Эндрю не должен знать

Разбираться с проблемами, считал Нил, нужно было по мере их поступления. Так что для начала он разобрался с ранами Аарона. К счастью, ни одну из них не потребовалось зашивать, и Нил обошелся пластырями и бинтами. Как только он закончил, Аарон тут же натянул толстовку и попытался подняться. Он не сдержал гримасу боли, но оттолкнул руку Нила, едва тот попробовал помочь ему. — У нас нет машины, — зачем-то сказал Нил, хотя Аарон знал это. — Я могу позвонить Эндрю, он нас заберет. — Джостен, — прошипел Аарон, — мы же договорились. — Я не расскажу ему. Но он мог бы… — Нет. Нил с трудом удержался от крепкого словца. Чертов упрямец. Они вышли из раздевалки вместе. Аарон шел с трудом, пытаясь сдержать боль при каждом шаге, и Нил невольно забеспокоился еще сильнее. С Аароном явно было что-то не так, и это была вторая проблема, с которой должен был разобраться Нил. Эндрю ни разу не упоминал, что его брат может себе навредить! Вероятно, он и сам не знал этого — иначе зачем Аарону нужно скрывать это от него? У Аарона, очевидно, случился нервный срыв. Раны, которые видел Нил, были нанесены в хаотичном беспорядке — Миньярд не мог себя контролировать в тот момент. Что-то спровоцировало его, и он навредил себе. Нил должен был в этом разобраться. Третьей проблемой был Эндрю. Да, Нил обещал Аарону ничего не говорить его брату. Но разве он в самом деле мог скрыть от него то, что случилось? Нил знал: Эндрю воспримет это как желание Нила навредить Аарону. И тогда между ними все (ничего) будет кончено. Нил не мог этого допустить. Между Аароном и Эндрю Нилу не было нужды выбирать — он знал, кого выберет. Вот только как объяснить это Аарону?.. До общежития они шли в полной тишине. На Аарона было больно смотреть: тот побледнел и шел, крепко сжав губы, стараясь сдерживать стон при каждом шаге. Но упрямо не говорил ни слова. Нил был рядом, готовый в любую минуту поддержать его, но этого не потребовалось. Он проводил Аарона до комнаты, которую тот теперь делил с Мэттом. Они зашли внутрь, и Аарон встал у самой двери, не желая проходить дальше. Нил надеялся, что тот сядет, и тогда разговор пойдет проще, но Миньярд остался стоять. Он молча смотрел перед собой, и на его лице нельзя было прочесть ни единой эмоции. — Я не могу не рассказать Эндрю, — наконец сказал Нил. Аарон медленно перевел на него взгляд. С минуту он молчал, потом сказал — в очередной раз удивив Нила: — Я знаю. Можешь рассказать ему, что у меня был нервный срыв и я навредил себе. — Ты уже делал это раньше? — Нет. — Аарон запнулся на мгновение. — Не делал после того, как появился Эндрю. Но он… не знает. Нил поймал себя на мысли, что это определенно был самый долгий и самый личный разговор с Аароном за все время их знакомства. Он знал, что больше ничего не сможет вытащить из Аарона. Тот и так дал ему слишком многое: позволил рассказать Эндрю (знал, что Нил это все равно сделает, и не захотел все усложнять) и даже рассказал немного о себе. Дальше Нил лезть не имел права. С этим должен был разбираться не он. — Он будет злиться, — вдруг сказал Аарон. Нил сразу понял, о ком шла речь, и покачал головой. — Он поймет. — Нет. — Аарон обхватил себя руками. — Нет, не поймет. Но это не важно. Иди, Джостен. Нил медленно кивнул и уже хотел выйти за дверь, но не смог. — Аарон… ты ведь не… не сделаешь этого снова? Он вдруг отчетливо представил: он закрывает дверь, возвращается к себе в комнату, а Аарон в этом время убивает себя. Нет, этого Эндрю ему точно не простит. — Я уже в порядке, — грубо ответил ему Аарон и чуть ли не силой вытолкал Нила за дверь. — Этого больше не повторится. Когда дверь захлопнулась, Нил прислонился к стене, пытаясь отдышаться. Теперь он мог представить, как раздражала окружающих его привычка врать о своем состоянии. Услышав из уст почти невменяемого Аарона «я в порядке», Нил не мог не признать, как по-идиотски это прозвучало. Он вернулся в свою комнату и сразу же набрал Эндрю. Ждать дальше не было смысла. ~~~ Оставшись один в комнате, Аарон взял чистую одежду, полотенце и отправился в душ. Тщательно закрыв дверь, он стащил с себя джинсы и толстовку и опустился на колени. Его трясло. Колени больно упирались в холодный пол, и только это позволяло немного отрезвить сознание. Ему нужно было бы встать и промыть себя, но он не мог подняться. Он вдруг осознал, что больше никогда не сможет твердить себе «я хотел этого». Потому что в этот раз он был абсолютно трезв, и никто не спрашивал его согласия, и это сделали с ним специально, чтобы навредить. В этот раз все было по-другому. Кроме одного: Эндрю все еще не должен был знать.