Девять часов до завтра

Первую абсолютную победу на международном конкурсе по информатике среди школьников Тен Джон Хван завоевал, когда ему было одиннадцать. Сейчас, спустя семь лет, он заканчивал заочное обучение в университете – исключительно формальная штука, ибо все, чему его там как бы обучали, он знал и понимал еще до поступления. В топ-3 лучших программеров Кореи он, безусловно, занял бы первое место, но работа Тена не предполагала публичности. Парень занимался разработкой технологий в сфере компьютерной безопасности засекреченных правительственных программ. Собственно, потому и требовали у него дурацкую корочку об окончании универа. Как так: работает на правительство, а диплома нет. «Ну, так купите мне его», – наивно заявил юный гений, общаясь с работодателями. Работодатели скисли, списав такую наглость на возраст, и отправили Джона в университет. Теперь Тен работал вместе с такими же умницами, только постарше. Работал не просто наравне, а значительно превосходя их в таланте и успехах. Золотой макне… Прошел лишь год сотрудничества. Дядьки из правительства были очень, очень, очень довольны. Он вышел из ночного клуба в четыре часа утра слегка навеселе. Собственная уютная квартирка совсем рядом, в полукилометре. Почти пустынная улица, редкие пока машины. Скоро народ потянется на работу, а он заляжет спать. Сегодня имеет полное право. Очередная программа закрыта, военные тоже могут спать и работать абсолютно спокойно. Недалеко от дома притормозил неприметный черный KIA с особыми знакомыми номерами. «Господин Тен, на минуточку», – высунулся из машины мужчина в черном. Подобных дядек он сотни перевидал на работе, а таких служебных авто была полна стоянка перед их офисом. «Какого хрена, что не так, почему в такую рань?» И ничего не екнуло внутри. Подошел, наклонился… Темнота… Загородная дорога, предрассветные сумерки… Безучастный, белолицый, с невидящим взглядом парень шаткой походкой идет по обочине. На его шее след: юноша словно надел на нее раскаленный металлический чокер с кулоном, а потом снял, но отпечаток адского украшения намертво впечатался в кожу уродливым багровым следом. *** За полгода их стало пятеро. Четверо – умерли. Почти айдол. Программист. Ведущий инженер в госкорпорации по производству высокотехнологичных гаджетов. И разработчик спутников-шпионов. Военный конструктор остался жив и физически здоров, на ногах и при руках. Во всем остальном – овощ, по сути переносящий кому на ногах. Его спрятали в элитной клинике. Ему было все равно, откуда молча смотреть в одну точку. Все пятеро по воле случая оказались в клинике Юнги, ближайшей к тому пригороду Сеула, где их и находили. Внешний вид, симптомы и смерть – под копирку. Мин никак не мог предположить, что его персональная черная копилка заполнится с такой скоростью. И хотя все комиссии однозначно признали действия докторов правильными, а Намджун не раз еще включал адвоката, Шуга долго не находил себе места. В черных волосах появилось несколько ранних серебристых ниточек, лицо осунулось, резче проступила складка между бровей. Да и настроение менялось от полюса к полюсу, он плохо спал и практически переселился в клинику, чтобы ни одного пациента не оставлять без личного присмотра. Сокджин переживал не меньше, они сблизились, безуспешно пытаясь разгадать загадку молодых здоровых сердец, замолчавших таинственным образом. После смерти айдола по стране прокатилась волна суицидов: сотни девчонок решили, что жизнь больше не имеет смысла. Сотни родителей оплакивали своих дочерей. Но если первая смерть была публичной, то об остальных мало кто знал. Не только особые метки на телах, особое поведение сердец и бесполезность терапии объединяли жертвы. Все это были очень молодые и фантастически талантливые и перспективные люди. Все на топе профессии, каждый – своей. Чиновники кусали локти, ведь на каждый проект, на каждого специалиста были выделены огромные деньги, но и результаты предполагались феноменальные, и прибыли фантастические. И все рухнуло. А ситуация исключала огласку. В документах, которые находили у безмолвных пациентов, должности и места работы отличались от истинных. Дело же Ли Сынмина аккуратно спустили на тормозах, создавая видимость деятельности. А память, она ведь штука неблагодарная. *** Уже несколько месяцев Шуга присутствовал на операциях по пересадке сердца в Национальном центре трансплантологии. И, наконец, сегодня успешно ассистировал профессору Со Кану. Строго говоря, не ассистировал, а оперировал наравне с ним. Тончайшая, кропотливая работа и необыкновенное зрелище: сшиты все сосуды и артерии, от крупных до микронных, – и чужое сердце становится своим, сокращается, розовеет, пропуская кровь и даря новую жизнь. «Волшебство какое, даже несмотря на то, что эти операции давно стали рутиной», – Юнги и не помнил, когда так был собой доволен. – Господин Мин, отличная работа, – профессор Со симпатизировал доктору еще с университетских времен, когда читал свои блестящие лекции старшекурсникам и слышал от Шуги острые, в самом деле имеющие место быть, вопросы и замечания. Потом Мин проходил недолгую практику в клинике Со. Потом они нередко пересекались уже как коллеги. Со заглянул в ординаторскую, где переодевался коллега. – Не хотите поменять кардиохирургию на трансплантологию? – Пока нет. Все-таки предпочитаю решать проблемы родных сердец своих пациентов. – И Вам это удается, – одобрительно кивнул профессор. – Не возражайте. А у меня, Юнги, просьба личного характера. Знаю, что у вас в отделении есть сейчас вакансия кардиолога, но вы уже отказали нескольким кандидатам. Позвольте предложить еще одного. Я не прошу брать его на работу. Просто поговорите с ним. Любые сомнения с вашей стороны – отправляйте его. – Кто же ваш протеже? – в голосе у Юнги легчайший звук металла. Он старается его скрыть, но про себя бормочет, что терпеть не может рекомендантов. Хотя профессор Со, очевидно, не будет предлагать посредственность. – Кто? – улыбается профессор. – В каком-то смысле более поздняя копия вас. Как минимум, также любит задавать неудобные вопросы. Лучший выпускник лечфака, в тройке лучших молодых врачей страны по результатам научных разработок. Сейчас вместе с инженерами пытаются создать кардиостимулятор, который сможет служить в разы больше обычного, чтобы не класть пациента на операционный стол каждые восемь лет. Под это выделен специальный грант. Неужели, не слышали? – Да, краем уха. Только не знал, что речь о вашем протеже. Ему точно надо было на лечфак, а не в мединженерию? И зачем ему в таком случае работа в отделении? – уточняет Юнги. – Вы сами ответили. Как минимум потому, что он врач, а не инженер. Потомственный врач…– продолжал Со. Юнги же про себя и от себя не ожидая, ерничает: – Какая идеально-сладкая биография, аж подташнивает.