Девять часов до завтра

Впервые в жизни Мин Юнги опоздал на работу. На пять минут, но тем не менее. Отделение привстало на уши. Коллеги, с любопытством глядя на левую руку зава, пытались разгадать, на кой доктору тату и не связано ли его внезапное появление с обнаруженным в кабинете начальника новым врачом. Который сегодня, кстати, так и не появился на работе. – И не появится, – уточнил Мин, когда коллеги обратились к нему с вопросом. Те проявили неслыханную настойчивость, спросив, почему. – А пАтАму ШтА, – «исчерпывающе» ответил Мин и полетел в операционную. К вечеру улучил минутку и набрал омегу: – Чимин-щи, ты как? Не икаешь? – Не-а, работаю. Что, твоих коллег сильно беспокоит мое отсутствие? – Умница, догадливый. Заеду за тобой вечером, пообедаем. – Скорее, это будет поздний ужин. У нас тут все так здорово продвигается, хен. Честно, я такой вдохновленный. Мы… – И у меня все продвигается, когда слышу твой голос и думаю о тебе, – смеется Шуга. –Ну, Юнги, – смущается Чимин. – Я же на работе. – Так и я на работе. Но уже собираюсь уходить. Давай так: сегодня понедельник, день тяжелый. Заканчивай. Задержишься позже завтра, но пусть это не входит в привычку. Ты почти семейный человек. Шуга слышит в трубке всхлипывания. – Ты просто не представляешь, как приятно это слышать. – Ты просто не представляешь, как приятно это говорить. В понедельник Мин Юнги впервые в жизни уходит через десять минут после окончания рабочего дня. «А пАтАму ШтА!!!» *** – Шуга, я, правда, очень рад за тебя, но скотина ты порядочная. За три дня не найти минуты, чтобы набрать друга? – Намджун пыхтит, как закипающий чайник. – Совсем, что ли, времени не было? Они встречаются в середине недели, что бывает редко. Шуга светится изнутри и снаружи и улыбается больше обычного. – Не было, Нами, прости. Наверное, эти дни я на всю жизнь запомню, просто растворился в Чимине. – Шуга, уж не знаю, что у вас там было, – Намджун придает лицу утрировано-романтическое выражение и голос делает до невозможного томным. – Хотя, нет, могу, конечно, предположить: все эти три дня вы, сидя на приличном расстоянии друг от друга, читали вслух любовную лирику Чон Чхоля и любовались на звезды. – Почти, Нами. Особенно днем, когда они светят так ярко. До сих пор не верю в то, что это случилось. Всего неделя прошла с момента, как я впервые увидел Чимина. И вот теперь по сто раз на дню спрашиваю себя, как мог жить без него раньше? Засыпаю счастливым, просыпаюсь еще счастливее. Когда он держит меня за большой палец… – За какой?! ЭТО у вас ТАК называется?! – Намджун сгибается пополам. – Дурак ты, Нами. Чимин засыпает, держась за большой палец моей руки. У него привычка такая. – Ой, прости, хен, мне так стыдно, – альфа корчится от смеха. – Хватит ржать. Я ему тут душу изливаю... – смотреть на то, как хохочет RM, и оставаться безучастным, невозможно. Два ржущих хена прекращают только с приходом официанта, который в недвусмысленных выражениях просить их заткнуться и не беспокоить остальных посетителей ресторана. – Нами, в общем, Чимин переехал ко мне. И я в понедельник на работу опоздал, и во вторник тоже. И вообще планирую взять отпуск. – Шуга, – Намджун умолкает, наклоняется к лучшему другу, крепко обнимая. – Ты был таким поникшим и измученным последние месяцы. Особенно после всех событий с этими таинственно умирающими пациентами. Я счастлив, что у тебя появился Чимин. Счастлив видеть тебя таким влюбленным и сияющим. Но встретиться сегодня я хотел еще и из-за фотографии, о которой тебе рассказал омега. Успокойся, – видя, как резко напрягается Юнги, – предупреждает Намджун. – Никакого прямого отношения к твоему Чимину это не имеет. Месяца два назад к нам обратился клиент. Он попросил в частном порядке расследовать смерть его сына. Так вот: этот парень, Тен Джон Хван, был одним из тех, кого привезли в вашу клинику с изуродованной шеей и непонятным нарушением сердечного ритма. Мы стали наводить справки по своим каналам. Оказалось, он не так прост, как его хотели представить. По официальным документам Тен работал рядовым инженером в затрапезной фирме. На деле занимался разработками в сфере компьютерной безопасности засекреченных госпрограмм. Ему было 18 лет! Фактически, гений. Попытки узнать о Хване другую информацию закончились, когда твоему отцу позвонили из Совета национальной безопасности и попросили не лезть, куда не следует. – Зная тебя, могу предположить, что ты полез именно, куда не следует. – Верно. Только ничего не узнал, наметилась лишь одна закономерность. Не только Тен, все погибшие парни, как и те, что выжили, но остались, по сути, в коме, были мегапрофессионалами в областях, которыми занимались. Причем все, кроме мальчика-артиста, работали на правительство, и могли таких дел наворотить на благо Родины… Я вполне серьезно. Да, и Ли Сынмин, судя по всему, сиял бы не только в Корее, но и далеко за ее пределами, прославляя нашу страну своими талантами. А это акции, инвестиции, деньги... Простейший вывод… – Кто-то целенаправленно уничтожает будущий цвет нации, финансовые вложения нашего правительства и потенциально огромные прибыли. Опуская всю пользу, которую эти ребята приносили и еще могли принести. – Именно. И, насколько я понимаю, твой Чимин со своими друзьями тоже работает над каким-то амбициозным проектом. – Брось, Намджун. Проект хороший, но он не засекречен, не настолько важен, в случае успешной реализации не принесет и близко столько прибыли, сколько можно было ожидать от каких-нибудь крутых военно-промышленных фишек. – Ладно. Но только какое отношение к этой свежей истории имеет фотокарточка двадцатилетней давности? Получается, все началось много лет назад. Помнишь, профессор Со говорил еще что-то о знакомом, который вскрывал тело человека с таким же шрамом двадцать лет назад. И, очевидно, отец Чимина был как-то связан со всем этим. – Обо всем, что знал я, и о том немногом, что рассказал господин Со, ты уже в курсе. А что касается омеги, его родители погибли, когда сыну было около двух лет. И хубэ не имел и не имеет к этой истории никакого отношения. Намджун кивнул, казалось, соглашаясь. Но, глядя на Шугу, понял, что и ему в душу запали сомнения. – Ладно, Нами, расскажи, как у вас дела с Джином. Видел его вчера в клинике, но не было времени даже двумя словами перекинуться, почти не вылазил из операционной. Выглядел, он, правда, отлично. Новый рабочий костюм себе купил, белый. Один из твоих любимых цветов, насколько я понимаю. – Ой, что-то я давненько у мамы на работе не был, – Нами задрал голову к небу и погрузился в подсчеты. – Ага, сколько я с твоей мамой в одном здании работаю, столько и не был, только на моей памяти лет шесть точно. – Зайду, навещу маму, – Ким прижал руку к сердцу. – Если что, терапевтическое Джина на пятом этаже, – хохотнул Шуга. – Да, ты что, я же чисто маму проведать, мне в торакальное, – подхватил Нами. – Какой заботливый сын. Вот ведь, и совершенно неважно, что два дня назад ты обедал у родителей. Конечно, мама – это святое. Этажи не перепутай только. Можешь и меня навестить. Я на десятом. – Нет, Шуга. Ты так возбуждаешь меня в своем рабочем прикиде, что я боюсь испортить твою, свою и мамину репутацию, если появлюсь в твоем кабинете. Хотя твою уже точно не испортишь после ваших ночных приключений с Чимином. – Что, и мама твоя в курсе, – обалдевает Шуга. –А то. И папа. Твои родители только пока не в курсе. –Да, ну, и ладно. Сам расскажу в ближайшее время. Наверное, пора уже знакомить их с Чимином. А вы придете к нам в выходные с Джином? – Я – с удовольствием. Главное, чтобы Джин согласился. Мы пока по музеям ходим, а хотелось бы чего-то полокальнее, домашней атмосферы, интимной. – Нааами. Я поговорю с ним, приглашу. Но наберись терпения. Джин – омега с головой и с принципами. – То есть, шансов у меня немного. – В зеркало видел себя? Кто устоит перед твоим обаянием? Вопрос времени. Ой, Чимини звонит. Шуга хватает телефон, мурлычет в трубку приятные глупости с совершенно дурацким выражением лица. А Нами размышляет: «Да, хен. Ну, кто бы мог подумать. Ужас какой, что любовь с альфами делает. Не дай Бог! Не дай Бог… со мной такого НЕ случится…»