Девять часов до завтра

Дома Юнги разобрал «гнездо» на кровати, аккуратно разложив и развесив вещи Чимина в шкаф. Надел черный пуловер омеги и свои черные джинсы. Сел в кресло в спальне, накрыл ладонью бледный пион на предплечье. «Если бы можно было так же укрыть от беды Чимина, но я не уберег его». Так и просидел до рассвета, не сомкнув глаз. Ровно в девять утра он стоял у квартиры того, кто называл себя профессором Ли. Дверь открылась. Подчеркнуто вежливо прозвучало: – Прошу, господин Мин. Юнги молча вошел, не ответив на приветствие. – О, да вы времени даром не теряли, хотя белый цвет волос не слишком вам к лицу, сливается с кожей, – с едва заметной иронией произнес хозяин дома. – Вам как художнику, очевидно, лучше знать, – Юнги смотрел на собеседника, тот усмехался. – Не хотите ли выпить? – Девять утра, господин Ли, или как вас там. И вы считаете, что обстановка к тому располагает? – Ун Джигун, так меня звали когда-то. Что до спиртного, хороший алкоголь, не хуже меня знаете, помогает расслабиться. А вы, я вижу, очень напряжены. Юнги понимает, что должен быть хладнокровным и сдержанным, но многие ли на его месте сохраняли бы спокойствие? Альфе хочется схватить эту тварь за горло и придушить. Вместо этого он до боли сжимает костяшки пальцев. Впрочем, собеседник проявляет «милосердие». – Господин Мин, не буду вас мучить. Полагаю, все эти дни желание у вас было одно, и поскольку вы вели себя хорошо, то и я сдержу слово. Вы увидите омегу. Но будете слушать меня очень внимательно и беспрекословно подчиняться всем требованиям. Я повторю: жизнь этого молодого человека зависит от вас… В не меньшей степени, чем от меня. Ли подошел к Юнги, в его руках была широкая плотная лента черного цвета. – Так будет спокойнее, – став позади альфы, завязал полоску ткани на его глаза. Мин не шевелился, изо всех сил стараясь дышать глубоко и ровно. – Сейчас вы в темноте, как и ваш омега, – держа Юнги за плечо и направляя в неизвестность, загадочно произнес Ли. Шуге казалось: безумный сосед хаотично водит его по огромному дому только для того, чтобы запутать и совсем дезориентировать. Зачем ему это? «Как только я окажусь рядом с Чимином, уйти от него меня уже никто и ничто не заставит», – думал блуждающий в темноте альфа. – Почти пришли, – раздался голос. Что-то тихонько щелкнуло. Бесшумно растворилась дверь, повеяло легчайшим ветерком. – Осторожнее, господин Мин. Ступеньки. Шуга сделал неуверенный шаг, потом еще и еще. Девятнадцать ступеней. Каждый шаг отдавался в ушах в унисон со стуком сердца. «Как будто в преисподнюю спускаюсь». В какой-то момент Ли удержал его. Было слышно, как щелкнул замок и открылась еще одна дверь. – Шаг вперед, господин Мин. Юнги на подгибающихся ногах сделал его. – Снимайте повязку. И ни шагу дальше. Глубокий вдох… «О, Небо! Этот аромат! Едва-едва слышный запах его омеги». Юнги сдернул черную ленту. *** Небольшая слабоосвещенная комната без окон, с очень высокими стенами и внушительного размера решеткой вентиляции под потолком. Стол с ноутом, диванчик и в дальнем углу в полумраке на стуле – Чимин. Босоногий, голова на груди, пепельные волосы растрепаны, руки, заведенные за спину, зафиксированы наручниками. И ни одного движения, никакой реакции на пришедших. Юнги, забыв обо всех требованиях и приказах, бросился к омеге и тут же, получив мощный удар кулаком между лопаток, рухнул на пол. – Я ожидал чего-то подобного, – хмыкнул Ли-Джигун. – Первый раз не в счет, но будьте сдержаннее. Юнги с трудом выпрямился, замер, каждая клетка тела орала и рвалась к Чимину. Прижать его к себе и больше никогда не отпускать, жить, умереть, все равно, но только рядом. Похоже, все эмоции читались у доктора на лице. Ли посмотрел на него с ледяной улыбкой. Подошел к Чимину, приподнял его голову. Глаза омеги были плотно сомкнуты, на очень бледном, исхудавшем лице скулы выделялись так резко, что, казалось, о них можно порезаться. На шее блестела золотая плотная полоска с медальоном и символами-кнопками на ней. Та, что альфа видел на фотографии. – Это называется парализатор, господин Мин, – указывая на «украшение», произнес Ли. – История, которая с перерывами продолжается уже почти тридцать лет. – Что вы сделали с Чимином? – Шуга не видел и не слышал ничего, он весь был в этом полутемном углу, таком близком и одновременно недосягаемом. – Ничего особенного. Это одна из возможностей парализатора: ваш омега, образно говоря, на время просто выключен из жизни. Для его же и моего спокойствия. – Зачем это все? В чем Чимин виноват перед вами? – Строго говоря, ни в чем, как и другие мальчишки, побывавшие у меня. Но, с другой стороны, как посмотреть: он сын своего отца. А вот с его отцом у меня были свои счеты. Я, конечно, отдал ему долг, но и моего мальчика уже было не вернуть. Впрочем, об этом мы поговорим чуть позже. А пока я приведу в чувство господина Пака. И у вас будет несколько минут, чтобы поговорить. Вы можете подойти к Чимину, но не смейте его касаться. Иначе код на парализаторе немедленно запустит реакцию, не имеющую обратного хода. А результаты вы уже видели – у кого-то кома на ногах, у кого-то смерть. Шуга сжался в комок. «Что я скажу ему? Что мы доживаем последние часы или минуты? Что я бессилен помочь? Что даже прикоснуться после этих трех суток-тысячелетий к нему не могу по воле этой твари?» «Профессор», между тем, подошел к Чимину, нажал на парализаторе очередную цифровую комбинацию. – Не буду мешать, – вежливость палача. Юнги подошел так близко, как мог, опустился на колени перед омегой. Чимин тяжело, неровно вдохнул. Пока его голова была опущена, Мин заметил на виске, чуть повыше уха, небольшой плоский блестящий диск, от которого к парализатору шел тонкий золотой проводок. Альфа видел, как дрогнули темные ресницы, чуть приоткрылись и вновь закрылись глаза. Чимин едва повел шеей, под плотной полоской металла розовел четкий след, похожий на ожог. – Ему больно, этот след… – очень тихо произнес альфа. – Больно, конечно, – абсолютно спокойно уточнил Ли, внимательно следивший за истинными. – Но и близко не так, как тем, кто поступал к вам в клинику. Юнги как будто самому сдавили шею горячим железным обручем... Он ловил каждое движение Чимина, который прикладывал максимум усилий, чтобы выйти из забытья, просто поднять голову. Наконец, ему это удалось. Он вновь открыл глаза, пересекся со взглядом альфы. Губы, высохшие и потрескавшиеся, чуть дрогнули. Юнги замер. – Хен, пожалуйста, воды, – Чимин едва шептал, язык заплетался, каждое слово давалось с огромным трудом. Потом голова опять бессильно упала. – За эти три дня вы хоть раз давали Чимину пить, господин Ли? Вы ослабляли наручники? – сдерживая ярость, спросил Юнги. – Я не обязан отвечать, но так и быть. Омега почти все время спал на этом диване, и руки его были свободны, когда же он находился в сознании, то ничего не просил и вообще был неразговорчив. Впрочем, я действительно не подумал: его следовало напоить. Он взял со стола бутылку с водой, подошел к Чимину, грубо запрокинул его голову, приставил горлышко к губам. У омеги поначалу не было даже сил глотать, он закашлялся, вода лилась по уголкам губ, стекая на футболку. Постепенно Чимин начал делать большие жадные глотки. Вода немного ободрила, дала сил. – Мне нельзя прикасаться к тебе, Чимини, любимый, – с горечью прошептал Шуга, когда пришедший в себя омега подался к нему изо всех сил, на которые был еще способен. Они молчали, говорили взгляды, губы пытались улыбаться. – Достаточно, – Ли-Джигун прервал безмолвный диалог. – Господин Мин, я думаю, у вас есть ко мне вопросы. Все-таки вы имеете некоторое отношение к происходящему. А я сегодня расположен быть искренним, – «художник» приложил руку к груди. – Думаю, что и господин Пак послушает перед тем, как… – он замолчал и добавил невпопад. – Это будет последний раз… «Для нас обоих, несомненно, что бы ни задумал этот урод», – подумал Шуга. Слезы бессилия щекотали горло, подбирались к глазам. После слов Ли он боялся смотреть на Чимина. Но это надо было сделать. Да его ли это омега!? Чимин весь подобрался, выпрямился, расправил, как мог, затекшие плечи. Во взгляде, брошенном на «профессора», были презрение и ненависть, но не было страха. Юнги понял: Чимин готов принять все происходящее.