Статистка

В закрытых прокатах участвуют топ пять пар национального первенства, на Олимпиаду поедут только три - максимальная квота, завоеванная на прошедшем чемпионате мира. Они проходят не у нас, в более крупном дворце спорта. Сегодня -15 и солнце, дорога настолько гладкая и скользкая, что до Ниласа можно доехать на коньках. Но у входа нас встречает микроавтобус. - Почему не можем поехать на своих машинах? - Машка Колокотова вместе с Кириллом Афанасьевым, занявшие 4 место, косит на Андрея. Она уже накрашена для выступления, и я не могу понять, замерзла ли она или переборщила с румянами. - Зачем бензин лишний раз тратить? - пожимает плечами ее партнер. Колокотова-Афанасьев и Лапина-Чернов, стоящие неподалеку, подшефные Каминской, еще одного тренера в нашей академии. Первые - неплохие среднячки, делающие ставку на какой-то наигранный артистизм: распахнутые глаза, закусанные губы, застывшая улыбка. «Я за любую активность, кроме цирковой», - презрительно морщится Лидочка при их упоминании. Мне кажется, что Каминская потеряла к ним интерес, это особенно очевидно, когда смотришь на Лапину с Черновым, катающих кутюрные программы дорогого зарубежного хореографа. Они уступили сильным итальянцам на Европе, но их участие в Играх почти необсуждаемо. До Ниласа не так уж и далеко, большую часть времени мы стоим в пробке. Дворец поражает своим размахом, по сравнению с ним наша Антарктика - маленький каток для массового катания. Вместимость Ниласа – 20 тысяч мест, ряды в секторах для болельщиков простираются до самого потолка. На двух дополнительных аренах занимаются шорт-трекисты и конькобежники, а главная арена сегодня отдана нам. На льду уже разминаются занимающиеся в Ниласе пары: Лера с Макаром и Аня с Владом. Копылова и Осипов наши ветераны, катающиеся вместе почти с самого детства. Они еще в строю, есть еще порох в порох в пороховницах, но программы отдают нафталином. Нас уведомляют, что катаем в обратном порядке, от худших к лучшим согласно результатам первенства, начинают старожилы. Чистенько, простенько, достойно 6.0 за технику на Олимпиаде 1984. Должностные лица и судьи делают себе пометки и приглашают следующих. Маша с Кириллом катают танго Роксаны с завываниями про проститутку, которая will drive you MAAAAAAD, очередная классика. На Маше бордовое платье, сидящее на ней как влитое. Кирилла облипает белая рубашка с подкатанными рукавами - смотрелось бы почти привлекательно, если бы не вырез, заделанный бежевой сеткой, абсолютно не подходящей к тону кожи. Я стою, прислонившись к трибуне, грея руки в карманах жилетки, и впервые соглашаюсь с Лидочкой. Программа слизана от и до у более успешных иностранных коллег: от нарядов до музыкальной нарезки. Но вот беда, хорошая программа - это штучный продукт, и где соперникам она скрывала недостатки, Колокотой и Афанасьеву она обнажает всё - и отклянченный зад, и брошенные руки, и отсутствие музыкальности. Я редко смотрю, что катают соперники, но сейчас задумываюсь: если это наши крепкие среднячки, насколько низкая тогда планка. Музыка заканчивается, но широкая улыбка не слетает с лица Маши, они довольны прокатом. Тренер удостаивает их парой негромких аплодисментов. Маша проезжает мимо нас и подмигивает. Андрей не подает виду и продолжает тянуться, словно вчера ничего и не было. - Пойду руки вымою, - Маша отдает тренеру куртку и салфетницу и направляется к двери с горящей зеленой надписью «Выход». - Сейчас приду, - сообщаю я своим и направляюсь за ней. Я давно не была в Ниласе, кажется это был кубок страны в 2015 и сейчас, боясь запутаться в бесконечных коридорах, стараюсь не отстать от Колокотовой. Машка - это не стеснительная, трудолюбивая Лера, не своенравная, поцелованная Богом Лиза. Она моего типажа, не внешне, по характеру - не перетрудится там, где, по ее мнению, этого не нужно. Если она зачем-то понадобилась Андрею, то у него в этом свой умысел, я не верю в светлые чувства к кому-то, кто напоминает меня Наконец, она сворачивает за дверь с табличкой WC, и я захожу за ней. - Чего тебе? Иди разминайся,- недовольно тянет Машка, включая кран, и холодная вода с шумом вырывается из него. Я проверяю кабинки и подпираю входную дверь стулом, сняв с него ведро с белыми полу облезшим словом «Туалет» на боку. Маша таращится на меня как на сумасшедшую, но мне все равно. - Что вы вчера вместе делали? - Я перехожу сразу к сути. Морщины между Машиных бровей разглаживаются, и ее лицо становится спокойным. - У вас все равно ничего не будет, - словно девчонке разъясняет она мне. - Маша, ты дура? - я опускаю крышку унитаза и сажусь закинув ногу на ногу. - Маша, ты дура. Ты каждый день видишь нас на льду, хочешь такого отношения и к себе? А сколько таких до меня было, Наташа Абросимова, Лена Иванова... - Наташке жрать надо было меньше, Ленка - тупица невыносимая, - Колокотова упирается рогом. - Про тебя в лицо ничего не скажу, но, извини, ты сама все понимаешь. - И ты, конечно, особенная, - я упираю руки в боки и ухмыляюсь. - Ну за халявным золотишком он повезет тебя, но да, может быть и особенная, -Машка отпирает дверь, и пластмассовые чехлы на коньках неодобрительно цокают о плиточный пол. Я отпускаю ее. Некоторым людям жадность затуманивает мозг, другим же обостряет все органы чувств. Я принадлежу ко второму типу людей, Машка - типичный представитель первых. «Ну и пошла в жопу», - сплевываю я и выключаю забытый кран. Пусть учится на своих ошибках. Когда я возвращаюсь, Хомячки уже докатали. За 10 минут, что меня не было, над льдом повисают грозовые тучи. Я сразу же перевожу взгляд на судейскую бригаду, их головы склонены друг другу так, что очки техконтролера съезжают на самый кончик носа. Президент Федерации, женщина средних лет, тычет пальцем в экран и неодобрительно качает головой. Они перешептываются еще пять минут и, видимо, достигают консенсуса. Все опять рассаживаются по своим местам. Следующими катают Лиза и Дима. - Что случилось? - я перехватываю Аню Копылову, которая уже накинула свое пальто и собирается уйти. - Упали два раза, - беззаботно сообщает мне она, - а учитывая, что на Европе только на восьмое место накатали, то поездке в Поднебесную бай-бай. - Ты-то когда в последний раз на Европу отбиралась? Когда они только в новисы вышли? – Копылова меня бесит, и я не собираюсь проявлять уважение к их опыту и спортивному долголетию. Аньку сложно вывести из себя, она невозмутимо показывает мне средний палец и исчезает. Копылова и Осипов сейчас находятся в фазе «мы всё всем доказали и катаемся ради себя и своих болельщиков», что в переводе означаем «на пьедестале можете нас не ждать, выступаешь лишь потому что ничего другого в жизни не умеем». Спорить с ними я не собираюсь. Лиза хороша, и Дима тоже неплох, но как-то осторожничает, нет раската, широты в движениях, на которую он способен. И все же это лучшее, что могут дать танцы на данный момент. Уже когда мы с Андреем встали в пару, его мать упрашивала Лизиных родителей поменять свое мнение. Как бы хорошо они вместе смотрелись: Лизина гибкость и музыкальность вместе с напором и силой Андрея. Что если бы тогда женщина с раскосыми глазами с диковинным именем Фатиха не оказалась случайным свидетелем того как на маленьких, региональных соревнованиях вытянутый, уже сформировавшийся подросток со всей силы дал по лицу жесткими чехлами своей партнерше. Каждый раз здороваясь с Наташей Абросимовой я в первую очередь вижу небольшой шрамик во внешнем уголке глаза. Прощальный подарок от волшебника льда. Они заканчивают, и я неслышно хлопаю в ладоши. Следующими катаем мы, но нам не скоро дают начать. Обсуждение длится подозрительно долго для такого хорошего, рабочего проката, начальство подзывает их тренера к себе. Они шепчутся, и их тренер нервно поддергивается, то разводя руками, то рисуя пальцем в воздухе какие-то абстракции. Мы на льду уже минут 10, а они все не прекращают. - Ну что, начинаем? - кричит им Охламонов, но на него ноль внимания. Они так ни к чему и не приходят. Каминская с покрасневшими глазами уводит подопечных с арены. - На лед приглашаются Колесникова и Ларионов, - объявляет главный судья. Все устали и хотят домой, думаю я, сильно придираться не будут. Тренеры напутственно стискивают нам руки, и мы занимаем начальную позу. В этот раз никаких накладок, лишь мысли, вялотекущие на фоне. Каждый день, каждый новый прогон танца или занятие ОФП приближают меня к Пекину. Время несется с сумасшедшей скоростью, а я так ничего и не придумала. Мысли меняют свою форму, плавно перетекая друг в друга, словно поддержка в дорожку, дорожка во вращение, но их суть неизменна – «Должен же быть какой-то выход». Я встречаю Лизу уже в коридоре, она мешает пластмассовой ложечкой противный кофе из автомата. Дима сидит рядом на корточках, завязывая шнурки на кроссовках, коротковатая толстовка обнажает спину - и я вижу тейпы. Он пытается подняться и охает, держась за поясницу. Лиза выкидывает недопитый кофе в мусорку и помогает ему разогнуться. Они замечают меня и мрачнеют. - Вас ищут, - объясняю я, чувствуя будто застукала их с поличным. Лиза все понимает. - У Димы травма спины, - она отворачивается от меня, - нужна операция. Что если ему станет хуже, уже на месте, когда мы прилетим? Я боюсь, что сделают ставку на стабильность, а Машу с Кириллом вторым номером сборной, - нехотя добавляет она, когда мы немного отстаем от ее партнера. - Н-да, - слова поддержки тут излишни. Эти мысли изъедают ее не первый день, раз она решила поделиться этим со мной. Лиза права, в их случае одна осечка и все заработанные грибы улетят в чужую корзинку. Мы вместе с тренерами устраиваемся на задних сиденьях автобуса, Охламонов разваливается в кресле и становится похож на старого уставшего кота. Они с Лидочкой довольны, мы откатали на ура. - Нууу, - тянет он слишком громко для набитого автобуса, - сами то рады? - А чего радоваться? - Андрей невозмутим. - Мы готовились, мы показали это. Кто ерундой страдал, тот жопой лед полировал. Плечики Леры вздрагивают. - Давай потише, - шепчу я ему. - А то что? - Он смеется и достает наушники. - В чем я не прав? Сейчас хорошая партнерша навес золота. - Андрей, в самом деле, - Охламонов ожесточенно застегивает молнию. - Катают в паре, значит, отвечают оба. И у вас у всех партнерши - профессионалы своего дела, - он говорит еще громче, чтобы Лера услышала. - Просто так бывает, слишком сильно хотели показать себя. Андрей наклоняется к Охламонову, и его губы почти касаются уха тренера. - Святослав Юрьевич, не врите себе, я был, есть и буду, а танцовщица Алена Колесникова появилась после меня. - Я пойду, - я одергиваю куртку и встаю. - Ну Алена, куда, - Лидочка пытается меня усадить на месте. - К родителям, они живут недалеко, - в этом лишь половина правды, но мне все равно как я сейчас выгляжу. Я пробираюсь между узких рядов, отмахиваясь от костюмов, чехлы от которых зацепили за верхние поручни. Сдвижная дверь открыта и я вылезаю.