Статистка

Солнце заглядывает в окна номера, оповещая, что настал очередной день тренировок. По подоконнику стучат капли, тают снежные Бинь-Дунь-Дуни. «Оттепель» — довольно улыбаюсь я. Совсем не такая, какая скосила меня с ног в Москве: здесь в начале февраля внезапно пришла весна. Мне страшно повезло жить одной: никто не занимает ванную на два часа, не оставляет по всюду свои волосы и не ноет, что ей дует. Форточка приоткрыта, втягиваю влажный, почти весенний воздух. Кажется, я даже улавливаю запах свежей земли, но скорее всего просто выдаю желаемое за действительное. Спускаю ступни на теплый, нагретый солнцем пол и зажмуриваюсь. Июнь 2008-го, начало лета и первые сборы в Кисловодске. Он еще просто хореограф, не уделяющий мне особого внимания, Андрей еще просто младший брат Лены Ларионовой. Благодаря Лене мы сюда и приехали: фига с два сюда бы притащили толпу девчонок, если бы среди них не было претендентки в основу сборной. Едем в плацкарте. Я счастливица, мне досталась нижняя полка в открытой купешке, девчонкам повезло меньше — у них боковушка. — Пятки будут свисать в проходе, Колесо, — мои одногруппницы беззлобно дразнят меня, ведь я на полголовы выше их. Они уже закинули рюкзаки на полку и раскладывают на столике игральные карты. Меня, заразы, не зовут. — Специально для вас их мыть не буду, — отворачиваюсь к окну, рассматривая пейзажи необъятной родины. Леса и поля, а потом еще немного лесов и полей. Плеер ловит радио, какая-то непонятная волна, которую я слышу впервые. Звучит классика, Дебюсси «Девушка с волосами цвета льна». Я укрываюсь простынкой, еще не зная, что мои свежеокрашенные волосы оставят грязно-рыжие следы на наволочке, и мне влетит от проводницы. Какое-то время дремлю под монотонную мелодию, а потом перещелкиваю на родной рок. В классической музыке меня научила разбираться фигурка, а в хорошей, что уж скромничать, я сама. Прибыли. Те же ОФП и лёд, но ощущения совсем другие. Мозг, привыкший к одной и той же картинке, с жадностью рассматривает каждую мелочь. Мы юные, голодные (во всех смыслах) и с горящими глазами. — А у нас каток побольше. — А здесь в зале пол не так скрипит. Доходит до абсурда. Даже вода кажется не такой как дома: кислой словной в нее выдавили сок десятков лимонов. Щенячий восторг вызывают занятия на свежем воздухе. По утрам, когда солнце уже яркое, а ещё жара не разошлась, трава на футбольном поле приятно холодит ступни. Совсем как сейчас, когда холодок бежит по босым ногам, а краснота закрытых век говорит о палящем солнце. Я еще сильнее втягиваю воздух, пока в легких не начинает покалывать. Не медали, не слава, не чувство удовлетворения после проката не приносили мне такого счастья как бумажка с тисненым местом и временем, возможность краем уха услышать чужую речь, новый магнит на холодильник. Путешествия — то, что подарило мне фигурное катание. Но как же картинка замылилась спустя годы… Чем выше лезешь, тем больше пашешь и приходишь в себя, когда самолет уже садится в Москве. Впервые за долгое время во мне шевелится желание сорваться с цепи и понестись осматривать достопримечательности. Пройтись по старому городу, забыть, кто я и зачем приехала. Жестами попросить сфоткать у памятника: встать полубоком, согнуть коленку, ступню обязательно на носочек. Проверить как вышла — плохо! Разогнать китайских голубей, испортивших задний фон. Сфоткаться еще раз — выйти еще хуже. Записаться на экскурсию, ходить за красным платком, намотанным на палку бабульки-экскурсовода. Поправлять в ухе аудио-гид. Поймать попутку и уехать в Тибет с дредастыми хиппи. Влезть в храм, пройдя тысячу ступеней, ударить в гонг, натереть уже желтое пузо улыбающегося Будды. Побрить голову, достичь нирваны, питаться солнечным светом и заблудшими туристами. Сохранить то, что Андрей пытался уничтожить, но не уничтожит внутри меня никогда. Воодушевленная выбегаю к автобусу, а в телефоне уже открыта вкладка «Топ-10 мест в Китае, которые нужно посетить». Куртка нараспашку, шапка, конечно, осталась в номере. Порывистый ветер хлещет по щекам и путает волосы. Они ждут меня у входа. — Колесникова, у нас лето на дворе или ты давно в больнице не лежала? —Охламонов развязывает узел шарфа на шее и наматывает на меня. — Нравится подарок? — Нравится-нравится, колючий только, как еж, — мой тренер ожесточенно скребет ногтями по шее. У меня хорошее настроение, а вязаное полотно 20 на 120 делает его еще лучше. Шарф — мой подарок ему на прошлый день рождения. Колючий, с разномастыми петлями, зато связанный лично мной. Где-то в недрах квартиры валяется один недовязанный носок… Как раз к сентябрю месяцу, к юбилею, довяжу тренеру очередной презент. Сегодня бесконечно накатываем ритм-танец, соревнования уже не за горами. У меня нет никаких сомнений, что нас поставят в командник, но чем черт не шутит. Андрей нервничает, доставляя мне огромное удовольствие. — Есть уже какая-то информация по составам? — он похрустывает костяшками пальцев, почти ломая их. За те пять минут, что ты спрашивал ничего не изменилось. — Андрюш, ну мы сами ждем, — Лидочка забирает у нас аккредитации и надевает их на себя. — А Ирина Александровна… — Она тоже ничего не знает. Либо знает, но ничего не говорит. Мучайся, говнюк. За сегодняшнюю тренировку я готова поставить себе 6,0 за артистизм и 5,9 за технику — я за адекватную самооценку. Кристина из ритм-танца у меня получается чуть увереннее Кармен, я просто люблю страдать больше, чем быть обольстительницей. Сегодня время летит незаметно, а тренировка не доставляет особого труда. Мы даже удостаиваемся оваций от тренеров после особенно удачной поддержки. — Что хлопаете? — смеюсь я, подъезжая за бутылкой воды. — А почему не хлопать, когда вы делаете то, о чем мы мечтали, — отвечает Охламонов — И то, во что мы вложили столько труда, — добавляет Лидочка. До конца тренировки остается уже немного времени, когда на арене появляются неожиданные гости. Федорова, Президент Федерации, проходит мимо наших тренеров, мимо группы канадцев в ярких куртках с кленовым листом во всю спину, не отрывающих взгляда от своих подопечных. — Видимо мы недостаточно господа для сообщения пренеприятного известия, — бормочет себе под нос старший тренер. — Чего? — Классику надо знать, Алена! — он отгоняет нас от бортика. — Быстро возвращайтесь к прокату. Каждый шаг Анны Геннадиевны уверен, полы пальто раскрываются при ходьбе, открывая тонкий серый свитер и классические брюки. Единственное яркое пятно, выглядящее даже неуместным — это аккредитация на синем шнурке, почти лежащая на крупной груди. Она подходит к тренеру Хомячков. Лера, бросив Макара, катит напрямик к ним, не замечая других пар. Решается вопрос об участниках и замене в командном турнире. Федорова должна тщательно подумать стратегию. Оставлять танцы без замен и ставить только нас с Андреем рискованно, учитывая, что мы приехали за первым местом в личном первенстве. Физическое перенапряжение, лишний стресс и страна может потерять золото. Не ставить нас вообще тоже нельзя, баллы в команднике суммируются, и побеждает та страна, что набрала по больше сумме всех четырех видов. Канадцы и американцы ставят своих лидеров с зачеткой намного сильнее чем у двух наших оставшихся пар. Один вид просядет, трем остальным будет сложно догнать. Ставить к нам Хомячков, опасно, потому что они еще совсем новички и могут от страха сильно нагрязнить в прокате. Ставить Лизу и Диму — значит давать лишнюю нагрузку больной спине и рисковать снятием пары в принципе с личного турнира. Уверена, что где-то в Москве кусают локти и кроют матом Колокотову, не вовремя решившую провернуть аферу. Федорова сдавливает Лерины ручки, смотря ей прямо в глаза. Лера подрагивает, но взгляда не отводит. Фотографы, сидящие поодаль, просыпаются и наводят объективы на них. Сцена действительно кинематографичная: высокая крупная женщина жилистыми ладонями с узлистыми пальцами с перстнями сжимает тонкие запястья девушки по другую сторону борта. — Ну с богом тогда, — выхватываю фразу Федоровой, проезжая мимо них. — Warm-up is over, please leave the ice, — нам объявляют, что тренировка окончена. Президент выпускает из цепких лап Леру, она возвращается к Макару. Безмятежно расслабленное лицо Макара напрягается, он берет Леру за руки, и они медленно катятся к выходу. Она явно взбудоражена, рот непрерывно движется, а свободная рука выписывает в воздухе фигуры. Значит, Федерация уже приняла решение. Завтра долгожданный выходной, есть время подготовить себя к озвучке состава. Андрей подсаживается ко мне в автобусе. «У нас короткая», — он показывает мне этот текст в заметках телефона. — Мать? — Мать. Андрей замолкает — цель взаимодействия достигнута. Интересно, при каких обстоятельствах решаются подобные дела. Мое воображение рисует мне то, как они чаевничают на кухне, обсуждая мужей и болячки. Закадычные подруги со школьных лет, а что, разве это запрещено? А придя домой Федорова обнаруживает у себя в сумке открытку с барашком в бумажке. Конечно, в честь прошедшего праздника и на личные нужды. Я открываю Интернет, возвращаясь к перечню достопримечательностей. Можно обратиться к волонтерам, они точно подскажут, но я хочу все сделать сама. — Нам нужно появиться где-то вместе помимо льда. Не сейчас, конечно, хотя… — он косит краем глаза в мой экран. — Может стоит и сейчас полдня выделить. После Игр уже не так актуально будет. — Оставь меня одну, — шепотом прошу я его. — Дай мне этот выходной. — Встречаемся через двадцать минут после завтрака у выхода. В следующий раз, когда поедешь в Китай, сделай милость, езжай в Тибет. Я буду очень тебя ждать.