When Evil Blooms

Гарри лежал на спине, неловко свесив голову с края кровати. Кровь непрерывно стучала у него в висках, и хотя ощущение было далеко не приятным, это было самое сосредоточенное ощущение, которое он чувствовал за последние дни. Кроме того, с этой позиции он мог одним глазом следить за Драко, который сидел в центре круга из кипящих котлов. Несмотря на то, что он не мог видеть лица Драко, Гарри нашел вид его растрепанного светлого пучка более чем утешительным. Драко работал на крошечной кухне их зачарованного коттеджа, в то время как Гарри бездельничал в спальне на чердаке. Расслабив мышцы на плюшевом матрасе, Гарри выпустил свою магию крошечными импульсами, отбрасывая ее от себя только для того, чтобы вернуть в свои ждущие руки, как будто он играл с невидимым мячом. Месяц назад что-то подобное могло бы отвлечь, его разум был напряжен, когда он пытался подчинить свою магию, но теперь контроль стал второй сущностью Гарри, и направление нервной энергии на магическую гимнастику фактически освободило его мысли, вместо того, чтобы препятствовать им. Стиснув зубы, Гарри погрузился в ритмы своей неосязаемой игры в догонялки и продолжил копаться в своих воспоминаниях. Он отчаянно пытался откопать что-нибудь, что угодно, какую-нибудь зацепку, с тех пор, как Макгонагалл использовала палочки Пожирателей Смерти, высвободив еще больше зацепившихся остатков. Должно было быть что-то, что он пропустил, что-то, что могло бы объяснить, почему зелья Драко не делали того, чего он хотел. Гарри не понимал всего этого, но он знал, что Драко пытался использовать защитную эссенцию цветов, чтобы создать зелье, которое защитит ведьм и волшебников от искажающего влияния крючков. Драко годами самостоятельно изучал продвинутые зелья, часто в одиночку, но также на дополнительных уроках со Снейпом и Слагхорном. Одной из вещей, которыми он ранее овладел, был процесс, который целители использовали для превращения заклинаний в проглатываемые противоядия. Теоретически, утверждал Драко, это должно быть просто. Ему просто нужно было использовать цветы в качестве базового катализатора в зелье, которое он переделал из заклинаний, уничтожающих остаточную Темную магию (с небольшими изменениями, чтобы остатки были искусственно изготовлены, а не встречались в природе). Но ни одно из его испытаний не дало того результата, которого он ожидал, и хотя Драко еще не признался в этом, Гарри знал, что он застрял. После того, как Луна упала в обморок в воскресенье, Гарри и Драко провели вторую половину дня в больничном крыле. К тому времени, как они добрались до нее, мадам Помфри уже вызвала специалиста из больницы Святого Мунго, который лечил Падму. Целитель поместил Луну в глубокий стазис, и Гарри потребовалось всего несколько нежных толчков в ее сердцевине, чтобы найти скопление крючков, впивающихся в ее магию. Гарри отшатнулся назад, подавив болезненный стон, и бросил тревожный взгляд на Драко. Лицо Драко было искажено горем, и Гарри не хотел еще больше беспокоить его паникой. Драко устроился у кровати Луны, держа ее за руку и бормоча что-то о Жующих маркграфах, которых он видел в углу. Изо всех сил стараясь контролировать свое дыхание, Гарри обошел больничные койки, желая посоветоваться с Целителем. Это был первый раз, когда он увидел крючки внутри кого-то; всегда до того, как они отправились за заклинаниями, только непосредственно атакуя магию Гарри, когда он вонзал ее в них. Внутри своего собственного тела, внутри своей сути, он думал, что был в безопасности. Он думал, что они все были. Но очевидно, что он был неправ. Бросив последний отчаянный взгляд на пространство рядом с Драко, куда он предпочел бы направиться, Гарри проглотил свой страх и нырнул в кабинет мадам Помфри. Целительница Тахлин была импозантной женщиной, высокой, с широкими плечами и суровым ртом, но она внимательно слушала объяснения Гарри о злобном остатке, с которым они боролись. С яркими и проницательными глазами Тахлин резко кивнула, когда он заговорил, ее черные кудри почти нетерпеливо подпрыгнули на плечах. После лечения Падмы Тахлин знала, что остаток питался заклинаниями. Случай Луны, в сочетании с новой информацией Гарри, наводил на мысль о чем-то гораздо более зловещем. Запрещенные заклинания для охоты — Хогвартс неделями функционировал без палочек, полагаясь на магию домашних эльфов, которая не резонировала с магией волшебников и, следовательно, не была восприимчива к остаткам — крючки, казалось, прибегали к атакам на саму магию. В какой-то момент разговора Гарри услышал быстрые шаги и, обернувшись, обнаружил, что Драко резко вышел из комнаты. У Гарри сжалось в груди, как будто весь воздух в округе устремился вслед за Драко. Переминаясь с ноги на ногу, Гарри потянул себя за воротник и каким-то образом ухитрился не сводить глаз с Тахлин. Гарри почувствовал слабость от облегчения, когда менее чем через десять минут Драко целеустремленно зашагал обратно в больничное крыло, его руки были переполнены цветами. Не говоря ни слова, он с любовью разложил их вокруг кровати Луны, даже потратив время на то, чтобы вплести прекрасный пурпурный цветок в ее волосы. Когда он закончил, Драко занял свое место рядом с Луной, взяв ее за руку и защищая, придвинул свой стул ближе. Закончив с Тахлин, Гарри, наконец, занял место рядом с Драко и успокаивающе положил руку ему на поясницу. МакГонагалл ненадолго присоединилась к ним, но только для того, чтобы заверить их, что состояние Луны стабильно. Крючки были в таком же стазисе , как и она, и на данный момент у них были все основания полагать, что она может оставаться такой бесконечно. Еще было время поискать лекарство. Бросив последний сочувственный взгляд на Драко и твердо напомнив держать ее в курсе их прогресса с противоядием, МакГонагалл властно вышла из комнаты, вероятно, чтобы связаться со своими контактами в Отделе тайн. — Порядок? — прошептал Гарри, наклоняя голову к Драко. Драко коротко кивнул, его уставшие глаза все еще были прикованы к лицу Луны. Гарри подумал, что она выглядит почти потусторонне, лежа на накрахмаленных белых простынях больничной койки, как неуловимое существо, в котором никогда нельзя быть уверенным, что оно тебе не приснилось. Он вдруг испугался, что она исчезнет, растворится у них на глазах, бестелесная, как туман. — Мне нужно побыть тут еще минуту, — прохрипел Драко. Он грубо кашлянул один раз и неопределенно посмотрел в сторону Гарри. — А потом, — продолжил он тоном, твердым от сомнений, — мы собираемся вернуться в общежитие и изобрести зелье, чтобы вылечить ее. — Да, — сказал Гарри, беря Драко за свободную руку. — Так и сделаем. Они пробыли с Луной еще почти два часа, и когда Драко, наконец, встал, чтобы уйти, Гарри остановил его, всего на мгновение. — Почему Луна? — спросил он, задержав взгляд на ее слишком бледной коже. — Ее заклинание было первым, кто причинил кому-то боль, а теперь это? Почему это должна была быть она? Последовала долгая пауза, прежде чем Драко ответил. Когда он заговорил, слова излучали благоговейный трепет и любовь, несмотря на горький скрытый гнев. — Потому что остаток превращает свет во тьму, а Луна — самый светлый человек из всех нас. Драко наклонился и нежно поцеловал Луну в лоб, прежде чем вывести Гарри из комнаты. И теперь, два дня спустя, все стало только хуже. Невилл, Ханна и Блейз Забини присоединились к Луне в больничном крыле, подвешенные в стазисе с крючками, глубоко вонзившимися в их сердцевины. После того, как все трое быстро потеряли сознание, МакГонагалл эвакуировала общежитие восьмого курса. Оглядываясь назад, казалось совершенно очевидным, что больше всего пострадают восьмиклассники. Большая активность Пожирателей Смерти на территории Хогвартса означала, что там их будет больше, чем внутри замка. Макгонагалл изолировала все крыло зелий, предоставив Драко уединение для работы, но после того, как он измотанный потратил целое утро на хождение туда-сюда, Гарри вытащил его из подземелий на ноябрьский холод. Драко сразу же успокоился, подняв лицо к небу и жадно вдыхая свежий воздух. Немного поразмыслив, Гарри привел его в их коттедж, и к тому времени, когда Гарри открыл все окна в доме, Драко уже начал варить. С тех пор он обитал с котлами на кухне. Гарри провел руками по атласному серебристому покрывалу и осторожно повернул голову из стороны в сторону. У него начала болеть шея. Он неохотно переместился, чтобы полностью положить голову на матрас, потеряв Драко из виду. Засунув ноги в носках под подушки в верхней части кровати, Гарри успокоился от их теплой тяжести и вернулся к созерцанию палочек Пожирателей смерти. Он подавил дрожь, вспомнив, как обнаружил разрыв внутри них. Присутствие Волдеморта было сильным, оно гноилось глубоко в дереве, и крючки извергались из него, как громоздкий поток крови и гноя. Заклинания МакГонагалл были слишком сильны, чтобы Гарри мог с ними справиться, и он мог бы сейчас быть в еще худшей форме, чем Луна, если бы не Драко. Когда Гарри пришел в себя, положив голову на колени Драко, он предположил, что его связь с Драко заземлила его, дав ему достаточно средств, чтобы вернуться в себя. Но что-то в этом моменте беспокоило его сейчас. Он закрыл глаза, представляя резкий, обжигающий холодом огонь на своей спине, щелканье крючков, когда он отчаянно вырывался, пытаясь добраться до Драко, найти в себе силы разорвать свою связь с крючками. Но это было неправильно, не так ли? Гарри сжал кулаки, отчаянно пытаясь вспомнить. Нет, это было неправильно. Гарри не нашел в себе такой силы. Крючки отпустили его до того, как он вернул себе свою магию. Гарри не выиграл; крючки отступили. Нет, не отступили. Они не смогли последовать за ним, когда Гарри откатился в сторону. К Драко. Нет. Гарри ведь не заразил ими Драко, не так ли? Это не то, что он чувствовал. Он увидел чистое небо и почувствовал тепло. Он откатывался от крючков, убегая в пространство, где крючков не было. И там, где крючков не было, он нашел… Драко! Гарри ахнул и резко выпрямился. Его мозг прокрутился в обратном направлении, и дюжина крошечных моментов, которые Гарри не подвергал сомнению, внезапно встали на свои места. — Поттер? — встревоженный голос Драко ворвался в суматошные мысли Гарри. Он обернулся и увидел, что Драко поднимается по лестнице на чердак. — Что случилось? Я слышал, как ты вскрикнул. Гарри провел рукой по лицу и с улыбкой потянулся к Драко. — Я в порядке. Можно тебя на секунду? Драко услужливо присел на край кровати, выражение его лица все еще было искажено беспокойством. Гарри закрыл глаза и, не теряя времени, мягко прижался своей магией к магии Драко. — Драко, — сказал Гарри, — я не знаю, что это значит, но крючки… я думаю, у тебя к ним иммунитет. Драко медленно моргнул, глядя на него, и его пальцы дрогнули. Он прижал их к бедрам и нахмурился. — Что? Поттер, я… — Остаток, — перебил Гарри, — он всегда вокруг людей. Я тебе это говорил, помнишь? Всегда есть по крайней мере несколько крючков, цепляющихся за людей в ожидании заклинания. — Да, но… — попытался Драко. — Но никогда рядом с тобой! Я просто проверил, чтобы убедиться, и там ничего нет. Драко задумчиво промычал, но затем его глаза сузились. — Это не значит, что остаток никогда не был рядом со мной, Поттер… — Да, Драко, это так, — настаивал Гарри. Драко открыл рот, вероятно, чтобы возразить, но Гарри оборвал его. — Нет, Драко, послушай… — он потянул Драко за руку, пока тот слегка не фыркнул и не забросил ноги на кровать. Он придвинулся ближе и сел, скрестив ноги, полностью лицом к Гарри. — Я должен был прекратить использовать свою магию в присутствии людей, — объяснил Гарри, — потому что мне не нравилось, каково это — проходить через все крючки. Но я никогда не останавливался на тебе. Это бессознательно, вроде как инстинктивно. Моя магия всегда ищет твою, когда я устаю или скучаю по тебе, или… — он сделал паузу, борясь с румянцем, — или когда кто-то из нас кончает, и это никогда не причиняло мне боли. Ни разу. Никакого холода. Никаких крючков. Рот Драко приоткрылся, его взгляд стал отстраненным. Гарри снова дернул его за руку. Глаза Драко затрепетали, но он снова сосредоточился на Гарри. Когда он был уверен, что завладел вниманием Драко, Гарри сказал: — Когда я потерял сознание на поляне, ты спас меня. Остаток буквально разрывал мою магию в клочья, но потом ты был там, и вокруг тебя не было никаких крючков, так что я смог уйти. Драко, у тебя иммунитет. Держу пари, ты мог бы прямо сейчас сотворить любое заклинание, какое захочешь, и ничто бы его не исказило. — Ни одно из моих заклинаний никогда не шло не так, как надо, — выдохнул Драко. Его голос звучал так, словно он баюкал чудо в своих ладонях. — Все остальные так делали, пока МакГонагалл не забрала наши палочки. А ты… — глаза Драко расширились, когда он посмотрел на Гарри. — Пострадал лишь немного. Гораздо меньше, чем все остальные… — Потому что я был с тобой, — закончил Гарри, взволнованно кивая. — Мерлин… — Изумился Драко. Затем выражение его лица изменилось. — О черт. О, гребаный ад. Глаза Драко зажмурились, и он прижал руки к груди, как будто от боли. Костяшки его пальцев побелели там, где он сжимал локти. — Драко? — нерешительно спросил Гарри. Но затем, так же быстро, как напряжение охватило его, Драко расслабился. Откинув голову назад, он издал тихий, недоверчивый смешок. Он открыл глаза и посмотрел на Гарри. — Я могу приготовить зелье, Поттер, — прошептал он. — Я знаю, как это исправить. Я знаю, что делать. — Что? — воскликнул Гарри. — Драко, это потрясающе! Но Драко не казался счастливым. Его глаза сияли от открытия, но под ними было что-то темное и настороженное. Он выглядел измученным, несмотря на растущую в нем надежду. — Драко, что такое? — спросил Гарри, проводя костяшками пальцев по щеке Драко. — Что не так? — Я должен тебе кое-что сказать, — сказал Драко, почти незаметно уходя в себя. Гарри нахмурил брови. — Ты не обязан, — заверил он Драко. — Нет, если ты не хочешь. И даже ты это сделаешь, ничего страшного в том, чтобы подождать. Ты можешь сначала приготовить зелье. Драко покачал головой. — До утра больше нечего делать. Я только что начал новую партию. Требуется десять часов, чтобы цветы превратились в базовую жидкость. — Ты не обязан мне говорить, — повторил Гарри. — Я знаю, — сказал Драко. — Давно пора. Затем они тихо сидели, Гарри терпеливо ждал, пока Драко смотрел вдаль и рассеянно теребил свои манжеты. Наконец, он расправил плечи и расстегнул пуговицы на запястьях. С бесстрастным лицом Драко потянулся руками к воротнику и расстегнул его. Он спустился вниз по своей рубашке, расстегивая ее быстрыми, эффективными движениями. Гарри подавил вздох, когда Драко позволил ей соскользнуть с плеч. Он стянул рубашку и бросил ее на пол. Сделав один успокаивающий вдох, Драко протянул свои предплечья к Гарри, впервые обнажая эту уязвимую белую кожу. Болезненный страх пробежал по телу Гарри, пронизывая его насквозь, как сухие листья, шершаво царапающие тротуар. Он почувствовал, как от внезапного холода у него по рукам побежали мурашки. Толстый, извилистый шрам пересекал выцветшую Темную Метку Драко, пересекая его плоть одной непрерывной линией от запястья до локтя. Порез на противоположной руке выглядел так, словно был таким же глубоким. Сердце Гарри бешено колотилось, борясь с сжимающими железными оковами горя. Воздух сгустился, и ему показалось, что он видит Драко сквозь искаженное стекло, бьющегося о невидимый барьер, который не поддавался. — Когда? — спросил Гарри, его голос был чуть громче хриплого шепота. Голова Драко была опущена. — Через два дня после того, как ты сбежал из поместья с Луной. Гарри впился ногтями в ладони. Он должен был спросить, даже если не был уверен, что хочет знать. — Они… они причинили тебе боль за то, что ты солгал обо мне? Драко повернул голову, прячась за собственным плечом. — Да, — пробормотал он. Гарри пришлось напрячься, чтобы расслышать, — но раньше они поступали и похуже. Это… это было не поэтому. — О, Драко, — Гарри потянулся к нему, намереваясь взять его за руки, но Драко скрестил руки на груди, скрывая шрамы от посторонних глаз. Он вздохнул и поднял глаза, наконец встретившись взглядом с Гарри. — Я пошел в лес и выбрал место, откуда я мог видеть небо сквозь ветви, и я просто… отпустил все это. Это даже не было больно. — Драко подавил жалкий смешок. — Я уже был так сломлен. — Но как… — Гарри замолчал. — Это всё цветы, — ответил Драко. В его голосе был намек на удивление, слабейший мазок цвета, просвечивающий сквозь боль. — Они были прекрасны, Поттер, точно такие же, как те, что во дворе. Я проснулся весь в них. Виноградные лозы были обвиты вокруг моих рук, и повсюду была кровь, но раны уже закрылись. Гарри хотел прикоснуться к нему, разрушить его щиты и прогнать боль прочь. Но Драко был погружен в свою историю, скользя по завесе прошлого, и Гарри боялся потревожить его, чтобы он не сломался. — Там была кровь, — сказал Драко, все еще глядя на Гарри, хотя это звучало так, как будто он разговаривал сам с собой. Его разум и раньше забегал вперед, и сейчас он работал над этим, сверяя свои теории с реальностью, обосновывая себя, когда говорил. — Так и должно было быть. Моя жертва ради заключенных. Стеклянный цветок в подземелье. Угроза — Волдеморт, манипулирующий волшебными палочками. Цветы уже начали расти. Виноградные лозы были там до того, как… — Драко вздрогнул. — До того. Я умирал, поэтому они расцвели. Моя кровь привязала цветы ко мне, приковала меня к их защите, уберегла меня от самого себя — но также и от крючков. Это то, что нужно зелью. Кровная связь. Глаза Драко прояснились, и он убрал руки с груди. Он придвинулся немного ближе к Гарри. — Сначала я возненавидел цветы, — признался он. — Это было так несправедливо, что они не могли просто позволить мне… умереть. Я заплакал и сорвал их с себя. Я… я попытался снова, но я не смог снова открыть раны. — Драко беспомощно посмотрел на свои руки. Гарри неуверенно переплел свои пальцы с пальцами Драко. — Мне жаль, Драко. Мне так жаль, что это случилось с тобой. — Не надо, — сказал Драко, вырываясь из хватки Гарри. — Это моя вина. Я был слаб, — Он наклонил голову и криво улыбнулся. — Я никогда не умел сражаться так, как ты. — Ты был сильным, — настаивал Гарри. — Ты сражался по-другому и намного позже, но ты сражался так же упорно и с гораздо меньшей помощью, чем у меня. Одинокая слеза скатилась по щеке Драко. — Этого было недостаточно, — прошептал он. — Я… я сдался. — Никто не может сражаться вечно, Драко, — сказал Гарри. — Особенно в одиночку. Когда Драко провел большим пальцем по своему левому предплечью, Гарри узнал этот жест, хотя до этого видел его только одетым. Он не беспокоился из-за Темной Метки, как всегда думал Гарри; он прослеживал линию шрама. Его глаза были пустыми, и сердце Гарри разбилось, когда он понял, какой стыд скрывался там. Гарри поймал левую руку Драко в свою и прижался губами к Темной Метке в нежном поцелуе. Драко потрясенно втянул воздух и отпрянул назад. Гарри последовал за ним. — Нет, Драко, — сказал он, проводя поцелуями по всей длине шрама. — Это не следы неудачи, или слабости, или стыда. — Гарри нежно коснулся внутренней стороны запястья Драко, проводя пальцами в благоговейной ласке по поврежденной коже другой руки Драко. Драко замер, и хотя его дыхание оставалось прерывистым, его тело расслабилось под прикосновением Гарри. Гарри поднял голову и мягко надавил большими пальцами на точки пульса на запястьях Драко. — Это не то, кто ты есть, — сказал он Драко, пристально глядя ему в глаза. — Это то, что произошло с тобой. Это то, что ты пережил. Слова, казалось, эхом отдавались между ними, рикошетом отражаясь от непроницаемой оболочки самообвинений Драко, отскакивая обратно к Гарри. Момент мог бы тогда разбиться вдребезги, засоряя пространство между ними осколками яда и жалости, сея минное поле потерь и сожалений, которое им, возможно, никогда позже не удалось бы пересечь. Но Гарри помнил Запретный лес и то, что Драко сделал для него там, помнил, как Драко увидел его, ни разу не испугавшись сокрушенности Гарри. И поэтому Гарри не дрогнул. Он протянул руку через пропасть и помог Драко нести бремя своего прошлого, не потому, что Драко не мог взвалить его на себя сам, не потому, что Драко нуждался в спасении, а потому, что Гарри понимал и принимал боль Драко. Гарри посмотрел на Драко тогда не с чем иным, как с уважением, почтением и грубой, непоколебимой верой в человека, которым стал Драко. И каким-то образом Драко понял. Он моргнул, а затем в его глазах что-то дало трещину, рябь чего-то, что потревожило, если не полностью вытеснило, укоренившийся там стыд. Выглядя почти ошеломленным, таким неуверенным, каким Гарри его еще никогда не видел, Драко протянул руку и слегка прижал пальцы к шраму от молнии Гарри. Сердце бешено колотилось, Гарри чуть не отпрянул. Никто никогда раньше не прикасался к нему там — он никогда никому этого не позволял. Ему даже самому не хотелось к нему прикасаться. Но мозолистые пальцы Драко, поглаживающие его лоб, были такими правильными, что Гарри чуть не заплакал. Потому что в некотором смысле именно их шрамы соединили их. Гарри и Драко были жертвами войны, прикованные к противоположным сторонам, но отмеченные, замученные и сломленные одним и тем же злым человеком. Они снова сшили себя вместе, и, несмотря на стоимость этого, они оба могли видеть силу и красоту в оставшихся шрамах. Глаза Гарри затрепетали и закрылись. Наклонив подбородок, он прижался губами к ладони Драко. Он боготворил кожу там, прокладывая путь вниз серией влажных поцелуев с открытым ртом, уделяя внимание всем крошечным косточкам запястья Драко. Тихий стон вырвался у Драко, и Гарри улыбнулся смущенному звуку, который последовал за ним. Рука Драко соскользнула, и Гарри нежно прикусил кончики его пальцев, прежде чем посадить Драко к себе на колени. — Так нормально? — спросил Гарри, обхватив руками бедра Драко. — Мы можем поговорить еще, если это то, что тебе нужно. Драко склонил голову набок, его губы изогнулись в намеке на хмурость. — Нет, — сказал он, звуча слегка смущенно. — То, что ты сказал, было идеально. Я… я просто… — Он рассеянно провел руками по плечам Гарри. Мгновение спустя выражение его лица прояснилось. — Ты будешь продолжать это говорить? Не… не прямо сейчас, я имею в виду. Просто… скажешь мне еще раз, как-нибудь? — Когда тебе будет нужно, — пробормотал Гарри, целомудренно целуя его в губы. — Я буду говорить тебе снова и снова, пока ты не поверишь в это. Драко обхватил голову Гарри руками. — Спасибо, — прошептал он, облегчение разлилось по тихой похоти, которая потемнела в его глазах. — Драко? — Да? Гарри прикусил внутреннюю сторону щеки, но потом собрался с духом и просто сказал это. — Ты будешь продолжать говорить мне, что мне не обязательно быть аврором? Уголок рта Драко приподнялся. — Каждый гребаный день, — пообещал он. Его улыбка превратилась во что-то застенчивое. — Возможно, я уже получил документы на получение стипендии преподавателя Хогвартса. От директрисы. Они на столе в твоей старой спальне, — он прикусил губу, затем поспешил сказать. — Только если ты этого хочешь, конечно. Радостный смех вырвался у Гарри, застав его врасплох. — Я не знаю, верю ли я, — медленно сказал он. Головокружительная легкость разлилась по его венам, как будто его кровь была заменена шампанским. — Но я думаю, что мне действительно очень нужно было услышать это от тебя. Гарри снова рассмеялся, восхищаясь человеком, сидящим перед ним. Волосы Драко были взъерошены, и намек на неподдельное удовольствие смягчил усталые морщинки вокруг его глаз. Гарри сжал бедра Драко. — Я люблю тебя, — сказал он ему, чувствуя, как его глаза становятся влажными от эмоций. Его пальцы прошлись по поясу Драко. — Порядок? — снова спросил он. — Да, — воскликнул Драко, нетерпеливо дергая Гарри за рубашку. — Поттер, — пробормотал он, когда рот Гарри грубо накрыл его рот. Они врезались друг в друга, беспорядочно сбрасывая одежду на пол, пока не повалились на бок, кожа к коже, повсюду скользкие, горячие и блестящие. Гарри ахнул и задрожал, уже находясь слишком близко. Рот Драко был на его шее, руки Драко оставляли синяки на его бедрах, а член Драко так сладко скользил по его телу, и Гарри тонул в серебристой коже и глазах лунного света. Драко наклонил голову, и внезапно его язык стал дразнить ключицу Гарри, и Гарри поддался удовольствию. Он откинул голову назад и бесстыдно застонал, позволяя увести себя в море. Они терлись друг о друга в неистовых толчках, руки Гарри скользили вниз по спине Драко, пока не достигли его задницы. Он притянул Драко к себе, сжимая и разминая эти идеальные окружности, когда Драко вздрогнул, застонал и ободряюще лизнул шею Гарри. А потом Драко отстранился от Гарри и растянулся на кровати. Гарри двинулся за ним, желая — нет, нуждаясь — растянуться на теле Драко, почувствовать каждый дюйм его тела, прижатого к нему. Но Драко остановил его, приложив руку к груди. Гарри заскулил, бедра непроизвольно дернулись, его истекающий член размазал влагу по бедру Драко. Даже задыхаясь, Драко сумел тихо хихикнуть. Он выглядел слишком красивым, чтобы быть реальным, вытянувшись и купаясь в свете с их зачарованного потолка. Когда они впервые работали над коттеджем, Драко сказал Гарри, что ему всегда нравилось спать под звездами. Бедра Гарри замерли, глаза впитывали это первозданное, неземное существо, которое каким-то образом принадлежало ему. Стройные мышцы, смягчающие жесткие линии его тела, припухшие от поцелуев губы и острые скулы, едва заметная дорожка волос, вьющаяся к его слегка наклоненному, красиво покрасневшему члену. Драко лениво улыбнулся, и это была почти ухмылка, это было настолько похоже на мальчишку, которым он был раньше, что у Гарри закружилась голова от того, как далеко они зашли. Застенчивый взгляд промелькнул на лице Драко, и он пропустил два пальца в рот Гарри. Гарри застонал вокруг них, отчаянно посасывая, пока Драко дразнил его пальцами внутрь и наружу, внутрь и наружу. И затем, ох, затем, Драко согнул одну ногу, уперся ступней в матрас и позволил колену упасть в сторону. Глядя прямо в глаза Гарри, он провел влажными пальцами по собственному бедру и прижал их к своей заднице. Гарри почти перестал дышать. — Я хочу, чтобы ты был внутри меня, когда кончишь, — прошептал Драко. — Мне нужно почувствовать тебя, — его глаза замерцали, внезапно став неуверенными. — Если… если это нормально. Член Гарри пульсировал. Он перекатился на спину и в отчаянии обхватил рукой основание, когда из щёлки вытекло непристойное количество предэякулята. — Поттер? — Драко навис над ним с очаровательной дрожью в голосе. — Да, — произнес нараспев Гарри. — Да, да, да, да, да. Он рванулся вперед и яростно поцеловал Драко. Они рухнули обратно на кровать, где Гарри изо всех сил пытался поцеловать Драко, затаив дыхание, предотвратить его надвигающийся оргазм и одновременно наблюдать, как пальцы Драко исчезают в его собственной заднице. — О Мерлин, о Драко, — простонал Гарри. — Я… я никогда… ты… ты делал это раньше? — Н-нет, — выдохнул Драко. — Не с другим человеком. Только мои… мои пальцы или… или иногда игрушка. Что-то в мозгу Гарри разбилось вдребезги. — Блять, Драко. Я точно не продержусь долго. — Ладно, просто хочу почувствовать тебя, — пробормотал Драко, успокаивающе проводя большим пальцем по лбу Гарри. Он снова прикасался к шраму Гарри, и это, в сочетании с тем, что он слышал шикарный голос Драко, на самом деле невнятный от удовольствия, вызвало толчок прямо к члену Гарри. Он со всхлипом уронил голову на плечо Драко. Гарри был так влюблен, так полностью ошеломлен вихрем открытий и воспоминаний, горем, болью и радостью, которые каким-то образом сохранила эта ночь. И внезапно внутри него возникла чисто физическая потребность, и он точно понял, чего хотел Драко — не оставлять между ними пространства, соединить их тела так же тесно, как их сердца и души. Возникла неловкость, когда Драко дал понять, что готов, наколдовав немного смазки без помощи палочки. Гарри попытался вскарабкаться на него, и их ноги странно переплелись, и ступни были в странных местах, и все было мокрым и липким, и на один напряженный момент Гарри подумал, что он ударил Драко коленом прямо по яйцам. Гарри взвизгнул, охваченный паникой, но затем Драко захихикал, такой неожиданно радостный звук, что Гарри захотелось закрыть его, а потом Гарри тоже захихикал, и все снова стало хорошо. А потом Драко распластался под Гарри, его глаза были мягкими и уверенными, и он предлагал ему все. Приподнявшись на локтях, Гарри нежно поцеловал Драко, скользнув своим гладким членом между ягодиц Драко. Драко спрятал лицо в локте и издал долгий, отчаянный стон. Розовый румянец красиво разлился по его скулам и спустился к груди. Он выглядел растрепанным, потным и совершенно развращенным. Гарри поцеловал его вдоль линии подбородка, прижимая кончик своего члена к дырочке Драко. Драко зашипел и дернулся против него, но Гарри колебался. Он судорожно вдохнул, внезапно занервничав, необъяснимо застенчиво. Драко приоткрыл один глаз, вглядываясь в Гарри. Его губы растянулись в кривой улыбке. — Страшно, Поттер? — он спросил, но слова прозвучали как любовь, просто еще один способ для Драко сказать ему: у меня есть ты. — Ещё чего, — прошептал Гарри и медленно вошел в Драко. Это было невероятно плотно, тепло и влажно и — о, Мерлин — так хорошо. Он был внутри Драко и чувствовал, как мышцы Драко сжимают его, и все это было так ново, идеально и пугающе, что на мгновение Гарри едва мог пошевелиться. Но затем Драко обхватил Гарри ногами и приподнял свою задницу, прижимаясь к нему, и Гарри еще глубже погрузился в это бархатистое блаженство. Он ахнул и попытался удержать бедра неподвижно. В паху нарастал жар, а яйца ныли от яростной, неоспоримой потребности, но все это не имело значения, потому что Гарри нужно было заботиться о Драко. — Порядок? — спросил Гарри, поглаживая руками бока Драко. — Тебе не больно? Драко посмотрел на него, в уголках его глаз стояли слезы. Мускул подскочил у него на животе, а ноги начали дрожать. — Нет, — выдохнул он. — Просто… так много. Ты так хорошо ощущаешься, Поттер. — Я могу… — спросил Гарри дрожащим голосом. — Я могу двигаться? — Да, да, пожалуйста, — вскрикнул Драко, — Трахни меня, Поттер. Бедра Гарри дернулись вперед, безжалостно вгоняя свой член в Драко. Он делал это снова, и снова, и снова, сбиваясь с ритма, беспомощный под внезапным натиском ощущений. Драко хныкал, содрогался и умолял, пока Гарри не перекинул одну из ног Драко через плечо. Угол сместился, Гарри толкнулся глубже, и тогда Драко закричал. — Поттер, — он практически взвыл, — да, вот там, трахни меня прямо там. И Гарри потерял каждый последний хрупкий дюйм контроля. Он был на взводе с тех пор, как они начали, и он так крепко держал себя в руках, что удерживал свою магию так же уверенно, как и свои яйца. Но теперь он отпустил все это. Гарри врезался в Драко, обезумев от вожделения, любви и потребности, и по мере того, как нарастал его оргазм, его магия изливалась из него, выплескиваясь из каждой поры, чтобы танцевать, кружиться и растворяться в Драко. Гарри и раньше чувствовал, как их магия соприкасается, даже чувствовал, как магия Драко наполняет его тело, пока он не был уверен, где заканчивался Драко и начинался он сам. Но это было ничто по сравнению с этим. Это не было прикосновением; их магия сливалась воедино во что-то новое, что-то более могущественное, чем любой из них когда-либо мог быть один. Магия Гарри потрескивала по комнате, как молния, поглощая испуг Драко, пока все это не вспыхнуло вокруг них, горя так ярко и красиво, как бенгальский огонь на фоне ночного неба. Гарри вдохнул его, и воздух наполнился ароматом цветов и звездного света, дуэлей и полетов, споров и Зельеварения, Гарри и Драко вместе. Гарри поднес руку к члену Драко и начал дрочить в такт своим толчкам. Драко поймал другую руку Гарри и прижал ее к своему сердцу. Драко выгнул спину, застонав, и когда он излился на руку Гарри, их магия заискрилась в каждом уголке комнаты. Свет достиг потолка, и Гарри мог поклясться, что каждая звезда на их волшебном небе начала мерцать. Драко сжался изнутри, и, содрогнувшись всем телом, Гарри опустошил себя внутрь него. Совершенно обессиленный, Гарри рухнул на Драко, который издал приглушенный стон, но обхватил Гарри руками, прежде чем тот успел извиниться и откатиться в сторону. Они оставались так долгое время, просто слушая дыхание друг друга. В конце концов, они задремали, все еще прижимаясь друг к другу. Гарри проснулся, теплый и сухой, лежа на груди Драко. Драко смотрел в небо на их потолке, нежно проводя пальцами по позвоночнику Гарри. Гарри прижался ближе и поцеловал Драко в щеку. Драко улыбнулся. — Ты проснулся. — Да, — Гарри удовлетворенно вздохнул. — Могу я поговорить с тобой кое о чем? — спросил Драко. — Конечно, — сказал Гарри, двигаясь, чтобы сесть на подушках. Драко последовал за ним, пристроившись рядом с Гарри. Его глаза были прикрыты, выражение лица серьезное, и Гарри почувствовал вспышку дурного предчувствия. — Я должен извиниться, — сказал Драко. — За все, что я делал, когда мы были моложе. — Что? — пораженный, Гарри взял Драко за руку. — Но мы прошли через это. — Нет, — сказал Драко. — Я был ужасен с тобой. И когда мы вернулись в этом году, я не хотел говорить, что сожалею, потому что слова пусты. Я хотел показать тебе, что я другой. Но это слишком важно. Ты слишком важен. И я не хочу, чтобы между нами что-то осталось недосказанным. — Драко, я отдал все, что у меня было. Я тоже делал с тобой ужасные вещи, — пальцы Гарри скользнули по отметинам на груди Драко. Драко покачал головой. — То, что я делал, было совсем другим. — Нет… — Да, это так, — настаивал Драко. — Потому что, если бы я не был жесток с тобой, ты не был бы жесток со мной. Ты мог бы даже быть добрым. — Его губы сжались. — Но я все равно хотел причинить тебе боль. Это не было неожиданностью, на самом деле. Гарри определенно знал это о прошлом Драко, но все равно его сердце немного упало. — Почему? — он спросил. — Потому что я ревновал, — признался Драко. Он криво улыбнулся. — И потому что ты не хотел быть моим другом. Гарри запустил руку в волосы Драко. — Хотел бы я знать. Драко склонил голову. — Нет. Я не заслуживал твоей дружбы. Я был избалованным и фанатичным, глупым, трусливым хулиганом, — он сделал паузу, затем выпрямился и встретился взглядом с Гарри. — То, что я сделал с тобой, было неправильно. Мне так жаль, Гарри. Гарри наклонился вперед и поцеловал его. Драко растаял в нем, но затем прервал поцелуй и прислонился лбом к лбу Гарри. — Я люблю тебя, Гарри. Всем своим сердцем. И я все еще не уверен, что заслуживаю тебя, даже сейчас, — он глубоко вздохнул. — Но мне нужно, чтобы ты знал — я намерен сделать все, что в моих силах, чтобы заслужить твое уважение и прощение. Гарри прижал ладонь Драко к своему сердцу, чувствуя, как слезы наворачиваются на глаза. — Ох, Драко… о, любовь моя… ты уже заслужил. Я обещаю тебе, ты уже сделал это. — Гарри, — прошептал Драко, пряча лицо у Гарри на шее. Гарри держал его, мягко поглаживая по спине и бормоча прощение. Под ними цветы в котлах Драко сбросили последние лепестки, и в свете раннего рассвета зелья начали светиться.