Не открывайте окна, снаружи тролли

В Марбурге было жарко. Виджет смартфона уверял, что на улице всего 25 градусов, просто ощущается на 30. Ага, шикарно. Я набрал в поисковике имя и фамилию Йонаса. Мне выпало довольно много страниц: его социальные сети, научные статьи, участие в конференциях, летних и зимних школах. Он существовал. Ему было двадцать два года. И вряд ли он помнил о том, что нас связывало, потому что ему было всего, блядь, двадцать два. Я мог бы добраться до Франкфурта, потом долететь до Таллинна, а потом взять поезд или автобус до Тарту. Приложение показало, что ехать по меньшей мере девять часов. Но тут же я вспомнил, что я вообще-то должен заключить брак через две недели. И как же мне не хотелось возвращаться в дом, в котором я жил пять лет назад. Но там все еще жили мои коты! Я встал и направился на вокзал. Мне нужно было вернуться домой в Кёльн. Поезд едет с пересадкой во Франкфурте, где есть аэропорт и до Таллинна всего два с половиной часа, но я должен сначала поговорить с Алексом. На вокзале было много людей. Слишком много. Я столько не видел последние пять лет. В поезде мне тут же стало прохладно в футболке, потому что кондиционер работал на полную. И это было приятное чувство. Даже удивительно. Или не удивительно. Я смотрел фотографии Йонаса в соцсетях, потом переключился на научные статьи. Он много участвовал в международных проектах, когда проходил стажировку в ЦЕРНе на третьем курсе бакалавриата. И — о, боги — он все еще не закончил магистратуру. За окном проносились дома, города, деревья, столбы. То, чего я так давно не видел. А я смотрел на все это и думал только о Йонасе. А стоило ли мне вообще пытаться найти его? У него своя жизнь двадцатидвухлетнего магистранта. А тут заявлюсь я. Вот это будет номер. Но ничего страшного не случится же, если я просто прилечу в Эстонию. Когда я пересел в поезд из Франкфурта до Кёльна, начало темнеть. И я не мог сдержать глупой улыбки — просто наблюдал за тем, как розовеет, а потом разливается красным небо на горизонте. Я понял, что скучал. Я так невозможно скучал. Я задремал, а проснулся уже, когда мы приехали в Кёльн. Часы показывали 20:02. Алекс, наверное, уже дома. Я пешком дошел до дома, что заняло всего пятнадцать минут. Поднялся по лестнице на третий этаж из пяти и открыл дверь своим ключом. Ко мне тут же подбежал Моцарт, мой младший кот. Не закрыв дверь, я подхватил его на руки и начал целовать макушку. Он тут же замурлыкал. Следующей из спальни вышла зевающая Шеннон. Я отпустил Моцарта и взял ее на руки. Она была старшей и жила со мной уже девять лет. Третьей из гостиной прибежала Лави. Ее я на руки не взял, потому что она пока боялась этого. Видимо, прошлые хозяева обращались с ней плохо. Я развязал шнурки кроссовок (кроссовок, которые я сносил год назад!) и пошел на кухню, с которой раздавался шум микроволновки. Судя по всему, Алекс размораживал мясо. Он сидел за столом на барном стуле и что-то смотрел в смартфоне. В другой его руки был бокал красного вина. — Привет, — он поднял на меня глаза. — А ты не должен был ночевать у Греты? Божечки. Я ведь ездил в Марбург к подруге из бакалавриата. Совсем из головы вылетело. — П-привет, — ответил я севшим голосом и сел напротив. — Я решил вернуться домой. — Тебе налить? — Алекс кивнул на бутылку, заткнутую деревянной пробкой. Я покачал головой, и Алекс удивленно воззрился на меня. Я совсем забыл, каким он был. Забыл его лицо, голос, мимику. Все забыл. Он был родом из Бразилии, высокий, белозубый, очень и очень красивый. Старше меня на год, не ученый, а психолог. — Нам нужно поговорить, — сказал я. Алекс поставил бокал на стол и улыбнулся. — Да, я подозревал. — Подозревал? — я приподнял бровь. — Ну да. С тех пор, как мы подали заявление, ты постоянно куда-то ходишь, ездишь, как будто пытаешься сбежать. — Я бы не сбежал, — прошептал я. — Я знаю, что не сбежал бы. Но ведь ты просто хотел насолить отцу-гомофобу. Мне стало стыдно, потому что Алекс был прав. Каким же мелочным, каким же ничтожным я был тогда. Вернее, сейчас. — Это ужасная мотивация, — согласился я. — Да, ужасная, — улыбнулся он. — И что будет дальше? — Ты можешь остаться в этой квартире. Кошек я заберу, когда найду себе жилье. Я знал, что Алекс никогда не был в восторге от кошек. Одну он еще как-то терпел, а по поводу двух других мы пару раз довольно сильно ругались. И снова он был прав, потому что я должен был согласовать количество животных с ним. И снова я почувствовал к себе неприязнь. Я был не лучшим человеком. Осталось надеяться, что я стал лучше. — Ты сможешь побыть с ними неделю или около того? — спросил я. — Да, конечно. А ты что будешь делать? — Я поеду в Эстонию. Брови Алекса взлетели вверх. — В Эстонию? Что у тебя там? — Кое-какие дела. Возможно, я останусь там. И тогда я приеду за кошками, когда обустроюсь там. — Ты хочешь учиться в аспирантуре там? — удивленно спросил Алекс. — Да, возможно. — Ну, что сказать. Хорошо. Он снова потянулся за бокалом и выпил половину. — Будь осторожнее с алкоголем, пожалуйста, — сказал я. — Ты что, попал к анонимным алкоголикам, и они тебя посвятили в свою эстонскую секту? Я покачал головой. — Ничего такого. Просто я пересмотрел кое-какие вещи. — С двух ночи что ли? — усмехнулся Алекс. — Молодец, быстро ты. — Ну, у меня есть кое-какие проблемы. И думаю, у тебя тоже. Алекс скорчил лицо и осушил свой бокал. Затем демонстративно налил себе еще. — Я поеду во Франкфурт, — сказал я. — Когда? — Сейчас. Соберу вещи и поеду. — Эй, Рейн, — он мягко ухватил меня за плечо. — С тобой точно все в порядке? Я пожал плечами, потому что не знал, все со мной в порядке или нет. А потом направился в спальню и достал из шкафа-купе небольшой чемодан для ручной клади. В шкафу висели и лежали мои вещи. Те вещи, которые я выбирал сам. Удивительно. Слева в груди защемило, и мне пришлось сесть на кровать. Слишком много. Слишком много всего. Этот мир был перенасыщен сенсорной информацией. Внутри квартиры, снаружи, везде, везде, везде. Я сложил несколько пар трусов и носков, запасные футболки, джинсы и даже шорты. В ванной налил в небольшие емкости шампунь, кондиционер, умывалку и захватил крем для лица. Посмотрел на себя в зеркало — пора было бриться. Если я пил вчера до двух ночи, то вряд ли я осилил побриться с утра. Я попрощался с Алексом, поцеловал Моцарта, Шеннон и Лави и покинул квартиру. Здесь и сейчас начиналась новая реальность.