Один секрет

Нарушив молчание в тишине Одним единственным вдохом, я передал тебе слова.

Донмён отстранился и открыл глаза. На него неподвижно смотрел совершенно ошарашенный Дончжу, которого он только что поцеловал. Осознание произошедшего наконец накрыло Донмёна, адреналин ударил в голову, и он решил всё выпалить на одном дыхании. - Дончжу, я... - Тс-с-с, - Дончжу не дал договорить брату и поднёс палец к его губам. Его взгляд вдруг стал не по-детски серьёзным, он словно говорил Донмёну: "Я знаю. Не говори ничего". Дончжу вдруг понял всю боль, что нёс Донмён до сегодняшнего дня в своём сердце. Он знал, что это за вид поцелуя. Поцелуй, когда ты прыгаешь в пропасть и не знаешь, куда приземлишься, но и не прыгнуть больше не можешь. Либо ты найдёшь в этой пропасти ответ, либо в ней всё и закончится. В старшей школе он искал в такой пропасти ответ на собственный вопрос, который закончился экспериментами с незнакомцами обоих полов в нескольких клубах столицы. Он отчаянно целовал одних и других, пытаясь понять, чего хочет от себя и от них. Он не понимал, что с ним не так, и почему ему одинаково приятны (или одинаково безразличны) и те, и другие. В конце концов он успокоился с мыслью, что может жить вне определений и просто плыть по течению, пока все детали паззла не сложатся. Вскоре он дебютировал, и на поиски ответов времени не осталось, он не просто плыл по течению - его несло течением горной реки так стремительно, что не было возможности даже ненадолго прибиться к берегу, и он перестал об этом думать. И тут его выбросило с обрыва. Паззл наконец-то сложился в полную картину. Лишь с небольшой поправкой на то, что последней деталью в ней был его родной Донмён. Донмён, чьи сладости он в детстве тайком съедал после ужина, Донмён, которого он довёл до слёз тем, что свечой подпалил ему волосы, Донмён, которому не было равных в пении и игре на клавишных, - Донмён, которым Дончжу так гордился. Сейчас Дончжу было жалко Донмёна. Он не мог назвать это влечением, но ему хотелось приласкать такого напуганного самим собой брата. Безусловная любовь к старшему и старшего к нему была для него той самой важной деталью, которая всегда лежала где-то рядом и ждала, когда на неё наконец обратят внимание и закроют ею последний просвет. - Донмён-а, - голос Дончжу от волнения звучал хрипло, - ты боялся сказать мне об этом? - Донмён отвёл взгляд и слабо кивнул. Дончжу протянул руку к нему и осторожно провёл пальцами по рыжим волосам. - Если тебе нужно... Если так ты лучше поймёшь, ты можешь... Можешь поцеловать меня ещё раз, - Донмён встревоженно посмотрел на него. - Можешь целовать до тех пор, пока... Пока тебе не станет лучше. Донмён больше не ощущал себя летящим со скалы. Теперь он скорее ударился об землю и, лёжа без сил, пытался понять происходящее. Дончжу хочет, чтобы он целовал его, и это не сон? Это нормально? Может ли это вообще быть хоть в каком-то смысле нормальным? Сердце постепенно замедлило ритм. Донмён почувствовал, насколько он истощён тем, как сильно нуждался в брате, от которого бежал тем дальше, чем больше хотел оказаться рядом. - Дончжу-йа... Мы можем сегодня поспать вместе? Как в детстве. - Младший с облегчением улыбнулся на этих словах. - Конечно, пабо. - Йа! - Забирайся на постель. - Дончжу сел на кровать и похлопал рядом. Донмён подошёл к шкафу и вытащил из него свободную футболку, переоделся перед тем, как лечь, и забрался под одеяло к младшему. Дончжу всегда спал, отвернувшись лицом к стене, потому и сейчас повернулся к старшему спиной, давая понять, что на сегодня с них обоих хватит экзистенциальных вопросов. Донмён робко придвинулся поближе к брату сзади и просунул свою руку под его, чтобы обнять. Донмён уткнулся носом младшему в шею. Дончжу приятно пах, у него всегда был хороший вкус в выборе одеколона. Тогда он непроизвольно подался вперёд, чтобы оставить поцелуй на шее и почувствовал, как младший провёл кончиками пальцев по его руке. От этого прикосновения по телу Донмёна прошёл разряд, и он сильнее прижался к Дончжу, но тут же отстранился. Он почувствовал, как начинают гореть щёки и нарастает возбуждение. Донмён отбросил одеяло и убежал в ванную, яростно сорвал с себя футболку, швырнул бельё на пол и выкрутил до упора рукоятку в душе в сторону холодной воды. Тело обдало струями, похожими на иглы. Он опёрся рукой о плитку на стене и кусал губы от злости и физической боли, но продолжал стоять под ледяным напором, наказывая себя этим способом за то, чему позволил только что случиться. Из процесса самобичевания его выдернула распахнувшаяся дверь и вошедший Дончжу. Если бы Донмён мог похолодеть от отчаяния сильнее, он бы это сделал. Дончжу раздвинул шторы и, не раздеваясь, шагнул под воду. Внимание Донмёна тут же переключилось на мокнувшего младшего, и он бросился перекрыть воду. - Ты же простудишься! - но Дончжу встал перед краном и преградил ему путь. Дончжу смотрел в расширенные зрачки Донмёна, который уже сам не понимал, дрожит он от холода или от волнения. Он положил руки на плечи старшего и слегка нажал на них, притягивая брата ближе для поцелуя. Это был очень мягкий, но уверенный поцелуй. Донмён сделал попытку сопротивления, но Дончжу лишь крепче обнимал его и удерживал его голову своей рукой, не давая сбежать. Затем он медленно отстранился, всё ещё продолжая одной рукой прижимать к себе брата, а другой закручивая воду. - Хоть ты и старше, тебе придётся послушать меня сейчас. - Донмён не мигая смотрел на Дончжу, всё ещё не веря в происходящее. - Донмён-а, не сбегай от меня, прошу. В этой квартире не так уж много комнат, и ни в одной из них нет замка. Точно так же, как и в этом мире нет места, где я бы не смог тебя найти. Донмён-а, мы родились с тобой в один день, мы почти одно целое, у нас нет никого ближе друг друга. Если ты сбежишь от меня, то я потеряю часть себя. Неужели ты думаешь, что сможешь сделать мне что-то плохое? Мы всегда были вместе и будем, и если сейчас ты чувствуешь, что нуждаешься в поцелуях, мы будем целоваться. Если ты нуждаешься в чём-то большем, чем поцелуи, мы сделаем больше, если только от этого тебе станет лучше и ты прекратишь меня избегать. На этих словах Дончжу подхватил на руки не успевшего прийти в себя от только что услышенного Донмёна и понёс его в комнату. Брат оказался значительно легче, чем выглядел в своей мешковатой и многослойной одежде. Он осторожно положил его на свою кровать, придерживая рукой за плечи. Донмён застыл, как восковая фигура, наблюдая за действиями брата своими почти что кукольными глазами. Тот сотоял на коленях перед кроватью, опираясь рукой на неё с другой стороны от старшего и нависая над ним. - Донмён, - голос Дончжу был низким и тихим. - скажи, если уверен, что хочешь не этого. Донмён откинул голову, шумно втянул воздух в лёгкие и закрыл глаза руками. - Не могу.