Без искажений (In Clear View)

Это был первый вечер Джона вне дома с тех пор, как родилась Рози. Сотрудники клиники собирались в пабе хотя бы раз в месяц, но он пропустил уже по крайне мере три раза – всё было наполнено таким уровнем стресса и хаоса, что заранее не подготовишься, как ни старайся. Стоило ему прийти домой, как до ужаса уставшая Мэри могла лишь поприветствовать его и передать Рози, после чего удалялась в душ на неопределённо долгое время. Но в тот вечер Мэри сама предложила Джону выбраться после работы с коллегами, ведь за всё это время он точно уж заслужил возможность отдохнуть. За окном царило начало июня, а в вечернем воздухе чувствовались мягкие нотки расцветающего лета и нагретого асфальта. Компании и парочки заполняли улицы в предвкушении хорошего вечера – обычная пятничная суета. Да, было действительно очень здорово снова выбраться в центр города. Как бы там ни было, Джону с трудом давалось привыкание к жизни в пригороде. Бесконечные вечера перед телевизором, планирование барбекю с до одури скучными соседями… Он не смог сдержать улыбки, вспоминая насмешливые слова Шерлока в его речи шафера на свадьбе. Конечно, он оказался прав. Как всегда. Находясь глубоко в своих мыслях, Джон переступил порог бара и прищурился, пытаясь в приглушённом свете взглядом отыскать кого-то из коллег. – Джон! – окликнул его знакомый голос. Найджел, педиатр из их клиники, помахал ему рукой из-за стола в углу. – Давно пора было тебе выбраться на свободу хотя бы на вечер, – добавил он с ухмылкой и приветливо похлопал Джона по плечу, когда тот присоединился к ним за столом. В этот раз собралось около восьми человек, и кто-то уже успел передать ему прохладную пинту пива. – А что с тем твоим хобби, когда ты занимался расследованиями, ну, все те детективные истории? – спросил с ухмылкой Ричард, один из других докторов. Джона будто ударили прямиком в солнечное сплетение – уже ставшее привычным чувство, когда кто-то его спрашивал о Шерлоке, а ему нужно было что-то ответить. – Не… Не то чтобы оно хорошо сочеталось с семейной жизнью, – он постарался придать фразе тон полного безразличия. Просто отшутиться, как это обычно происходило в таких ситуациях. Он не видел Шерлока уже почти три месяца, и одна лишь мысль об этом каждый раз отзывалась болью. Когда Мэри и Рози только вернулись из больницы, Шерлок удивил всех и, вероятно, самого себя, приняв приглашение и действительно придя в гости по такому поводу. Такого поведения Джон точно не ожидал (Дети? Нет, не совсем моя сфера…). Но вместо этого Шерлок не только принял приглашение, но и прилагал очевидные усилия, стараясь быть приветливым, шутить с Мэри и даже делать ей комплименты (Материнство тебе к лицу, Мэри, выглядишь замечательно!). Проще говоря, ни следа от привычного снисходительного тона в голосе. Он притащил с собой два огромных пакета из «Harrods»‎*, доверху заполненных подарками для Рози, и Джона мучило странное подозрение, будто друг действительно тщательно и с радостью выбирал для неё подарки. А вот с ним самим за всё время Шерлок практически не разговаривал, едва ли даже смотрел на него, если задуматься. Всё это казалось довольно странным, но Джон никак не мог уловить причину своего смятения. Ведь всё было в полном порядке: лучший друг пришёл в гости, навещая в честь такого события твою жену и новорожденную дочь. Одна из самых нормальных ситуаций в мире, на самом деле. Тем не менее, где-то внутри зарождалось чувство вины, будто представляя Шерлоку свою семью означало причинять ему боль. До чего же нелепо, думал он про себя. Они с Шерлоком были и остаются друзьями, само собой, и при том очень близкими друзьями, и Джон был уверен, что так оно всегда и будет. Да, они не видятся так же часто, как прежде, но это ведь тоже совершенно нормально, разве нет? Жизнь идёт своим чередом, меняется, вот и всё. – Наверное, по ощущениям было словно детские мечты воплотились в реальность, а? Весь такой серьёзный доктор днём, а по ночам идёт надирать задницы преступникам. Ну, точно Кларк Кент!** – Ричард засмеялся, довольный своим сравнением. – Ага, что-то вроде того, – Джон заставил себя улыбнуться в ответ. В руках оказалась новая порция пива, а потом на столе вдруг откуда-то взялся поднос с шотами. К чёрту, подумал Джон и, не желая терять ни минуты, опрокинул в себя первую порцию, а затем и вторую, а за ней – и третью. Рози буквально на днях исполнилось три месяца, и спала она уже намного лучше, так что можно было оставить Мэри с ней одну на ночь. Конечно, завтра ему пришлось бы компенсировать упущенное время внимания и заботы, но оно того стоило. Насколько же здорово было снова провести время где-то вне дома, просто общаясь и смеясь с коллегами, как в старые времена. Кто-то как раз заканчивал рассказ о забавном случае с пациентом на прошлой неделе. – …а потом я сказал этому старому чудику: «Сэр, пожалуйста, наденьте обратно штаны, не обязательно раздеваться догола для взятия мазка из горла!»‎ – и Джон рассмеялся вместе со всеми. Алкоголь вносил свою лепту, и вскоре от смеха едва не начал болеть пресс. Когда пришло время отлучиться в туалет, Джону пришлось опереться на стол, едва не опрокинув чей-то бокал с вином, только бы удержаться на ногах. Он был пьян на порядок сильнее, чем планировал. Видимо, результат постоянного дефицита сна и долгого периода без какого-либо алкоголя до сих пор. Ладно, так и есть – он действительно был мертвецки пьян. Комната вокруг будто вращалась. Помыв руки, Джон добрался до барной стойки и залпом выпил три стакана воды, подумав, что теперь-то уж точно пора было двигаться в сторону дома. Приняв решение, он обменялся быстрыми прощаниями с компанией и вышел на улицу. Поток прохладного воздуха окутал кожу и – о да, – так уже намного лучше. Возможно, даже стоило пройтись и немного протрезветь на свежем воздухе, прежде чем ловить такси – не хотелось сразу возвращаться домой в таком виде. Джон знал, что Мэри за такое состояние его точно не похвалит. Прогулка, чтобы проветрить голову – да, хорошо. Свежий воздух – да, то, что нужно. Два часа в пабе пролетели незаметно, и вот уже была почти полночь. И хотя он чувствовал себя намного лучше, координация всё равно ещё порядком подводила при ходьбе. Джон бесцельно бродил по улицам около часа, просто наблюдая за людьми, впитывая звуки, огни и энергию большого города, чувствуя себя по итогу практически в полном порядке. Всё-таки он очень любил Лондон. И только спустя какое-то время он осознал, куда всё это время его несли собственные ноги. Бейкер-стрит. До чего же глупо. Говоря объективно, он всё ещё был пьян, но не настолько, чтобы забыть об одном простом факте. – Я здесь больше не живу, – сказал Джон вслух и почувствовал, как захотелось заплакать. Боже, ему определённо стоило взять себя в руки, все мысли и эмоции на этот счёт уже чересчур выходили из-под контроля для рамок одного вечера. Он понимал, что стоит просто поймать такси и поехать домой, но… Стоять вот так здесь, на Бейкер-стрит – было просто невозможно не подумать об одной конкретной квартире в доме 221. Интересно, Шерлок дома? Джон прекрасно знал, что тот был довольно занят в последнее время, разбираясь со всей этой сумасшедшей схемой «Соскучились по мне?»‎ после Рождества. Детектив даже спрашивал Джона, не хочет ли тот помочь, но это оказалось просто невозможным – не во время рождения ребенка и всей сопутствующей суматохи. Было действительно странно не быть рядом с Шерлоком во время такого дела. Джон старался оставаться на связи – писал сообщения, пытался позвать на ланч или кофе время от времени, но прекрасно понимал, что «оставаться на одной волне с Шерлоком Холмсом»‎ работает совсем не так. Он просто должен был быть рядом, но не мог. Джон сделал тот единственный выбор, который на тот момент был оправдан по всем законам морали. Но это никак не подавляло тот факт, насколько сильно он скучал быть частью жизни Шерлока. Кроме того, он всё равно продолжал переживать о Шерлоке, особенно теперь, когда тот снова живёт один. В своё время Джон взял на себя ответственность – с немалой долей удовольствия, – помогать Шерлоку со всех обыденных, но тем не менее важных вещах, которые этот гений легкомысленно продолжал игнорировать. Например, еда. Или сон. Или обработка ран и царапин. Интересно, как он теперь справляется со всем этим? Джон подошёл ближе, пока не оказался на тротуаре прямо напротив квартиры. Он посмотрел на окна – было видно, что в гостиной включен свет. Шерлок был дома и, хотя уже было довольно поздно, Джон знал о привычке друга идти спать едва ли ранее трёх-четырёх часов утра. Сердце забилось быстрее, и он задумался, стоит ли достать телефон и отправить сообщение. Но другая мысль прервала эту идею. А что, если он просто устроит Шерлоку сюрприз? У него всё ещё был с собой ключ от 221Б, слишком грустной казалась идея возвращать его. Глупо, но и Шерлок не просил об этом. Джону удалось беззвучно подняться по уличным ступеням – может, даже получилось бы в шутку напугать друга? Он не мог сдержать улыбку, стоило предствить, как Шерлок сначала разозлится, но затем разразится смехом – в той своей счастливой, расслабленной манере, что Джону доводилось наблюдать несколько раз, когда удавалось застать детектива врасплох. Как же он скучал по этому смеху. Подгоняемый алкоголем, что всё ещё бурлил в крови и затуманивал здравомыслие, Джон медленно вставил ключ в замок и повернул. Дверь открылась и так же беззвучно закрылась за ним, и он смелее прошёл уже через внутренний проём. Наверху лестницы виднелся проблеск света из квартиры – судя по всему, друг не позаботился о том, чтобы полностью закрыть дверь. Нужно не забыть потом поговорить с ним об этом, подумал Джон; должен же быть какой-то предел бесполезным рискам, которым этот гений себя подвергает. Когда до двери в 221Б оставалась всего пара ступенек, Джон замер, уловив странные звуки из квартиры. Он постарался прислушаться, прижавшись всем телом к стене у лестницы. В коридоре и самой квартире, по сути, стояла тишина – никакой музыки, едва ли доносящиеся обрывки звуков улицы, – ничего, кроме того самого, что он до сих пор услышал. Что же это? Он прислушался и стал ждать. Вот, опять. И снова. Наверное, звук из телевизора, предположил Джон, но потом напомнил себе, что Шерлок никогда добровольно не включал его. Нет, это был… человеческий звук – должно быть, самого Шерлока, – почти как… плач, да, как очень тихий всхлип. Может, уставший детектив уснул на диване, и ему снились кошмары? Или же он был ранен? От этой мысли пульс Джона пустился вскачь. Друг страдал от боли, и как раз поэтому и издавал такие звуки? Чувствуя себя вдруг полностью трезвым, он осторожно преодолел последние ступени и наклонился, заглядывая в щель приоткрытой двери. И в этот момент всё его тело будто приросло к месту, а все мысли разом исчезли из головы. Потому что – о, Боже. Он увидел Шерлока сразу же – тот сидел в своём привычном кресле, ссутулившись и откинув голову на спинку, с закрытыми глазами, расслабленно закинутыми за голову руками. Боже, это правда происходит, здесь и сейчас, пронеслось у Джона в голове. Потому что на коленях перед Шерлоком стоял другой мужчина, упёршись предплечьями в бёдра партнёра, и медленно, но ритмично двигал наклоненной вперёд головой. И не было ни единого шанса, что Джон понял происходящее как-то неправильно. О, чёрт. Оставаясь абсолютно неподвижным и под защитой темноты лестничного пролёта, Джон не мог отвести взгляд от открывшейся ему картины. Он чувствовал себя тем самым оленем, который замер посреди дороги, в то время как навстречу ему несётся фура, ослепляя светом, отключая сознание, не позволяя мозгу в полной мере обработать поступающие от глаз сигналы. Шерлок занимался сексом. С мужчиной. Джон вдруг понял, что, будучи ошарашенным первым фактом, он совершенно не был удивлён второму. Скорее, наоборот, это было лишь своего рода подтверждением догадкам, которые он имел с давних пор, но не позволял этим размышлениям развиваться. Насколько бы близкими друзьями они с Шерлоком ни были, разговоры никогда не затрагивали тему сексуальных предпочтений или отношений… Не считая того неловкого диалога в самый первый их вечер у Анджело. Ты хотел его уже тогда, пронеслась в голове предательская мысль. Нужно было ловить момент. Нет. Женат на работе. Именно так Шерлок тогда и сказал. Полная чушь, как теперь оказалось. Тогда было предельно легко избавиться от мыслей о сексуальности друга. Стараться не думать об этом, прийти к выводу, что, скорее всего, Шерлока секс не интересовал в принципе – слишком нелепое и низкое для него занятие, слишком человеческое, уж точно не достойное занимать его великий разум. Со своей стороны, детектив тоже никогда не высказывал конкретных мыслей или информации на этот счёт. Так они и продолжали свою повседневную жизнь, тактично избегая разговоров на темы, которые могли бы попасть в разряд чересчур личных. Но вот, именно здесь и сейчас, непосредственно перед Джоном обнаружилось прямое подтверждение, что он всегда ошибался. Очнувшись от шока, он попытался детальнее разобрать, что именно он видит. Кто этот парень? Он задумался, терзаемый любопытством, но одновременно пожираемый неприятным чувством жгучей ревности. Не было причин для ревности. Для смущения – да. Для ревности – нет. Освещение в комнате был достаточно тусклым – всего пара включенных ламп и постепенно угасающее пламя в камине. Сквозь окна пробивался свет уличных фонарей, формируя на стенах вытянутые тени. Джон едва ли мог собрать много информации о парне, в ту самую минуту ублажающем Шерлока, но по крайне мере тот казался ровесником детективу, или немного младше. Вероятно, средний рост, выраженное мускулистое тело, светлые, слегка волнистые и отливающие золотом волосы. На нём была светло-голубая идеально выглаженная рубашка, и лишь рукава закатаны до локтей, как раз прижатых к шерлоковым бёдрам. На мужчине были также чёрные брюки, похожие на те, что обычно носил Шерлок. Чёрные кожаные туфли блестели глянцем, и Джон попытался рассмотреть логотип на подошве. Выглядело как нечто дорогое, хотя едва ли он мог назвать себя экспертом в этой области. Работает в «Сити»‎, подумал Джон, – банкир или, может, юрист. Шерлок же был в своём привычном синем халате, но тот был развязан и раскрыт спереди, под ним – одна из его обычных домашних футболок, поднятая до груди, обнажая довольно выраженные мышцы пресса, спрятанные под бледной, практически безволосой кожей. Что ещё, что ещё? Джон пытался рассмотреть, должен был рассмотреть, хотя прекрасно понимал, что единственное, что он действительно должен – это сейчас же развернуться и как можно тише сбежать отсюда, пока была такая возможность. Если бы его обнаружили… Мягко говоря, это было бы унизительно. Друг больше никогда бы с ним не заговорил. О, Боже. Как раз в этот момент дыхание Шерлока стало напряжённее, Джон теперь слышал каждый его вдох – ускоряющийся, с едва различимым стоном на выдохе. Склонив голову, Джону удалось получить обзор на него с немного другого угла и, как он и ожидал, друг был полностью раздет ниже пояса, слегка подаваясь бёдрами навстречу. Задумавшись на секунду, куда же делись пижамные штаны, Джон заметил их на полу рядом с креслом, вместе с парой синих трусов. Судя по всему, парень отдался процессу по полной. Он уже подключил руки – одна двигалась под ртом в том же ритме, видимо, стремясь добавить нажима и чувственности, в то время как вторая двигалась вверх, по животу Шерлока, исчезая под футболкой. Стимуляция сосков, подумал Джон, хотя до конца не понимал, насколько это применимо к ласкам между двумя мужчинами, чувствуя себя сбитым с толку. Будто отвечая ему на вопрос, спустя секунду еле уловимые всхлипы Шерлока сменились чем-то более выраженным, теперь куда больше похожим на стоны. Звук его голоса оставался приглушённым, но стал ниже и глубже, а руки быстро опустились и легли на голову партнёра, проводя пальцами сквозь волосы, направляя, но без давления. – Да, продолжай, – практически выдохнул Шерлок, и Джон вместе с новой волной паники осознал, что возбуждается. Он фактически стоял за дверью квартиры, наблюдая сквозь проём, как его лучшему другу отсасывает другой мужчина, и заработал в итоге каменную эрекцию. О, Джон Ватсон, какого же чёрта ты делаешь… К тому же, выглядело всё так, будто этот парень и правда знал, что делает. Джон сразу же возненавидел эту мысль и постарался задвинуть её подальше. Когда ему самому-то в последний раз делали минет? Он даже не мог сразу вспомнить. Ещё до рождения ребёнка - это уж точно. Наверное, ещё в ту ночь после Рождества, когда они с Мэри помирились? Все женщины, что у него были, включая Мэри, воспринимали минет как некую рутинную работу. Одолжение, которое можно сделать по редким и важным случаям, или же использовать как разменную монету в виде извинения. Джон всегда был рад минету – неважно уж, чем мотивированному, но мысль о том, что вот это… Это отличалось. Казалось, парень был не просто не против – ему именно нравилось это делать. Он уже тоже вовсю издавал некие звуки, похожие на мычание, явно наслаждаясь процессом, но не терял фокус со своей главной задачи. Быть может, геи наслаждаются этим совершенно по-другому? И следом другая мысль: а сам Джон мог бы получить наслаждение, если бы ему вот так отсасывал другой мужчина? Он ведь не был таким уж несведущим, если говорить о сексуальной связи между двумя мужчинами, хотя в итоге всё равно считал себя натуралом. Даже вспоминая о времени в армии и Афганистане, когда череда ночей в жалком одиночестве послужили хорошим поводом для взаимной дрочки с другими сослуживцами. С тех пор он старался особо об этом не задумываться. Было довольно просто списать всё на простую физиологию, потребность как в ощущении тепла другого тела, так и моменте отвлечения от окружающей реальности. Вовсе без акцента на гомосексуальность происходящего! Но теперь он не мог не задуматься. Воображение выдало яркую картинку, но не просто с участием какого-то случайного мужчины, а Шерлока. Джон представил, как сам сидит в кресле, а самого Шерлока – на коленях перед ним, старательно отсасывающего. Представил, как проводит рукой по мягким завиткам волос на его голове, слегка прихватывая, направляя и задавая темп. Представил, что Шерлок мог бы вытворять своим ртом и языком, которые весомую часть времени были заняты только высказыванием колкостей и яда в адрес других. Джон чувствовал, как возбуждение становилось уже болезненным, а тесные джинсы не улучшали ситуацию. Ох, Боже. Теперь следовало следить ещё и за собственным сбившимся дыханием, дабы избежать риска быть услышанным. Его мысли пустились вскачь, добираясь до самых далёких, до сих пор тихо сидевших под запретом уголков сознания. Вариации картинок, создаваемых воображением, менялись одна за другой, и на одной из них он уже сам опускается перед Шерлоком, копируя все те действия, что сейчас вытворяет незнакомец в гостиной. Берёт его в рот, заставляя издавать все эти потрясающие звуки. Вкус другого мужчины. Смог бы он это сделать? Ему бы понравилось? С удивлением Джон обнаружил, как тихий внутренний голос его сознания заверил спокойным «Да»‎. Симфония звуков стала ярче. К смеси из тяжёлого дыхания и усилившихся стонов добавились звуки влажного скольжения рта по плоти, быстрее и резче. Сосать, облизать, смешать слюну с предэякулятом – грязные и дерзкие звуки чистого секса. Едва ли Джон мог вынести это ещё дольше. Но затем случилось нечто худшее. Незнакомец без предупреждения остановился, выпустив член Шерлока изо рта, так что тот запротестовал охрипшим голосом с нотками отчаяния: – Нет, не останавливайся, я почти… Мужчина перед ним выпрямился и встал. На долю секунды Джона захлестнул страх, что его обнаружили, и сейчас незнакомец направится к двери. Но, вместо этого, тот лишь быстрым движением снял ботинки и носки, расстегнул ремень и оседлал Шерлока в кресле, притягивая к себе для поцелуя. Шерлок сначала широко ухмыльнулся, но затем подался вперёд и поцеловал его ответ. И, нет, это был не мимолётный целомудренный поцелуй. Нет, это был влажный, страстный поцелуй – Джону не составляло труда распознать таковой. Но было в нём что-то ещё, и всё нутро Джона сжалось от осознания. Чувства. В этом поцелуе была любовь. Любовь в объятии, в котором мужчина сжал Шерлока, но что ещё хуже – любовь в том, как тот в ответ обхватил лицо незнакомца руками, отвечая на поцелуй. До сих пор Джон считал, что, кем бы ни был этот парень в квартире Шерлока (и Джона!), он всё равно оставался просто мимолётным гостем. Кто-то, кто позже бы ушёл и никогда больше не вернулся; кто-то, кого Шерлок просто подцепил и решил поразвлечься (ну уж нет, Шерлок точно не из тех, кто искал бы случайного партнёра на одну ночь). Но теперь всё было предельно понятно. Джон стал свидетелем вовсе не случайного секса на одну ночь. Очевидно, это был не первый раз, и этот мужчина, кем бы он ни был, приходился Шерлоку никак не незнакомцем. Было что-то уж слишком интимное в том, как они взаимодействовали, как неспешно и расслабленно целовались. Слепая и яростная ревность теперь уже во всю бушевала внутри него. Сердцебиение, казалось, выходило за рамки всех норм и было трудно дышать. В какое-то мгновение он даже подумал, не ворваться ли в квартиру, чтобы вышвырнуть незваного гостя – вниз по лестнице, головой вперёд, всего доброго, но Шерлоку такой сценарий вряд ли бы понравился. Но почему же так больно? Как до этого дошло? Предполагалось, что всегда будут они – Шерлок и Джон, Джон и Шерлок, только они двое – против всего мира, точно как друг заявил в ночь своего фееричного возвращения. Всё это было до ужаса неправильно! Джон чувствовал себя будто в вакуумном пузыре, а затем внезапное осознание поразило его подобно удару по голове. Я всё это время был влюблён в Шерлока. И я сам же испоганил все свои шансы. Голова кружилась, словно он вот-вот упадёт в обморок. У нас не свидание, я не гей, я не его бойфренд… Всё это было прямо у него под носом, все эти годы. А теперь оставалось лишь задаться вопросом: если бы он не был таким чёртовым непробиваемым слепцом всё это время – мог бы Шерлок быть его? Я упустил самое лучшее, что было у меня в жизни. Уже второй раз за ночь Джону хотелось заплакать. Постаравшись усмирить бурю из адреналина и эмоций, он силой оторвал себя с места, прилагая все усилия, чтобы остаться незамеченным по пути вниз. На улице начался дождь – тёплая летняя морось. Не обращая внимания на сырость, Джон пошёл прочь с Бейкер-стрит, всё ещё с затуманенным разумом, но теперь совсем не от алкоголя. Такси уносило его домой, люди выходили из пабов и ресторанов, неспешно гуляя вдоль улиц; Джон прислонился головой к прохладному стеклу и невидящим взглядом смотрел в окно, словно загипнотизированный. Увиденная в квартире картина и сделанные выводы словно стояли перед взором, проигрывались у него в голове снова и снова, формируя пугающей силы шторм.