Трагедия - это ещё не конец

      — Я считаю, — медленно, обдуманно произнёс Вэй Усянь, — что лучший способ сделать это — расположить всё в хронологическом порядке. Цзинь Цзысюань и я объясним, что мы видели сегодня, а затем наши… младшие гости… смогут рассказать нам, что произошло с того момента в их первоначальной временной шкале. — Он повернулся к Сычжую. — Я уверен, что за шестнадцать лет произошло многое, но постарайтесь рассказать нам всё, что, по-вашему мнению, имеет отношение к делу. Если вы будете вести свой рассказ как можно более хронологично, насколько это вообще возможно, нам будет легче следить за ним. Мы же постараемся сохранить непредвзятость. Не так ли, Цзян Чэн?       Глава Цзян закатил глаза:       — Замолчи. Просто расскажи нам, что произошло сегодня утром.       — Как я могу рассказать тебе, что произошло, если я заткнусь? — возразил Вэй Усянь, и Сычжую показалось, что он заметил искорку озорства в глазах демонического заклинателя.       Цзян Яньли слабо улыбнулась.       — А-Сянь, А-Чэн, хватит, — сказала она. — А-Сянь, что случилось?       Блеск в глазах Вэй Усяня погас, и он пошевелился, со вздохом рассказывая о покушении, совершенном Цзинь Цзысюнем на его жизнь, когда он достиг тропы Цюнци. Цзинь Цзысюань кивал, слушая, как Усянь описывает своё прибытие и последовавший за этим спор, а также прибытие Сычжуя и остальных. Когда Вэй Ин закончил, Цзинь Цзысюань добавил, что прилетел вовремя благодаря «случайному» признанию Цзинь Гуанъяо в том, что что-то не так.       Затем они повернулись к Сычжую.       — Кажется, вы поверили, что то, что произошло сегодня, было чем-то большим, чем опрометчивое решение Цзысюня, господин Лань, — сказал Цзинь Цзысюань. — И вы говорили о демоническом культиваторе на другой стороне холма?       — Мн. — Сычжуй глубоко вздохнул. — Глава Цзинь согласился пригласить учителя Вэя на одномесячное празднование Цзинь Лина, потому что это дало бы ему возможность устроить засаду. Он хочет Тигриную Печать Преисподней, но ему нужен был предлог для нападения, потому что другие лидеры Орденов не спешат действовать. Су Шэ был тем, кто проклял Цзинь Цзысюня, а не учитель Вэй, и именно его отправили на другую сторону холма. Отобрав контроль над господином Вэнем у учителя Вэя, он мог бы создать хаос и конфликт и убедиться, что, если учитель Вэй не будет убит, появится причина выследить его. Я не… я не знаю, хотел ли Цзинь Гуанъяо, чтобы Цзинь Цзысюань был убит, но… В той жизни, которой мы жили, он умер. А у Цзинь Гуаншаня был предлог прийти в Могильные Курганы.       Сычжуй остановился. Те, кто слушали, уже выглядели потрясёнными. Цзян Яньли была очень бледна, её глаза метались между мужем и Вэй Усянем, и она крепче прижала ребёнка к груди, но затем она поймала взгляд Сычжуя и сглотнула.       — Продолжай, господин Лань, — пробормотала она, и юноша кивнул.       Но потребовалось мгновение, чтобы слова пришли. Последствия смерти Цзинь Цзысюаня были историей, которую он знал как свои пять пальцев, но это никогда не было той историей, которую Сычжуй любил рассказывать. В ней было так много смертей, и это всегда делало Ханьгуан-цзюня таким грустным, а Цзэу-цзюня таким тихим, но теперь это было ещё хуже. Когда-то это была история, частью которой оказались его отец и дядя, но теперь это было пророчеством — воспоминанием о будущем. Будущем, в котором Вэй Усянь падал со скалы в Безночном Городе; в котором беженцы из Курганов — семья Сычжуя — были убиты. Будущем, в котором почти половина людей, находящихся в этой пещере, погибла.       Сейчас этих событий никогда не случалось, но для Сычжуя эта история как никогда казалось реальной.       Тем не менее, это была история, которую нужно было рассказать, и больше некому было это сделать. Сычжуй не был уверен, как много знал Цзычжэнь, а Цзинь Лин побледнел и замер, не в силах выдавить и слова. Цзинъи же знал это так же хорошо, как и он сам, но у него была привычка уводить повествование в сторону, когда он рассказывал истории, и хотя Сычжуй обычно любил слушать запутанные сюжеты своего друга, сейчас для этого было не совсем подходящее время.       Поэтому Сычжуй сделал ещё один глубокий вдох и заставил свой голос звучать ровно.       — Господин Вэнь привёл учителя Вэя обратно в Курганы, — сказал он, — и Цзинь Гуаншань послал весточку. Он утверждал, что, если Вэнь Цин и Вэнь Цюнлинь сдадутся Цзиньлинтаю, он сочтёт, что дело окончено. Итак, они ушли, и остальные Вэни ушли с ними. Меня спрятали здесь, но учитель Вэй, учитель Вэй не знал… Я не знаю, почему…       — Я бы использовала иглы, — мягко проговорила Вэнь Цин, глядя на Вэй Усяня. На лице демонического заклинателя отразился ужас, и Сычжуй быстро посмотрел на свои руки. — Он бы никогда не отпустил нас без него. — Она сделала паузу, и Сычжуй почувствовал, как её взгляд переместился на него. Не в силах сдержаться, юноша поднял голову. На мгновение у него возникло неприятное ощущение, что его изучают, но потом что-то во взгляде его тёти стало грустным, а её подбородок поднялся. — Глава Цзинь, я полагаю, не счёл наказание в виде тюремного заключения достаточным?       Комок подступил к горлу Сычжуя, но он проглотил его.       — Нет. Он… он убил всех. Всех, кто здесь жил.       Глаза Вэнь Цин закрылись, а Вэй Усянь сдавленно вскрикнул.       — Всех? — Это звучало почти так, как будто он умолял.       Сычжуй опустил голову и кивнул.       — Всех… кроме меня. Потому что я был… Я всё ещё был здесь…       Цзинъи прижался коленом к колену друга в молчаливом утешении, и Сычжуй сглотнул. Откашлялся.       — Ордены встретились в Безночном городе и… поклялись уничтожить учителя Вэя. Он… он встретил их там, и была битва. Большая. Но, но Цзян Яньли вышла на поле боя. Не знаю почему, но она это сделала, и…       Именно в этот момент Сычжуй совершил ошибку, снова взглянув на Вэй Усяня. На лице демонического заклинателя отразился такой неприкрытый ужас, что на мгновение юноша снова оказался в храме Гуаньинь, крича, когда меч вырывали из живота его отца. Это был единственный раз, когда он видел Вэй Усяня в таком ужасе, и Сычжую потребовалось мгновение, чтобы отдышаться, собраться и продолжить.       — Су Шэ начал играть, — тихо сказал он. — Су Шэ превращал мёртвых в марионеток, но все решили, что это делал Вэй Усянь. И Цзян Яньли была убита в драке.       — Шицзе, — прошептал Вэй Усянь срывающимся голосом, и по ту сторону круга Цзян Ваньинь задрожал, его глаза расширились от ужаса. Даже для Сычжуя он выглядел как ребёнок, испуганный, растерянный и страдающий. Цзян Яньли взяла его руку, нежно сжала её, а затем встретилась взглядом с Вэй Усянем.       — Я здесь, А-Сянь, — тихо пообещала она. — Я здесь.       Сглотнув, Сычжуй взглянул на Цзинь Лина. Тот смотрел в землю, губы его дёргались, а колени слегка подрагивали, как будто он боролся, чтобы не подтянуть их к груди. Его пальцы побелели вокруг колокольчика ясности на поясе, а по щекам текли слёзы. Рядом с ним Цзинь Цзысюань был мраморным, белым и неподвижным, его рука покоилась на колене жены, но внезапно он двинулся, пристально глядя на Цзинь Лина, и в его глазах забрезжило понимание. Он открыл рот, но затем снова закрыл его, медленно протягивая свободную руку, чтобы обнять Цзинь Лина.       Цзян Яньли подняла голову и посмотрела на Сычжуя.       — Господин Лань, что было дальше?       Почти бессознательно Сычжуй сильнее прижал колено к Цзинъи, и тот сжал его руку.       — Учитель Вэй… Учитель Вэй… — Против воли его голос сорвался, и сколько бы раз он ни сглатывал, ком в горле не сдвинулся, и он беспомощно посмотрел на Цзинъи.       — Учитель Вэй сошёл с ума, — тут же сказал Цзинъи нехарактерно бесцветным голосом. — Он использовал Тигриную Печать Преисподней и убил… много людей. Затем он сломал Печать пополам, и одна половина была уничтожена, но затем глава Цзян… Цзинь Лин резко поднял глаза и отчаянно замотал головой, но было уже слишком поздно.       — Глава Цзян что? — негромко спросил Цзян Ваньинь. Его голос звучал хрипло, хотя Сычжуй не мог сказать, от гнева или от слёз. Цзинъи слегка покраснел, глядя вниз, и голос главы Цзян повысился: — Что? Скажи это!       — Говорят, ты сам убил его, — сказал Цзинь Лин очень тихим голосом, и Цзян Ваньинь замер. Сычжуй увидел, как Вэй Усянь закрыл глаза, и услышал отчаянный вздох Ханьгуан-цзюня, и схватил Цзинъи за руку. Хотя его голос оставался тихим, Цзинь Лину каким-то образом хватило сил посмотреть дяде в глаза. — Битва была сумбурной, но… Но люди говорят, что видели, как ты убил его. Я не думаю, что ты это сделал. Ты сказал… Ты никогда не говорил об этом, не со мной, но то, что ты говорил, то, что ты говорил… Я не думаю, что ты нанёс удар, дядя. Но, в любом случае, Вэй Усянь упал со скалы и… умер.       Весь гнев улетучился с лица Цзян Ваньина, оставив его бледным, с широко раскрытыми глазами и таким молодым, и он отчаянно замотал головой, не сводя глаз с Вэй Усяня.       — Я бы не стал, — прохрипел он, качая головой всё быстрее. — Я… я никогда, я не мог… я… я… Сестра!       — Ты не сделал ничего плохого, Цзян Чэн, — пробормотал Вэй Усянь. — Всё в порядке.       — Тише, А-Чэн, — сказала Цзян Яньли, но теперь она выглядела почти зеленой. — Я знаю…       — Ты сказал, что Вэй Усянь послал тебя сюда, — вмешался Цзинь Цзысюань. — Как он мог это сделать, если был мертв?       — Я уверен, что мы туда доберёмся, — пробормотал Вэй Усянь, глядя на Сычжуя. В глазах демонического заклинателя стояли слёзы, а голос, казалось, звенел от боли, когда он говорил: — Если бы я оставил тебя в Курганах, если бы все остальные были мертвы…       Сычжуй кивнул.       — Ханьгуан-цзюнь нашёл меня, — тихо сказал он. Юноша хотел взглянуть на своего отца, но отца там не было — этот Ханьгуан-цзюнь никогда не претендовал на него, и у него никогда не будет причин для этого. Его отец ушёл. Рука Цзинъи сжала его крепче, и Сычжуй вдруг понял, что его глаза наполняются слезами. Он моргнул и сглотнул. — Здесь. Он нашел меня здесь… Я совсем этого не помню, но Цзэу-цзюнь сказал, что прошло несколько дней, и меня лихорадило… Я едва помнил собственное имя. Ханьгуан-цзюнь и Цзэу-цзюнь согласились, что если я не помню, кто я такой, будет безопаснее не напоминать мне, пока я не стану достаточно взрослым, чтобы понять, так что Ханьгуан-цзюнь назвал меня Лань Юанем и дал мне любезное имя Сычжуй, и ввёл меня в клан. Я всегда знал, что мои родители умерли, но… больше ничего. Цзэу-цзюнь сказал, что они собирались раскрыть правду, когда мне исполнится двадцать. — Он сделал паузу, решая, как лучше продолжить рассказ, тщательно обдумывая, что произошло дальше в хронологическом порядке. — Я не знаю точно, когда, но я думаю, что это было в первый год после битвы: Сюэ Ян приехал в Цзиньлинтай.       Глава Цзян зашипел, а Вэй Усянь нахмурился. Краем глаза Сычжуй увидел, как челюсти Ханьгуан-цзюня сжались, а его рука сомкнулась на рукоятке Биченя.       — Сюэ Ян? — повторил Цзинь Цзысюань, помрачнев. — Разве это не тот преступник, что вырезал клан Чан?       — Да. — Сычжуй кивнул. — И людей из храма Байсюэ. Но Чан Пин отозвал своё признание, а Цзинь Гуаншань заявил, что доказательств его преступлений нет. Сюэ Ян был заперт, но не убит. К сожалению. Затем, через некоторое время после того, как это произошло, Цзинь Гуанъяо женился на Цинь Су и…       — Что случилось с Сюэ Яном? — спросил глава Цзян.       — Не перебивать! — потребовал Ханьгуан-цзюнь с ноткой льда в голосе, и Сычжуй увидел, как щёки главы Цзян вспыхнули румянцем.       — Ты…       Цзян Яньли сжала руку брата, и челюсти Цзян Ваньиня сжались.       — Извините, глава Цзян, но учитель Вэй сказал, что мы должны рассказывать вам всё в хронологическом порядке, — сказал Сычжуй, стараясь не шевелиться, когда Цзян Ваньинь оглянулся на него. — Некоторое время Сюэ Ян был заперт в темнице Цзиньлинтая, а в это время Цзинь Гуанъяо женился, и Мо Сюаньюй приехал в Цзиньлинтай.       — Мо Сюаньюй? — повторил Цзинь Цзысюань, и безропотный страх в его глазах заставил Сычжуя поверить, что он может догадаться, кем был незнакомец.       Сычжуй кивнул.       — Он сын второй леди Мо и Цзинь Гуаншаня. Я думаю, сейчас ему должно быть около девяти лет? — Он взглянул на Цзинь Лина, который на мгновение задумался, а затем кивнул:       — Восемь или девять, да.       Цзинь Цзысюань на мгновение закрыл глаза, прежде чем устало взглянуть на Сычжуя:       — Девять лет?       — Да.       Цзинь Цзысюань вздохнул:       — Продолжай, господин Лань.       — Я никогда не знал Мо Сюаньюя, — признался Сычжуй. — Но он был…       — Странным, — сказал Цзинь Лин, но в его лице было что-то почти сожалеющее. — Он был странным и пугливым, и вёл себя странно, и его всегда интересовали странные талисманы и проклятия, и… демоническое совершенствование. Мне было четыре года, когда он приехал в Цзиньлинтай, и я никогда не имел с ним ничего общего, но по мере того, как он становился старше, он становился всё больше … я не знаю… Он начал краситься, наносить очень плохой макияж, или носить странные маски, и стало ещё хуже после того, как де… После смерти Цзинь Гуаншаня.       Цзинь Цзысюань глубоко вздохнул:       — Когда это было?       — Мне было пять, — тихо сказал Цзинь Лин, проводя большим пальцем по колокольчику на поясе.       Сычжуй подождал, но его друг не собирался продолжать, поэтому он снова взял инициативу в свои руки.       — После того, как Цзинь Гуаншань умер, Сюэ Ян был официально казнён, но вместо этого его отпустили, — сказал он. — По крайней мере, его либо освободили, либо он сбежал, но он определённо работал с Цзинь Гуанъяо. Они использовали иньское железо, чтобы Сюэ Ян попытался заново выковать Тигриную Печать — это было не так эффективно, но сработало. Затем, около года назад, Мо Сюаньюя выгнали из Цзиньлинтая. Он вернулся в деревню Мо, но семья Мо относилась к нему плохо, очень плохо — и через пару месяцев после его возвращения он использовал Ритуал Жертвоприношения, чтобы призвать Вэй Усяня из мёртвых и отомстить своей семье…       — Жертвоприношение? — тихо переспросила Цзян Яньли, глядя на Вэй Усяня. Его лицо было напряжено от дискомфорта, и он слегка поморщился, когда посмотрел на свою шицзе.       — Это полностью уничтожило бы его душу, — сказал он глухим голосом. — И вернуло мою на её место.       — Ты был похож на себя, — сказал Цзинь Лин. — Это вернуло и твоё тело.       Глаза Вэй Усяня слегка сощурились, словно он о чём-то думал, а потом он медленно кивнул:       — Хорошо… Итак, я вернулся… Что случилось потом?       Здесь историю стало рассказывать легче. Во-первых, Сычжуй многое видел своими собственными глазами, а во-вторых, здесь было немного меньше темноты. На самом деле было даже немного забавно говорить о том, как Вэй Усянь притворился, что злится на госпожу Мо, теперь Сычжуй знал, как сильно демонический заклинатель, вероятно, наслаждался собой. Он рассказал о появлении Духа клинка, Ханьгуан-цзюня, а затем об исчезновении «Мо Сюаньюя» и о ночной охоте на горе Дафань. Появление Вэнь Нина…       — И это было, когда ты схватил меня за горло и поднял в воздух, — беспомощно сказал Цзинъи, заставив Вэнь Нина склонить голову и долго извиняться, пока Сычжуй не попросил его остановиться.       Сычжуй решил не упоминать о столкновении с главой Цзян на горе Дафань, не видя причин заставлять этого человека чувствовать себя ещё более виноватым, чем тот уже чувствовал. Он продолжил рассказ, повествуя о визите «Мо Сюаньюя» в Гусу и его путешествии с Ханьгуан-цзюнем в попытке выследить Дух клинка. Затем история дошла до Города И.       — Я никогда в жизни не пробовал ничего столь ужасного, как этот отвар, — твёрдо сказал Цзинъи, с отвращением глядя на Вэй Усяня. — Я думал, что мой язык сейчас отвалится.       Цзычжэнь и Цзинь Лин мрачно кивнули, а Сычжуй закатил глаза и продолжил. И история становилась темнее, и его голос становился тяжёлым, когда он говорил о том, что они узнали от А-Цин, и о судьбах Сун Ланя и Сяо Синчэня, которые пострадали от рук Сюэ Яна.       О том, как они нашли труп Не Минцзюэ.       — Подожди, глава Не? Глава Не умер? — выпалил Цзян Ваньинь, и Сычжуй кивнул.       — Мн. Он страдал отклонением ци и исчез за несколько месяцев до смерти Цзинь Гуаншаня. Прошли годы, пока его тело было найдено, но оно казалось… сохранившимся. И кто-то взял его голову.       Вэй Усянь тяжело вздохнул:       — Бедный Хуайсан…       Затем Цзинь Лин взял рассказ в свои руки, немного сбивчиво поведав о конференции по развитию в Ланьлине и смерти Цинь Су, раскрытии личности Вэй Усяня. Заявлении Ханьгуан-цзюня на лестнице и исчезновении его и Вэй Усяня после этого. Его голос дрогнул, и он сильно покраснел, но ничего не сказал о том, что пронзил Вэй Усяня мечом в Цзиньлинтае, а Сычжуй держал рот на замке, плотно сжимая руку Цзинъи, чтобы убедиться, что он делает то же самое. Слегка улыбнувшись Цзинь Лину, Сычжуй снова продолжил рассказ, повествуя о том, как его похитили наёмники и утащили в Пещеру Усмирения Демона. Об их спасении Вэй Усянем, противостоянии с другими кланами, предательстве Су Шэ и заговоре с целью убить их всех. О том, как Вэй Усянь сделал себя приманкой в Могильных Курганах, чтобы спасти их всех.       О том, как Вэй Усянь назвал его в бреду А-Юанем, и Вэнь Нин узнал его.       Он не упомянул о срыве Цзинь Лина в доках.       — После этого все кланы вернулись в Пристань Лотоса, — сказал Сычжуй, взглянув на Цзинь Лина. — Была встреча, но я был снаружи с господином Вэнем. — Юноша прекрасно понимал, что он знал лишь самый минимум о вещах, обсуждавшихся на этой встрече. Он, конечно, знал о происхождении Цинь Су и о том, что проститутку Сиси заставили помочь убить Цзинь Гуаншаня, но когда он спросил, как это произошло, Цзинъи вздрогнул, положил руку ему на плечо и совершенно серьезно сказал, что Сычжуй не хочет этого знать. Поэтому Сычжуй больше не спрашивал. Теперь он посмотрел на Цзинь Лина.       — Ты хочешь…       — Нет, — взвизгнул Цзинь Лин, качая головой и краснея ещё больше, чем раньше. — Точно нет.       Сычжуй взглянул на Цзинъи, который вздохнул и похлопал себя по колену.       — Что ж, однажды ты должен был узнать ужасные подробности. Думаю, теперь ты можешь получить шрамы, как и все мы.       И он рассказал им всё.       Сычжуй почувствовал, как у него загорелись щёки, когда Цзинъи рассказал о способе смерти Цзинь Гуаншаня, и его желудок сжался, как будто его вот-вот вырвет, когда Цзинъи повторил слова Цзинь Гуанъяо.       — Не останавливайся, даже если он мёртв.       Неудивительно, что Цзинъи не сказал ему.       Отвращение, ужас и тревога отразились на лицах слушавших, и Цзинь Цзысюань подавился, его лицо было бледнее любого из них. Он закрыл глаза, склонив голову, и Сычжую стало его очень жаль. Слышать о такой ужасной вещи, случившейся с человеком, который ему не нравился и которого он никогда не встречал, было достаточно плохо, но он не мог представить, каково это, когда этот человек — твой отец.       Когда Цзинъи сообщил о смерти всех женщин, кроме Сиси, он сделал паузу, дав всем передохнуть. Всего лишь мгновение. А затем он рассказал о происхождении Цинь Су.       — Нет, — прохрипел Цзинь Цзысюань, резко подняв глаза. Он прочистил горло и покачал головой, а когда снова заговорил, в его голосе звучала умоляющая нотка. — Мой отец, он… Цинь Цанье, его друг, его подчиненный, он…       — А-Сюань, — пробормотала Цзян Яньли, перекладывая ребёнка и отпуская запястье Цзян Ваньиня, чтобы взять мужа за руку. Она дождалась, пока он встретится с ней взглядом, а потом грустно улыбнулась. — Мы сказали, что будем слушать.       В глазах Цзинь Цзысюаня стояли слёзы, его челюсти были стиснуты гневом, и сочувствие Сычжуя возросло. Когда Цзинъи заговорил о Цзинь Русоне и о подозрении, что его убил собственный отец, прежде чем тот успел стать достаточно взрослым, чтобы показать какие-либо признаки родства своих родителей, Цзинь Цзысюань резко встал. Он едва успел сделать три шага из круга, как его вырвало.       Словно по сигналу, ребёнок начал плакать, и Цзян Яньли передала его главе Цзян, прежде чем грациозно встать и взять мужа за руку. Сычжуй не мог слышать, что она ему шептала, да и не хотел.       Не говоря ни слова, Вэй Усянь послал в воздух талисман, и вонь от рвоты исчезла. Тем не менее, ребёнок выл, несмотря на слегка безумное мычание и раскачивание главы Цзян.       Спустя долгое мгновение Цзысюань кивнул и снова повернулся к кругу. От смущения его щёки покраснели, но под этим румянцем он всё ещё выглядел бледным, и Сычжую показалось, что он видит, как дрожат его руки.       Наследник Цзинь начал кланяться:       — Простите…       — Не будь идиотом, — беззлобно сказал Вэй Усянь. — Тебе нужно сделать перерыв?       Цзысюань покачал головой, избегая посторонних взглядов, и снова сел рядом с Цзинь Лином. Цзян Яньли немедленно забрала своего сына из рук Цзян Ваньиня, вместо этого передав его в руки мужа, и снова села между ними двумя. Цзысюань посмотрел на своего сына, затем на старшего Цзинь Лина и закрыл глаза, пряча слёзы. Не было слышно ни звука, кроме плача ребёнка, но и он стал тише, когда отец стал качать его, прижимая к себе. Когда младенец замолчал, Цзинь Цзысюань снова заговорил. Он держал глаза закрытыми.       — Пожалуйста, продолжай, господин Лань, — проговорил он хриплым голосом, и Цзинъи посмотрел на Сычжуя, приподняв бровь в молчаливом предложении.       Сычжуй глубоко вздохнул, посылая в ответ лёгкую улыбку, которую, как он знал, Цзинъи сможет прочесть. Сычжуй не знал, сможет ли это сделать, но он попробует.       — Мы пошли в Юньпин… В храм Гуаньинь… Я… мы…       Он закрыл глаза, пытаясь представить, что он снова в Облачных Глубинах, сидит в классе, представить, что отвечает на вопрос Лань Цижэня, ясно, лаконично и точно. Со всеми возможными подробностями он поведал о том, что Цзинь Гуанъяо сказал в храме, о прибытии Су Шэ и Не Хуайсана, а также о главе Цзян. Он ничего не упомянул о золотых ядрах, но почувствовал собственную дрожь, замалчивая эту тему.       А потом.       Затем.       — Вэй… Учитель Вэй начал насвистывать, и… и Су Шэ… Су Шэ… — Он попытался остановить это, но рыдание вырвалось из его горла, и Сычжуй прижал руку ко рту, зажмурив глаза. В ту секунду, когда его глаза закрылись, он снова увидел это — меч, своего отца, кровь…       Хватка Цзинъи на его запястье стала болезненно крепкой, и Сычжуй так же сильно сжал его руку в ответ.       — Всё в порядке, А-Чжуй, — пробормотал Цзинъи. — Я могу… я могу продолжить. — Он сделал паузу, и Сычжуй почувствовал, как друг напрягся. — Су Шэ ударил Ханьгуан-цзюня мечом в живот. Это… это было плохо.       Сычжуй ощутил, как Вэй Усянь резко вздрогнул, услышал его почти беззвучное хныканье, и крепче зажмурил глаза.       Он почувствовал, как Цзинъи глубоко вздохнул.       — Цзинь Гуанъяо остановил кровотечение, но он держал жизнь Ханьгуан-цзюня в своих руках. Он… он сказал, что не вылечит его, пока не будет в безопасности, и… и нас всех увезли, чтобы… Ну, я не знаю где, но там была темница, и они…       — Они забрали Цзинъи, — негромко произнёс Цзычжэнь, вступая в дело, когда голос Цзинъи захлебнулся. — Чтобы мы делали то, что они скажут. Цзинь Гуанъяо ввёл Ханьгуан-цзюня в кому, сказав нам, что не позволит ему проснуться, пока Вэй Усянь не придумает способ убить всех других лидеров Орденов. И не создаст заклинание, способное стереть память Цзэу-цзюня о том, что произошло.       Сычжуй услышал, как его отец — нет, Ханьгуан-цзюнь — резко вздохнул, но не перебил.       — После первого дня, когда он сказал, что учитель Вэй недостаточно сделал, Цзинь Гуанъяо отхлестал Цзинъи. А потом он сказал, что, если Вэй Усянь не сделает так, как он требует, он будет мучить Цзинъи, пока тот не умрёт, а затем он возьмёт меня, а затем Сычжуя и Цзинь Лина, если придётся, и… — Цзычжэнь сделал паузу и глубоко вздохнул. — Учитель Вэй разбудил нас той ночью и сказал, что может отправить нас обратно, в настоящее время. Он не… не сказал нам этого… как проходит ритуал…       — Как проходит ритуал? — спросил глава Цзян со страхом в голосе. Цзинъи заполнил тишину, его голос дрожал.       — Они… Учитель Вэй, Цзэу-цзюнь, глава Цзян и глава Не… отправили по одному из нас обратно каждый, но они… Чтобы активировать талисман, они… покончили с собой. Все они, они… Они вонзили себе ножи в сердца и… И был момент, когда мы не пошли, мы никуда не пошли, а Цзинь Гуанъяо был в ярости, он ворвался в камеру и схватил меня, а Цзинь Лин отпустил, потому что пытался добраться до главы Цзян, и когда талисман активировался, Цзинь Гуанъяо схватил меня сзади за воротник и тянул, и я не мог удержать Сычжуя, и меня оттащили…       Он прервался и сделал глубокий, дрожащий вдох. Затем он описал, что произошло, когда он добрался до Гусу, голосом, который лишь немного дрожал.       На мгновение воцарилась тишина, но затем Вэнь Цин откашлялась.       — Вэй Усянь — если кровь одного заклинателя может вернуть более одного человека, почему вы все четверо… — Она резко оборвала себя.       Слегка повернув голову, Сычжуй посмотрел на Вэй Усяня, на мгновение упиваясь тем фактом, что он мог, что он был здесь и был жив, а не истекал кровью на одежду Сычжуя с пустыми глазами. Теперь его глаза были полны ужаса и были устремлены на Цзян Ваньиня, но затем он моргнул и перевёл взгляд на Вэнь Цин.       — Не может, — осторожно сказал он. — По крайней мере, ни в одной версии заклинания, которую я смог понять. Я имею в виду, вполне возможно, что моё будущее «я» могло бы понять это, но если бы это было так, я бы не позволил…       Но Сычжуй уже знал, и воспоминание яростно вспыхнуло перед его глазами, его отец безвольно висит на руках безымянного охранника, его голова так ужасно запрокинута, ломано далеко назад, его горло …       Сычжуй всхлипнул, прижимаясь лицом к плечу Цзинъи и крепче сжимая его руку.       — Ханьгуан-цзюнь, — выдавил он. — Су… Су… Су Шэ, он… когда они, он… он убил Ханьгуан-цзюня, он порезал, он… он порезал…       С тихим, судорожным вздохом Цзинъи крепко обнял его, и Сычжуй прильнул к нему, пытаясь успокоить своё дыхание, сохранить самообладание, быть хорошим Ланем. Но он не мог. Его дыхание было слишком быстрым, слишком прерывистым, в глазах стояли слёзы, и он так сильно дрожал.       Цзинь Гуанъяо использовал жизненную силу его отца, чтобы вернуться в прошлое.       Это прошлое, где пропал его отец.       — Я не видел, я не видел, — прошептал Цзинъи срывающимся голосом. — Я не знал. Прости, Сычжуй.       — Дыши, Сычжуй, — мягко сказал Цзычжэнь, а затем Сычжуй услышал шаркающий звук, и рука легонько погладила его по спине. — Все в порядке. Ханьгуан-цзюнь в порядке. Мы все в порядке. Обещаю.       Сычжуй судорожно вздохнул и слегка покачал головой.       — Я… я знаю, я в порядке, я в порядке! — Это была ложь, и она была горькой на его языке, но он знал, что ведёт себя как ребёнок, он знал, что Лань Цижэнь будет стыдиться его, и он должен был взять себя в руки. Он должен был.       Он оттолкнулся от Цзинъи, быстро вытер щёки, а затем снова посмотрел на колени. Он был в порядке. Просто хорошо. Он был в порядке.       — Что… — прошептал Вэнь Нин через мгновение. — Что же нам теперь делать? Раздался резкий вдох, а затем Вэнь Цин заговорила чётким, ясным голосом.       — То, что мы делаем сейчас, так это приводим вас в порядок. Вы все в крови и бог знает в чём ещё, и будет чудо, если никто из вас не впадёт в шок. А-Нин, иди на кухню, посмотри, сможешь ли ты раздобыть достаточно еды на обед для всех. Мы вчера запаслись, так что должно хватить.       — Обед? — глухо повторил Цзинъи. — Нам, нам нужно знать, что делать дальше, мы…       — Не ели, по крайней мере, двенадцать часов, а может, и дольше, — сказала Вэнь Цин. — И нам нужно обдумать то, что вы нам рассказали. Полчаса задержки никого не убьют. Давайте, все четверо. Сюда.       Целительница встала, не оставляя места для споров, и Сычжуй почти автоматически тоже встал. Он пошатнулся, но Цзинъи вскочил и подхватил его под локоть, а Цзычжэнь и Цзинь Лин тоже вскочили на ноги. Вэнь Цин повела их обратно в дальнюю часть пещеры, куда она раньше водила Цзинъи. Это была комната поменьше, отделённая от основного пространства изгибом стены и старой занавеской. На полу стояла небольшая бочка с водой, а в углу — старый потрескавшийся сундук. У противоположной стены располагался прилавок и несколько самодельных полок, заставленных выцветшими бутылками и дешёвыми глиняными горшками. С потолка свисали травы, и по этикеткам на горшках Сычжуй догадался, что именно здесь Вэнь Цин хранила лекарства, которые могла себе позволить.       Когда все они оказались внутри, Вэнь Цин повернулась к ним. Её глаза задержались на Сычжуе, и в них мелькнула печаль. Потом целительница повернулась к бочке и выстрелила талисманом в воду. Тотчас же от поверхности поднялись клубы нежного пара, а девушка подошла к сундуку и вытащила из него несколько кусков старой ткани.       — Я собиралась искупать А-Юаня, когда А-Нин вернулся с Лань Ю. Вода чистая, и это тоже — боюсь, они ближе всего к полотенцам, которые у нас есть. У кого-нибудь из вас есть запасные мантии?       Сычжуй кивнул, нащупывая сумку-цянькунь, и заметил, что Цзычжэнь тоже кивнул. Когда Цзинъи и Цзинь Лин покачали головами, Вэнь Цин тоже кивнула и доставала из того же сундука два комплекта тёмных потертых мантий.       — Они не будут такими, к каким вы привыкли, но они чистые, — сказала она, передавая их юношам. — Тебе не поможет ходить в пропитанной кровью мантии. А теперь давай хорошенько на тебя посмотрим. — Она сделала паузу, выпрямляя спину, а затем шагнула к Сычжую, взяв его за запястье одной рукой и прижав тыльную сторону пальцев к его лбу другой. Юноша замер, и в уголках её рта появилась лёгкая улыбка. — Ты можешь дышать, господин Лань… Или… А-Юань.       Он повиновался, сморгнув слёзы, которые обожгли его глаза, когда Вэнь Цин произнесла его имя, и посмотрел на неё. Он задавался вопросом, что она видела, насколько она верила. Его смутные воспоминания о Могильных Курганах мало что говорили о Вэнь Цин, но этого было достаточно, чтобы знать, что он любил её. Лёгкие улыбки, нежные слова, менее нежные слова, адресованные Вэй Усяню. Было странно видеть её лицо, ясное и реальное, не затуманенное смутными воспоминаниями больного ребенка.       Он не мог удержать вопрос в своих устах.       — Ты веришь нам, госпожа Вэнь?       Вэнь Цин уставилась на него, встретившись с ним взглядом с таким напряжением, что он почувствовал, будто сжимается. Затем уголок её рта изогнулся в лёгкой улыбке, и она слегка покачала головой.       — Вопреки моему здравому смыслу.       Через мгновение она начала хмуриться, почти до боли надавив пальцами на точку его пульса, а затем снова покачала головой.       Цзинь Лин моргнул, не двигаясь, но не стал возражать, когда Вэнь Цин взяла его за запястье, прислушиваясь в течение минуты к его пульсу, прежде чем взяться за пульс Цзычжэня.       — У вас у всех слишком много духовной энергии, — недовольно сказала целительница. — Гораздо больше, чем нормально для человека в состоянии покоя, даже сильного заклинателя, а вы все летели далеко и быстро. Ваша энергия должна быть истощена, а не повышена.       Сычжуй на мгновение задумался. Он был совершенно измотан, но его золотое ядро гудело, было живым, и он сглотнул.       — Мы собираемся… Это отклонение ци? — спросил Цзинь Лин, широко раскрыв глаза, и Сычжуй вздрогнул.       Вэнь Цин криво усмехнулась.       — Нет, пока я здесь, господин Цзинь. Даже если бы это было не так, никому из вас сейчас это не грозит. Но мы должны следить за вашей ци в течение следующих нескольких дней. Вполне возможно, что это остаточное влияние от того талисмана, что использовал Вэй Усянь. Если это было особенно мощное заклинание, что, я полагаю, должно было быть. Я поговорю с его создателем. А пока, я думаю, вам следует привести себя в порядок и переодеться, а затем помедитировать полчаса или около того, пока А-Нин приготовит еду.       — Медитировать? — воскликнул Цзинь Лин. — Но… но нам нужно понять, что делать дальше, нам нужно…       Вэнь Цин подняла бровь, и Цзинь Лин замолчал.       — Господин Цзинь предпочел бы, чтобы я использовал иглы, чтобы уложить его спать?       Щёки Цзинь Лина покраснели, но его челюсть слегка выдалась вперед, и Сычжуй напрягся.       — Нет, но если мы собираемся сидеть и ничего не делать, сначала нам нужно кое-что сделать — нам нужно поговорить с Вэй Усянем наедине.       Страх камнем пронзил живот Сычжуя.       — Цзинь Лин…       — Это не может ждать, — настаивал тот, хотя в его глазах было столько же беспокойства, сколько и неповиновения. — Это важно. Дядя заставил нас поклясться, он сказал, что важно всё исправить. Нам нужно поговорить с Вэй Усянем наедине, прямо сейчас!       Вэнь Цин сузила глаза, и Цзинь Лин выдержал её пронзительный взгляд, хотя и немного отпрянул. Через мгновение она кивнула.       — Отлично. Но потом вы приведёте себя в порядок и будете медитировать, если знаете, что для вас хорошо.       — Спасибо, — быстро сказал Цзинъи, прежде чем Цзинь Лин успел заговорить. — Мы будем.       Целительница ещё раз кивнула и вышла из маленькой задней комнаты с резким криком:       — Вэй Усянь!       Сычжуй прикрыл глаза. Он вспомнил выражение лица Вэй Усяня, когда Цзинь Гуанъяо рассказал про жертвование его золотого ядра в храме, и он не хотел видеть это снова, но при звуке шагов Вэй Ина его веки автоматически открылись. Усянь уже выглядел обеспокоенным, его лицо было бледным и напряжённым, а руки сжаты в кулаки. Он улыбнулся им, но Сычжуй даже не мог притвориться, что это скрывает напряжение в глазах демонического заклинателя.       — Что такое? — мягко спросил он, и Цзинь Лин сглотнул.       — Сычжуй, ты можешь сделать эту штуку со щитом?       Опустив голову, Сычжуй кивнул и наложил заклинание глушения на дверной проём. Глаза Вэй Усяня расширились.       — Что такое? — повторил он, но теперь его голос был тихим, настойчивым и… и испуганным. — Что я сделал?       Цзинь Лин глубоко вздохнул и вздёрнул подбородок, но его голос был намного тише, чем обычно.       — Тебе нужно сказать дяде, что ты отдал ему своё золотое ядро.       В тот же миг то немногое спокойствие, что ещё было на лице Вэй Усяня, испарилось, а выражение его лица превратилось в ужас. Сычжуй закрыл глаза, но всё ещё мог слышать сдавленный вздох демонического заклинателя и отчаянный страх в его голосе, когда он начал говорить.       — Что? — прохрипел он. — Как?.. Как?.. Когда?.. Что?       — Вэнь Нин рассказал дяде в Пристани Лотоса, — сказал Цзинь Лин. — И Цзинь Гуанъяо понял это в храме Гуаньинь. Когда мы спросили, как мы можем улучшить ситуацию здесь и сейчас, дядя сказал, что ты должен сказать ему, и ты согласился. Немного неохотно, но ты согласился.       — Нет. Нет, нет, я… Ты не скажешь, ты не скажешь ему… — В голосе Вэй Усяня звучали ярость, гнев, страх и агрессия, и Сычжуй быстро открыл глаза, но Цзинь Лин только грустно улыбнулся, слегка покачав головой.       — Ты не хочешь, чтобы он знал, — сказал он, и его губы слегка задрожали. — Я знаю. Ты же не хочешь, чтобы он расстроился. Но он заслуживает знать, и… и ему это нужно. Сейчас он этого не понимает… Он не понимает, почему ты не используешь свой меч, почему ты обратился к демоническому совершенствованию, и он напуган. Он напуган, потому что он сам по себе, и ты бросил его, и… и мама бросила его… И все тебя ненавидят, и он не знает, что делать. Ты обещал, что поможешь ему и не оставишь его, но ты ушёл, и он думает… Ему нужно знать почему. — Цзинь Лин сделал паузу и повернулся к Цзинъи, Цзычжэню и Сычжую. Указывав на них пальцем, он продолжил, и голос его был более яростным, чем Сычжуй когда-либо слышал. — Вы никогда, никогда не повторите это ни одной живой душе! Вы будете делать вид, что никогда этого не слышали, это не ваше дело!       Сычжуй склонил голову:       — Конечно, господин Цзинь.       Немного смягчившись, Цзинь Лин снова повернулся к Вэй Усяню. Демонический заклинатель дрожал, его рука прижималась к груди, и слёзы прилипли к его ресницам, и он выглядел таким молодым.       — Я не могу… — прошептал он, качая головой. — Я не могу.       — Можешь! — припечатал Цзинь Лин, но затем сделал паузу и позволил настойчивости исчезнуть с его лица, оставив вместо этого весь свой страх и беспокойство. — Иначе мне придётся сделать это самому, а это… Это не моё дело, и он будет раздавлен, если это будешь не ты.       — Должен быть другой…       — Другого пути нет! Дядя сказал, ты сказал, и мы пообещали, — проговорил Цзинь Лин, и Вэй Усянь уставился на него так, словно юноша вырывал ему сердце.       — Пожалуйста, учитель Вэй, — взмолился Цзычжэнь, хотя голос его был нежным. — Ты сам сказал, что именно так мы должны начать. Пожалуйста.       Вэй Усянь закрыл глаза.       — Хорошо.