ВСЕГО ОДИН ШАНС…
* * *
Джин, как обычно, втыкает куда-то в пустоту, лишь бы не видеть заинтересованных, восхищенных взглядов в свой адрес. Монотонная болтовня лектора действовала донельзя усыпляюще на и без того затуманенный разум. Наушник в ухо, полная отстранённость от всего происходящего вокруг. Он находится, словно в капсуле, где существуют только мысли, музыка и он сам. Похоже, не только он… Феликс. Опять. Резкая тупая боль, пронизывающая ногу. — Да что ты творишь, черт тебя дери?! — взгляд полный гнева, наушники отметаются в сторону- полное негодование— Тебя слишком много в моей жизни. Даже соскучиться не успеваю-ты тут как тут. —Подними мою книгу, будь добр. Взгляд характерным кивком перенесся на валяющийся на полу предмет, доставивший такое раздражение. Полное игнорирование просьбы. Случайно, будто невзначай, нога дергается, отпихивая тяжёлую книгу глубже к стене. Улыбка довольствования собой озаряет некогда серьезное, сосредоточенное лицо. Джин сам себе противоречит: не хочет идти на контакт, хотя мог бы подпихнуть книгу к младшему. Он и сам не знал чем руководствовался в тот момент, привлекая к себе лишь больше внимания, а не ограничивая его. —Ну… хорошо, достану сам.— усмешка, прямо как в тот злосчастный день в актовом зале. Зачем он так завораживающе облизывает свои губы, приковывая настойчивые взгляды? Чего он добивается? Рука младшего опускается на бедро Джина под предлогом того, что без этого он точно не сможет достать до своей книги и свалится. Старший недовольно фыркнул, скривившись от такой близости, но лишь расставил руки в стороны, чтобы тому было удобнее. Уже без всякого стеснения, почти лёжа на коленях старшего, он заводит руку между его ног в попытках пролезть под стул, ненароком задевая пах. Тело подавало ответные реакции. Опять эти его трюки. Совсем отчаявшись в своих попытках, он тяжко вздыхает и мигом заныривает под стол. — «Наконец свалил, тяжелый, зараза, хоть и мелкий» —Достал? Вылезай оттуда, мало ли что люди подумают.— нервное постукивание пальцев по парте. —А что люди подумают? Взгляд, брошенный ненароком вниз проявил всю прелесть этой ситуации: Феликс сидит на коленях под партой прямо между его ног и так слишком пошло ухмыляется, облизывается, невинно похлопывая глазами. Гаденыш. Мелкий засранец. Что это за адское месиво миленького личика, грубого басистого голоса и томного взгляда? Это вообще законно быть таким двуликим? Стоило только отвлечься, отвести взгляд, проверить-не смотрит ли на них кто. Руки Ликса в момент оказывается на бедрах Хвана, настойчиво переминая и пощипывая. Черт, этот такой несвоевременный стояк говорил продолжать, вместо своего обладателя, который с каждым касанием все больше терялся. Искры из глаз: руки медленно, но стремительно перемещаются на бугорок, наровивший вырваться из узких брюк, поглаживая. — Ты что устроил, извращенец?! Вылезь, не выводи меня из себя.— руки старшего старательно приграждали ему путь, лишая былой свободы действий. — Не хочу— эта дебильная ухмылка не слезала с его мордашки. — отомщу тебе за прошлый раз, так что будь добр придержать свои руки наверху, а сейчас я планирую отсосать тебе, Джинни-хен. Глаза вылезли на лоб по самое не могу. Этот придурок точно сошёл с ума. Он не шутит. Он точно не шутит… Звук звонко расстегивающегося ремня среди гула студентов, пуговиц и молнии ширинки вывели его из забвенного шока. — Придурок ты эдакий, прекрати сейчас же, пока не поздно! —рука опустилась под стол, мягкие подушечки пальцев грубо схватили веснушчатую мордашку за подбородок, оттягивая назад. Разврат. Это было засчитано за зелёный свет младшим: он увернулся от настойчивой ладони, потерся о неё на кошачью манеру и полностью всосал большой палец с характерным звуком. — Только не говори, что тебе неприятно. Не люблю когда мне врут. — Я и не стану, только вылезь. Мне кажется, что все смотрят только на меня и твои ноги сквозь щель под столом. — Я ещё не закончил, так не пойдёт. Приподнимись. Это будет твой лучший минет. Приказной тон, шептавший так грубо, пробирал до дрожи в конечностях. Этот милолицый малый явно недопонимает, будь воля Джина, он бы уже не смог сидеть. Как же давно у него не было секса, да и людей, которые одним своим видом могут заставить изменить свои жизненные устои, позволив заниматься подобным развратом на лекции перед целой аудиторией. Даже подумать страшно, что с ними сделают, если застукают. Слава Богу, они сидели на последнем ряду-на другом его конце был только один парень, который, казалось, отсыпался за бессонный месяц. Полминуты спустя, рука младшего, с трудом обхватившая внушительного размера орган, начала двигаться на пробу. Постепенно набирая темп, старший сам начал толкаться в кулак, откидывая голову назад и закатывая глаза от удовольствия. Голова шла кругами, демонстрируя чёрный экран со множеством звёздочек. Рот приоткрылся в немом стоне, который так и норовил вырваться наружу. Ликс привстал, охваченный возбуждением хена, желал поскорее продемонстрировать ему обещанный лучший минет в его жизни. Жаркое дыхание опаляет головку, приоткрытые губы, которые хочется использовать в собственных целях, подстроить под собственный темп, сделать своей собственностью. Мокрый, очень мокрый язык проходит по уретре, заставляя впадать в еще больше отчаяние от невозможности натянуть этого малыша, позволяющего себе черезмерное вторжение в личное пространство. Хенджин ерзал на стуле, отчаянно нуждаясь в большем. — Ммм… такой сладкий, хотя нет, я ещё плохо распробовал. Кажется, у тебя и послевкусие как у ириски. — Я же говорил тебе остановиться, пока не поздно. Так вот-уже поздно.— голос, хриплый от возбуждения и невыносимого желания. Ладонь стремительно поднеслась к лицу, вытворяющему такое. Пальцы сжались на затылке, зарывшись в копне светлых волос и больно оттягивая назад. — Непослушный мальчишка, вот чего ты хочешь? Только, если действительно собрался сделать мне минет-делай с душой, а не как сопливая восьмиклассница. И не чмокай слишком громко. Я, конечно, понимаю, что у меня слишком вкусный член, но мы тут не одни-не забывайся. Оттянутый за загривок Феликс с силой насаживается на член в пол длины, чего уже хватило 'по горло'. На глазах выступают слёзы, катящиеся вниз по созвездиям веснушек. Силой натягивая узкий рот, темп нарастал, выбивая из старшего тяжелые глухие стоны, доносящиеся только до двух пар ушей. Крошечная ладонь младшего блуждала вдоль ствола Джина, позволившего после грубого горлового задать собственный ритм и стиль. Он делал все так мастерски, словно занимался этим долгие годы ежедневно, умело перебирая различные виды ласок. Он поджимал язык к небу, дабы уменьшить пространство, прижимал губы, втягивал щеки на манер вакуума, творил своим юрким язычком что-то совершенно немыслимое. Это сносило крышу похлеще любого спиртного. Он не соврал- этот отсос старший действительно запомнит на всю свою жизнь, как и человека, творившего подобное без всякого зазрения совести. Буквально за пять минут до звонка он обильно изливается в рот младшего, чуть ли не вскрикивая от накатившей волны оргазма. Подрагивание в конечностях, туман в глазах, Феликс довольно слизывающий остатки семени- это что-то нереальное. — Книгу-то не забудь, сексмашина.— все ещё делая попытки восстановить дыхание прохрипел старший. Стараясь не привлекать особого внимания, младший забирает несчастную книгу, высовывает макушку из-под стола, проверяя на наличие взглядов, а затем полностью вылезает. Джин, справившись со своим ремнём и пуговицами, оглядывает мягким взглядом веснушчатое личико. Ну не может он после такого беситься. — О, ты, кажется, на славу постарался-все лицо забрызгал. Иди сюда, придвинься. Ликс послушно пододвинулся к старшему, сократив расстояние между ними буквально до пяти сантиметров. Рука хена опустилась на острую скулу, медленно спускаясь к уголку губ, вытирая большим палецем остатки безобразия, произошедшего внизу. — Слушай-ка, может повторим как-нибудь? Мне понравилось.— младший с издевкой повертел языком за щекой, высовывая его наружу и вскользь проходясь по пухлой губе.— Ты такой миленький, когда сдерживаешься, чтобы не застонать в голос. В другой раз выберу место, где ты сможешь не скрывать свой прекрасный голосок. Будешь выкрикивать мое имя, пока я делаю все, чтобы ты очутился на седьмом небе от удовольствия. Оргазм, доставленный мной, ещё никто не забывал. С тобой я постараюсь вдвойне.—липкий шёпот куда-то в шею из-за разницы в росте опалял, не оставляя надежд, что следующего раза точно не случится. —Ох, ты глубоко заблуждаешься, детка, в следующий раз кричать будешь ты, пока я буду в тебе по самые я… Трель звонка, оповещающего об окончании лекции, вывела из транса похотливых перешёптываний обоих. Не утруждаясь завершением начатой фразы, Джин подскочил с места, совершенно забыв о позорном белёсом пятне, красующемся на самом видном месте брюк. * * * — Да ты гонишь! Не может быть чтобы человек в здравом уме просто взял и отсосал под столом на лекции. Я не верю! Думал, такое только в порно бывает. Визг, разносящийся по всему дому Джина, глушил, казалось, ещё пару кварталов. Это его слишком эмоциональный новоиспеченный друг, с которым они случайно столкнулись в магазине. Этот оболтус споткнулся о собственный шнурок кроссовок и в попытках устоять на ногах, схватился за Джина, выбирающего виски, утащив его за собой. Он мертвой хваткой вцепился в край его свитера и они вместе полетели прямо в стеллаж с дорогим алкоголем, снося десятки рядов. Бутылки с оглушающим звоном посыпались на плитку, разлетаясь на тысячи осколков. / / / / / / / / / / / / / — Боже мой! Прости меня, я такой неуклюжий. Боже, ты поранился. Извини, извини, извини.— милое кучерявое нечто, похожее на белку, что-то невнятно, нервно тараторило, проглатывая половину слов. Этот придурок завалился прямо сверху на Хенджина, в руке которого красовалось горлышко от разбитой бутылки. Несколько довольно глубоких порезов на ладони застали врасплох. Джин не переносил вид крови, которая в данный момент тонкими струйками стекала по его запястью, пачкая белоснежный свитер. Вдох… Выдох… Он готов был прикончить недоумка прямо здесь, накормив его осколками. Его вообще учили под ноги смотреть? Только вот кровь… В глазах зарябило. Его сейчас в обморок склонит. — Молодые люди, что у вас здесь происходит? — на горизонте показалась, по всей видимости, администратор магазина — боюсь, вам придётся оплатить нанесённый ущерб в полной мере. Глаза белкоподобного недотёпы полезли на лоб, стоило лишь глянуть на ценники и прикинуть примерную стоимость всего этого беспредела. — Простите, у меня с собой нет столько, может, мы как-нибудь договоримся? Я могу оставить документы в залог. — Я заплачу. Им насчитали несколько миллионов вон. Банковская карта прикладывается к терминалу, пока смущённый кучерявый стоит, переминаясь с ноги на ногу от неловкости. Ему такие деньги только снились. Оплата прошла. — Пошли скорее, я живу недалеко, обработаем твою руку. — Не стоит. Я сам справлюсь. — Это был не вопрос. Я обязательно верну тебе все деньги. Позволь мне пока сделать для тебя хоть что-нибудь. Меня Джисон зовут, кстати. Хан Джисон. — Кстати, вообще некстати. Проигнорировав подобную колкость, все ещё смущённый своей неуклюжестью Джисон не оставлял попыток разузнать имя своего спасителя. — Хенджин. Хван Хенджин. Как так вышло, что они стали общаться при том, что старший так нелюдим? Да он и сам не знает ответа на этот вопрос. Просто в один момент что-то оборвалось в подсознании. После нескольких дней, проведённых в компании прилипшего, как жвачка, Хана, он подумал, почему бы не попробовать. И ведь не прогадал. Каждый последующий день, проведённый с ним, из мрачного и серого превращался в красочный и веселый. Он умело поддерживал любую затронутую тему и был совершенно бесстыдным малым. Темы, которые Джин не решился бы поднимать даже под дулом пистолета, были для младшего ничем иным, как обычным предметом обсуждений. Будь то просмотр порно, дрочка, собственные сексуальные связи-все это было абсолютно обыденным. Помимо того, что он тот ещё бесстыдник, он на ногах не может устоять: постоянно спотыкающийся, летящий куда-то в неизвестном направлении, извиняющийся за свою неуклюжесть парень. Мелкий приятной внешности, с глубоким пронзительным взглядом, милыми карими глазищами, двойным веком, кучеряшками и самыми классными щечками. В день их знакоместа, когда тот притащил старшего домой обрабатывать раны, его встретили наилучшим образом, приняв за парня Джисона. О, его семья давно знала о нетрадиционнной ориентации своего чада. Это заприметили ещё в детском саду, когда он полез к мальчику с поцелуями и признаниями в любви. Противоположный пол не вызывал интереса ни в начальной школе, ни в средней, ни в старшей. Однако, к первому курсу института, он завёл парня и активно рассказывал все детали их сексуальных экспериментов в мельчайших подробностях старшему, которому, как ни странно, не было противно или что-то типо того. / / / / / / / / / / / / / — Ох, Хани, думаю, тебе пора домой, твоя бестолковая головушка не выдержит большего потрясения. Хватит тебе новостей на сегодня. Младший был бесцеремонно вытолкан за дверь, захлопнувшуюся прямо перед носом. Доставая по пути от двери из пачки одну ментоловую сигару, парень метко поджёг ее, и положил меж губ, делая первую тягу. Усаживаясь в кресло грубой кожи, Джин закинул ногу на ногу, и выдохнул дым наружу, стряхивая пепел в какую-то пафосную мраморную пепельницу, подаренную когда-то какими-то дальними родственниками. Трель дверного звонка вывела из потока мыслей, льющихся одна за другой. Двенадцать часов ночи. Кому блять не спится в такое время? Гостей он точно не ждал, да и кроме Хана никто не знал где он живет. Его дом находился на самом отшибе Сеула, однако, добираться до универа было совершенно не проблематично-двадцать минут езды. —«опять забыл что-то, оболтус» Настойчивый стук в дверь вперемежку со звоном не прекращался. Зажимая сигарету между зубов, полуголый, в одних боксерах и халате нараспашку Хван поплёлся к двери, готовясь наорать на друга, нарушающего минуты спокойствия. Щелчок-ключ проворачивается в замке. Дверь распахивается. Демонстративно отворачиваясь, показательно отводя руку влево и приглашая войти, он отошёл в сторону для удобства. — Как ты голову, блять не забыл, придурок? Спать пора, а ты все никак не сьебешь. Ладно, поздно уже, не едь никуда, оставайся у меня на ночь. — Я, конечно, не за этим приехал, но предложение весьма заманчивое. Я, пожалуй, соглашусь.— глубокий, до боли знакомый бас пронёсся по комнате, отражаясь резью в ушах. Феликс… —Не знал, что ты куришь, не угостишь? Сделав последнюю затяжку, а после выдохнув из лёгких ядовитый дым, юноша выбросил тлеющий окурок прямо на порог, притаптывая за собой последние яркие угольки тапком. Горькая усмешка сорвалась с пухлых губ парня, который после приподнял свой взгляд на незванного гостя, произнося неожиданную для себя фразу: — Нет, тебе показалось, не курю. Появилось резкое, настойчивое желание выпереть прилипчивого младшего из дома. Что вызвало такое нежелание его видеть-предельно ясно. Все то, что вытворял этот сексуально-озабоченный мелкий, раз за разом вводило в стойкий ступор. Что ему в действительности нужно, чтобы оставить предмет своего вожделения в покое и никогда больше не беспокоить своим присутствием; отдалиться настолько, насколько возможно? Ещё хоть одним выкидон и Хенджин не выдержит -разложит его где придётся и трахнет без всяких раздумий и жалости. Ему на самом деле так не хватает внимания, что он готов вешаться на малознакомых парней, лезть к ним в штаны. Хван, безусловно, может устроить ему разовую дозу желанного, но не более. —Чего ты хочешь, Феликс? Зачем так упорно преследуешь меня? И что, черт возьми, ты вытворяешь каждый раз, стоит приблизиться ко мне, остаться наедине? Какого хрена ручонки свои распускаешь? В следующий раз получишь по своей слишком красивой морде. Не пожалею испортить твои веснушечки. — волна уверенности нахлынула, изливая все беспокоившее старшего наружу. Он, конечно, знал-стоит хоть раз выместить свою злость физически, пути обратно не будет. Он просто-напросто войдёт в былой раж, отдастся так долго копившейся в нем злости, гневу, так сильно нуждающемуся в выплёскивании. — Выговорился, Джинни? А теперь дай мне сказать. Он делает шаг вперёд и моментально сокращает расстояние между телами, притягивая старшего за талию, одной рукой юноша продолжает прижимать к себе Джина, а другой поглаживает его широкую спину, прижимаясь щекой к плечу. — Опять твои дебильные фокусы?! Выметайся или объяснись! Ладони хена упираются в грудь младшего, не давая волю движениям. Неловко переминаясь с ноги на ногу, он все же подходит к парню напротив, рывком скидывая преграду в виде рук и совсем невесомо касается пальцами его спины, заводя кисти под нелепо телепающийся махровый халат, подушечками пробегаясь сверху вниз до уровня талии. Простояв неподвижно ещё пару мгновений, он жмурится и все же обхватывает торс, заключая в крепкие объятия, вызывающие множество вопросов у старшего. Задавать их не было ни сил, ни желания. Он продолжил стоять неподвижно, полностью отдавшись этой невнятной, но такой необходимой для обоих близости. Пока руки несмело блуждают по плечам, талии, Джин стоит истуканом, ожидая чего-то. В такой позе было крайне удобно обниматься: он мог насладиться объятиями и прикосновениям, но при этом совсем не мешать младшему. Неясно лишь то, что он хотел сказать этими действиями, да и неважно, в принципе. — Хенджин, послушай…— мямлит себе что-то под нос, глуша звук в крепкой груди, куда утыкается носом уже на протяжении пяти минут. — я совершенно не понимаю ничего. Что происходит, что мною руководит. Когда я вижу тебя, ты-все, к чему сводятся мои мысли и мечты.— горячая влага без всякого стыда заструилась, стекая вниз по полюбившемуся торсу. — это так невыносимо больно-видеть тебя каждый день без возможности поговорить, прикоснуться к тебе; просыпаться каждое утро с мыслью о тебе и со стояком в штанах, потому что лишь во снах я могу осуществить желанное в полной мере; каждую ночь засыпать с мыслью о том, как я хочу, чтобы ты был только моим. Будь со мной, Хенджин. Откройся мне. Я обещаю сделать тебя самым счастливым, только дай мне шанс. Дай мне шанс влюбить тебя в себя, прошу… Умоляющие вздохи, неразборчивые всхлипы, грудь, промокшая от потока горечи, льющегося из глаз. Горячие, будто бы отчаянные объятия. Младший даже не представлял, что в последнем из произнесённой фразы, надобности совершенно нет-Хван и так по уши… — Хорошо, тогда у тебя есть ровно месяц. Влюби меня. — Ну тогда, я могу приступить к выполнению своей миссии? Заплаканный младший, утерев слёзы тыльной стороной ладони, словно расцвёл. Ух, неужели этот черт думает, что Ликс настолько глуп и слеп, что не замечает этих взглядов исподтишка на лекциях, восхищенных вздохов, глаз, что полны нежности. Ему удалось, пусть спустя долгие полгода, обратить на себя внимание, растопить маленький айсберг в океане нелюдимости и одиночества один лишь фактом своего существования и нелепыми взаимодействиями. Руки, некогда крепко сжимающие талию, дабы никогда не упустить, поползли выше, скользя вверх-вниз по широкой спине. Кто знает, может из этого что-то и выйдет… — Ну, я тебе могу сказать лишь одно-тебе будет очень непросто. Время пошло. — В таком случае, я не посмею потерять ни минуты. Уже всем хорошо знакомая ухмылка растянулась от уха до уха.* * *
Инициатива медленно перетекает в руки старшего, все внимание направлено на одного лишь человека. Феликс, донимавший его долгие полгода, сейчас стоит перед ним совершенно беззащитный, словно котёнок, попавший в лапы свирепого зверя. Пришло, кажется, долгожданное время расплаты. Джин, смахнув оставшуюся влагу с веснушчатого лица большим пальцем, бросает его на кровать, находящуюся поблизости донельзя кстати, сразу же надвисая сверху. Ни малейшего желания ждать и медлить, оба так отчаянно хотели одного. Слишком уж долго они ждали. Футболка, которая казалась самой ненужной вещью на свете в данный момент, летит на пол. Хенджин не переносил вранья, да младший и не лгал: тело у него действительно подобно музейному экспонату. Молочная кожа, россыпь родинок на торсе, которые хотелось исследовать языком до единой, хорошо выделяющиеся кубики пресса на фоне плоского живота. Слишком идеальный. Воспринимать красоту его тела можно было лишь как белый лист бумаги, без единого изъяна, непременно желающий оказаться опороченным алыми собственническими отметинами. Дыхание где-то около подбородка опаляет своим жаром, покрывая легкими поцелуями каждый миллиметр столь желанного: шеи, ключиц, рёбер, плеч, торса. Невинные прикосновения, сопровождаемые уже более настойчивыми поцелуями-укусами; требовательные ласки, становящиеся все более развязными. Два разгоряченных тела, находящиеся в обжигающей близости выглядели слишком правильно. Звуки, сопровождающие сие деяние казались совершенно необходимыми. Это точно очередной сон. Ещё мгновение и голова, застланная густым туманом недоверия к происходящему, развалится пополам от этих горячих рук, копающихся в копне пепельных волос. Узел, завязывающийся внизу живота, обрывался с каждым новым прикосновением, поцелуем. Ликс, послушно принимавший все ласки, заприметив макушку старшего на своей груди, аккуратно, словно боясь быть отвергнутым, взял его лицо в свои крохотные ладони. Он подтянул его к себе, пристально глядя прямо в глаза, мельком засматриваясь на губы, словно выпрашивая поцелуй. — Джинни, поцелуй меня. Пожалуйста. Я больше не могу. — Будь хорошим мальчиком, Феликс, слушайся старших и ты получишь все, чего так хочешь. Томимый слишком долгим ожиданием, младший подаётся навстречу пухлым губам, смазано проводя по ним языком. Терпение лопается. Приблизившись к губам партнёра и нежно их чмокая, превращая в долгий и страстный поцелуй. Нежно покусывая губы юноши, старший стал углубляться, проникая в рот своим языком, сплетая их в бешеном танце. Сливаясь в поцелуе с мальчишкой, руками плавно соскальзывая ближе к низу, принимаясь немного сжимать бедра, в то время как руки младшего скользят на оголённых частях мягкой шеи и тот, издаёт свой первый, заветный, еле слышный-полустон. Юноша, обхватывая шею старшего тонкими ручками, перестает дышать. Каждое действие парня напротив смущало и заставляло уши пылать краской. Ледяные руки обжигали, а тело отзывалось крупной дрожью, ноги предательски сводило. Хотелось ли большего? Однозначно. Подставляясь под разгоряченные ласки, юноша прогибается в спине, откидывая голову назад, изнемогая: —пожалуйста… — Сбавь напор, котик— с явным наслаждением произносит старший на выдохе, явно сам кайфуя от вида младшего, так покладисто лежащего под ним. — Я не хочу сделать тебе больно. Поскрипывание кровати, шум деревьев, колыхаемых ветром за окном, звуки поцелуев, стоны, звук открывающейся двери… — Хенджин, я оставил у те…— ошарашенный Джисон стоит статуей на пороге комнаты с глазами по пять копеек. —…бя зарядку… видимо я не вовремя, ребят, я пожалуй пойду.— Ноги понеслись прочь из дома, где было увидено то, после чего жизнь, кажется, не будет прежней. Его хен, который, как предполагалось не контактирует ни с кем, кроме него, так бесстыдно утешается с незнакомым ему на первый взгляд парнем. Застыв в той же позе, в которой парочку поймали с поличным, Хенджин обессиленно-разочарованно упал сверху на младшего, вжав его в кровать, совершенно не имея желания продолжать. — Прости… я не думал, что этот недотепа припрется. Я даже дверь не удосужился проверить. Мягкого чмока в кончик носа, в качестве принятия извинений, было более, чем достаточно. Лёжа под одеялом, полностью растворившись друг в друге, нежно прижимая того, кто принадлежит, хоть и в будущем, но точно ему. Этих неуверенных объятий, после всего случившегося хватило, чтобы через полчаса, окутанные дремотой, оба провалились в сон, видя каждый своё продолжение начатого в самых ярких красках ночи.