День первый
* * *
Погода за окном всеми любимой аудитории оставляла желать лучшего. Серое небо, сплошь затянутое тучами; ветер, протяжно завывающий что-то; дождь, льющий, стуча по подоконникам; временами ослепляющие вспышки молнии, сопровождаемые вскриками слишком эмоциональных девушек. Только лишь одно лицо отражало полную отстранённость от происходящего, равнодушие и, читаемый лишь в глазах, бурлящий через край мыслительный процесс. Мысли утягивали в глубокий омут раздумий о случившемся. Ну и как этот парнишка, появившийся в его жизни полгода назад; человек, от которого он планировал держаться как можно дальше, так мастерски и бесповоротно вклинился в его неподступный мирок. Ох, кто-то вляпался по-уши. Этот кто-то сейчас сидит с бледным лицом, словно у мертвеца. Что этот чертёнок творит с ним? Хоть и от старшего и последовало согласие на месячную авантюру, он уже не был уверен ни в чем. Это веснушчатый так действует на него. Как ему, такому настойчивому засранцу можно отказать? Если в ближайшее время от него не последует никаких знаков, Джин примет судьбоносное решение, пусть и не совсем желанное. Он забудет о существовании человека, перевернувшего его жизнь с ног на голову. Сейчас, пока не ясен план действий мелкого, лучше оставаться в тени собственных дум и догадок. — Приветик, Джинни-хен! К нему мигом подлетел Феликс, обращая изумленные взгляды только на них двоих. Слишком солнечно, слишком радостно. Аж тошно. Глаза, кажется, теперь слепит не молния, а эта идиотская белоснежная улыбка от уха до уха. Без всяких раздумий он плюхается рядом на неудобную скамью и, по всей видимости, не рассчитав расстояние, с оглушительным грохотом летит на пол, попутно ударяясь лбом об стол. Не удержав нечто, находящееся в принесенном им стакане, (что, как потом выяснилось, оказалось кофе) все его содержимое выплеснулось наружу, прямо на Джина. Шипение старшего сквозь губы, искривившиеся от температуры напитка; испорченная рубашка; зажмуренные глаза; попутно стонущий от боли в пятой точке и лбу младший. Вот и все до единого смотрят на них, совершенно не скрывая своего интереса к их любопытному положению. Девочки перешёптываются о какой-то нежности во взгляде Хенджина, смотрящего на Ликса, хотя тот весь пылал от злости и готов был придушить мелкого прямо на месте. Вдох-выдох. Этот недотёпа встал с пола, похрамывая, взял хена за руку и повёл из аудитории в неизвестном ему направлении. Ох, теперь слухов точно не избежать. Фраза, произнесённая одними губами, заставила растаять, снова забывшись в компании этого очарования, прекращая отдачу отчёта своим же действиям: „ прости меня, Джинни „ Здраво мыслить рядом с ним не получалось от слова совсем. Разум мутнел, перед глазами плыло. Он-единственное, на что хочется смотреть, не отводя взгляда ни на минуту.* * *
Дверь туалета со скрипом отворяется, зазывая внутрь двоих калек, пострадавших по вине одного балбеса. — Прости меня, я сейчас все исправлю. Погоди немного. Ладонь младшего опускается на талию, притягивая к себе и уволакивая в сторону кабинок. Прижимая бёдрами Джина к раковине, он приблизился к его лицу, заправляя выбившиеся пряди за ухо. Руки опустились к шее, обвивая её кругом. Прилепляя к себе предмет собственного вожделения и фантазий, младший уже нескрываемо рукоблудничал по его телу слишком собственнически. Опять что-то слишком жарко стало. Пальцы потянулись к подбородку, разворачивая к себе, словно прося смотреть прямо в глаза. Медленно опускаясь к воротнику рубашки, ловкими движениями кистей расстегивалась пуговица за пуговицей, полностью оголяя торс. Резко разум проясняется, приходит осознание происходящего. Сильный хлопок по руке младшего, рассеянные попытки застегнуть рубашку, натянуть ее на себя обратно. — Ты чего, совсем стыд потерял? Отойди. Если помнишь, ты ещё на испытательном сроке, так что мы пока только друзья. — ошарашенный старший вылупил глаза, еле-еле приходя в себя. — Ну ничего, уверен, что ты слышал об этом, но все же скажу: сексом дружбу не испортишь. Я, конечно же ни на что не намекаю, но… — ехидная ухмылка расползлась по довольной сияющей мордашке. Руки потянулись теперь к собственному воротнику, проделывая тоже самое. — Да что ты творишь, придурок? А если зайдёт кто-нибудь? Изобразив поддельное удивление, младший прикрыл рот рукой, придерживаясь за голову. Уж с чем, а с актерским мастерством у него все было на высоте. Надо же так умело притворяться милашкой, который и мухи не обидит, на публику, при этом, наедине только с Джином вести себя так распущено без малейшего проявления стеснения. — Вообще, я планировал застирать наши рубашки, но твой ход мыслей мне нравится даже больше. Старший оказывается насильно впихнут в самую дальнюю от входа кабинку. Шок, читаемый на лице. Откуда в этом мелком столько силы? Щелчок. Дверь закрывается следом за вошедшими с глухим скрипом. Ладонь младшего легко упирается в грудь, подталкивая назад, насколько возможно. Ноги нащупывают препятствие сзади в виде унитаза, на крышку которого Джин бесцеремонно плюхнулся под напором веснушчатого юноши. Феликс настолько миниатюрный, по сравнению с ним самим, но так отчаянно пытается вести. Секунда и он забирается сверху, усаживаясь своим мягким местом на пах своего партнёра, двигая тазом и вызывая волны мурашек по коже. Страсть снова завладевает разумом, окутывает с головой, заполняет собой всё. Нет никакого желания останавливаться, но остатки разума твердили иное. А, к черту всё! Рука старшего запускается в копну светлых волос, оттягивая назад сильнее, чем стоило бы, подставляя под волну обжигающе мокрых поцелуев. Горячий язык, гуляющий по шее, кадыку, ключицам, выглядывающим из-под полурасстегнутой рубахи, сводил с ума. Губы, зубы, руки… но этого так чертовски мало. Поцелуи постепенно переползают к устам малыша, перерастая во все более взрослые. Руки плотно сжимают ягодицы, скользя от них к бёдрам туда-сюда-то сжимая, то поглаживая. Организм даёт ответную реакцию на такого рода прикосновения, жаркие поцелуи и чарующие ласки. Теснота в брюках нарастает, становясь все более болезненной, нуждающейся в освобождении. Из кабинки льются протяжные вздохи, стоны, как услада для ушей напротив. Воздух наполнен жаром тел, находящих утешение друг в друге. Хрипы уже хорошо возбудившегося старшего говорили лишь о том, как сильно его желание. Тело покрыто красными отметинами-укусами, после старательно зализываемыми. Притягиваемый за галстук, старший все снова и снова получает порцию глубоких чувственных поцелуев, сопровождаемых через чур пошлыми причмокиваниями. Дверь в туалет распахивается и хлопает, заставляя обоих отстраниться от своего занятия. Удивленное лицо младшего; круглые глаза, желающие вывалиться из орбит; щеки, пылающие алым, то ли от смущения, то ли от жара, разливающегося по телу. Но вставать он не торопится. — Боже, детка, ты прекрасен. Хочу тебя прямо здесь. За дверью послышались те же чмоканья, что и в кабинке минутой ранее. — Да, папочка, возьми меня. — томный голос, знакомый до боли снова и снова мысленно разносился, раз за разом проговаривая приторное " папочка " все чётче. Голова шла кругом. О нет, он не должен был этого слышать. Дверь соседней кабинки хлопает, а находящиеся внутри даже не удосуживаются закрыть ее на защелку. Звук расстегивающегося ремня, со звоном свалившегося на холодную плитку. Расстегивающаяся ширинка, и через несколько секунд, хорошо слышимые гортанные хлопанья и рвотные позывы, от которых самому хотелось блевануть. Слушать подобное не было желания от слова совсем, да и выходить они не спешили, боясь быть пойманными на том же. Глухой удар о стенку, разделяющую две кабинки, дал понять, что их ждёт интересное времяпровождение взаперти. Пять минут, прошедшие в компании двух озабоченных парней за перегородкой, ходящей ходуном, казались адом. Голоса, переходящие от хрипов к высоким вскрикам и стонам, словно те двое были не в туалете универа, а на необитаемом острове, где их точно никто не услышит. На что они вообще рассчитывали? Видимо, им было абсолютно все равно, что их могут застукать, ввалить пиздюлей, а может и ещё чего похуже-исключить. Звуки парня, которого, по всей видимости втрахивали в стену вот уже добрые десять минут, демонстрировали полный диапазон тонкого, режущего слух голоска. Хван был абсолютно уверен в том, кто является его обладателем. Запыханный; в расстегнутой рубашке; с челкой, прилипшей ко лбу; каплями пота, стекающими по вискам; шеей, расписанной кровавыми засосами. Он резко встал, скидывая с себя младшего, прибывающего в шоке с его задумчивого лица, так лихо сменившегося решительной миной. Он стоял в полном непонимании, шипя что-то одними губами, пытаясь вразумить, крутил пальцем у виска, мол: " ты совсем ополоумел что ли? Куда поперся? " Старший выдыхает, собираясь с духом и мыслями, запихивая всю волю в кулак. Он заведомо знает, что происходит за стеной и кто там находится, но тем не менее… Мигом вылетев из кабинки, он дернул ручку соседней, на что дверь податливо распахнулась, обнажая все детали происходящего. Парень, некогда подхваченный под ягодицы сильными руками, в нечеловеческих темпах скакавший на члене незнакомого внешне старшему человека, стонавший так сладко-тягостно, мигом спрыгивает, заливаясь краской, наспех натягивая боксеры. — Джинни?! Ты что тут делаешь? — Да так, Хани, мы с моим ммм… другом решили прогуляться.— в поле зрения появляется Феликс, прикрывающий безобразные укусы на торсе измятой рубашкой. Напущенная улыбка, выглядящая максимально неестественно: выражение лица такое, будто в туалете они нашли пару трупов. Неловкий приветственный мах рукой и долгая нагнетающая пауза, повисшая в воздухе, судя по ощущениям минут на десять. Юноша с его другом, по всей видимости-Минхо, о члене которого из рассказов младшего, он выучил все от и до. Вспоминая детальную информацию, которой Джисон наградил его, становилось не по себе. Да и в его голове знакомство с парнем лучшего друга выглядело по-другому. — Думаю, нам полагалось встретиться при других обстоятельствах, но что есть. Я Хо, Ли Минхо, парень Хани. Пожав руки и представившись друг другу, четверо нашли данную ситуацию весьма забавной. — Как мне теперь тебе в глаза смотреть? Я не должен был этого видеть. В следующий раз советую вам выбрать более укромное место. — Тоже самое могу посоветовать и вам, голубки. Будете знать, как подслушивать. И что ты там вообще говорил про друга? Твой друг-я. А Ликс, разве что-парень. — Пока нет.— глухой затрещиной он хлестнул по затылку Джисона, согнувшегося пополам от смеха, представляя своё лицо в кабинке со стороны. — Что ж, когда он станет им, как насчёт секса вчетвером? Твой малыш выглядит очень горячим. — новоиспечённый знакомый подмигивает Ликсу, на что тот густо краснеет и застенчиво улыбается. Что это за дела? На Хо опускаются две пары злых глаз, сверлящих душу насквозь. Джисон, постоянно принимавший все слишком близко к сердцу, уже составил план мести возлюбленному. Он выколет ему глаза, стреляющие подмигиваниями не в его адрес; переломает ему руки, тянущееся не к нему; вырвет язык, смевший извернуться для этой фразы. Но на деле поступило лишь недовольное молчание и выражение лица, будто дерьма в рот положили. Его определенно можно было понять. И Хенджин, который не знал как ему и реагировать на такое. Фраза, брошенная в шутку, продолжала разноситься в голове глухим звоном. Внезапно появившееся чувство ревности укололо его, и он махнул головой, словно пытаясь избавиться от этого необъяснимо жгучего чувства. Гнев кипел в жилах, грозя выплеснуться через края. Да, они не встречались, но этому уколу ревности нельзя было не поддаться: буря так и норовила разразиться после долгого затишья, руша все на своём пути с неконтролируемой мощью. Оставалось лишь надеяться на то, чтобы она прошла мимо, не нанося увечий. Джин одним махом врезал парню Джисона по его острой скуле, задев губу, из уголка которой тонкой струйкой потекла алая жидкость. Нет, буря не прошла мимо. Тот, невольно пошатнувшись схватился за Хана, дабы не грохнуться, на что тот ошеломлённо открыл рот, готовясь высказаться обо всем, что думает. Повернувшись лишь на секунду к старшему, понемногу приходящему в себя, он краем уха уловил лишь брошенное в негодовании: " Пошли отсюда, Ликс " — Ну все, допизделся, сегодня ночью я тебе устрою, будешь наказан, плохой мальчик. Надоело мне бревном под тобой лежать, буду сверху и это не вопрос. Или ты совсем забыл кто здесь настоящий «папочка»? Я тебе покажу секс вчетвером, трахну тебя так, как не трахнут и четверо. Младший, силой утянутый прочь, лишь виновато улыбнулся, послушно плетясь за своим, все еще не угомонившимся возлюбленным, плюющимся желчью.* * *
— Мой хороший, ты что ревнуешь? Не стоит, я же обещал быть с тобой. Да и он не в моем вкусе, хоть и красавчик-с тобой не сравниться. — Мечтай. Вполне довольный, казалось бы совершенно неудовлетворительным ответом, младший, улыбаясь обнажил свои ровные зубы, вешаясь на старшего и плетясь следом, утомленно перебирая ногами. Он мечтал. С головой отдавался тем самым мечтам, которые, казалось, никогда не воплотить в реальность. Не проходило ни одного дня без его тайных мечт и желаний. Он день за днём ломал голову, что будет после прошедшего месяца, оставлять старшего не хотелось. Сталкеря за ним долгие месяцы, не имея возможности и смелости на то, чтобы просто заговорить с объектом своих бессонных ночей и затуманенных думами лишь о нем дней. Отрывать все новую информацию о своём любимом казалось наилучшим решением. Ликс искренне надеялся, что это просто мимолётное увлечение, которое в скором времени пройдёт, нужно просто подождать. Время шло-интерес не угасал, с каждым разом, с каждой встречей разрастаясь все сильнее. Это чувство похоже перерастало в самую настоящую зависимость, подобную наркотической. Будь это простое пересечение во дворе или коридоре универа-никакой разницы, хен-все, о чем хотелось и получалось думать, единственный, кого он видел среди огромной толпы. После их последних встреч, в которые произошло нечто, на осуществление чего потребовалась долгая моральная подготовка, крышу рвало на части без возможности соединения обратно. Постоянное волнение, чувство страха, боязнь быть отвергнутым, человеком, который для него, как Адам для Евы. Без их союза не случится взрыва, не зародится новая история. Психологи утверждают: на то, чтобы разлюбить человека, требуется в среднем от трёх до пяти месяцев. Уже по собственному опыту, Ликс понял, что совершенно зря гуглил это около полугода назад, ведь стоило лишь взять себя в руки, заговорить, хоть и не стандартным образом. Внимание тут же обращено на него. Никакого болезненного отвержения , никаких осуждений, хотя и отдачи со стороны старшего по минимуму. Кто знает, сколько бы ещё пришлось бегать в поисках очередной зацепки по тому, как лучше подойти, заговорить, признаться в собственных чувствах, открыться ему и самому себе. Если бы не то нелепое столкновение: Феликс даже сначала не понял, где он находиться и на кого он навалился, сбив с ног-видимо хорошо ему мозги встрясло, что аж разговор небольшой завязался. Да и потом, набравшись смелости, увидев, что никакой негативной реакции на него не последовало, его преследования вышли на новый, более интимного характера уровень. Сейчас, когда все потихоньку стало налаживается, младший спокойно обнимает; иногда целует, заставляя забыться, отдаваясь чувствам и порывам эмоций целиком. Тот, конечно, все ещё не очень рад черезмерной его компании, но похоже сдаётся. А ведь несколько недель назад он и думать не смел, что это действительно произойдёт. Он смог…