День тринадцатый
* * *
А мне бы просто
тебя рядом…
Полночь. Тёплое тело под боком, растворившееся в нежных объятиях. Звезды, ярко освещающие каждый уголок уютной квартирки в центре Сеула, откуда старшего не выпускают вот уже четвёртый день, держа в заложниках. Крепко, мертвым хватом прижатый руками и ногами к человеку, сейчас сладко сопящему, он пытался уснуть. Стоило только сомкнуть глаза, как в голове тут же крутилась пленка навязчивых мыслей. Что же будет с ними по истечению месяца? Станут ли они парой, поженятся ли или, может, у них будут дети? Как глупо! У всего положительного обязательно найдутся помехи-обратная сторона исхода событий. Что-то пойдёт не так: они поссорятся, ни один из них не захочет говорить и, в конечном итоге, все забудут о том, что когда-то имело место быть. Все счастливые и не очень мгновения, проведённые вместе; делимые пополам радости и горести; самые тёплые отношения и жаркие ночи. А ведь прошло всего-ничего. Дурные придумки лезли в голову, не давая и малейшего шанса на сон. — Джинни, мой хороший, ты в порядке? Чего не спишь? Белобрысая макушка поднялась вверх, сонно потирая глаза, с трудом разлепив их. Ладошка младшего опускается в копну пепельных волос, пересыпающихся между пальцев. Легкие массирующие движения, поглаживания действовали, словно самая умиротворяющая мантра. Нежные губы, исцеловавшие лицо по всему периметру: ото лба до скул, подбородка и таких же влажных губ напротив. Лучше, чем любые успокоительные. Этот человек, сейчас так чувственно целующий его, лежит на нем, горячо обнимая, а старший уже даже не представляет каково жить без этого солнышка, греющего в прохладные ночи. Он влюблён по-уши, но Ликси знать об этом совершенно необязательно. Придёт время, и все у них будет хорошо. Теперь он уверен.* * *
— Малыш, мне правда пора. Я загостился, надо проведать свой зверинец, они уже заскучали. — Ладно, будь осторожнее.— расстроенная мордашка уперлась прямо в него, и глаза, полные тоски провожали долгим взглядом, как на верную смерть.— приходи в любое время, буду ждать. Нежный поцелуй в макушку, подаренный наспех и захлопнувшаяся дверь, прямо перед носом.* * *
Ночная дорога, оглушающе-громкая музыка, льющаяся из колонок, била своими битами по ушам, не давая возможности сосредоточиться на пустынной трассе, по которой Хван катил вот уже добрые сорок минут. Прохладный ветер ночи, хлещет в самое лицо через открытое окно, сдувая тлеющий пепел на конце приторно-горькой сигареты с ментолом, плотно сжатой в зубах. Клубы дыма витают в салоне и лёгких, восполняемые с каждой новой затяжкой. Бутылка рома, перекатывалась на пассажирском сидении, где старший предпочёл бы видеть Феликса, который, должно быть, уже видит десятый сон. Тяжким грузом все свалилось на эти плечи, сейчас просто необходимо отдохнуть, разобраться в собственных мыслях и самом себе. К чему приведут эти их странные отношения, никому пока неизвестно, но ночная дорога привела его в клуб на отшибе города, зазывающий посетителей ярко-неоновыми вывесками. Красная подсветка, заливала всю площадь просторного трёхэтажного помещения. Полуголые девушки, пьяно танцующие повсюду, напоминали всем своим видом прибывание в публичном доме. Воздух спертый, клубы кальянного дыма, резкий жар, подступивший к лицу, полыхающему алым. Сейчас существует лишь одно желание-напиться до потери памяти, влиться в толпу, отдаться танцу 'с головой', забыться в алкоголе и сигаретах, после чего непременно сожалеть обо всем наутро. Такова Хенджинова суть-напиваться в стельку в гордом одиночестве, а потом плакаться Джисону в плечо о том, сколько всего он натворил в бреду. Люди, жаждущие бурлящего алкоголя в крови и развязного танца, оставались на этаже при входе. Желающие уединиться с новообретёнными знакомыми, ну или, что маловероятно-с постоянными партнерами, отправлялись этажом выше. Самые же отчаянные: либо слишком богатые, либо через чур глупые, опускались на этаж вниз, где кровь кипела от дурманящего разум азарта и жажды выигрыша. Туда же последовал и Хван-он, скорее всего, относился к категории отчаянно богатых глупцов. Главный зал-самый большой, одновременно пугал и восхищал своим величием и мощью. Высокие стены были сплошь увешаны картинами: как в потолок, так и совсем маленькими. Всякое расписанное полотно манило к себе взор, приковывая всеобщее внимание к собственной персоне своим размером в половину стены. Абсолютно каждая картина отличалась от остальных и так неоспоримо подходила к интерьеру казино. Помещение на этаже было более, чем гигантским, особенно в сравнении с клубом выше. Несколько основных комнат первого зала-игровые автоматы, заполнившие всю первую комнату; бар, бильярдные столы и кассы забирали себе большую часть внимания пришедших во вторую. Второй зал был более обширным, куда стекались 'сливки общества' и не было места для игровых автоматов, как и для людей, зашедших на несколько минут попытать удачу, крутя в очередной раз колесо фортуны. Карточные и игорные столы заполонили собой всю площадь второго зала, куда Джин и направился. Именно здесь брали начало огромные ставки, шулерство, дорогая выпивка, элитные сигары, ослепительный блеск натертых дочерна лакированных туфлей, так сильно слепивших глаз. Новые знакомства, статные девушки в элегантных вечерних платьях и строгие классические костюмы. Все это можно было наблюдать здесь, играя в рулетку или в тот же нашумевший покер. Пока обычные посетители коротали вечера за банальной игрой в карточного 'дурака' или автоматы-опытные дилеры устраивали за каждым столом игру, руководя ее ходом. Особенно эти люди выделялись своим профессионализмом, холодным рассудком и выражением лица, отражающим полное безразличие, а также умением располагать к себе людей. Запах дорогого парфюма и отборного табака, раскуриваемых сигар, ударил в нос своим пафосом. Нет никаких, ярко-выбивающихся из общего темного интерьера второго зала, деталей. Лишь одно пятно, мозолившее его взор своей фоновой пестротой, приковало всё внимание. Огненно-рыжая макушка, знакомая до рези в глазах. Ее же обладатель сидел за барной стойкой, раз за разом поглощая терпкий напиток, дурманивший разум. Крепкий виски разливался по стенкам горла, обжигая все своим жаром внутри. Завидев силуэт, приближающийся издалека, пытаясь сфокусировать свой рассеянный пьяный взгляд на фигуре, уже стоящей вплотную. — Увидел знакомое лицо, решил подойти. Не жди извинений, давай выпьем.— младший манящим движением пальцев подозвал к себе бармена, делая заказ на два стакана бурбона. Охмелевшая улыбка, с едва читаемой издевкой, застывшей во взгляде. Он, очевидно, был не рад встрече.— Ты чего, не рад мне? Я развею твоё тухлое времяпровождение своей превосходной компанией. Неловко ощущающийся враждебный настрой, по отношению друг к другу, повис нагнетающим напряжением между ними. Далеко не самая приятная обеим компания, но в ней хотя бы можно подключить дух соперничества, который хлестал за борта, разжигая пламя в глазах. После третьего стакана, разговор пошёл в ещё более напряжное русло, грозя пустить в ход кулаки. — Знаешь, Феликс такой милый. Ты прав, я действительно хочу трахнуть твоего парня.— Голова пошла кругом от подобного заявления. Припечатать бы его мордой в стакан, а потом заставить жрать осколки. — А я прямо сейчас хочу трахнуть твой грязный рот так, чтобы ты и думать о нем забыл, Чани-ии-хён~. Костяшки, плотно сжатых в кулаки рук, густо побелели, подрагивая от давления на внутреннюю сторону ладони. Нижняя губа, трясущаяся от гнева, искусана в кровь зубами, оставляя металлический привкус во рту. — Знаешь, я бы предпочёл Феликса тебе, но если есть желание-можем подняться на третий этаж. Слышал, в номерах отличная звукоизоляция и матрасы упругие-не скрипят. Нам никто не помешает.— Рыжий в открытую насмехался над ним, продолжая плести пьяные бредни, затрагивая тему их с Ликсом отношений. Вот бы приукрасить его ахреневшую рожу и насадить на бильярдный кий, а затем приняться мучительно долго выворачивать его конечности в инородном направлении. — Кто же разрешит наш спор, Чан? Может, позовём Феликса и сыграем? Ставки обещают быть крупными. Что предпочитаешь: крэпс, блэкджек, пай гоу, кено, бинго, бридж, баккару, кости или, может быть, покер? — Улыбка окольцевала лицо младшего, заведомо уверенного в собственном выигрыше. И выбор Чана был очевиден. — Покер, пусть будет он. У тебя нет шансов. Пора бы сделать ставки… Если выиграю я-ты больше никогда не сможешь видеться с Феликсом, но напоследок, ты будешь смотреть как я трахаю его, словно самое желанное, что есть на свете. Будешь смотреть так долго, как я захочу. Каковы твои условия? Хенджин-Бог покера. С раннего детства отец заставлял его играть и разучивать различные комбинации карт. Он не хотел-заставляли, сейчас… покер-это его страсть... Это дело, в котором среди всех своих противников, ни единого он не отправил домой победителем. Во время игр в голове постоянно, серой пеленой крутились слова отца: «Мальчик мой, когда-нибудь настанет твоя большая игра-тебя будут постоянно пытаться уничтожить. Однажды поступит предложение об игре на жизнь, где ты будешь просто обязан показать, как ты умеешь выживать.» — Когда выиграю Я-ты забудешь имя моего парня и больше никогда нас не потревожишь. Ты уедешь из страны, и мы в этой жизни больше не пересечемся, да и в следующей, надеюсь, тоже. Крепкое рукопожатие, сопровождаемое огоньками жажды победы, пляшущими в двух парах глаз, смотрящих друг на друга, грозя перегрызть глотки. Младший пышет самоуверенностью, в то время, как рыжеволосый, глядит на него исподлобья, хмурясь и, явно готовясь к чему-то, что заставляет чувствовать легкое волнение. — Я за Феликсом…* * *
— Джин, ну и что мы тут забыли? — ведомый за руку на нулевой этаж клуба, Феликс отчаянно пытался разобраться в причине своего прибывания здесь посреди ночи. Старший ввалился к нему в дом получасом ранее со словами, что времени объяснять совершенно нет, и им срочно нужно ехать. Его насторожило подобное заявление, но не поехать-значит всем своим видом показать недоверие в их, и так шатких отношениях. — Подожди пожалуйста, Ликс, мы почти на месте. Пора со всем разобраться. Раз и навсегда.— демонические огоньки плясали во взгляде, сверкая в тусклом освещении казино, где рыжеволосый покорно сидит вот уже битый час, томимый ожиданием. — Ох, а вот и вы, мои дорогие, я уже заждался. Дилер нанят, пройдем, Джин? Или может удосужишься, наконец, рассказать своему парню, что поставил его свободу на кон игры? — Что? — ошеломлённый взгляд, полный недоумения, метался по плохо проглядываемому силуэту старшего в приглушенном свете. Влага, выступившая в уголках, горечью обиды и досады, стекала горячей жидкостью из заспанных глаз вниз.— Джинни, это правда? — Ответа не последовало, лишь задумчивый кивок, добивающий самообладание младшего. Как он мог? А если проиграет? Думать об этом не хотелось, имело место только бездейственное ожидание, решающее его участь.* * *
Из воспоминаний выводит голос ведущего: -Всем удачи! Объявляю начало игры. Новые карты приятно шелестели в руках опытного дилера, обещая хорошую игру. Джин чувствовал адреналин, бурлящий в крови и готовность сорвать не только огромный куш, но и сделать Ликса только лишь своим. Чан заметно напрягся под уверенным стойким взглядом младшего, излучавшего победный настрой. Он много недель ночами торчал в казино, проигрывая игру за игрой. Удача, словно едкий дым сигары, ускользала от него сквозь пальцы, уходя к более везучему игроку. Ему не везло, не везло по-крупному. Он проигрывал раз за разом, даже не предполагая, что давно пора было остановиться. Очередная пачка купюр опускается на стол, не сжимая карман более. Казалось, причина жизни этого придурка сводилась к сладорадостному перебиранию пластиковых фишек, купленных на последние деньги и ожиданию очередной провальной для него игры. — Делаем ставки. Была выбрана самая простая разновидность игры, и никто не посмеет помешать ему выиграть сегодня. Вдруг Хенджин занёс руку вверх и положил на стол фишку, достоинством в сотню. Стиснув зубы, Крис поддержал ставку. Пара глаз воинственно зыркнула на противника, показывая себя бесстрашным игроком. Дилер раздал карты и положил три главные на стол. Чан, борясь с трясучкой в руках, поднял карты. Шестерка и семерка. Он выругался про себя, но не показал виду, посмотрев на стол. Семерка пиковой масти согрела его душу, давая надежду на лучший для него исход игры. Окинув взглядом своего противника, загадочно улыбавшегося, единственное, о чем он подумал- парень блефует. На стол свалилась ещё одна фишка номиналом в сотню, подначивая старшего уравнять ставки. Тот, последний раз глянув на карты, отдался на произвол судьбы, выкинув фишку того же номинала. Убедившись, что никто больше не намерен делать повышение ставок, дилер вскрыл ещё одну карту. Семерка. Старший чуть не завизжал от радости, но вовремя взял себя в руки. Душа ликовала, а лицо оставалось невозмутимым. В этот раз, он точно победит. Парень напротив повысил ставку до двухсот пятидесяти. Чан, сделав вид, что оказался в затруднительном положении, коллировал. Дилер, оглядев присутствующих, положил джокера. Чан кинул поверх ещё одну фишку в сотню, победно ухмыльнувшись. Темные глаза младшего сверкнули металлом, уравнивая ставку фишкой в пять сотен. Крис прищурил глаза, решив играть до конца, снова уравнял ставку. — Вскрываем карты.— сосредоточенный голос дилера вывел из раздумий. Хван и Кристофер одновременно выкинули карты рубашкой вниз. Нервно пытаясь разглядеть что же было у соперника, в голове пронеслось: "Стрит" И свет померк в глазах. Это означало только одно. Снова проиграл. Блондин довольно сгрёб все фишки обоими руками и перетянул Феликса, на трясущихся ногах, наблюдавшего за ходом игры, на свою сторону. Усадив младшего к себе на колени, он нежно, горячо прошептал в самую мочку уха: "Я же обещал, малыш. Теперь ты только мой." От этого шепота мурашки шли по коже, заставляя вставать волосы дыбом. И вот, совершенно забыв о Чане, со стыдом проигравшем, Джин запечатлел мокрый, жадный поцелуй на пухлые губы младшего.* * *
«Ничего, я отыграюсь…» Кривые столбы плыли перед глазами Чана, не давая возможности ухватиться. Голова гудела. Отхлебнув из горлышка бутылки ещё немного, он выплюнул жидкость обратно и бутылка со звонким треском улетела в кусты. Вытащив губами сигарету из пачки, поджег конец и тяжело дыша закурил, пуская дым рваными клочьями из носа. " Просадил… все просадил " Он сплюнул, медленно ковыляя по асфальту. Подняв пьяные глаза вверх, он понял, что до дома ещё не близко. Да ему теперь и спешить некуда. Везение окончательно покинуло его, плюнув в лицо на прощание и притоптав ногой в землю. На душе мерзко и тяжко, все чувства разом покинули его, опустошая окончательно.* * *
— Джинни, на нас же смотрят. Может поедем домой?— Феликс улыбнулся сквозь поцелуй, ненадолго отрываясь, чтобы пополнить иссякший запас воздуха в лёгких. Облизывая свои пухлые губы, он легко чмокнул старшего в кончик носа, как бы завершая их прилюдные лобызания. — О нет, Ликси… Теперь просто необходимо убедиться в том, что ты принадлежишь только мне, сладкий. Я не дотерплю до дома, у меня есть идея получше… — Обналичьте мои фишки. Вы знаете где меня найти, а сейчас мне нужно идти.— лихо бросил старший дилеру, который спешно кивнул и удалился. Руки Хвана сомкнулись на талии, разворачивая к себе. Удивленное личико вперило в него свои глазища. Младший был бесцеремонно подхвачен под ягодицы сильными руками и унесён в неизвестном ему направлении. Ноги старшего лихо перебирали ступени, поднимаясь все выше. Кинув свою банковскую карту человеку на ресепшене третьего этажа, он вломился в первый попавшийся номер, который оказался незапертым. Руки бесстыдно блуждали по телу, так бережно доставленному к кровати. Поцелуи, оставляемые по всем открытым участкам кожи, отдавались электрическими разрядами по коже. Хрупкие бёдра, сжимаемые массивными ладонями, жаждали высвободиться из тесных брюк и отдаться ощущениям, но расслабиться не удавалось. — Джинни, прости, конечно, но я так не могу. Нас же услышат. Может, все-таки, потерпим до дома? — Мне тут напела одна рыжеволосая птичка, что нынче в этих номерах отличная звукоизоляция, так что… Кричи сколько влезет, детка… Время уже давно перевалило за отметину в четыре утра; показались первые лучи утреннего солнца, отражаясь в зеркале напротив кровати, в которой до сих пор два разгоряченных тела, изголодавшихся друг по другу, находили утешение…