День шестнадцатый
Зачем ты опять
появился
в моих мыслях?
* * *
Какого это стоять с открытым от удивления ртом, смотреть на любимого человека, сейчас так страстно целующего совершенно незнакомого парня? Феликс теперь знал не понаслышке. Отвратительно до глубины души, мерзко и невыносимо больно. Больно не физически. Он предпочёл бы тысячу раз получить по лицу, нежели испытать то, что испытывает в данный момент. Человек, который занимает почетное место в его сердце, пользуясь своим положением, всадил туда нож по самую рукоятку. Сам же виноват… Мир буквально рухнул перед глазами, забирая с собой все хорошее и обращаясь осколками под ногами. Не ступить ни вперёд, ни назад. Пустота внутри, оглушающий звон в ушах и слёзы, норовившие ливануть ручьём из глаз. Затмение разума и ступор быстро сменились приступом решительности вперемежку с гневом и злостью. Злостью на самого себя и этого мелкого придурка, целующего так жадно, так по-собственнически, словно они уже лет десять женаты. Возмущению не было предела, кровь ударила в голову, отражаясь глухим биением жилки у виска. Решительными шагами, уверенно приближаясь к милующейся парочке, руки чесались набить кому-нибудь морду. Эти кем-то явно станет красноголовый придурок, все никак не желающий отлипать. Запылесосил и высасывает все жизненные соки из старшего своим грязным ртом. А тот, совсем не против: покорно стоит, прильнув одной рукой к затылку, в то время, как второй исследующе сжимает упругие ягодицы. Феликс готов был поклясться-этот красноголовый сейчас поскуливал от удовольствия. Только вот он не знает, что наутро вся его задница покроется синяками, что сидеть невозможно будет. Идиот… Схвативши парня, прибывающего в полном недоумении, за шиворот он попытался оттянуть его от старшего. На этот жест его собственное запястье сжали с огромной силой, рукой на вишневом затылке. Никогда он не причинял младшему боль или дискомфорт, но сейчас, синяки гарантированно останутся не только на тощей заднице незнакомца. На него устремилась пара узких лисьих глаз, заглядывающих прямо в душу, словно пытаясь одним взглядом вырвать его руки, что прервали их от подобного занятия. После оценивающий просмотр потревожившего их, мимолетная заинтересованность и конечный вердикт. — Ничего себе, какой славный, само очарование. Ангелочек просто, ты его знаешь Джинни? Теперь и пронзающий до мозга костей, темный, разочарованный в людях, безразличный взор старшего совершенно незаинтересованно опустился на него. Холодный, до боли родной взгляд, с такой отстранённостью, словно они и в самом деле никогда не были знакомы. — Нет, лисёнок, я его в первый раз вижу. Но ты прав, мордашка у него что надо. Только с такими отношения не заводят, с ним бы на пару ночей-не больше. Одно выражение лица говорит о том, что он мудила, который стопроцентно не задержится на одном человеке дольше двух недель. Он точно будет изменять, мне определенно не нравится его компания. Пойдём отсюда, Нини. Помнишь, ты, кажется, хотел утешить своего хёна. Займёмся чем-нибудь. Сквозь зубы выплюнутые слова под ноги младшего, засели глубоко в душе, оставляя после себя неприятный, липкий осадок. « Значит так, Джинни? Совсем чтоли обкурился, идиот? Впервые видит меня? Ну хорошо, мы поиграем, как будет тебе угодно, милый… люблю играть, особенно на публику. Ты же так думаешь обо мне? Я покажу вам ангелочка…» Ведомый наверх, придерживаемый рукой за талию, довольный красноволосый стрельнул своими глазками блондину, оставляя наедине со своими мыслями. Реально лис… Двое, лобызая друг друга, словно вот-вот сожрут, пошагали, останавливаясь на каждом шагу, отводя время для зажиманий прямо на лестнице. Феликс, готов был разрыдаться от каждого прикосновения или знака внимания к старшему, но не в этот раз. Тот самый выключатель найден. Эмоции никак не помешают ему-их больше нет. — Мне ещё виски, пожалуйста, и вас со мной наверх. — видя ошарашенное лицо бармена, который, по-правде говоря, был красавчиком, он добавил, совсем не сдерживая ехидной улыбки: —Ничего себе не подумайте, я просто хотел попросить вашей помощи. Хотя, думаю, это будет весьма странно, но не переживайте, я хорошо заплачу. Ничего страшного, просто вы так похожи на одного моего знакомого, что мне просто необходимо было обратиться именно к вам. — Меня зовут Феликс, но зовите меня малыш-Ликси. Ваше имя на эту ночь Джун Со, вы мой бывший парень, хотите вернуть отношения и всем сердцем ненавидите моего возлюбленного. Его зовут Хван Хенджин. Мы с вами немного повздорили, поцеловались… А вы, козлина эдакая, запечатлели этот моментик на камеру, после чего я вас ненавижу ещё больше и хочу сломать вам челюсть. Только в роль сильно не вживайтесь-я не единственный, кто желает устроить вам взбучку. Вы всего лишь должны будете перенять внимание красноволосого парня, который клеит моего Джинни, на себя. Сделать вид, что он-это единственное, что вас теперь интересует. Ну ещё нам, возможно, придётся переспать. Я снизу, если что… Уведите красного, а с другим я разберусь сам.* * *
Лишь переступив через порог отельного номера, старший тут же оказывается опрокинут на кровать и придавлен тяжестью чужого тела сверху. Энергия так и перла из него, глазом не успеешь моргнуть, как будешь уже осёдлан. Лицо младшего, с маниакальным возбуждением елозившего собственной задницей на паху старшего, казалось, было в цвет его макушке. Это напорство, такое необъяснимое и немного пугающее, не вызывало никаких чувств. В голове стоял лишь один вопрос: 'зачем? '. Внизу живота потянуло от столь интенсивных движений, заставляющих каменеть все, находящееся ниже пояса. Сейчас думать было абсолютно нечем, да и незачем. Рассудок мутнел с каждым новым прикосновением, с каждой секундой трения. Стройные бёдра некогда сжимающие старшего по бокам, сменили позицию так, что колено оказалось тесно зажатым между ног хёна. Подаваясь вперёд для очередного поцелуя, он задевал слишком чувствительный член, который явно изнемогал от недостатка внимания. Было чертовски мало. Хотелось поскорее ощутить горячее дыхание и дурманящую голову узость чужого рта на стволе, исходящемся пульсацией. «Чего он ждёт? Феликс бы уже давно взял в рот. Черт…опять этот ебанный Феликс. Ммм…Феликс. Ебанный. Взял в рот.» Хорошая от природы фантазия рисовала такие картинки, от которых можно было кончить, даже не прикасаясь к себе. Вот свет выключается, а на нем сидит уже не красноволовый парень, с которым они познакомились час назад, а обожаемый блондин, которому он готов простить всё. Нужно лишь попросить. А просить он умел… Вот уже и губы смыкаются вокруг пульсирующей, красной головки, обводя уретру языком, немного проталкиваясь внутрь. Всхлипы, стоны, мольбы… А вот и все проясняется, давая понять, что он все также лежит под красноволосым и поразительно громко стонет в очередной поцелуй. Вылупив глаза так резко, что голова закружилась, его передернуло и он совершенно-точно влепил себе мысленную затрещину отрезвляющего действия. Теперь, уже он и сам походил на макушку младшего. Феликс, снова он. Зачем ты опять появился в моих мыслях? — Лис, ты не думал бы поскорее перейти к моменту, с которого начинается минет. Ну, если конечно не хочешь, чтобы я тебя сразу выгнул на четвереньки и хорошенько отодрал прямо насухую. Мое терпение не железное, не стоит испытывать. — Да-да, хорошо. — куда же запропастилась вся решительность и смелость, когда дело дошло до более интересных моментов? Неужели этот напористый малый ещё девственник? Если это было так, то остаётся только пожелать удачи мальцу. Ему-то хоть восемнадцать есть? — Чего так разнервничался, мелкий? Твой первый минет? — слабый кивок, сопровождающийся одобрительной пьяненькой ухмылкой. Старший уже собственными руками стягивает джинсы, болезненно стискивающие стояк, вместе с боксерами. Приподнимаясь на локтях, он заглянул в лицо парня, пытаясь прочесть хоть что-нибудь. Былая пылкость сменилась застенчивым взглядом, мечущимся вверх-вниз. Глаза младшего, похоже, сейчас уползут за пределы глазниц, если вообще не вывалятся. — Хееен, ты…он…я… я не знаю эээ, не знаю что мне с ним делать. Искренне ничего не понимающего младшего, готового заплакать от собственного незнания, больше не хотелось использовать в собственных целях. Если он и сделает что-то против его воли-непременно будет чувствовать себя педофилом. Единственное, что было бы разумно-назвать его лисёнком, чмокнуть в лобик, взъерошить вишневые волосы, взять на руки, побаюкать, спеть колыбельную и рассказать пару сказок. А потом охранять его чуткий сон, сидя в кресле у кровати, поглаживая по голове, пока тот мирно сопит. Сюда бы ему извращенца Фела, которого он уже успел бы отыметь во все щели раза три. Да черт бы его побрал! Незаменимый ублюдок! — Если не хочешь-ничего, я в порядке. — Конечно ни в каком он блять не в порядке. О чем тут говорить, когда ты лежишь голый, перед краснеющим от одного вида члена, мальчишкой, лет девятнадцати от силы. Да не просто лежишь, этот малыш собрался взять в рот, а тебе остаётся лишь ждать своего спасителя, что поможет справится с каменным стояком. И вообще утешать вроде его должны были-он тут жертва, а выходит все как всегда. Неужели ему действительно придётся давать наставления по минету самому себе? Ладно… — Нет, хен, я хочу, просто… просто не знаю как мне лучше начать. О нет, это точно происходит с ним. — Малыш, не переживай, я не кусаюсь, да и он тоже. Все хорошо, обхвати ладонью. — стараясь справиться с собственным возбуждением, он продолжал направлять руку младшего, подстраивая под собственный темп и ритм. — Я думаю, я готов… я попробую сейчас кое-что, если будет неприятно-скажи мне, и я прекращу. Не дождавшись ответа, даже намёка на кивок или что-то подобное, он резко вобрал ствол в рот по самые гланды, утыкаясь кончиком носа в гладко-выбритый лобок. Ох, вот это начало. Его не поймёшь-то медлит, трясясь, словно пятиклассница, то непредсказуемо резко, с былым напором 'берет от жизни все'. Этого неожиданного действия вполне хватило, чтобы потерять крышу. Так узко и жарко. Бордовая макушка ходила вниз-вверх, делая отменный горловой, без какого-либо намёка на рвотный рефлекс. А точно но ли он девственник, может просто играет? Воздуха не хватало, голова закружилась и, похоже, появились зрительные галлюцинации. Ему определенно стало мерещиться. Иначе как ещё объяснить отчетливо видимый силуэт Феликса, стоящего в дверном проеме? — Ох, а наш лисёнок, как оказалось, совсем неопытен в такого рода делах. — нет, Феликс самый настоящий, только вот какого кляпа он здесь забыл-это совсем другой вопрос. — Я тут немного подслушал и, судя по звукам, ты не так уж и плох. Услышав обращение к собственной персоне, Чонин повернулся по направлению к входу, не удосужившись вытащить член из-за щеки. Судя по его растерянному лицу, было нетрудно догадаться, что он не рассчитывал быть пойманным с поличным в свой первый раз. Он резко отскочил, словно ошпаренный, разрывая тыльной стороной ладони растянувшиеся нити слюны. — Лисёнок, ты говорил, что я похож на ангелочка, так вот… смотри кого я привёл… самого демона. Он спрашивал про тебя, лис. — демонстративно отходя в сторону, словно приглашая движением руки внутрь. На пороге появился темноволосый, высокий, татуированный парень, выглядящий немного старше оригинала Джун Со, но суть от этого не менялась. Хенджин лично не знаком с ним, поэтому какая разница. Он ведь так пьян. Да он даже Феликса от столба сейчас не отличит. — Что скажешь, лисёнок, может, мы можем присоединиться? Я научу тебя нескольким штучкам. —младший взглянул на Хенджина, на лице которого ничего нельзя было прочесть. Так казалось лишь на первый взгляд. Феликс знал, что внутри старший уже рвёт и мечет. Надо же, поверил… Он знал, что делает все правильно, но хоть одно неосторожное движение-его план обернётся мордобоем. Красновласый юноша осторожно кивнул. Вот она опять. Маска безразличия, сковавшая лицо камнем. Ни одной эмоции, ни одна мышца не дернулась. Лишь горящий в глазах пожар ненависти, медленно прожигал взглядом вошедших. Не ожидал? Как же раздражает этот идиот-делает вид, что ему абсолютно плевать. Ох сейчас ему будет тяжело сдерживаться. Блондин мелкими шагами подступил к кровати, присел на самый край и поманил пародию на Джуна указательным пальцем, загадочно улыбаясь. Он послушно подошёл, перенимая инициативу на себя. Подхватив Ликса на руки, под ягодицы, брюнет задержался там ненадолго, поочередно сминая их. Такой развратный образ младшего, сидящего на руках у 'своего бывшего', облизывающего влажные губы, искусывая их в кровь, изводил до изнеможения. Непрерывный зрительный контакт просто сводил с ума. На сколько… на сколько его хватит? Довольная своим коварством веснушчатая мордочка уже лежит на кровати, закусывая губы в предвкушении того, как лопается терпение старшего. Хотелось поскорее закончить этот цирк, остаться наедине. Он хотел посмотреть, как далеко они смогут зайти прежде, чем Хван сломает бармену лицо. Испытать терпение, заглянуть в бесстыдные глаза человека, который принимает неумелые минеты от первых встречных. А ведь татуированный парень даже не представляет, на какую роль подписался, и с кем он заимел честь познакомиться. А Феликс даже и подумать не мог, что чья-то сломанная жизнь может стоить жалкие сто пятьдесят тысяч вон. Ждать долго не пришлось… Стоило только черноволосому прильнуть губами к белоснежной шее, старшему сорвало крышу. Рычаг самообладания безвозвратно утерян. Он, стараясь не выдавать своего бурлящего через края гнева, медленно встал с кровати и, отпихивая лиса, направился примяком за спину бармена, выцеловывающего мокрые дорожки на ключицах блондина. Он опустился на колени рядом с ним, дружески закидывая руку на его шею. — А мы вам не мешаем, сладкие?— Улыбка моментально слетела с лица, заполняя каждую мимическую морщинку на лице желчью, сочащейся изнутри. Резким движением, он обхватывает шею брюнета обеими руками сильно сдавливая, оттягивая от Феликса. Точные зажатия и положения пальцев в нужных местах, сопровождались хриплыми, все более редкими вздохами. Тот уже, откровенно-говоря начинает задыхаться, хватая воздух ртом, стараясь вырваться из стального хвата. Над его ухом разгуливает горячее рваное дыхание Хвана. — Дорогой Джун Со, милый мой, ещё хоть раз подойдёшь к моему парню, приблизишься к нему более, чем на десять метров-я вырву твою глотку, выкручу яйца и запихаю тебе же в рот. Как тебе такое, нравится? — тихий шёпот в самое ухо разносился по пульсирующей от нехватки кислорода голове темноволосого.* * *
— Ну что, наигрался, гаденыш мелкий? — Ты чего такой злюка? Или в тебе говорит лишь твой недотрах, папочка…— Что это такое? Ему не послышалось? Папочка? Как же приторно-слащаво звучит, но зато как правильно. Едкие слова слетели с пухлых губ, оставляя осадок непонимания где-то глубоко. — Как насчёт взаимопомощи? — прохрипел младший, взглядом кивнув вниз, ясно давая понять собственные намерения. Грубый севший голос, от которого по позвонку пробегали тысячи мурашек, разносился по комнате, где они наконец-то остались наедине. — Это типо прощальный секс? — горько проговорил старший, не сдерживая ухмылки. — Насчёт прощального не уверен, но я гарантирую, что ты его очень хорошо и надолго запомнишь. — Ликс улыбнулся в неестественно-пошлой для него манере, закусывая губу. Боже, вот чего так не хватало. Это-предел желаний и мечт. Такой разгоряченный, пышущий напором, но в то же время нежный и податливый младший-безумная вспышка страсти накрывает 'с головой'. И все только для него… Ни единого слова больше не прозвучало, лишь огромное желание, итак прекрасно читаемое в глазах. Взяв старшего обеими руками за воротник, веснушчатый резким движением дернул на себя, игриво утягивая в постель. Надвисая сверху, рваное дыхание старшего в самую шею, полное жажды действовало, как услада для ушей; как нечто, дурманящее итак неясный разум. Младший одним рывком, с небольшими усилиями меняет их положения, оседлав парня. Хенджин расслабленно ведет подушечками пальцев по позвоночнику, старательно очерчивая каждую его часть, пробираясь под рубашку, пока младший занят искусыванием его шеи. Аккуратно подцепляя края одежды, тянет вверх и целует в макушку, ласково шепча. — Подними ручки, детка…— старший с усмешкой чувствует чужую дрожь по телу, — молодец, послушный мальчик… — одним движением стягивая рубаху младшего через голову, он швырнул ее в другой конец кровати. Довольным взглядом очерчивает впалый живот, грудь и острые ключицы, к которым в последствии прижимается губами с влажным поцелуем. Губами ведет от ключиц к шее, выводя языком незамысловатые узоры, после чего касается под ухом, кусает мочку и хрящик, обдувая горячим шепотом нежную кожу. Старший опускает ладони на бедра, а затем и на ягодицы, слабо сжимая их. Совсем не похоже на него, что за нежнятина… Лицо победно ведет от недовольного стона, пальцами одной руки он надавливает между ягодицами, там же и потирая, заинтересованно следя за реакцией. ухмыляется, ощущая чужое дыхание уже на своем ухе… — Что за щенячьи нежности, Хван? Покажи мне то, как скучал по мне, сладкий. А то мне уже становиться скучно… — показательно надутые губки складываются для очередного поцелуя, вместо чего, слегка отведя ладонь, старший размахнувшись прикладывает ее обратно с глухим шлепком. Руками скользя сразу под все слои ткани, он с новой силой сжимает оголенные ягодицы, вызывая над собой уже довольные полноценные стоны, греющие душу своей мелодичностью. Вот извращенец… — Такое тебе нравится, кисик? — с явной издевкой в голосе произносит Джин, сминая плоть в руках, словно игрушку, вовсе не заботясь о том, болезненно или нет, на что слышится удовлетворённое мычание. Пальцами одной руки он аккуратно надавил на косточку копчика, заставляя изогнуться в спине, после чего принялся аккуратно стягивать сразу и белье, и штаны. Щурится, окидывая пристальным взглядом представшее перед собой личико, и аккуратно снимает чужую одежду, глазами очерчивая бедра, пах и ляжки. Хмыкает, удовлетворенно усаживая младшего обратно, придерживая за талию одной рукой, но пальцами другой уже настойчивее скользит между ягодиц. Губы изгибаются в еще большей усмешке, чувствуя телодвижения партнера, парень слабо надавливает на сжатые мышцы. Пока что на пробу. Медлит, шипя, после чего цыкает и подносит руку ко рту партнера. Указательным и средним пальцами призывно отодвигает нижнюю губу. Пошло улыбнувшись, скользит фалангами пальца вдоль языка, надавливая на его корень совсем слабо, для проверки рвотного рефлекса. Видимо все ещё не отошёл от красноволосого младшего, безустанно заглатывающего его член по самые гланды. Старший касается лба губами с сухим поцелуем, после чего вытаскивает пальцы, аккуратно подставляя их к мышцам, и медленно проталкивает внутрь, растягивая плоть и одновременно с этим утягивая в жадный поцелуй. Губы жарко переминают чужие, сплетая языки на французский манер. Джин тихо вздыхает, слыша стоны партнера, и двигает пальцы резче. За одно движение вставляет до костяшек, медленно раздвигая их в стороны, чтобы растянуть стенки сфинктера. Старший посмеивается над извивающимся младшим, который тоже, видимо слишком сильно скучал по его пальцам в своей заднице. Развязно-мокро целуя в уголок губ, и принимается интенсивнее двигать рукой, одновременно в попытке наткнуться на простату. Слабо хмурится, словно в отместку толкаясь пальцами сильнее. Вводит еще один, третий, усиливая напор руки, заставляя приподниматься от каждого движения, проезжаясь возбужденным членом по собственному торсу. Тягуче-медленно, словно дразня, вытаскивает пальцы, звучно шлепает по ягодице и облизывается предвкушающе. Глаз, кажется скоро дергаться начнёт от того, как болезненно собственное возбуждение давит на штаны. — Ликси, вы с твоим дружком меня лишили прекрасного горлового минета, думаю сейчас самое время извиниться за вас двоих… — младший лишь ухмыльнулся, показательно толкаясь языком за щеку, не разрывая зрительного контакта. Медленно сползая с бёдер старшего, он оказывается между его ног, все также продолжая смотреть прямо в глаза. — С удовольствием — младший в предвкушении облизывается, одним махом расквитавшись с многочисленными замками, стягивает с него брюки вместе с бельём, насквозь промокшим в естественной смазке. Младший ещё раз облизывает губы, проводя ладонью по члену, оттягивая крайнюю плоть, отчего старший низко, почти неслышно стонет. Вздерныв голову вверх, он искренне не понимает, где там младший, но лишь пожимает плечами, шире разводя ноги с наглой ухмылкой, чтобы тому было удобнее. Он довольно прикрывает глаза, хрипло выдохнув от того, как приятно внутри уст партнера от того, как его прижимают к небу и глубоко, мастерски вбирают по самое основание. Чувствуя подрагивание органа, так правильно лежащего за щекой, Феликс промычал что-то совершенно неразборчивое, чем вызвал усмешку старшего. — Член изо рта вытащи-потом говори. — Да, ты прав, не стоит позволять кончать тебе сейчас, у нас же ещё целая ночь впереди.— младший, довольный собственной колкостью выпустил ствол наружу, на что послышалось разочарованное шипение старшего, который был уже на подходе. 1:1, Джинни. Младший, чьё терпение тоже не железное, решил больше не мучать ни его, ни себя… без долгих раздумий, он самостоятельно забирается сверху и глубоко насаживается на член, закатывая глаза от удовольствия. Джин тихо порыкивает, сжимая руки на талии, вдавливая практически до синяков пальцы в кожу. Приподнимает бёдра, толкаясь навстречу все глубже и грубее. С каждым новым ударом по простате, Ликс терял голову, видя перед собой лишь сотни звёзд, мелькавшие перед глазами. Продолжая добивать самого себя, он насаживался чаще и резче, в то время, как хен подмахивал бёдрами навстречу податливому телу. В комнате стоял жар, исходящий от двух парней и дурманящий, липкий запах секса. Хван шумно выдыхает, довольствуясь чужими стонами, ласкающими слух, и вбивается, слегка ускоряя темп, заставляя младшего приподнимать бедра. Кривая усмешка рвётся нарушу, а вид розовощекого младшего с челкой, прилипшей ко лбу от пота, неплохо так выбивали из колеи. После ещё нескольких толчков с размахом шлепает по ягодице, чувствуя усилившееся сжатие, и прислоняется к шее губами, ведя по яремной впадине, грубо вгрызаясь в место рядом с ключицами. Рвано хмыкнул от того, как толчки сбивают дыхание и стал втягивать кожу на шее в рот, чтобы оставить после себя яркую и болезненную метку. Джин крепко обвил руками талию, после чего аккуратно поднялся на ноги, держа партнера на весу, и опустился на кровать, придавливая младшего к ней своим весом. Одной ладонью раздвигая чужие ноги шире для удобства, он облизывается, заправляя за ухо младшего свободной рукой пепельные пряди волос, выбившиеся на лицо. Каждый новый толчок он делает грубее всех остальных, хрипло рыча от того, как глубоко внутри оказывается. В очередной раз языком он обводит контур своих губ, смачивая и прислоняется с поцелуем, хватая нижнюю губу, оттягивая на себя. Одновременно с этим совершаются толчки с большей амплитудой, приближая разрядку. Хван хмыкает, самодовольно приподнимаясь на одном предплечье, и свободной ладонью осторожно ведет по горлу партнеру, заинтересованно заглядывая в его глаза. После с силой сжимая, надавливая постепенно. —Тебе нравится, мой маленький извращенец? Я…— обрываясь на полуслове от излишне приятных ощущений, старший вскидывает голову назад и покрывается слабой дрожью, размеренно толкаясь в разгоряченное тело. Ощущая полную власть, шею партнера в собственных пальцах, сжав которую и толкнувшись глубже, с глухим стоном достигает разрядки, практически сразу валясь на кровать, шумно дыша. Старший строит довольное лицо, подхватив одежду младшего, кидает ей в него, скрываясь за дверью в ванную.* * *
— Феликс, пойми, я ничего не хочу от тебя. Все, что мне остаётся-мечтать и грезить о незбыточном. Я живу в собственных фантазиях о нашем светлом будущем. Как оказалось зря. Спасибо тебе за эту ночь. Ты был прав, я не забуду. Спасибо, что дарил моему сердцу и душе радость все эти дни. Прощай, Феликс… Ошарашенный словами старшего, Ликс подошёл к своему любимому, схватил за руку, обняв того со спины, поцеловал в шею. Вдыхая приятный, терпкий аромат геля для душа на родном теле, прижимал того к себе. Не давая ни секунды на другие мысли, он обнимал так отчаянно, готовясь, что его могут оттолкнуть, отвергнуть, но этого не произошло. Старший все также стоял, витая в собственных раздумьях. «малыш, я люблю тебя очень сильно.» Единственная фраза, застрявшая в голове старшего, крутилась, словно на репите. Всего несколько слов. Отчего же тогда так до невозможного сложно их произнести? Когда-нибудь он точно решится, но не сейчас… —Я, наверное ничего не знаю о любви, я ее даже не понимаю… Но, когда ты со мной попрощался… мне стало просто ужасно. Прошу, Джинни, никогда больше со мной не прощайся, я все объясню. Я не позволю, чтобы все, что было между нами вот так вот закончилось. — Что? А…аа да…да… Я, кажется, люблю тебя, Феликс…