*День двадцать*
Достаточно всего одного человека,
Чтобы все расцвело, расцветало
там, где никогда не было света…
* * *
— Ну и зачем ты притащил меня сюда, негодяй? — заливистый смех младшего кружил голову, заставляя улыбаться наитупейшим образом. Как дурак застыл с идиотской ухмылочкой на лице, в ожидании чуда. И вот оно… его чудо. Феликс, босиком убегающий от него по влажной траве, стараясь не попасться в цепкие лапы, резко подлетает, крепко обнимая за талию, утонув в крепкой груди. Старшему, совершенно не привыкшему к таким порывам нежности со стороны напористого, требовательного младшего, остаётся лишь в ответ прижимать запыхавшегося парня с раскрасневшимся лицом. Ладонь опускается на светлую макушку, даря легкие поглаживания. — Ты сказал, что любишь меня. Ты сказал это! Теперь я от тебя не отстану, ну-ка повтори! — Младший приближается к его лицу, привставая на носочки, осыпая недовольное лицо хена мягкими, влажными поцелуями. Тот жмурился, пытаясь увернуться от прилипшего намертво, пятясь назад и хмуря нос, дуя губы, тем самым подставляя их под новые порции поцелуев. — Скажи это и я отстану. Обещаю! Конечно, он врал. Никуда не деться от этого назойливого балбеса. Он уже целиком прирос к старшему и идёт с ним 'в комплекте'. Хмуря брови, которые, казалось, ограничивали видимость до минимума, Джин резко сменился в лице. Натянутая хитрая мордашка, улыбка от уха до уха, и он уже шумно дышит в самый затылок младшего, зайдя сзади и обхватив одной рукой за хрупкую талию. Обожженная горячим дыханием кожа в районе шеи, приятно зудела, вызывая сотню мурашек, резво пробегающих по позвонку и рукам. Каждый волосок на теле вставал дыбом от этого пылкого жара. Несите огнетушитель кто-нибудь… Совершенно плевать, что мимо проходят люди, глядя на двух зажимающихся парней посреди аллеи, окутанной синим свечением ночного города. Ведь сейчас абсолютно неважно, кто и как посмотрит в их сторону. Лишь они существовали друг для друга, единственные во всем мире. Напротив стоял желанный человек, дальше которого и смотреть не хотелось. Только ему хотелось дарить ласку и тепло, получая в ответ то же, если не в два раза больше. — Я люблю тебя, Ликси, моя прекрасная веснушка… — старший тихо прошептал на ухо, обнажая перед ним всю свою душу, вывернув ее наизнанку. Все то, что хранилось в сердце достаточно долго и глубоко, внезапным порывом вырвалось наружу. Мокрый поцелуй-укус в шею, оставленный ненароком, кажется, ещё долго будет напоминать об этих словах своей алой отметкой на фоне белоснежной кожи. — Нет, так не пойдёт, я ведь совсем ничего не услышал. — младший резко разворачивается, мазанув губами по острой скуле, а старший, отпрянув, отворачивается в противоположную сторону, скаладывая ладони возле губ, срывается на крик: — Эй, я хочу, чтобы вы все знали! Знали, как сильно я люблю этого бестолкового парня. Мне больше никто не нужен. Он-мое солнце, мой воздух, мое небо. Ли Феликс, я люблю тебя! —поглощённый своими чувствами, отдаваясь им с головой, повернувшись лицом к своему веснушчатому недотепе, он осторожно заглянул в бездонные глаза, полные слез радости, словно ища ответы. И ведь нашёл… Известно, глаза говорят больше, чем слова — поэтому, когда больно, мы отворачиваемся. К счастью, душа имеет своего вестника — часто бессознательного, но верного вестника, — это глаза. У них есть своя душа, отдельная от слов. Они всегда говорят глубже, сильнее, чувственнее. Они могут быть мягкими и грубыми, глубокими и пустыми. Можно разыграть эмоции, можно держать своё лицо в таком порядке, чтобы ни одна его часть ни содрогнулась. Можно взять себя в руки и улыбаться. Но глаза всегда расскажут правду. Прохожие не оставили данный жест без внимания, озираясь по сторонам в поисках отчаявшегося. Большинство взглядов устремлено на них, казалось, выплавляя дыру прямо на затылках обоих. Кто-то просто проходил мимо, не обращая никакого внимания на выходки. «Молодежь… импульсивные и совершенно бесстыдные. Все мы такими были.» Кто-то оборачивался, окидывая пронзительным осуждающим взглядом. Мол, «Чего разорался, как резанный? Придурок.» Чересчур гомофобные особы ворчали себе под нос что-то вроде: «О, Боже… это что… два парня?! Какой ужас! Ни стыда, ни совести…» А кто-то и вовсе в открытую пялился на страстно целующуюся парочку. В глазах таковых, как правило, одиноких девушек, читалась зависть: «Ну почему такие красавчики всегда геи?» «сумасшедший, абсолютно-точно сошедший с ума человек…»—именно так сейчас младший мысленно обозвал своего любимого. — А я и вовсе не думал услышать этого от тебя, зачем так неожиданно-то… Я тоже тебя люблю, мой Джинни! — сморгнув влагу, выступившую прозрачной пеленой, давая ей свободу передвижения, парень крепко обвил шею старшего руками, одним рывком запрыгивая на того. А Хенджину только и остаётся подхватить веснушку под ягодицы, подсаживая повыше и заставляя ноги сомкнуться у себя за спиной. Полностью отдаваясь в пользование шаловливых губ и рук младшего, пристроившегося у него на руках, он ничего не замечал вокруг себя. Перед глазами плыло. Один лишь момент, и Джин, споткнувшись об неопознанный объект, с лицом, полным ужаса, полетел назад, увлекая младшего за собой. Схватив хена под шею, он лихо приземлился на ноги, не давая ему удариться головой. Итак глупенький-воротил носом от такого солнца. Но ведь у него были причины, так ведь? Никто, абсолютно никто, ни один нормальный человек не делает минеты под столом в аудитории универа, не зажимает в актовом зале в первые дни знакомства, произошедшего не лучшим образом. Да и не станет адекватный человек врываться к другим домой посреди ночи, заводя странные диалоги. Ликс, объективно, — самое прекрасное, что с ним случалось: начиная с самого момента их нелепого столкновения, после которого не проходило ни единого дня без мысли о парне, влетевшем в его подсознание, выбив дверь с ноги. И заканчивая… о нет, заканчивать это сейчас точно не стоит. Все только начинается… Феликс подобен мощнейшей буре, непредвиденной метеорологами; грому среди ясного неба. Так резво и бесповоротно вклинился в интровертное пространство, совершенно неподступное, на первый взгляд. Это, похоже, надолго. На небе появились первые звёзды, а людей стало значительно меньше. Повеяло едва ощутимой прохладой вечера глубокого мая. Громкий, заливистый смех окутывал своим теплом так, что уже и пятая точка не болела от немного неудачного приземления. Младший отпускает руку, слезая с недоумевающе моргающего Джина, который все еще под впечатлением от своего нелепого падения и укладывается рядом. Вот уже добрые полчаса парни валяются прямо на щекочущей рёбра траве, лезущей под края приподнявшихся футболок. Время тянулось поразительно медленно. Отдаваясь воспоминаниям, целуясь, обнимая друг друга кто крепче, они в очередной раз доказывали свою безмерную любовь…* * *
Джисон: Эй, бро, ты просто не поверишь, что случилось! Джисон: Приготовься слушать, а ещё лучше присядь.Хенджин: Ну, что там у тебя стряслось?
Джисон: Сегодня я был сверху! Боже, Минхоо-он просто нечто… такой сладкий. Почему мы раньше этого не сделали? Джисон: Господи, его задница такая узкая ммм… Я чуть не…Хенджин: Прошу, Джи, избавь меня от подробностей! Я сейчас блевану… Мне своих хватает.
Хенджин: Феликс неугомонный, за эти два дня, что он живет у меня, мы потрахались раз десять.
Джисон: Ох, ничего себе, тебе крупно повезло, друг, моего Хо ещё и уломать надо…:(Хенджин: Боже мой, этот траходром вылез из ванной, кажется, меня ждёт ещё один заход.
Хенджин: Прошу заметить, третий за два часа! Откуда в нем столько сил, я весь выдохся.
Джисон: Лучше помолчи, Джинни, а-то я приеду и присоединюсь к вам. И вообще, зачем тебе этот белобрысый? У тебя же есть я… такой невъебенно-сексуальный и горячий Хан, мать его, Джисон. Джисон: А помнишь, как в нашу первую встречу ты…Хенджин: Пока, Джи-Джи)
Хенджин, не готовый придаваться воспоминаниям такого рода, выключил телефон и откинул его от себя подальше. Хани идиот. Нашёл, что вспомнить… — Джинни, сладкий, не скучаешь? — крик младшего раздался из ванной комнаты — я, кажется, забыл полотенце, принеси, будь добр. Взяв новое, белоснежное полотенце, Джин медленным шагом направлялся в уборную, дойдя к ней — постучался. Услышав от парня разрешения на то, чтобы войти — приоткрыл дверь, протягивая полотенце и замер. Он, конечно, хотел видеть мальчишку обнаженным, но не в такой момент… Сон, грозивший взять верх над ним, как рукой сняло. Сердце парня быстро забилось и тот лишь уставился на тельце юнца. Мягко улыбнувшись, он приблизился к мальчишке, прижимая его к стене ванной комнаты. Опять сносит крышу, контроль над собой потерян где-то за пределами ванной. «Что ж ты творишь, Ли Феликс? Поспишь тут с тобой…» Старший уткнулся носом в мягкую шейку и стал обжигать ее горячим дыханием, покусывая и иногда крепко впиваясь зубами, задерживаясь на несколько секунд. Алые отметки покрывали молочную кожу. Он провел руками по талии, бедрам младшего и припечатался руками к его груди. Джин принялся ласкать пальцами чувствительные соски-он давно заприметил слабое место на любимом теле. Сжимая, крутя, оттягивая их, он срывал с губ мальчишки тихие, но все же стоны, которые тут же прервались настойчивыми, грубыми, развязными поцелуями. Хван взял юношу за талию и поднял, усаживая на стиральную машину, видя, как тот ёжиться. —Холодная? Ну нечего, малыш, потерпишь… Сам напросился. — Джинни, хороший мой, я конечно не против, но я же просто попросил полотенце.— улыбающиеся лицо так и манило прикоснуться к себе, впиться в желанные губы, что, собственно, и было сделано. — ну и кто из нас озабоченный извращенец, м? — ухмыляясь сквозь поцелуй, дразня протараторил младший, охотно отвечая на сминания собственных разгоряченных губ. Оглаживая внутреннюю часть бедра, гуляя руками по всему телу, он прильнул к кружочкам на груди и стал покусывать бусинки сосков. Один мучал рукой, а вокруг другого водил языком, легонько прикусывая. Но сколько нежности вложено в эти действия, скоро терпение лопнет… Старший не хотел причинять боль кареглазому, поэтому каждое место укуса, выделяющееся на фоне бледного тельца, было вымаливающе зализано острым языком. Поцелуи, ощущаемые всем нутром, вызывали мелкие покалывания, заставляя извиваться, сидя на блядской машинке. — Эй, веснушка, пошли на кровать, пора баиньки. — издевательски нахмурив брови, изображая недовольство, он подхватил младшего под ягодицы, а тому оставалось лишь ойкнуть и сильнее вжаться всем телом в крепкую грудь. Уложив Феликса на темную простынь, он подоткнул одеяло со всех сторон, заглядывая в глаза, полные негодования. Усмехнувшись своему коварству, он лишь выключил настольную лампу и отвернулся, заставляя лицо уже хорошо возбудившегося малыша искривиться в недовольстве. Собственный стояк, болезненно нуждался во внимании, норовя вырваться наружу. Итак понятно, что вот так просто все не закончится. Феликс не из тех, кто станет терпеть… нужно лишь подождать. Запутавшись в немногочисленных слоях покрывала, младший вертелся, пододвигаясь все ближе. Смирившись со своей участью, он перестал делать попытки выпутаться, оставив руки под одеялом. Положив одну на талию старшего, он тихонько провёл носом по мягкой щеке, постепенно спускаясь к шее, ведя дорожки к ключицам, распаляя дыханием. Ладонь соскользнула на бёдра юноши и стала поглаживать через тонкую ткань домашних штанов. Прижимаясь всем телом к старшему со спины, он ясно дал понять о своей небольшой проблеме, утыкаясь пахом в ягодицы. Медленно проникая под футболку, шаловливая рука вела незамысловатые узоры, раз за разом очерчивая кубики пресса, рёбра, опускаясь все ниже. Хван заметно напрягся, но виду не подал. Растянутая от ежедневной носки резинка штанов, грозивших свалиться при любом неправильном движении, была в опасной близости. Даже лёжа спиной к веснушчатому, он мог поставить все на кон, зная, что тот сейчас ухмыляется его податливости. А чего сопротивляться-то, ведь их желания обоюдны. Останавливаясь в районе паха, мальчонок принялся откровенно щупать чужое достоинство через тонкую ткань топорщащихся штанов. Пальцы, не обнаружив никакого отпора, решительно двинулись прямо к цели, легко юркнув внутрь. Вот так сюрприз… Отметив для себя то, что старший без нижнего белья, Ликс вздохнул в предвкушении. Осторожно нащупав колом стоящий член, он провёл большим пальцем по головке, подразнивая. Услышав возле себя довольный то-ли вздох, то-ли всхлип, он уже уверенне обхватил орган, еле помещающийся в крошечную ладошку. Кровь мгновенно сосредотачивается в паху, все, находящееся ниже пояса каменеет. Хенджин моментами поражался собственному либидо. Как только его хватает на этого ненасытного? Размазывая выделяющуюся природную смазку по всему стволу, он начал совершать возвратно-поступательные движения, отодвигая крайнюю плоть. Вслушиваясь в каждый приглушённый, томный вздох, хриплый полустон, он понял, что движется в правильном направлении. Чувствуя пульсацию и подрагивания члена, начавшего толкаться навстречу его руке, он незамедлительно разомкнул ладонь, слыша разочарованное мычание старшего, что был уже на грани. — Нет, Джинни, я ещё не наигрался. — пропадая в глубинах огромного одеяла, белобрысая макушка решительно двигалась к чужому стремительно нарастающему возбуждению. Высвободив член из тисков, казалось бы свободных штанов, которые умудрялись доставлять не слишком приятные ощущения, он снова взял его в ладонь. Придерживая ствол у основания, кареглазый медленно, издевательски, ведёт языком по всей длине. Старший мелко вздрагивает, когда парень доходит до уретры, едва касаясь ее. Все как в тумане… всего пару мгновений и в низу живота все затрепетало от окутывающего жаркого дыхания. Младший дразнился… негодяй. Немного дуя на головку, истекающую смазкой, он стал очерчивать что-то непонятное своим ловким языком. Тягуче-медленно слизывая весь предэякулят, он слегка обхватился вокруг губами, втягивая щеки на манер вакуума. Хван кладёт свою ладонь на чужую макушку и силой надавливает, чтобы желанный процесс пошёл быстрее, ведь хотелось достичь разрядки. Ликс же мучал и, видимо, совсем не торопился приступать к делу, противясь руке на своём затылке, норовившей насильно впихнуть орган по самую глотку. Продолжая выводить старшего, он примкнул губами к головке, сжимая ее и толкаясь языком прямиком в уретру, от чего тот нервно сжимает челюсти, интуитивно пытаясь свести ноги. В ответ на это юноша лишь нечаянно мажет своими зубами по слишком чувствительной плоти, улавливая недовольное шипение. «Играть он вздумал… играть будем по моим правилам.» Он прекрасно знал, что Джинни уже в двух шагах от того, чтобы потерять контроль и в третий раз за сегодня отдаться в пользование хитрой веснушке. На то ведь и расчёт. Терпение лопалось. Распутывая мальчишку из одеяла, он надвис сверху и затянул любимого в глубокий и мокрый поцелуй, прикрывая глаза и трепетно целуя сладкие губки. Мучительно-долго снимая каждую часть одежды длинноволосого, Ликс изнемогал от ожидания. Старший подхватывает его под бёдра, сразу же переходя к более мокрым и пошлым поцелуям. Юноша, обхватывая шею старшего тонкими ручками, перестаёт дышать, отдавая весь кислород в их связь. Пару раз Джин шлёпнул по упругой заднице лежащего под ним и вновь примкнул губами к его шее. Устроившись между изящных ножек младшего, его ладони начали гулять по всему телу мальчишки. Ликс же с недоумением смотрит на все эти действия, без понятия, что же будет твориться дальше. Тонкая щиколотка оказалась в массивной ладони, норовя ненароком расплавится от жара тела и палящего дыхания. Плавными поцелуями велись тропинки от икр до внутренней стороны бёдер. Нежно выцеловывая каждый миллиметр бледной кожи, он раз за разом останавливался, вбирал кожу внутрь, покусывая и зализывая. Остановившись около аппетитного мягкого места, он исцеловал упругие ягодицы, довольствуясь всхлипами разнеженного младшего. Прервавшись на пару секунд, в его голове созрел план мести: проворный язык старшего мигом проскользнул в ложбинку между ягодиц. Откуда-то сверху послышался восхищенный вскрик веснушки, заставляющий полностью покрываться мурашками. Неспешно очерчивая круги около напряжённого, сжимающегося колечка мышц влажным языком, он раз за разом поражался диапазону возможностей глубокого и грубого голоса Феликса. Простынь сжатая с силой в руке, капелька пота, выступившая на лице младшего, прекрасные звуки-это свидетельствовало о том, что Джин все делал правильно. Напрягая язык по-максимуму, он вторгся в нерасянутые стенки сфинктера, оглаживая изнутри. Входя с каждым толчком все глубже, он продолжал вдалбливаться языком в разгоряченное тельце. — Ммм… Боже, Джинни, почему ты не делал так раньше? Я…яя, кажется, могу кончить только от твоего языка в своей заднице. Черт… Старшему были лестны эти слова, но все что он мог сделать-это промычать что-то абсолютно нечленораздельное в ответ. На этом сюрпризы не заканчиваются, их ещё много. Старший метнул шаловливый взгляд на шкаф, после чего под разочарованный выдох, опустошил дырочку. Этот вечер они оба запомнят надолго… — Ты куда, Джинни, не оставляй меня здесь в таком виде. Я тебе этого не прощу! — коварная ухмылка окольцевала игривую мину старшего. Присев на корточки перед антиквариатным шкафом, так подходящему к общему интерьеру дома, он вытащил большую красную коробку, повязанную ленточкой. Старший снова развернулся к мальчишке, хитро улыбнувшись начал подходить к парню, подойдя впритык, присел на край кровати, в попытках расквитаться с лентой. Вытаращенные глаза Ликса внимательно отслеживали каждое движение, пытаясь понять и принять собственную участь. Приподнимаясь на локтях, он неумолимо долго ждал, когда хен расправится со злосчастной ленточкой. Не дождался… Он всегда такой нетерпеливый, удивительно, как держится вот уже двадцать дней. Хенджин, безусловно, знал, что таится за слоем картона, но распаковывать не было желания. Он решил оставить это на десерт, и вот время пришло. Выхватив запечатанную коробку из рук парня, он разорвал в пух и прах упаковочную ленту и бумагу. Притаившись на несколько секунд, он заглянул в карие глаза, словно спрашивая разрешения. Получив положительный кивок, он немного медля поднял коробку на уровне глаз и потряс, вслушиваясь в странные перекатывания и нечеткие позвякивания предметов, находящихся внутри. Не имея терпения более, он распахнул ее, открывая себе прекрасный вид на множество цветных игрушек, жаль только совсем недетских… Рот младшего распахнулся в немом вскрике, сразу затихающем в ладони. Глаза полезли на лоб, совершенно не скрывая своей растерянности, бегая по содержимому, тем самым вызывая ухмылки со стороны партнера. Из коробки выглядывали какие-то штуки для извращённых утех. Сам юноша был приверженцем классического секса. Не то, чтобы он никогда не хотел разнообразия-просто не предоставлялось возможности и человека, желавшего разделить его интересы. Он понятия не имел что и для чего применяется, но судя по рассказам, это что-то запредельно крышесносное. Видя обжигающий взгляд хена, он невольно закусил губу, предвкушая один из вибрирующих фаллоимитаторов у себя в заднице. Руки потянулись внутрь, пытаясь разглядеть поближе и понять что к чему. Пробегая подушечками пальцев по чёрной кожаной вещице, он на миг остановился, видимо, заинтересовавшись нехитрым приспособлением. — Ох, Джинни, не знал, что тебе такое по душе, сладкий.— поддразнивал младший, крутя в руках самую настоящую плетку. Хлопок. Парень, обхвативши рукоятку плети, полосонул себя по ляжке, оставляя саднящую продольную красную линию. — Шш…нет, я тебя бить не стану. Больновато, но что-то в этом есть…— промямлил Ликс, вбирая нижнюю губу в рот. — А кто сказал, что бить будешь ты? — надвисая сверху над обнаженным телом младшего, он прошипел в самое ухо, пуская искры. — Нравится? Это подарочек от Джисона. Он мне вручил этот коробок на следующее утро, после того, как застукал нас, со словами: «Ты просто обязан сейчас же объяснить, что за парень был вчера в твоей постели, но сначала развлекитесь, как следует.» Я тоже решил, что было бы интересно попробовать, поэтому если ты не против… Вместо ответа, Ликс обвился ногами вокруг талии старшего и притянул за шею, ясно давая понять, что противиться такому не в его вкусе. — А можешь меня ударить ещё раз, папочка? Я очень плохой мальчик. Знал бы ты, сколько я грешил… Думаю, мне ещё очень долго придётся вымаливать прощение, стоя перед тобой на коленях…—нежно перебирая пальцами по направлению к ладони, в которой находилась плеть, он вытащил ее, переняв инициативу на себя. Одной рукой поддев под спину, Джин перевернул парня на живот, открывая обзор на аппетитные, бледные, округлые полушария ягодиц. Немного смяв половинку в ладони, он как-бы подготовил младшего к сразу же раздавшемуся после удару в пол силы. В ответ на это послышалось то ли шипение, то ли довольный гортанный рык. Однако, было известно лишь одно: ему нравится. Склонившись вниз, он дал привыкнуть мальчишке к новым ощущениям, решив повременить с новыми ударами, оценивающе глядя на растянувшуюся алую линию. Пока тот лежал не двигаясь, Хван стал целовать его спину и, оставляя на ней засосы, накрепко впился в осиную талию юноши. — Веснушка, не знал, что у тебя есть садомазохистские наклонности. Непослушных детей нужно наказывать— пролепетал старший, даря ещё порцию грубых, более сильных ударов, отчего Ликс только всхлипнул, стараясь не закричать в голос. Было больно… но эта боль отчего-то приносила неведомые ощущения, скапливающиеся в районе паха. — Мне нравится вот эта штука. Думаю, должно быть неплохо… Достав из той же коробки новый тюбик смазки, он обильно нанёс содержимое на ладонь, равномерно распределяя. Пальцами начал поглаживать кольцо мышц и нежно входить, растягивая мальчишку. Заметив, что младший закрыл рот рукой, неодобрительно посмотрел. Взяв его хрупкое запястье в свою руку, парень убрал её с лица любимого. — Нет, малыш, я хочу слышать тебя. Ликс слушался. Он незамедлительно дал волю эмоциям. Старший уже достаточно растянул мальчишку и подставив ко входу вещицу небольших размеров, походившую на пулевидную анальную пробку, медленно вошёл, заставляя поежиться от непривычно-холодного металла внутри. Примкнув к губам мальца, начал поглаживать бока, пересчитывая рёбра подушечками пальцев и нежно целовать, отвлекая от боли. Он не замедлял темп возвратно-поступательных движений и давал младшему задыхаться в своих стонах, стоя на четвереньках. Губами прильнул к тонкой шейке сзади и начал оставлять алые засосы, метя территорию, чтобы все знали чей это малыш. Старший не особо горел желанием сбавлять темп. Сегодня его солнышко наказано. — Тут, кажется, было что-то ещё. Наощупь найдя в коробке пульт, он решил, что сейчас-самое время для того, чтобы проверить этот интересный механизм в деле. Зажав красную кнопку, хен регулировал скоростные режимы в сторону возрастания интенсивности. Наслаждаясь распаленным видом извивающегося младшего в горячем поту, с прилипшей ко лбу челкой, выпятившего задницу кверху, так отчаянно прося большего. Чувствуя, как раз за разом, игрушка с ебаным кристаллом на конце, проезжается по простате, исходясь в неистовой вибрации, можно было кончить, абсолютно не притрагиваясь к себе. Слушая сладкие стоны мальчишки, что звучали, как музыка для его ушей, он поцеловал его в алые и уже опухшие от закусываний губы. Казалось, вздохи, вперемежку с криками были слышны даже в соседних домах, но Джину нравилось слышать, как громко парень хочет его. — Малыш, ты прекрасен.— Хенджин продолжал улыбаться, поглаживая свободной рукой бедро Ли, сгорая внутри от нетерпения. Смотреть на такого Феликса было просто невыносимо. Не медля, старший посмотрел в зеркало напротив кровати, что только накаляло обстановку, открыл коробку и достал оттуда квадратик презерватива, коих было немерено. Спасибо Джисону. Открыв упаковку зубами, он стал разматывать латекс по члену, и подтянув парня к себе задом, уткнул его лицом в подушку. Хен пару раз провел по возбуждению младшего, заставляя того испуганно глянуть на собственный ствол, у основания которого раздражающей оковой красовалось непонятное кольцо. — Это ещё что за чертовщина? — Запыхавшийся блондин недоверчиво покосился вниз, ожидая, что у него сейчас что-нибудь отвалится от недостатка притока крови. — Ох, это эрекционное кольцо. Не даст тебе, негодяю кончить, пока я не сниму его. У нас ещё есть шарики, цепочки, помпы, мастурбаторы, вибраторы, массажеры и даже фаллоиметаторы. Но это, я думаю, стоит отложить до следующего раза. Если станем медлить ещё хоть минуту, потом с кровати не встанешь, буду трахать тебя до посинения.— просипел старший, ухмыляясь, крутя в руках жилистый, резиновый член сантиметров двадцати пяти в длину, отчего глаза испуганнного младшего полезли на лоб, полные ужаса. Осторожно выключив приспособление с пульта, он медленно вынул его из отверстия, слыша всхлипы негодующего, утопающие в подушке. — Господи зачем так усложнять-то? Оно жмёт… может ну его? — Слушай, там вроде был ещё и кляп, как насчёт того, чтобы заткнуть твой сладкий ротик, ммм? — младший, поняв намёк, сразу же замолчал, утыкаясь лицом обратно. — Боже мой, что за прелесть…— старший вытянул из коробки нечто пушистое, напялив на голову Ликсу. По всей видимости ободок. — вот, так-то лучше, теперь ты настоящий кисик. Феликс развернулся и глянул на своё раскрасневшееся отражение в зеркале. Оттуда на него смотрел блондинистый юноша в ободке с кошачьими ушками, раскрепощённо выпятив свою задницу, отдавая ее в пользование старшего, изнемогающего от желания. — Предпочту кляпу твои губы, ну или член… Джин выдавил немного вязкой массы из тюбика себе на пальцы и обильно смазал их обоих, приставив крупную головку члена к сжимающемуся колечку мышц партнера. Осторожными движениями, он начал потихоньку входить-вошел наполовину и замер, давая привыкнуть мальчишке. Стоны младшего ласкали его слух. Хван будто попал в рай: он был готов трахать малыша хоть по десять раз в день, лишь бы эти звонкие стоны не прекращались. Ускоряясь в темпе, сжимая его маленькую, хрупкую талию, он продолжал вбиваться в мальчишку, срываясь на огромные скорости. Бешеные фрикции сносили крышу обоим. Младший решил сменить излюбленную коленно-локтевую на наездника, в чем Ликсу не было равных, он подмял старшего под себя, взбираясь сверху. Немного поелозив на чужом возбуждённом до предела члене, он решил не мучаться больше и ввёл его внутрь одним резким движением, слыша под собой томный вздох. Да что уж тогда говорить о нем-он сам чуть ли не скулил. Упираясь в грудь Джина, блондин с невообразимой скоростью скакал верхом, в то время, как старший подмахивал ему бёдрами, запрокинув голову назад и придерживая за талию. Остановившись на пару секунд, Феликс прислушался, прикладывая указательный палец к губам хена. — Солнце, что такое, все хорошо? Младший повертел головой в разные стороны, заметно напрягшись: — Я не пойму, ты меня в уши долбил, или мне кажется…, но я отчетливо слышу, что мы не одни. Там кто-то ходит. — Не выдумывай, сладкий, дверь заперта в этот раз, а гостей я не жду. — он погладил младшего по голове, а затем, сжав ягодицы с чувствующийся силой, он помог тому отойти от мимолетного шока, совершив пару ударов в простату. — Боже, прошууу… сними с меня эту штуку. Я хочу… хочу кончить. Пожалуйста, я сейчас взорвусь к херам собачьим. —Вот как? Тогда…— не успев договорить и понять, что произошло, он поднял глаза на перепуганного Ликса и отследив его взгляд, замер в полнейшем ступоре. — Мама? Стройная женщина, аристократичной внешности и манер, судя по всему, появилась в дверном проходе. Чёрные волосы, как смоль, спускались ниже плеч. Придерживая подол платья в пол, она медленно подошла к кровати, размеренно постукивая каблуками по мраморной плитке. Там, так и застывшие в былой позе, молодые люди расположились, пытаясь кое-как прикрыться одеялом. Стук шпилек по полу приближался, становясь до ужаса нагнетающим. В горле пересохло, дышать стало тяжело, две пары глаз прикованы к женщине, которая, казалось, была воплощением льдины. Суровый, надменный взгляд пробежался по парням, заставляя младшего всем нутром содрогнуться, ощущая ладонью, как сильно сердце колотиться в груди хена. Ясно в кого Хенджин такой. — Привет, сынок, вижу, ты тут развлекаешься. Надеюсь, я не слишком помешала. Заканчивайте свои дела и спускайтесь вниз, будем знакомиться. — Лицо женщины не отражало ровным счётом ничего, лишь холодное равнодушие к происходящему. Шаги звучали совсем близко, вводя в ещё больший ступор обоих. Внезапно, остановив свой взгляд на Ликсе, который старательно прятался в складках пододеяльника, она подошла, приблизившись к его лицу. Подцепив острый подбородок длинными пальцами с множеством перстней, она развернула парня к себе, вынуждая заглянуть в свои глаза. И вот, два взгляда соприкоснулись: один-старательно отводимый и другой, пронзительный, от которого мурашки бежали по позвонку, а волосы вставали дыбом. — Какой славный мальчик. Ангелочек…или котёнок? Не знаю, что у вас здесь за ролевые игры. Как ты вообще смог сблизиться с моим сыном, милый? Он обычно никого не подпускает к себе. — вопрос был риторическим, но это не отменяло факта, что он был напуган до глубины души внезапным появлением матери Джина, о которой он не сказал ни слова. — Оставлю вас. Приводите себя в порядок, я буду ждать. — Хорошо, мам. Женщина скрылась за дверью, оставляя после себя дух холода и неприятный осадок на душе. Медленно переводя свой взор с только что захлопнувшейся двери на старшего, ища объяснения, он натолкнулся на такие же, полные непонимания глаза. — И ЧТО ЭТО, БЛЯТЬ БЫЛО?!…