Вернуться в никогда

Devil underneath your grin, sweet thing, Bet you play to win, heaven gonna hate me Not Afraid Anymore — Halsey Наверное, на дне абсолютно каждого сердца всегда плавает легкий, практически незаметный осадок. Он пачкает собой тонкие стенки, полностью изменяя цвет, и вынуждает их владельца ежесекундно ощущать странный, почти физически осязаемый страх. Волнение, что навязчивой идеей бьется в висках несчастного и не оставляет никаких шансов проживать свою жизнь иначе. У Гермионы этот осадок имел светло-серый оттенок, как глаза Малфоя, в которых прямо сейчас кто-то невидимый швырял молнии и заставлял его личный океан, простирающийся в радужках, биться в самом настоящем шторме. — Тебе нужно просто объяснить мне, что, в конце концов, происходит, — устало пробормотала Грейнджер, старательно не обращая внимания на мелкую дрожь в пальцах от близости Драко. Все то время, что она провела в его квартире, Гермиона чувствовала, как нечто внутри нее нещадно рассыпалось в мелкую крошку и опадало к ногам Малфоя. Прошлая ночь, что они провели вместе, словно разделила ее жизнь на пресловутые «до» и «после», решительно выбивая из мыслей все то, что когда-то существовало до приезда Малфоя в Лондон. А было ли вообще что-то до него? Удивительно, но на какой-то миг Гермионе показалось, что Драко умудрился ворваться в ее привычную и совершенно обыденную повседневность подобно смертоносному урагану и перевернул ее вверх дном. Потому что Грейнджер даже мысленно не могла нарисовать свой же портрет образца месячной давности. О чем она думала? Чем дышала? Какие мечты мягко сжимали ее сердце перед сном? Ответом был лишь белый шум. Как на экране телевизора. Сплошные помехи, через которые, почти как сквозь непроницаемые шторы блэкаут, не проходило ни капли света. — Ты мне скажи, — глаза Малфоя опасно блеснули, и Гермиона медленно поерзала в кресле, впиваясь пальцами в кожаную обивку. Воздух между ними отчаянно вибрировал и, казалось, будто раскалялся до состояния почти взрыва. И это лишь сильнее взращивало в Грейнджер потребность чего-то странного, что настойчиво бурлило где-то под кожей и вынуждало периодически задерживать дыхание. С момента ее последнего визита в квартиру Драко он явно постарался, чтобы придать своему жилищу максимально уютный вид. И, скорее всего, нанял для этого сразу нескольких дизайнеров интерьера, потому что каждый сантиметр пентхауса был буквально пропитан современным минимализмом, что без слов говорил о желании владельца этих стен поставить на первое место комфорт и безупречный внешний вид. Наверное, именно так и виделся для посторонних людей и сам Драко — холодный и безукоризненный. — Прошу тебя, давай мы прекратим играть в «Угадайку» и поговорим нормально, — взмолилась Грейнджер, все больше чувствуя себя не в своей тарелке с каждой секундой нахождения в доме Драко. — Тебе ведь явно есть что мне сказать, правда? — Какая ты догадливая, — он хмыкнул, закрывая дверь в комнату резким движением руки, и Гермиона не смогла сдержать вздоха, отмечая, насколько бледным и изможденным выглядел Малфой. Она не совсем понимала, что именно с ним происходило, но тот факт, что ему явно с трудом давалось применение собственной магии, заставлял Грейнджер не на шутку тревожиться. — Начнем с твоей самовольной поездки к Вальмонт-старшему? — Тебе плохо! Что еще нам оставалось делать? — отчаянно воскликнула Гермиона. — Мы должны… — Мне было плохо, — почти по слогам процедил он. — В чем проблема? Грейнджер медленно выдохнула через рот, позволив себе максимально прочувствовать бегущий по слизистым губ поток теплого воздуха. У нее было примерно несколько миллионов вариантов ответа на этот на первый взгляд совершенно очевидный вопрос, но она не могла себя заставить произнести вслух хотя бы один. Казалось, что если ее слова обретут нечто, похожее на физическую оболочку, то тогда все будет по-настоящему. Тогда Гермиона вновь вернется в тот день, когда ей довелось стать свидетельницей абсолютного краха Драко Малфоя. И она не была уверена, что сможет пройти через это все еще раз. — Значит, сейчас тебе лучше? — глухо прошептала она, практически насильно заставляя себя произнести это. — По крайней мере, выглядишь ты… — Не совсем, — ответил Драко, сжав челюсть. — Моя магия нестабильна, если ты заметила. Грейнджер не могла не обратить внимания на то, как ходили ходуном желваки на лице Малфоя, и пришла к выводу, что его безумно раздражала такая своеобразная собственная беспомощность. Гермиона ни на секунду не сомневалась, что он, будучи даже на самой низшей границе своей магии, мог бы с легкостью уложить на лопатки любого среднестатистического волшебника, но, судя по всему, ему этого было недостаточно. Ему хотелось большего, чем было у других. Сильнее. Выше. Быстрее. Чтобы только он один был на вершине. Желательно всего гребаного мира. Именно это отчетливо читалось в его глазах. — И как же тебе зарядиться? — Грейнджер сложила ногу на ногу, опустив задравшееся платье ниже по бедрам. — Отдых? Специальные зелья? Кровь девственниц? — Кровь звучит довольно неплохо, — хмыкнул он. — На самом деле, если бы у меня был фамильяр, я бы мог просто хорошенько трахнуть его, чтобы вновь стать прежним. Гермиона судорожно закашлялась, давясь слишком большим глотком воздуха, и громко фыркнула. Вся жалость и сочувствие, что еще секунду назад так упрямо давили ей на горло, растворились под потолком в тот же миг, как она поймала взгляд Малфоя, который, казалось, тщательно следил за ее реакцией. Черт. Видимо, она в какой-то момент забыла, как отвратительно он мог себя вести. — И почему же у тебя нет фамильяра? — она наконец позволила себе задать тот самый вопрос, который одно время постоянно крутила на повторе в своей голове. — Или тебе по вкусу короткие и совершенно ни к чему не обязывающие связи? — Эти связи, как ты выразилась, ничего больше, чем товарно-денежные отношения, — Драко усмехнулся, наслаждаясь легким румянцем на ее щеках. Жаль только, что он даже не догадывался, что это был далеко не признак смущения. Грейнджер злилась и совсем не пыталась это хоть как-то замаскировать под что-то другое. — Значит, ты ждешь кого-то особенного? — она слегка выгнулась, пошевелив затекшими от долгого положения в одной позе плечами. — Принцессу из сказки про драконов? Внутри нарастало нечто странное, и Гермиона никак не могла понять, каким образом ей стоило идентифицировать это чувство. Ревность? Обида? Злость, что Малфой вновь стал отвратительной версией самого себя? Грейнджер даже близко понятия не имела, что именно это было, но знала наверняка, что оно накрывало ее буквально с головой, вынуждая легкие работать с удвоенной энергией, а сердце качать так стремительно бежавший вместе с кровью по венам адреналин. Она не могла решить, чего хотела больше: дать Малфою пощечину, чтобы тот наконец спустился с небес на землю, или поцеловать так сильно, чтобы заставить его дышать с ней одним воздухом на двоих. Ей жизненно необходимо было сделать хоть что-то, чтобы не дать тому огню, что опалял ребра изнутри, сжечь себя дотла. Оставалось лишь определиться со своими истинными желаниями. Услышать их. Пропустить через себя. — Возможно, — Драко внезапно резко оттолкнулся спиной от стены и начал медленно сокращать расстояние между ними, при этом глядя Гермионе прямо в глаза так, словно в них были надежно сокрыты все тайны мироздания. — Я не привык довольствоваться меньшим, зная, что в моей власти получить все самое лучшее, что только может преподнести мне эта планета. — Неужели ты ни в одной из своих бывших девушек не увидел претендентку на фамильяра? — Гермиона почти физически ощущала, как ее дыхание заметно тяжелело по мере того, как Малфой приближался к ней. Она уже практически могла почувствовать аромат его парфюма, если бы просто вдохнула посильнее, но Грейнджер не спешила этого делать. — Твой голос так дрожит, — он опустил ладони на подлокотники ее кресла, слегка подаваясь вперед, и Гермиона машинально вжалась в спинку. — Ты что, ревнуешь? — Это так глупо, что я даже не стану повторять твои слова, — она хмыкнула, надеясь, что это прозвучало твердо. — И ты так и не ответил на мой вопрос. — Ты ведь знаешь, что истинный джентльмен никогда не делится подробностями своих любовных похождений, — Малфой слегка склонил голову набок, и Гермиона успела рассмотреть странный блеск в его глазах, делающий радужку почти стальной. — Поэтому скажу лишь, что еще ни разу не смог разглядеть в лице своих партнерш ничего, кроме цены. Грейнджер медленно скользнула языком по губам, ощущая, как жар в груди начал нарастать еще сильнее, захватывая все новые области тела. Ей до одури хотелось добавить в воздух между ними немного спасительной прохлады, но Драко будто пригвоздил ее к креслу тяжелым взглядом. Он уже не был тем Малфоем, что, совершенно потерявшись во времени и пространстве, пришел вчера в ее дом. Даже на миг не напоминал того человека, что так доверчиво прижимался к ней в постели прошлой ночью в отчаянных поисках хоть какого-то тепла. Все это казалось пустым дымом, что сквозил прямиком сквозь пальцы, и Грейнджер боялась даже представить, чего на самом деле стоило Драко затолкать в глубь себя все эмоции и боль, вновь безжалостно нацепив маску безразличия. И Гермиона с некой толикой ужаса все же призналась сама себе, что безумно соскучилась по такому Малфою. По всему ему целиком — со всеми острыми гранями, что дарили ей взаимоотношения с ним. Он словно был идеальным бриллиантом, что завораживал непревзойденным блеском, и лишь немногие представляли, какой твердостью он в действительности обладал. Какие препятствия был способен разрушить на своем пути. — Самое отвратительное, что почти у всех была одна и та же стоимость, — Малфой усмехнулся. — Сумки, платья, дорогие туфли. Все то, что имеет под собой нечто материальное. — Тогда почему же ты тратил на них время? — Грейнджер шумно сглотнула, ощутив, как корень языка обожгло желчью от подступающей к глотке ревности. Да. Это была именно она. Теперь Гермиона все же нашла в себе силы в этом признаться. — Мог бы оставить одну и вступить с ней в некое подобие отношений. — Я. Не. Соглашаюсь. На. Меньшее, — отчеканил он, наклоняясь чуть ближе к ней. — Мне не нужно то, что есть у всех, Гермиона. Я хочу обладать эксклюзивом. Его слова потерялись в густо смешанном между ними двоими воздухе, и Гермиона внезапно осознала, что Драко стоял к ней практически вплотную. Она могла с легкостью рассмотреть несколько светлых родинок у его правого виска, которых было совсем не видно с расстояния вытянутой руки. Они были разбросаны по его коже в хаотичном порядке, не образовывая собой никаких причудливых фигур, но отчего-то Грейнджер четко видела в этом нечто большее. Может быть, если бы у нее в руках было перо с чернилами, она могла бы соединить эти блеклые пятна и получить что-то, похожее на рунический символ? — Я хотел бы видеть твоими глазами, — прошептал Малфой, приблизившись к ее губам настолько, что их разделяла лишь пара жалких сантиметров. — Знать, что именно ты думаешь, когда смотришь на меня вот так. — Как? — Гермиона уже не обращала никакого внимания на явную хрипотцу в собственном голосе, добровольно разрешая себе утонуть во взгляде Драко. Скорее всего, уже через несколько мгновений ее легкие сожмутся, обжигая трахею огнем от недостатка кислорода, но все это было неважно. Желание, мерно бьющееся глубоко под ее плотью и кровью в районе сердца, тихо шептало, что она сможет научиться обходиться без этого. Малфой мягко провел костяшками пальцев по ее щеке, лаская кожу, и Грейнджер, почти как ластящаяся кошка, прикрыла глаза, растворяясь в его тепле. Она вновь распахнула веки, когда он слегка поддел большим пальцем ее нижнюю губу, оттягивая вниз, и шумно выдохнула через нос. В глазах Драко цвел ад. В них плясали демоны. И ей безумно хотелось прямо сейчас продать душу ради того, чтобы дышать с ними одним воздухом. — Как будто я для тебя — целая вселенная. Гермиона поцеловала кончик его пальца, не отрываясь смотря в лицо Малфоя, и вдруг поняла, что это действительно так. Сейчас все в ее жизни было напрямую или косвенно связано с ним. Каждый день. Каждый вдох. Каждый редкий, словно украденный под покровом ночи, момент их близости. Каждое слово, что срывалось с ее губ, было так или иначе посвящено Драко. Грейнджер четко чувствовала себя потерянным кем-то кусочком пазла, который наконец-то все же нашли и намеревались вернуть на место. — Ты не можешь быть для меня вселенной, — прошептала она, обхватывая его лицо ладонями. — Ты гораздо больше. Внезапно Малфой резко вздрогнул, шумно выдыхая сквозь плотно стиснутые зубы, и, потянув Гермиону за руку, вынудил встать на ноги. Он практически силком потащил ее в спальню, где теперь кроме одиноко стоящей постели были и другие предметы интерьера, что делали помещение более обжитым и уютным. Драко подвел ее к стоящему у входа на балкон зеркалу в тяжелой дубовой раме и, поставив Гермиону перед собой, прижался грудью к спине, опустив подбородок на ее плечо. — Что ты видишь? — прошептал он, медленно проведя кончиками пальцев по ее талии, собирая вверх тонкую ткань платья. — Кто рядом с тобой? — Драко, — еле слышно ответила она, чувствуя, как с силой закружилась голова. — Там Драко. — А теперь, — он щелкнул пальцами, и его глаза загорелись фиолетовым, почти как в тот самый вечер на вечеринке Вальмонта-младшего. Только сейчас цвет его радужек был гораздо менее насыщенным и холодным. — Кого ты видишь теперь? Гермиона застонала, когда его ладонь опустилась на ее плечо и осторожно сдвинула узкую бретельку наряда вниз. Малфой ласкающе провел по открывшемуся участку кожи кончиками пальцев, и Грейнджер едва не задохнулась от ощущения идущих друг за другом по телу мелких разрядов тока. Это чувствовалось как прикосновения острых шипов роз, которые маскировали боль своим безупречным внешним видом благоухающих бутонов. Слишком быстро. Слишком откровенно. Слишком сильно хотелось еще. — Я вижу Драко, — ее шепот напоминал тихие всхлипы, и Гермиона с огромным трудом заставила себя набрать в грудь побольше воздуха. — Зачем ты… — А сейчас. — Очередной щелчок, отразивший от себя густое облако магии. — Кто там сейчас, Гермиона? По ее телу прошлась волна мелкой дрожи, когда она увидела блеснувший в полумраке комнате металл серебряной маски Пожирателя смерти на лице Малфоя. С губ Гермионы сорвался неконтролируемый рваный выдох, что моментально перерос в тихий всхлип, когда Драко потянул бретельку ее платья еще ниже, оголяя левую грудь. Он медленно обхватил напряженный сосок, слегка прокрутив его в пальцах, а свободную руку опустил между бедрами Гермионы, начав едва уловимо касаться скрытой бельем промежности. Каждое из его движений уносило Грейнджер куда-то на край сознания, и она уже попросту не могла сосредоточиться на маске, что скрывала лицо Малфоя. Это было почти как погружение в клетке к акулам — страшно до бешено колотящегося сердца, но адреналин в крови вынуждал продолжать. — Ну же, принцесса, — Малфой осторожно надавил кончиком пальца на клитор, одновременно с этим продолжая ласкать грудь Гермионы. — Ответь мне, кого ты видишь? Кто делает все это с тобой? Не выдержав, Грейнджер слегка откинула голову назад, чуть шире раздвигая ноги, и громко застонала, окончательно позволяя себе потеряться в происходящем. Прикосновения Драко граничили где-то между болью и совершенно извращенным удовольствием, и Гермиона, словно гоняющийся за дозой наркоман, желала еще. Ей было наплевать на то, кем он являлся. Плевать, кем он мог стать в ближайшем будущем. Плевать, кто он в настоящий момент. Потому что она ощущала каждой клеточкой тела, что он принадлежал только ей. Ее идеальный кусочек пазла. Та самая вторая половинка одного целого. Родственная душа, что была связана с ее судьбой красной нитью, идущей по тесно переплетенным между собой дорогам их жизни. И Гермиона чувствовала, как билось его сердце. В унисон с ее собственным. — Это всегда ты, Драко, — прошептала она, разворачиваясь к нему лицом. — Только ты. Больше никого. Ее пальцы машинально скользнули вверх по его телу и остановились на маске. Первое прикосновение к ледяному на ощупь металлу было похоже на ходьбу по канату над пропастью — холодно, опасно, почти безумно. Оно заставило Гермиону мелко задрожать всем телом от необычного, вырывающего душу прямиком из-за ребер страха, но одновременно с этим подстегнуло совершить следующее движение. И Грейнджер попросту не смогла ослушаться. Она гладила неровную поверхность, затаив дыхание от смеси различных эмоций, что собрались где-то в горле, и к своему же собственному удивлению не ощущала какого-либо отвращения или ненависти. Гермиона знала, кто прятался за этой маской, и была уверена, что ее обладатель никогда не причинит ей вреда. Ни за что. Только не он. Спустя несколько секунд серебро под ее ладонями начало постепенно крошиться до тех пор, пока она не увидела лицо Драко. Его глаза были привычного серого оттенка, и это машинально сорвало с ее губ выдох облегчения. Мерлин, кажется, ей все же предстояло признаться ему, что этот цвет его радужек был ей предпочтительнее. Но она не успела продолжить мысль, потому что ровно через секунду после того, как последний осколок маски сорвался с его скулы, Гермиона привстала на цыпочки и, обхватив ладонями щеки Драко, решительно прижалась своими губами к его. Где-то в самом низу живота в тот же миг что-то начало стремительно теплеть, словно под ее кожу кто-то вливал раскаленную лаву, и Гермиона, едва слышно застонав прямо в рот Малфою, позволила этому ощущению медленно распространяться по своему телу. Возбуждение, что, казалось, еще секунду назад мирно дремало за ее грудной клеткой, сейчас все больше набирало силу и буквально погребало Грейнджер под собой, подобно цунами. Драко резко прижал ее к себе за талию и зарылся пальцами в волосы на затылке, посылая по позвоночнику примерно несколько тысяч ледяных мурашек, и Гермиона лишь теснее прильнула к его груди. В каждом движении Малфоя ярко читался голод, и он, тесно сплетаясь с желаниями Грейнджер, рождал между ними нечто совершенно дикое. Почти первобытное. И она чувствовала это на самом кончике языка, что прямо сейчас ласкал своим Драко. Он жадно оттягивал на себя ее губы, мягко проходясь по ним зубами, и тут же оставлял на нежной коже короткие поцелуи, словно стараясь извиниться за излишнюю грубость. — Я не хочу, чтобы ты сдерживался, — задыхаясь, прошептала Грейнджер, с огромным трудом оторвавшись от его губ, и тут же прижалась к ним в новом поцелуе. — Я хочу всего тебя, Драко. Она вскрикнула, когда он, резко дернув ее на себя за предплечье, буквально впечатал грудью в зеркало, заставив упереться в него ладонями, и, задрав платье, крепко сжал пальцами бедра. Дыхание Гермионы стало рваным и заметно потяжелело, пока она наблюдала в отражении, каким жадным взглядом смотрел на ее тело Малфой. Его радужки вмиг потемнели, а черты лица стали непривычно жесткими, словно он не желал упустить и сантиметра ее плоти. Драко всунул между ее ног колено, медленно их раздвинув, и Грейнджер ахнула, когда через секунду ощутила его прикосновения на внутренней стороне бедер. — Ты, блядь, хотя бы представляешь, что делаешь со мной? — Малфой резко сдвинул вбок ее трусики и провел костяшками пальцев по ее уже влажному входу, одновременно с этим надавливая на поясницу Гермионы, вынуждая прогнуться. — Что сводишь меня с ума одним только взглядом? Грейнджер закусила нижнюю губу, внимательно следя за тем, как он магией лишил ее платье бретелек и стянул его вниз, уже полностью оголяя грудь. Кожа плавилась в тех местах, где Драко касался ее, и это чувствовалось так, словно кто-то лил над ее телом растопленный воск. Сначала было горячо, почти болезненно, но сразу после приносило столько удовольствия, что Гермиона боялась захлебнуться в желании продолжать эту сладкую пытку. — Ты тоже, — прошептала она, ловя его потемневший взгляд в отражении, и, не выдержав, со стоном прикрыла веки, когда Малфой задел клитор. — Тоже сводишь меня с ума. Драко переместил ладони по обе стороны от ее бедер и, крепко сжав кожу в пальцах, подался вперед, упираясь вставшим членом в ее промежность прямо через брюки. Это моментально вновь отнесло Гермиону в ту ночь, когда они занимались петтингом в доме Орланда, и сорвало с ее губ протяжный стон. Малфой сделал еще одно движение тазом, врезаясь в нее чуть сильнее, и она шумно вздохнула, смотря на то, как исказилось в удовольствии его лицо в зеркале. Грейнджер еще тогда задумалась, что, скорее всего, у него был кинк на подобные вещи, но сейчас, наблюдая воочию за тем, как он вновь и вновь терся об нее членом через белье, она окончательно убедилась в его сексуальных предпочтениях. — Ты такая влажная, — Драко опустил ладонь на ее шею и, слегка нажав, вынудил выпрямиться и прижаться спиной к его груди. — На моих брюках осталось пятно от твоей смазки, принцесса. — Потому что я так сильно тебя хочу, — она скользнула языком по пересохшим губам и тут же округлила их, когда Малфой магией освободил ее от белья. Он вошел в нее пальцами и начал двигать ими в мучительно медленном темпе, внимательно наблюдая за ней в отражении зеркала. И ему явно нравилось то, что он видел. — В тебе так узко, — прошептал он ей на ухо, ускоряя толчки. — Я часто представлял себе этот момент, — Малфой немного усилил хватку на ее шее, и Грейнджер сдавленно застонала от слишком острых ощущений. — Я даже боюсь подумать о том, как хорошо мне будет внутри тебя. Особенно если учесть, что у меня не было нормального секса уже полгода. Гермиона хотела задать ему примерно миллион вопросов, но никак не могла собрать слова в связные предложения, потому что, как только Драко слегка загнул пальцы, прижимаясь ими к передней стенке ее промежности, из головы Грейнджер вылетели абсолютно все мысли. Каждая клетка ее тела была максимально напряжена и буквально билась в агонии, мечтая получить столь долгожданную разрядку. Гермиона громко стонала, теряя связь с реальностью от взгляда Малфоя в отражении, который жадно ловил быструю смену эмоций на ее лице. Это возбуждало еще сильнее, и она уже почти не понимала, где заканчивалась ее очередная эротическая фантазия и начиналась реальность, которая так завораживающе пахла сексом и ароматом тела Драко. Оргазм обрушился на нее так неожиданно, что она практически захлебнулась в ощущениях, что ударной волной накрывали ее с головой. Все было настолько ярко и красочно, что Гермиона едва удержалась на ногах, судорожно вцепившись пальцами в Малфоя, который крепко прижимал ее к себе и что-то тихо шептал на ухо. Она не могла разобрать что-то конкретное, но ее мирно дрейфующее в удовольствии сознание сумело вычленить слова, сильно напоминающие похвалу, и это вдохнуло в Грейнджер новую порцию возбуждения. Она хотела угодить Драко. Хотела, чтобы он хотя бы на мгновение смог понять, насколько хорошо ей было рядом с ним. Что именно он заставлял испытывать, когда прикасался к ней. Что просыпалось в ней в тот момент, когда он просто оказывался рядом. Потому что больше на это никто не был способен. — А теперь настало время показать тебе, как сильно я хочу тебя, — Малфой провел языком по ее шее, щелкая пряжкой ремня, и через секунду Гермиона тихо всхлипнула, когда он вновь надавил ей на спину, вынуждая упереться ладонями в зеркало для опоры и прогнуться. — Хотел все это время, принцесса. Кажется, она почти не дышала, когда Драко наконец приставил головку члена к ее входу, и громко застонала, ощутив, как он начал медленно скользить внутрь нее. Сантиметр за сантиметром, позволяя ей как нельзя лучше прочувствовать каждую секунду происходящего. И это давало ей возможность видеть, как ярко загорались перед ее глазами звезды удовольствия. — И помни, Грейнджер, что я хочу тебя слышать. Малфой резко подался вперед, одним жестким толчком заполняя ее до самого основания, и Гермиона послушно громко застонала. Ей пришлось максимально взять себя в руки, чтобы хотя бы на миг сосредоточиться на отражении в зеркале, но когда она увидела, как Драко, крепко сжимая ее бедра, начал быстро двигаться в ней, то поняла, что готова кончить еще раз от одного только его взгляда, которым он буквально ощупывал каждый участок ее обнаженной плоти. Она слегка подалась назад, желая стать к нему еще ближе, и закатила глаза, когда Малфой ускорил толчки. Он двигался резко и грубо, но это возбуждало лишь сильнее, вынуждая Грейнджер подмахивать бедрами ему в ответ. Ее безумно заводила эта темная, почти ощутимая похоть в его взгляде, которая, казалось, отравляла собой весь воздух, всасываясь через кожу и оставаясь на стенках вен. Сейчас осадок на дне сердца Гермионы был похож на бурлящий в котле яд, что переливался всеми оттенками фиолетового. Она практически сходила с ума от прикосновений Малфоя, растворяясь в жестких движениях его члена внутри себя, и, когда Драко резко шлепнул ее по ягодице, почувствовала, что это сделало ее еще более влажной и подлило керосина в огонь, что разогрелся в теле практически до самых небес. Ее пальцы машинально сжали раму несчастного зеркала еще крепче, когда Драко начал буквально насаживать Гермиону на себя, врезаясь в нее бедрами. Она на миг ощутила себя лишь безвольной куклой, что позволяла управлять своим телом, но это так безумно ей нравилось, что уже через мгновение горло начало першить от несдержанных стонов, переходящих в крики удовольствия. — Драко, я так близко, — хрипло пробормотала она, понимая, что стоять на трясущихся ногах становилось все сложнее. — Пожалуйста, сильнее. С ее губ сорвался всхлип, когда Малфой переместил одну из ладоней на клитор и начал мягко массировать его круговыми движениями. Мир моментально сузился до пространства, что окружало это зеркало, и Гермиона рвано выдохнула, наконец разбиваясь на мелкие осколки. Ее сознание швыряло из стороны в сторону так, словно она внезапно попала в самый центр бушующего шторма, но это было настолько удивительно, что Грейнджер не хотела возвращаться в реальность. Ее тело словно ей не принадлежало и лишь с жадностью втягивало в себя все больше и больше электрических разрядов, что пропускал через кажущиеся оголенными нервы долгожданный оргазм. Толчки Малфоя внезапно ускорились и стали почти хаотичными, что побудило Гермиону собраться и все-таки открыть глаза. Она безумно хотела видеть его лицо в момент наивысшего удовольствия и, закусив губу, жадно смотрела на Драко в отражении зеркала, слегка склонив голову набок. Внезапно он резко прижал ее спиной к себе за талию, вогнав член особенно глубоко, и Грейнджер рвано выдохнула, ощущая пульсацию внутри себя. Она шумно сглотнула, все еще выравнивая дыхание, и, повернувшись чуть влево, обхватила Малфоя за подбородок и прижалась своими губами к его, почти лениво скользнув языком к нему в рот. Гермиона едва слышно застонала, когда он, не прерывая поцелуя, медленно вышел из нее, и почувствовала, как по бедру потекла сперма, густо смешанная с ее собственной смазкой. — Не шевелись, — прошептал он, спускаясь ладонью к ее животу. — Я наложу противозачаточное. Грейнджер не нашла в себе силы ответить, через секунду ощутив тепло, идущее от его пальцев, и с огромным трудом заставила себя наконец вновь распахнуть веки. Она слегка отстранилась, с осторожностью заглядывая Малфою в глаза. И с каждой секундой, что Гермиона держала с Драко зрительный контакт, она понимала, что идет ко дну переливающегося всеми оттенками фиолетового океана. Точно такого же, как и радужки Малфоя, что утягивали за собой, погружая в водоворот новых эмоций и чувств, которые, почти как розы в саду, пробивались из земли и тянулись за лучами солнца.

***

— Вот черт. Гермиона потерла ушибленную о ножку кровати лодыжку и сдавленно застонала, усаживаясь на матрац. Она призвала из ванной Восстанавливающую мазь и, зачерпнув кончиками пальцев вязкую, отвратительно пахнущую субстанцию, аккуратно нанесла ее на щиколотку, чуть нажимая, чтобы средство впиталось лучше. Мерлин, кажется, Малфой все же был прав - ей стоило просто остаться в его квартире, согласившись, чтобы сменные вещи ей привез кто-то из его людей. На губах автоматически расцвела мечтательная улыбка при одном лишь воспоминании о сегодняшнем утре, и Грейнджер упала спиной на покрывало, широко раскинув руки в стороны. Видимо, она уже успела забыть, когда в последний раз чувствовала себя настолько умиротворенной, и потому, проснувшись в постели с Драко, на какой-то момент боялась даже глубоко дышать, чтобы не разрушить окружающую ее слишком идеальную картинку. — Ты голодна? — сонно пробормотал Малфой, не открывая глаза, и уголок губ Гермионы дернулся в легкой улыбке. — Сейчас я что-нибудь закажу. Мерлин, Драко выглядел таким милым, что ее сердце практически заходилось в бешеном стуке от порыва внезапной нежности к нему. Ей безумно хотелось просто прижаться к его груди и провести в этой постели всю оставшуюся жизнь, прерываясь только на то, чтобы поесть и заняться умопомрачительным сексом. Как и было всю прошлую ночь. Тело Гермионы болело, но этот дискомфорт приносил лишь приятные воспоминания и вынуждал рвано выдыхать при воспроизведении в голове картинок того, чем они с Малфоем занимались всего несколько часов назад. — Немного, — она не выдержала и, приподнявшись чуть выше, мягко коснулась губами его подбородка, проведя по нему кончиком носа. — Но сначала… — Как интересно, — Драко резко открыл глаза и посмотрел на нее сверху вниз, ухмыляясь. — Любишь мяту по утрам? — Нет. Как выяснилось, я люблю по утрам целовать тебя. Гермиона прижалась своими губами к его, и весь окружающий мир вновь стерся, оставляя за собой лишь расплывчатые грани ее сознания, которое целиком и полностью было сосредоточено только на Малфое и вкусе его поцелуя. — Вот черт, — вновь пробормотала Грейнджер, глянув на наручные часы. За ней должен был заехать Драко, чтобы отвести к Вальмонту-младшему, и она совсем не хотела опаздывать только из-за того, что никак не могла выбрать подходящие к платью туфли. Наскоро всунув ноги в стоящие у самого края гардеробной черные лодочки на шпильке, Гермиона осторожно пошевелила ушибленной ступней и, убедившись, что та больше не болит, оценивающе оглядела свое отражение в зеркале. — Так лучше, — Грейнджер провела кончиками пальцев по стоящей в рамке колдографии, где были изображены она сама, Драко и Осия в тот день в зоопарке, и, грустно улыбнувшись, схватила сумочку со стола, направляясь к выходу. Она бы отдала все на свете, чтобы эта маленькая девочка своими собственными глазами увидела, как исполнялось ее еще одно заветное желание. Обещание, что однажды дала ей Гермиона. Быстро спустившись по ступенькам, Грейнджер аккуратно поправила прическу и вышла на середину тротуара, чуть выглядывая вбок, чтобы проверить, не подъезжает ли машина. Вновь посмотрев на наручные часы, Гермиона поняла, что Драко должен приехать буквально с минуты на минуту, и, достав телефон из кармана, начала писать смс Гарри, решив сообщить ему о своих планах на сегодня. — Мисс Грейнджер. Она обернулась, услышав за спиной высокий, чуть скрипучий голос, и вскрикнула от неожиданности, когда появившийся словно из ниоткуда позади нее высокий мужчина внезапно резко схватил ее за руки. Она не успела вымолвить и слова, как на ее запястьях вдруг оказались металлические наручники с выгравированными на них странными рунами, а во рту появилась тканевая повязка, не дающая вымолвить ни слова. В ту же секунду перепуганная насмерть Гермиона услышала визг тормозов и громко всхлипнула, не сумев сдержать вздох облегчения, когда из остановившейся около них машины вышел Драко. Теперь все обязательно должно быть хорошо. Ведь он был здесь. Он поможет ей. Незнакомец тут же приложил к горлу Грейнджер нож, забирая остатки надежды, и она замерла, боясь даже пошевелиться. С огромным трудом она умоляюще посмотрела на стоящего напротив них Малфоя, взгляд которого метал молнии, и почувствовала, как все тело сотрясала мелкая дрожь. — Одно неверное движение, и она умрет, — скрипуче рассмеялся незнакомец над ее ухом. — Видишь письмена на клинке? Ты не успеешь ее спасти. Так что подумай дважды. — Если ты отпустишь ее прямо сейчас, я разрешу тебе уйти, — обманчиво спокойно проговорил Драко, и Гермиона съежилась, поняв, насколько сильно он был на самом деле зол. Его голос напоминал хорошо заточенный меч, и им было возможно разрезать воздух. — Но если ты этого не сделаешь, то клянусь тебе, что, как только я найду тебя, а я обязательно тебя найду, ты будешь умолять меня, чтобы я тебя убил. Так что подумай дважды. За все то время, что мужчина хранил пугающе напряженное молчание, Гермионе казалось, будто она успела умереть и воскреснуть несколько раз подряд. Она помнила, что у Драко сейчас были сложности с магией, и раз он не спешил ею пользоваться, то, скорее всего, незнакомец был одним из носителей. А судя по тому, как странно блеснули глаза Малфоя, он действительно узнал нож у него в руках. Видимо, клинок и правда нес в себе нечто опасное, и это еще сильнее окунуло Гермиону с головой в липкий страх, спасение от которого стояло буквально в паре метрах от нее. — Я всегда любил рисковать, — незнакомец ухмыльнулся, и Грейнджер тихо всхлипнула, попытавшись протянуть скованные наручниками запястья к Драко. — Рискну и в этот раз. И ровно через мгновение она ощутила знакомую вибрацию внизу живота, а лицо Малфоя стерлось в облаке аппарации, куда затащил Грейнджер мужчина, приставивший нож к ее горлу еще плотнее.