Вернуться в никогда

You take the shape of Everything that I'm drawn to Devil Devil — Milck Гермиона слегка сморщила нос, когда настойчивые лучи солнца едва уловимо коснулись ее век, вынуждая открыть глаза. Она с наслаждением вытянулась на постели, сонно зевнув, и, бросив быстрый взгляд на наручные часы, увидела, что стрелки только-только подобрались к отметке восьми утра. Мерлин, кажется, она проспала недостаточно, хоть и предполагала, что после настолько насыщенного самыми разными событиями вчерашнего вечера вырвется из объятий Морфея не раньше полудня. Ей весьма сложно далось понимание того, куда именно перенес их Драко, но Гермионе было достаточно знать, что этот небольшой домик, стоящий прямо на берегу моря, являлся на данный момент для них безопасным местом. А страна, город… Годрик, да даже название планеты отходило для нее на самый последний план. Важнее всего было то, что они могли перевести здесь дух и хотя бы на миг вообразить, что за стенами дома мир попросту не существовал. — Ох, черт, — повернув голову в сторону соседней половины постели, она испуганно вздрогнула от лежащего на подушке огромного букета ромашек. На ее губах появилось подобие улыбки, когда Грейнджер нерешительно, словно чего-то опасаясь, коснулась нежных лепестков, и в этот же самый момент ее сердце единожды екнуло, напоминая обо всем, что успело произойти в последнее время. Сколько всего ей пришлось пройти с того дня, как только Драко появился в ее жизни. Сколько нового и страшного ей удалось познать, чтобы как можно глубже окунуться в тот мир, в котором он жил. Сколько пришлось отпустить и на сколько всего закрыть глаза. Притвориться. Приспособиться. Забыть на миг о том, что до этого казалось таким важным. Скорее всего, это была ее личная цена. Плата за то, чтобы оказаться именно в этом самом месте. «Ты улыбаешься во сне, надеюсь, это потому, что я тебе снился». Тихонько хмыкнув, Гермиона убрала обратно карточку и, приблизившись лицом к букету, с наслаждением вдохнула его тонкий аромат, что моментально закружил в бесконечном вихре беззаботного лета. Словно ей вновь пятнадцать, она приехала на летние каникулы из Хогвартса, а впереди время громкого смеха, мороженого по вечерам за просмотром с родителями комедий и полуночного чтения новых книг. — Как ты себя чувствуешь? Грейнджер вскрикнула, машинально направив на стоящего на пороге спальни Драко волшебную палочку, что лежала под подушкой, и облегченно выдохнула. — Ты меня напугал, — протянула она, совершенно не скрывая укора в голосе. — Подкрался, как дикий зверь на охоте. — Прости, — Малфой поднял руки вверх, будто сдаваясь. — Я не хотел. Осторожно поджав под себя ноги, Гермиона села в постели, слегка склонив голову набок, и неосознанно скользнула взглядом по замершему в проходе Малфою. Удивительно, но у нее было четкое ощущение, что в нем что-то изменилось, хоть и чисто внешне он выглядел так же, как и обычно. Может быть, в ней каким-то образом проснулось то, что все люди называют проявлением шестого чувства, потому что именно на этом уровне Грейнджер и осязала все произошедшие с Драко метаморфозы. Ведь в том, что они имели место быть, она ни секунду не сомневалась, пусть и не могла толком объяснить, что конкретно случилось. Она поняла это еще вчера, когда буквально услышала приближение Драко до того, как он оказался в коридорах Азкабана. Словно физически считала разницу между их магией и осознала, насколько на самом деле силен Малфой в статусе носителя. — Хорошо спала? — он опустился на край постели. — Как ты? — Уже лучше, — Грейнджер попыталась подняться, но тут же рухнула обратно на матрац из-за сильного головокружения. Буквально в последнюю секунду Драко успел ее перехватить и, потянув в свою сторону, усадил к себе на колени. Гермиона непроизвольно на миг задержала дыхание, оказавшись к нему так близко, и почувствовала, как щеки начали стремительно теплеть от этого контакта. Черт, кажется, она никогда не перестанет рядом с ним периодически перевоплощаться в глупую школьницу, что краснеет при виде понравившегося мальчика. И что с ней вообще творилось в последнее время? Излишняя эмоциональность, отвратительная концентрация. Создавалось впечатление, будто она вернулась в прошлое и вновь была образцом самой себя в момент, когда только поступила на обучение в Аврорат. Но тогда ей, еще только новобранцу, были свойственны подобные качества, чего нельзя сказать о днях нынешних, когда Гермиона уже набралась опыта и четко понимала, как себя вести. Видимо, все же дело с картинами оказалось даже для нее слишком сложным. — Да уж, — Малфой осторожно убрал с ее лба прядь волос. — Тебе и правда лучше. Грейнджер тихо выдохнула через рот, смотря в глаза Драко, и, не удержавшись, чуть придвинулась к его лицу, понимая, что попросту не может остановиться. Его взгляд завораживал настолько, что она на какое-то мгновение представила себя перепуганным кроликом в крепкой хватке змеи, что уже постепенно обвивала в кольцо своего тела несчастную зверушку. И как бы ни трепыхался этот самый кролик, у него больше не было ни единого шанса спастись, потому что хладнокровная рептилия давно рассчитала каждый из своих ходов. В конце концов, ведь именно так и поступали хищники, выслеживая свою добычу. Внезапно, услышав громкие шаги, что приближались ко входу в спальню, Грейнджер резко отпрянула, натягивая чуть ниже задравшуюся футболку, что дал ей вчера Драко, и слезла с его коленей. Она рывком достала волшебную палочку и направила ее в сторону двери, пошатываясь от слабости и молясь про себя, чтобы у нее хватило сил защищаться. — Гермиона! Ты в порядке? Она облегченно выдохнула сквозь плотно сжатые зубы, увидев вошедшего в комнату Гарри, и устало смахнула со лба бисеринки пота тыльной стороной ладони. Тело начало дрожать с удвоенной силой, видимо поняв, что опасность миновала, и Грейнджер, поддавшись настойчивым сигналам организма, осторожно легла на постель, попутно накрываясь одеялом. Хоть футболка Драко и была ей велика, но все же предоставляла довольно большой обзор. — Привет, — Гермиона изо всех сил попыталась улыбнуться. — Что ты тут делаешь? — Я и сам не знаю, если честно, — Поттер пожал плечами, искоса глянув на Малфоя. — Судя по всему, кое-кто знает куда больше, чем говорит, о моей безопасности, раз притащил меня сюда прошлой ночью. — Ночью? — Грейнджер удивленно нахмурилась и посмотрела в сторону хранившего ледяное молчание Драко. — Что это значит? В голове настойчиво зудело не меньше миллиона вопросов, и Гермиона сходила с ума от потребности устроить Малфою самый настоящий допрос. Черт, она ведь была абсолютно уверена, что он спал с ней в одной постели, потому что последнее, что Грейнджер запомнила, — его дыхание на своей шее, потому что Драко крепко прижимал ее к себе. Судя по всему, он дождался, пока она заснет, а сам направился к Гарри и… — Это значит, что мне нужно было дать чуть больше пяти минут на сборы, — фыркнула появившаяся на пороге Пэнси, одетая в огромный мужской халат. — И почему ты решил, что я хочу провести отпуск у моря в этом уродливом одеянии? — Ничего он не уродливый, — обиженно протянул Гарри. — Просто тебе не нравится этот цвет. — Кому вообще в здравом уме нравится желтый? — Паркинсон закатила глаза. — Ужасно. — Драко, что происходит? Гермиона поежилась оттого, насколько инородным ей показался собственный голос, и в поисках поддержки быстро скользнула взглядом по резко замолчавшим друзьям. Беспокойство, которое мирно дремало в ней все это время, вновь всколыхнулось и зорким глазом следило за каждым действием Грейнджер, словно выжидая момент, когда она будет максимально уязвима. Чтобы снова и снова впрыскивать в ее тело концентрированную тревогу. — Я обязательно все расскажу, — Малфой мягко поймал ее ладонь своей и осторожно сжал, посылая по коже электрические разряды, а затем поднялся на ноги. — Но как только сам буду владеть хоть какой-нибудь информацией. — И когда же это произойдет? — Гермиона нахмурилась. Не то от недоумения, не то от слишком нежелательной потери контакта с ним. — Вообще в этой жизни? — Если не в этой, то в последующей, — Драко подмигнул и подошел к двери, поворачиваясь к Паркинсон. — Пэнс, позови Липпи. Пусть она позаботится о завтраке и всем остальном в мое отсутствие. — Когда ты вернешься? — Грейнджер с огромным трудом выпихнула из своих вен первые зачатки проявляющегося волнения. — Сегодня? — Да, — Малфой кивнул. — Но, скорее всего, очень поздно. Мне нужно разобраться с делами. Увидимся. Проводив взглядом его кажущуюся практически несгибаемой спину, Гермиона, не выдержав, громко выдохнула, старательно проводя с самой собой мысленный сеанс аутотренинга. Она решительно не понимала, что с ней происходило, и лишь чувствовала, будто все то, что прямо сейчас выворачивало ее буквально наизнанку, было слишком густо приправлено беспокойством пополам с какой-то еще эмоцией. Та, хоть и была довольно яркой и насыщенной по своей природе, отчего-то никак не позволяла себя хоть как-то идентифицировать. Будто кто-то поставил Грейнджер перед множеством коробок, доверху наполненных неизвестными предметами, и предлагал на ощупь распознать содержимое. И Гермиона лишь догадывалась, что в самой дальней из них господствовало нечто темное и склизкое, покрытое чуть шершавой чешуей. Змея? Аллигатор? Дракон? Великое разнообразие вариантов. И ни один из них не внушал доверия. — Итак, — Пэнси плюхнулась рядом с ней на кровать и сложила ногу на ногу, начав чуть покачивать лежащей сверху левой в воздухе. — Вы трахаетесь. — Кто? — округлил глаза Гарри, произнеся вопрос одновременно с Гермионой. — Ну, явно не ты с Драко, — фыркнула Паркинсон, обращаясь к нему. — Давай, малыш, спустись вниз и выпей кофе. А мы пока поболтаем. — Хорошо, — заикаясь, ответил Гарри и, стараясь не встречаться взглядом с Грейнджер, осторожно попятился в сторону выхода из комнаты. — Я и вам сделаю. Пэнси послала ему воздушный поцелуй, и Гермиона не сдержала легкой улыбки, которая практически прорвалась на ее лицо, пока она наблюдала за взаимодействием друзей. Черт, и почему она в какой-то момент настолько сильно растворилась в своей жизни, что попросту перестала обращать внимание на то, как стремительно развивались их отношения? Ведь каждый, кто хотя бы мельком посмотрел на Гарри и Пэнси, без всяких сомнений вынес бы вердикт, что эти двое безоговорочно влюблены друг в друга. Их чувства были поистине удивительными. Они ощущались как первый вдох аромата полевых цветов, что оставался медовым привкусом на губах, и тут же побуждал приблизиться к нежным бутонам вновь. Они были весной, что осторожно стучала в окно после долгой, холодной зимы. Босая и растрепанная, но такая по-уютному своя и долгожданная. И Гермиона жадно впитывала в себя эту любовь, купаясь в ее лучах, словно она сама никак не могла уловить вокруг себя нечто подобное. Потому что то, что она испытывала к Драко, было больше похоже на бокал дорогого красного вина, на тонких гранях которого еще виднелась нерастворившаяся крошка от опиума. Один глоток, и ты навечно зависим. — Я могу расценить твое молчание за согласие? — Пэнси коснулась руки Гермионы. — Не думаю, конечно, что мне в принципе нужны какие-то дополнительные подтверждения, но… — Это нечто большее, — Грейнджер откашлялась. — Не знаю, как сказать точнее, но пока это все, что у меня есть. — Значит, это любовь? Гермиона застыла, на миг стараясь пропустить через себя слова подруги как можно глубже. Был ли у нее ответ на этот вопрос? Скорее всего, нет, потому что в такое сильное чувство, как любовь, Грейнджер вкладывала слишком много и сейчас попросту не могла бы поставить свои отношения Драко с этим на одну строчку. Да, определенно, между ними все было далеко не так, как она привыкла с другими парнями, но Гермиона элементарно опасалась говорить о чем-то серьезном вслух. Ей было достаточно того, что эти навязчивые мысли лишали ее сна. — Я… — пробормотала она, судорожно ища хоть какие-то слова. — Я… Ее спас едва слышный сигнал мобильного телефона, что оповещал о входящем звонке, и Грейнджер с облегчением бросилась искать сотовый в складках простыни, втайне радуясь, что ей не пришлось отвечать на столь неудобный вопрос. Может быть, Паркинсон сможет умерить свой пыл хотя бы до конца дня? — Алло, — Гермиона поднесла телефон к уху и тут же его отняла, услышав слишком громкий голос Джинни. — Эй, спокойно, что такое? — Я ничего не знаю, но Блейз везет меня в Париж! — радостно завизжала миссис Забини, практически оглушив Грейнджер еще раз. — Признавайся, это ты помогала ему устроить этот сюрприз? — Что? Нет, — пробормотала Гермиона. — А как вы будете туда добираться? Разве тебе можно путеше… — Вот проказник, — Джинни хмыкнула. — Так я и знала, что Малфой к нам заходил совсем не просто так и… — Драко был у вас? Что он хотел? — Не знаю, он пробыл буквально пару минут, а затем ушел. И вот Блейз сказал, что мне нужно собрать вещи, потому что мы уезжаем уже через час! Ты представляешь? Какой романтик, Мерлин! — И правда, — Грейнджер шумно сглотнула. — Ну, тогда желаю вам отличного путешествия, дорогая. — Привезу тебе твоего любимого шампанского! — Джинни счастливо рассмеялась. — Поцелуй Гарри и Пэнси за меня! — Хорошо, — Гермиона нажала на кнопку отбоя вызова и посмотрела на Паркинсон. — Я так и знала, что беременность делает даже самую умную женщину идиоткой, — хмыкнула та, вытягиваясь на постели. — И Уизли тому ярчайший пример. У Грейнджер совсем не было сил спорить с Паркинсон на тему уместного использования девичьей фамилии подруги. Ее виски гудели и, казалось, словно едва вибрировали, перерабатывая новую информацию, и это буквально сводило ее с ума. Теперь у Гермионы не оставалось никаких сомнений в том, что случилось нечто действительно серьезное и нападение на нее было только началом. Нужно только понять, куда оно могло завести их в самом конце и будет ли оттуда какой-либо выход. — У тебя есть предположения? — глухо прошептала она, смотря на Пэнси. — Зачем он это делает? И что будет с моими родителями? Им тоже может грозить опасность? — Знаешь, за всю историю нашей дружбы с Драко я поняла для себя одну очень важную вещь, — Паркинсон слегка склонила голову набок. — Он готов убить любого, кто причинит вред близким ему людям. И он с легкостью поставит на карту все, чтобы защитить тех, кто ему дорог. — Это значит… — Это значит, что Драко делает то, что считает единственно верным в данной ситуации, — защищает. Тебе не о чем волноваться. Гермиона дернулась, когда под ребрами начал медленно разливаться огромный тяжелый шар, наполненный колотым льдом, потому что все внутренности внезапно сжались в плотный ком. По коже вновь с громким топотом прошлась давно покинувшая ее слабость, и Грейнджер с новой силой ощутила на себе ее разгромное влияние. Голова кружилась, а во рту появился характерный металлический привкус, указывающий на то, что она случайно вонзила зубы в онемевшую слизистую. — Гермиона, ты в порядке? Ты меня слышишь? Гермиона? Высокий голос Паркинсон, щедро сдобренный нотками беспокойства, врезался в мозг подобно раскаленному штырю, и Грейнджер практически наживую почувствовала его мерное шевеление в своей голове. Она с огромным трудом постаралась взять себя в руки, чтобы хотя бы попытаться держать веки распахнутыми, но это не увенчалось успехом, потому что перед глазами тут же расстилалась полупрозрачная мутная пелена, что постепенно обволакивала каждый сантиметр видимого пространства. Словно кто-то внезапно начал заматывать лицо Гермионы в тонкий полиэтилен. Она попробовала ответить Пэнси, но вместо связных слов изо рта вырвался лишь глухой булькающий звук. И единственное, на что у нее хватило сил, прежде чем окончательно провалиться в отвратительно приятную на ощупь темноту, — это не сопротивляться, пока Паркинсон старалась как можно аккуратнее уложить ее на подушку.

***

— Давай, принцесса, дыши глубже. Гермиона нахмурилась, послушно делая глубокий вдох, и почувствовала настойчивые прикосновения к своим ладоням. Сначала все внутри нее резко напряглось, когда она поняла, что действия находящегося рядом человека были слишком фривольными, но потом, когда Грейнджер смогла пропустить воздух чуть дальше в легкие и уловила его запах, почти моментально расслабилась. Драко. Он пришел. — Не вставай, — он довольно резко пресек ее попытку подняться, надавив на грудную клетку ладонью. — Тебе нужно набраться сил. — Хорошо, — прохрипела Гермиона. — Тогда ты иди ко мне. Она с трудом растянула сухие губы в подобие улыбки, ощутив шевеление сбоку от себя. Ровно через мгновение на ее тело легла тяжелая мужская рука, подминая Грейнджер под себя так плотно, что она вынужденно уперлась ладонями в матрац, чтобы сохранить себе хоть немного свободного пространства. — Где ты был? — спросила она срывающимся голосом, когда Драко внезапно провел носом по ее шее. — И как давно вернулся? — Пару часов назад, — он опустил ладонь чуть ниже к ее животу. — Успел зайти домой и забрать рабочие документы. — Сколько же я была в отключке? — ей все сложнее удавалось сохранять невозмутимость, пока Малфой прикасался к ней так жадно. Создавалось впечатление, будто они не виделись целую вечность, и сейчас он изо всех сил старался наверстать все то, что они, по его мнению, упустили. Его действия были хаотичными. Отрывистыми. Будто он пытался дотронуться до каждого участка ее тела, боясь оставить его без внимания. И это словно погружало Гермиону в еще больший транс, практически вынуждая сосредоточиться только на Драко. Ловить его дыхание своей кожей и наслаждаться тем, какое удовольствие это приносило. Даже несмотря на все еще полусонное состояние. — Почти весь день, — Малфой обхватил ее двумя пальцами за подбородок и развернул к себе, мазнув своими губами по ее. — Я чуть не сошел с ума, пока не решил все вопросы. — Значит, Пэнси тебя вызвала, — Гермиона задыхалась. — Маленькая предательница. Где она? А Гарри? — Я должен быть уверен, что ты в порядке, — голос Драко стал жестким. — Это важнее всего. Они отправились посидеть на песке у моря. Грейнджер провела языком по губам, наконец открывая глаза, и тут же встретилась со стальным взглядом, который, казалось, медленно проникал куда-то за обратную сторону ее радужек. Обволакивал. Баюкал. Без слов говорил о том, что имел в виду все, что только что было сказано. И это было действительно удивительно, потому что больше походило на угрозу. — Когда ты стал носителем? — прошептала Гермиона, опустив ладонь на его лицо. — И почему вы никак не проявили себя во время войны с Волдемортом? — Потому что нам нельзя вмешиваться, — так же тихо ответил Малфой. — Существует договор, в котором четко прописано, что носителям запрещено участвовать в конфликтах, которые никоим образом не касаются их самих. — Неужели во время войны не пострадал ни один носитель? — удивилась Грейнджер. — Столько волшебников погибло и… — Просто поверь мне на слово, что, если бы кому-то из нас грозила реальная опасность, все закончилось бы куда хуже, чем то, что мы в итоге имеем. Гермиона молча кивнула, продолжая смотреть ему в глаза, и заметила, как в них постепенно начал расцветать фиолетовый оттенок. Медленно, практически неуловимо. Словно широкие мазки северного сияния, что просачивались сквозь налившиеся будущей грозой тучи. И это попросту не могло не завораживать. — Значит, твоя сила проявила себя гораздо позже? — она вновь вернулась к своему первому вопросу. — Как это случилось? — Ярко, — Драко усмехнулся. — Думаю, это было для меня еще одним шансом после войны не растерять самого себя и понять свое истинное предназначение. Это не передается от отца к сыну, и довольно сложно предположить, кто станет обладателем магией носителя. Очень похоже на некую ДНК-мутацию и появляется только тогда, когда волшебник полностью готов ее принять. Или же, как было в моем случае, в тот момент, когда он чувствует под ногами дно самого глубокого в мире океана. Когда он больше не видит выхода из своей тьмы. Эта сила живая, и только она знает, кто будет следующим ее хранителем. Грейнджер еле слышно выдохнула, когда он сжал ладонью ее талию, и ощутила, как за грудной клеткой начала медленно разливаться гордость. Своего рода восхищение, что Малфой не сдался. Не сломался, хоть и, казалось, одномоментно потерял себя. Черт, да все они еще долгое время после войны судорожно метались по этому миру в поисках хоть чего-то, что привело бы их на нужную дорогу. Ту самую, что вновь даст слизать с губ сладкий вкус жизни. И свободы. Еще совсем тусклой и невзрачной, но уже такой опьяняющей. — Тот человек, что схватил меня, — Гермиона откашлялась и с шумом втянула носом воздух, уловив ладонь Драко, настойчиво двигающуюся в сторону внутренней стороны ее бедра, — говорил про верховного. Кто это? — Бог, — он рывком развел ее ноги и лег между ними, опираясь на руки, согнутые в локтях, — судья, — короткий влажный поцелуй прямо на ее шее, — правитель, — Драко остановился, заглядывая ей в глаза. — Это тот, кто держит всех носителей в узде. Следит, чтобы они соблюдали правила и неукоснительно следовали законам, что писали для нас наши предки. Он власть и сила. Ему беспрекословно подчиняются остальные. — И как же носители выбирают своего верховного? — Гермиона почти перестала дышать от резкого, накрывшего буквально с головой возбуждения, что стучало в ушах. — Голосование или… — Верховный передает полномочия преемнику в час своей кончины, — Малфой мягко скользнул рукой к ее трусикам, чуть сдвинув их вбок, и начал осторожно кружить пальцами возле клитора. — Никто не знает, кто будет следующим. Новый верховный видит это во сне и не имеет права отказаться. Кровь не позволит. Его голос стал значительно грубее, вторя точно таким же отрывистым движениям, которыми Драко выбивал из горла Гермионы тихие стоны и всхлипы. Он выглядел отчаянно нуждающимся в этом, потому что смотрел на нее так, словно был скитающимся без пищи и воды путником, что наконец-то добрался до оазиса. Его губы жадно впивались в ее кожу, и с каждым прикосновением Грейнджер казалось, что тело Малфоя будто слегка вибрировало от их тесного контакта. Словно в его жилах текла сама тьма — и сейчас она сгорала от желания выпустить наружу всех своих демонов. И Гермиона ни на секунду не сомневалась, что сможет им понравиться. — Иногда мне кажется, что я обязан был спуститься в ад, чтобы в конечном итоге найти тебя, — Драко резко потянул за резинку ее белья и с треском разорвал его, откинув в сторону. — Что мне было суждено оказаться именно в этом моменте. Перед глазами Грейнджер загорелись звезды, когда она ощутила первый толчок его пальцев внутри себя. Грубый. Восхитительно грязный. Она чувствовала кожей исходящую от Малфоя совершенно дикую и какую-то животную энергию, и Гермионе казалось, что это лишь придавало ей власти. Власти над самим Драко. Что это именно она заставляла его становиться таким. Что это именно из-за нее его дыхание учащалось, а зрачки расширялись, почти заполняя собой радужки. Делая его глаза черными, как у дьявола. Она вскрикнула, когда Малфой резко поменял их местами и усадил ее на свои бедра. Закусив нижнюю губу, Грейнджер не мигая наблюдала, как он почти разрывал на себе рубашку, видимо предпочитая не тратить время на расстегивание пуговиц. Секунда, и вот его ладони уже лежали на бедрах Гермионы, притягивая ее вверх по своему телу, и она даже не успела вдохнуть, как Драко опустил ее промежность себе на лицо. — О господи, — прошептала она, ощутив первое жадное прикосновение его языка к клитору. Тело прошибло разрядами электрического тока, который впитывался прямиком через вены, и Грейнджер не смогла сдержать глубокого стона, стянув с себя такую ненужную сейчас футболку, оставаясь полностью обнаженной. Она схватилась за изголовье кровати, когда Малфой сжал ее ягодицы, приблизив Гермиону к себе еще теснее, и непроизвольно двинула бедрами, усиливая трение. Он почти проникал внутрь нее пальцами, кружа подушечками около влажного входа, и это тут же отбросило Грейнджер на самый край сознания. Она повернула голову назад, цепляясь взглядом за влажное пятно на животе Драко, и почувствовала, как резко вспыхнули щеки от понимания, что это было результатом ее возбуждения. Такого мощного, что от этого дышать становилось все тяжелее, а нужда в прикосновениях Малфоя лишь усиливалась. Драко, словно не обращая на это совсем никакого внимания, действовал неспешно. Он скользил языком по нежной коже, периодически обхватывая губами клитор, и неторопливо вел Гермиону к самому краю обрыва, помогая впитать каждое прикосновение к ее телу. Она буквально не разрешала себе смотреть вниз, потому как предполагала, что кончит сразу же, стоит ей только увидеть его между своих ног, и чуть замедлила движения тазом. Дыхание сорвалось почти до хрипов, и Грейнджер поняла, что больше не может терпеть. Она осторожно приподнялась, перекинув ногу, а затем развернулась так, чтобы ее лицо оказалось на одном уровне с пахом Драко. С ее губ сорвался очередной жадный стон, когда Малфой вновь резко опустил ее промежность на свой рот и начал грубо вылизывать, периодически проникая самым кончиком языка внутрь. Дернувшись от не меньше сотни очередных электрических разрядов, Гермиона трясущимися руками расстегнула его брюки и поместила головку блестящего от возбуждения члена в рот, почти потерявшись от стона, что слетел из горла Драко. Вибрация от этого звука подстегнула лишь сильнее, и Грейнджер опустилась ниже, вбирая глубже разгоряченную твердую плоть. Их движения начали постепенно синхронизироваться, и это уже через пару минут заставило Гермиону раствориться в знакомом тепле, нарастающем внизу живота. Она со всхлипом обхватила покрепче губами головку члена Драко и прижалась к восхитительно горячему влажному языку, что настойчиво ласкал ее клитор. Рваный вдох. Отрывистый выдох. И вот ее бедра затряслись в оргазме, что пронзил собой каждую клеточку тела, превращая их в сплошной оголенный нерв. Тепло накатывало волнами, что одна за другой погружали Грейнджер в состояние эйфории, и если бы не крепкая хватка Драко на ее ягодицах, то она, скорее всего, попросту рухнула бы с него, целиком растворившись в удовольствии. — Иди ко мне, — он помог ей перевернуться лицом к нему и, подтянувшись до изголовья постели, сел, мягко опустив Гермиону на свой член. Она слабо застонала, все еще невероятно чувствительная после оргазма, но тут же подхватила ритм, с которым двигались его бедра, судорожно вцепившись в ледяные прутья кровати за спиной Малфоя. Ей с огромным трудом удалось заставить себя распахнуть веки, и она замерла, заглядывая Драко прямо в глаза. Он смотрел на нее так, словно боялся упустить хоть какую-ту эмоцию, и в этот раз Грейнджер буквально затопило потоком нежности и ласки, что транслировали его радужки. Малфой двигался мягко, ловя ее глубокие стоны и сцеловывая выдохи, что копились в самых уголках губ Гермионы. Он помогал ей, приподнимая за бедра, и так медленно насаживал на свой член, что Грейнджер захлебывалась в собственных всхлипах, принимая в себя каждый сантиметр, что так восхитительно входил в нее. И лишь только едва заметный оттенок фиолетового, что, словно корабль в шторме, бродил в глубине глаз Драко, напоминал ей, что все могло быть совсем не тем, чем казалось. Но сейчас, именно в эту самую секунду, он был с ней настоящим, и Гермиона чувствовала, как ее душа медленно сплеталась с той, что билась в сердце Малфоя. Они нашли друг друга. Наконец-то нашли. Она глубоко застонала, когда движения Драко стали отрывистыми и почти хаотичными, и, вцепившись пальцами в его плечи, втянула его в поцелуй, ощутив постепенно нарастающее сокращение внутренних мышц. Тяжело дыша, Гермиона переживала свой оргазм, наслаждаясь тем, как Малфой кончал глубоко внутрь нее, и боялась отвести взгляд от его лица. Такого расслабленного. Мягкого. Делающего его непривычно беззащитным. И, даже не ожидая от самой себя, вновь прижалась своими губами к его, словно желая запечатать этот момент. Вогнать его в вены и запереть глубоко внутри себя вместе с мыслью, что еще никогда в жизни не была так счастлива. Эмоции бились в ней подобно фейерверкам, густо смешанным с разноцветным конфетти, и Гермиона уже не понимала, кому именно они принадлежали. Ей самой или же каким-то образом она получила доступ к тому, что кружилось за ребрами Драко. — Черт, — прошептала она, усилив хватку на его плечах, когда очередное головокружение вспыхнуло темными точками перед глазами. — Видимо, я сейчас упаду. Гермиона практически сползла вниз, кривясь от настойчивого стука в ушах, который, казалось, отдавался в каждом сантиметре ее тонущего в слабости теле, и постаралась максимально расслабиться, надеясь, что это поможет. Конечности напоминали плотные комья ваты, и у Грейнджер не было сил даже произнести хоть какое-то слово, поэтому она молча позволила Драко наложить на нее заклинание Контрацепции. Что ж, хотя бы кто-то из них еще помнил, как следует пользоваться головой. — Ты доверяешь мне? — шепот Малфоя ворвался в ее разум подобно тарану, и Гермиона резко дернулась, застонав. — Да или нет? — Да, — прохрипела она, понимая, что силы были уже на исходе. Черт, да что же это такое? Почему ее организм так трепало из стороны в сторону? Ведь ей определенно стало легче сразу же, как только проснулась рядом с Драко. Скорее всего, встреча с дементором ударила по ней особенно серьезно, раз ей до сих пор никак не удавалось полностью восстановиться. — Давай, Гермиона, открой рот. Грейнджер почувствовала настойчивое прикосновение к губам и подчинилась, понимая, что ей настолько плохо, что она была готова на все, чтобы облегчить состояние. У нее были все основания довериться Драко, а значит, что сейчас, скорее всего, он даст ей какое-нибудь восстанавливающее зелье и… Она закашлялась, ощутив первые теплые капли, коснувшиеся ее языка, и сморщилась, поняв, что жидкость странно отдавала железом. Но эта мысль тут же испарилась, потому что, как только зелье начало продвигаться ниже по пищеводу, Гермиона почувствовала небывалый прилив сил. Каждая артерия резко запульсировала, а циркуляция крови в венах моментально возросла до каких-то совершенно немыслимых значений, потому что Грейнджер почти задохнулась от привкуса адреналина во рту. Он бился в ее теле, наполняя плоть странной, удивительно мощной силой, словно если бы кто-то вкачал в Гермиону сокрушительный поток магии. Застонав от разлившейся внутри эйфории, Гермиона вслепую вытянула руки перед собой, желая прижать к себе склянку с зельем, чтобы не упустить ни капли, и вздрогнула, столкнувшись губами с теплом чужой кожи. — Ты сказала, что доверяешь мне, — услышала она бархатный, едва заметно вибрирующий голос Драко у самого уха. Она открыла глаза и, утерев рот тыльной стороной ладони, посмотрела на свою руку, замирая. Кровь. Черт. Малфой поил ее своей кровью. — Все хорошо, принцесса, — он мягко погладил ее по волосам, и Грейнджер, словно загипнотизированная, вновь прижалась ртом к его разрезанному запястью. — Я убью всех, кто причинил тебе боль. Клянусь. Она, не выдержав, вновь прикрыла веки, жадно скользя языком по его коже, и позволила себе раствориться в чуть солоноватом привкусе. Теплом. Дарящем с каждым глотком все больше силы и жажды жить. И по какой-то причине Гермиона даже не сомневалась, что Драко обязательно выполнит свою клятву. Более того, в эту секунду это было ее вторым самым главным желанием. Первым все еще оставалось не упустить ни капли алой жидкости, что стекала из уголков ее губ, пачкая грудь. Так правильно. Так нужно.