«Особый Метод воспитания рыцарей Ордо Фавониус» от Капитана кавалерии Кэйи Альбериха

Говард ходил в раздумьях ещё три дня, за которые успел заметить, что его товарищи и правда следуют этому «особу расписанию сэра Кэйи». Вечером четверга пропал после ужина Патрик, в пятницу Лиан опоздал на обеденную тренировку, а в субботу Ян и Марк перенесли время патруля на дневное. И Говард завидовал. Сэр Кэйа чётко обозначил, что готов удовлетворить любую прихоть, пока она не выходит за разумные рамки. Не калечить, не выставлять напоказ, не лезть вне очереди, не угрожать репутации Ордо Фавониус и любого её члена. Говард не был стеснительным, наоборот, был достаточно раскованным и обаятельным, любая селянка не из «высший слоёв» с радостью провела бы с ним вечерок-другой. Но сэр Кэйа был другого покрова, к нему требовался особый подход. Парень всё свободное время размышлял, что ему нравится. Просто секс не прельщает, в женской груди он увидел всё, что только можно, а какие-то экстремальные игрища, которыми, по подозрениям, увлекался Нил, его не особо интересовали. Он долго ломал голову, но к ответу не пришёл. Решение нашлось само собой ещё пару дней спустя. Всё это время капитан никак не настаивал, лишь иногда в своей игривой манере провоцировал их, отчего работоспособность отряда взлетала до небес, но никак более не давил. Смотря на него, Говард отчётливо слышал в голове: «Не хочешь — не принуждаю. Но если захочешь, только скажи». Первые дни Говард лез к нему с поцелуями везде, где успевал поймать. За «вне очереди» считалось всё, что занимает время. Поэтому очень часто парни тоже, как он, ловили капитана для быстрого отсоса или пошептаться о неприличном, так что Говард не чувствовал себя полноценным нарушителем. Он не пошёл против капитана, не подвёл товарищей, а лишь «косвенно угрожал нарушению устава», размениваясь на долгие засосы в коридоре второго этажа. Чувство поджидающей за углом опасности бодрило, возбуждало, и поднимало настроение. И капитан это прекрасно понимал. Он умело манипулировал их настроениями, иногда позволяя чуть больше, чем грозился, а иногда и вовсе уходя в отказ. Так их намерение фокусировалось, сливалось в единый порыв, из одного они становились целым — командой. И это вовсе не значит, что все их мысли были лишь о том, как бы присунуть капитану. Наоборот, открылся целый ворох общих интересов. Говард с каждым днём чувствовал себя увереннее, и спину прикроют, и отсосут по просьбе. Доверие — вот, что давал им капитан. Говард получил задание разобрать часть макулатуры и доставить к вечеру в кабинет Магистра список литературы, которую ещё предстояло найти. Так они с сэром Кэйей и пересеклись. Спускаясь вниз, Говард подмечал тишину: Лиза куда-то ушла, скорее всего на «чай с бисквитом», пара девчат, засевших за любовные романы, сидели по углам, а в остальном — пусто. На первом этаже он сразу пошёл под лестницу: там были шкафы со «служебной» литературой — подальше от любопытных глаз, но при этом ничего секретного или опасного. Просто скучным книгам скучное место — под лестницей. Обхаживая стеллажи один за другим, Говард внезапно наткнулся на капитана, который пальцами перебирал корешки в поисках нужной книги. — Что ищете? — шепнул Говард ему прямо в ухо. Это стало одной из его любимых вещей, которые он открыл в себе после контакта с капитаном: застать того врасплох, желательно со спины, слегка приобнять и шептать в ухо. От регулярного и разнообразного секса сэр Кэйа был чувствительным в очень многих местах, если не почти по всех. Уши — не исключение. Каждый раз он нелепо дёргался, покрываясь мурашками, и Говард без труда заключал его в ловушку из объятий, начиная осыпать поцелуями. Любимое место — за ухом у самых волос. — Говард, — выдохнул Кэйа. Новичок начинал ему нравиться. Он был в меру нежным (не то что Патрик!), в меру настойчивым, очень чутким. Пока у него нет своего «фирменного стиля», но Кэйа чувствовал, что почерк у Говарда определённо есть. Блондин продолжал неспешные тихие поцелуи, без единого громкого причмокивания: всё-таки в зале ещё есть посетители. И пускай их не видно, в абсолютной тишине невольно ловишь каждый шорох, каждый вздох. Капитан выгнулся, потираясь задницей о набухающий член. Они ещё не разу не дошли до «того самого». И Говарда осенило. Чувство опасности, адреналин снова захватили разум. Трахнуть Капитана кавалерии на территории Лизы! Если этого ещё никто не делал, Говард войдёт в историю! Его руки пошли чуть ниже, продолжая плавные поглаживания сквозь одежду. В горле пересохло: — Капитан… — Кэйа слегка сжал его левую руку. — Сэр Кэйа, вы меня спрашивали, что мне нравится. — Да… И? — Кэйа ластился под его руками. Говард сделал шаг к книжному шкафу, его рука легка на бедро капитана, не касаясь бугорка. — Кажется, я придумал. И лизнул ухо. Кэйа громко выдохнул, не ожидавший такого. А Говард полез дальше: причмокнул мочку уха, губами зацеловал внешнюю сторону, подцепил зубами серьгу и стал тихонечко посасывать, часто дыша прямо в капитанское ухо. Кэйа вжался в него, дёргая плечами и пытаясь уйти от щекотки. В отместку проехался задницей по вставшему члену парня, тот сильнее сжал капитана в объятиях. — Не торопитесь, сэр… это ещё не всё. Одна рука скользнула под рубашку, находя там набухший сосок. Пальцы аккуратно скользят вокруг, вторая рука оглаживает внутреннюю сторону бедра, язык и губы мнут ухо. Кэйа не знает, куда деть руки, одной хватает ту, что на груди, другой цепляется за едва выдвинутый из ровного ряда алый корешок. — Готовы? — шепчет Говард, улыбаясь. Краем мысли он может понять Нила, который вечно что-то изобретает, хитро улыбаясь. Кэйа не отвечает, стараясь заглушить горячее дыхание. Подобная практика тихого секса с Патриком научила его некоторой выдержке, но в людном месте (пускай всего два человека помимо них) у него давно не было. Парни довольно быстро нашли свою «нишу» и мало кто решался кардинально поменять формат. То ли дело новичок, перед которым поле не пахано и нет никаких представлений о «хорошо» и «не очень». Вторая рука Говарда перестаёт заниматься ерундой и скользит под штаны. Обтягивающие, лёгкая ткань легко пропускает руку. Говард не особо торопится, иногда замирая на долю секунды, чтобы прислушаться: не поймали ли их. Ладонь с длинными пальцами скользит мимо члена, который едва не вырывается из мешочка шёлковой ткани трусов. Говард вжимается ближе, чтобы скользнуть рукой дальше. Длинные пальцы крутят ниточку стрингов, которые Кэйа надел по пожеланию одного подчинённого. Рука высказывает, Кэйа разочаровано сопит, но Говард лишь плавным оглаживающим движением «заходит с тыла». Пальцы следуют за кружевной нитью, уходя в оглаживающее прикосновение по ягодице. — На знал, что вам нравится кружево, — шепчет парень, зарываясь носом в волосы. О, мальчик, Кэйе много чего нравится. А узнаешь ты это или нет — зависит уже от тебя. Рука, в этот раз не покидая пределов штанов, скользит вперёд, на заднице лишь едва очертив колечко ануса. Вторая рука неожиданно сжимает сосок, и Кэйа за малым не вскрикивает. Какой подлый удар! А ты полон сюрпризов, новобранец. Кэйа выгибается, откидывая голову на чужое плечо. — Я начинаю, — шепчет негодяй и снова принимается вылизывать ухо, оглаживать грудь, пока пальцы едва касаются дрожащего отверстия. Кэйа любит и ненавидит, когда его доводят до состояния «трахни меня уже!». В этом есть определённый кайф, но унижение, притаившееся и зудящее на периферии сознания, бесит. Словно повар на один грамм переборщил с перцем, и язык теперь ломит от вопиющего нарушения потрясающего вкуса. Кэйа уже тянется второй рукой, о которой успел забыть, к светлым волосам, чтобы проучить, но не зря Говард ему нравится — сразу заметил неудавшийся манёвр, и скользнул сразу двумя пальцами внутрь. Кэйа блаженно выдохнул. Говард полез с поцелуями к щекам и губам, пока его ужасно длинные, слегка в мозолях, пальцы «шагали» по чувствительным стенкам. Правая рука Кэйи застыла в воздухе, не найдя пристанища, и невольно потянулась к ноющему члену, к которому сегодня ещё не притрагивались. Говард согнул пальцы и сжал в тисках, цокая: — Нехорошо, сэр Кэйа… Самоуправство ни к чему. И Кэйа послушно опустил руку на грудь, сжимая от безысходности ткань. — Вот так… — Говард поцеловал его в бровь. Подлый мошенник. Когда в нём стали теплиться уже четыре пальца, Кэйа пропустил. А вернув внимание, был поражён искусности, с которой Говард исследовал его изнутри. Очевидно, капитан недооценил опыт своего бойца. Большой палец легко очерчивал яички, второй рукой Говард уже шарился по его лицу, водя имя по щекам, носу, губам. — Вы такой влажный, — шептал наглец, проникая пальцами в рот. Вокруг них температура явно увеличилась на пару градусов, но его пальцы были почти ледяными, потрясающий контраст. Кэйа принялся легко посасывать два пальца, которые настойчиво давили на язык, будто бы говоря, что хотят сделать всю работу сами. Руку Говард от лица отнял, тут же припав к губам своими, уводя в удушливый длинный поцелуй. А мокрыми пальцами принялся массировать сосок. Кэйа уже еле сдерживался. Член дёргался, бёдра тёрлись, голова кружилась. Ещё немного — и он кончит без единого прикосновения к члену. И от рук новичка! Кажется, он теряет хватку. Либо молодёжь пошла больно хитрая и восприимчивая. Вторая рука покинула его тело, и Кэйа почувствовал, как мышцы туго сжимаются. Этой рукой Говард повернул его за подбородок чуть ровнее. Левой он уже приспускал его штаны и развязывал шнурок собственных. — А сейчас… — он поцеловал капитана в скулу, — то самое. И от одной интонации Кэйа застонал, но Говард уже держал его рот закрытым. — Осторожнее, капитан. Мы же не хотим нарушить устав? Слюнтяй! Но Кэйа доволен. Его размеров он ещё не чувствовал. Чужой член, уже горячий, но спокойный, в отличие от его собственного, мягко тёрся между бёдрами. Пальцы снова полезли в рот, Кэйа услужливо их впустил. Вторая рука легла под пупком, пальцы впились в мягкую кожу- — и он скользнул внутрь, легко и беспрепятственно. Кэйа блаженно закрыл глаза, громко выдыхая. Даже член Говрада казался холоднее той бани, что творилась внутри него самого. Парень замер, сжимая, потом рукой перекатил голову капитана на другую сторону, и вместе с языком принялся плавно двигаться внутри него. Язык вверх — член глубже, вниз — почти полностью выскальзывает. Перед глазами у Кэйи поплыло. Это было что-то новенькое: редко кто из его мальцов мог заставить Кэйю потерять концентрацию, стимулируя сразу две точки. Обычно фокусировались в одном место. А Говард полон сюрпризов, этот слюнтяй. Движения постепенно набирали оборот, но торопиться и нарушать ритм парень себе не позволял. Пальцы снова скользнули в рот, в этот раз почти все, стали ловить язык и мять его со всех сторон. Язык не отставал, Говард уже откровенно кусал мочку уха. Правой рукой он оглаживал внутреннюю сторону бедра через одежду, нарочно проходя прямо под яйцами. Двигались они как одно целое, как волна, но аккуратно: полки не задевали, Лиза бы не простила. Внезапно рука покинула рот, прижала его за макушку, а вторая сжала его член в кулаке. — Прошу вас, не кончайте. Сэр, подождите… И Кэйа подождал, чувствуя, как внутри него разливается горячее семя. Собственный предэякулят сочился в штанах, а слюна стекала прямо на грудь, не скрытую вырезом. Говард медленно выдохнул, слегка разжал хватку, но не отпускал. — Это ещё не всё, — на грани слышимого сказал он. Левая рука легла на щёки, надавливая на них, а вторая отпустила член и полезла в штаны. Холодные пальцы быстро пробежались по всей площади «происшествия», собирая «улики», и покинули «место преступления». Кэйа плывущим взглядом смотрел на длинные пальцы, растирающие семя. — Вот это мне нравится, — Говард укусил его за ухо и медленно скользнул пальцами по слегка высунутому языку. Кэйа застонал, откидываясь. Член внутри него дёрнулся. И его собственный тоже. — Я не отпущу вас, пока всё не слижете. Кэйа вскинул брови. Сдурел?! Ещё со своим «терпите, сэр»! Нить оскорбительной мысли потерялась, когда рука выскользнула изо рта и вновь «занырнула» в штаны, а вторая нагло вытащила его собственный наружу. — Что ты… — Тише, — шикнул он, целуя многострадальное ухо. — Уверен, вам тоже нравится заварной крем. Кэйа растерянно повернул голову, насколько смог. — Так и скажем любому, кто увидит это на полу, — и парой движений, быстрых и чётких, цепнул ногтями головку, и Кэйа излился на чистый плиточный пол библиотеки. Не успел он возмутиться, как вторая рука с новой «порцией» скользнула в рот, размазывая сперму везде, куда дотягивались пальцы. — Советую поторопиться… — дышал ему в ухо наглец. — Мы же не хотим, что госпожа Лиза нас застала в таком виде. Дверь библиотеки скрипнула. Кэйа взаправду испугался: если Лиза увидит подобное непотребство на своей территории, он лишится головы не успев моргнуть и глазом! Но оказалось, что это наружу выскользнула одна из двух посетительниц. Говард кормил его уже в две руки, по очереди «зачерпывая» вытекающее семя. Пока одна блуждала у него во рту, играясь с языком, вторая раздражала поглаживаниями бёдер. И Кэйа сдался, отдаваясь новому сумасшедшему увлечению своего подчинённого. Ох, чует сердце, столько сюрпризов ещё его ждёт! Когда всё вытекшее через края было благополучно скормлено, встал вопрос, как «размыкаться». Внутри ещё на целую тарелку наберётся, а времени у них уже нет. И тут Говард снова родил «отличную» идею. Пальцами от оторвал часть своей майки, которую носил под нагрудником, скрутил её в шишкообразную форму и приставил к капитанскому рту. — Смочите. Сэр. Кэйа вздохнул и пропустил ткань. Как следует посмаковав её, Кэйа головой боднул парня, и Говард вытащил импровизированную «затычку» с достаточно пошлым причмокиванием. Кэйа облизал губы. На языке привкус спермы сосунка. Шаловливые ручки снова нырнули под штаны, поднося ткань как можно ближе к заполненному отверстию. Вдох, и одним плавным движением Говард выскальзывает из него и тут же затыкает «плотину» куском ткани, проталкивая в две руки своими длинными пальцами как можно глубже тканевую пробку. Но прежде, чем отдалиться, Говард трётся членом между бёдер и одной рукой слегка сжимает яички, а другой щипающим движением проходится по головке. Делает шаг назад, разворачивая Кэйю к себе лицом. На правой руке тонкая ниточка семенной жидкости. Говард улыбается, подносит руку к лицу капитана. Кэйа смотрит на него со смесью эмоций: от праведного гнева до лисьего интереса. Говард делает шаг вперёд, снова приобнимая его второй рукой, правой водит по губам, а сам наклоняется к уху: — Спасибо, сэр. И широко лижет ушную раковину, пальцами на одну фалангу проникая внутрь горячего рта и быстрым щекотливым движением оставляя то, что хотел, внутри. Отходит, Кэйа тянется следом, слизывая ниточку слюны. Улыбается. В его правилах не наказывать за инициативу и эксперименты, а Говард совершенно случайно попал в пустой день календаря, так что наказывать его не за что. Они заправились, привели себя в порядок, насколько возможно, чтобы без расспросов дойти до личных комнат, и уставились на белую лужу на полу. Слава Архонтам, не задето ни единой книги, иначе не сносить им головы. — И что прикажешь с этим делать? — всё ещё шёпотом спросил Кэйа, скрестив руки на груди. Он ожидал усмешек, граничащих с оскорблением шуток, как любит Нил в конце своих сессий, но Говард всё же давал ещё надеяться. — Я сбегаю за тряпкой, — несколько неловко, всё ещё красный и потный, он умчался наверх. На первом этаже слышались его торопливые извинения за разбитую вазу. Всё же Говард хороший парень, станет образцовым солдатом. Когда все следы были убраны, а «случайно разбитая ваза» действительно была убрана в виде груды осколков, Кэйа, стоя на первой ступеньке лестницы, потрепал парня за щёку: — Я внесу тебя в календарь. Говард засветился от счастья.