Бей

Чоуджуро счастлив. Абсолютно и до неприличия. И Сакуре сложно сказать, тошнит ли её от его мечтательной улыбки или от токсикоза. Немногословный ирьёнин Тумана стал вторым человеком, что заговорил с ней в Стране Воды. Хошигаки теперь таскал этого мужчину к ней чуть ли не раз в неделю, нарезая круги вокруг пациентки во время осмотра. Девушка могла бы пошутить, что это в нём проявляется акулья сторона, но у куноичи не было настроения на юморески. Она пока пребывала в состоянии шока, не до конца осознавая реальность происходящего. Это было слишком сюрреалистично, чтобы казаться правдой. Вероятно, именно поэтому розоволосая так легко проигнорировала все симптомы беременности до своего нервного срыва. Этого просто не должно было случиться. Ежегодно, после штатной диспансеризации, каждой работающей куноичи, не планирующей заводить детей, обновляли печать. Необходимая на случай захвата врагом и позволяющая штатной единице гарантированно оставаться в строю. Без сюрпризов в виде внезапной беременности. Из-за войны и так было мало рабочих шиноби. Руководство селения старалось придерживаться хоть какого-то планирования по штатным единицам. Это случилось из-за того, что ей заблокировали чакру? Тогда должна была слететь и печать старухи Чиё. Разве нет? Прошло не так много времени, чтобы защита совсем иссякла и перестала работать. Что-то здесь не сходилось. И этот логический изъян заставлял с тревогой смотреть на счастливого Чоуджуро. Полностью поглощённый случившимся, мечник постоянно норовил прикоснуться ко всё ещё плоскому животу. Очертить пальцами след укуса на шее или царапнуть короткими ногтями по полукружью, что оставалось на предплечье. Обнять со спины, прижимаясь губами к плечу, укрытому хлопковой тканью. Засыпать, обнимая так, чтобы чувствовать кожей её сердцебиение. Однако, Харуно всё ещё ощущала себя если не домашним животным, то любимой игрушкой. Не имеющей право ни на что, кроме как радовать хозяина. Это чувство медленно разрушало девушку изнутри. Из-за того, что он всё ещё оставался основным и практически единственным живым существом, что видела куноичи, сложно было сказать, как к этой новости отнеслись в клане Хошигаки. Голубоволосый продолжал ходить на задания, пропадать сутками и появляться после абсолютно внезапно. В любое время дня и ночи. Бесшумно просачиваясь в личное пространство Сакуры, как щупальца тумана проникают в любую щель, до которой доберутся. Это нервировало. Как-то утром, проснувшись от приглушённого крика чаек, Сакура увидела его, сидящим в небольшом отдалении, у стенки. Мечник держал в руках папку с надписью «Личное дело: Харуно Сакура» с небольшим завитком родного листика на обложке. Закинув ногу на ногу, Чоуджуро задумчиво читал что-то на одном из желтоватых листов. – Доброе утро, – он поднял взгляд с мелких строчек сразу, как изменилось её сердцебиение и, видимо, электромагнитная активность организма. – Хорошо спалось? Девушка поджала губы, неуверенная в том, что рада такому началу дня. С каждой встречей этот шиноби казался ей всё более странным. Он так реагировал на неё или просто постепенно показывал своё истинное лицо? – Как обычно, – уклончиво ответила розоволосая. – Что-то случилось? – Мне очень жаль, но всё-таки придётся отвезти тебя в Кири, – кратко вздохнув, начал наследник акульего клана. – Совет требует освидетельствования, а показаний нашего кланового медика не хватило. Только после этого они готовы снять с тебя статус пленной и отказаться от претензий на допросы. Сакуре показалось, что мир на секунду застыл. Пусть и её тюремщик выглядел раздражённым тем фактом, что придётся выпустить её наружу. Ненадолго. Но это всё-равно был шанс хоть на что-то. «В Кири, если не ошибаюсь, был торговый порт,» – спешно заметались в голове буйные мысли. – «В таком месте не может не быть хотя бы одного нашего шпиона. Моряка, что является двойным агентом.» Но получится ли у неё хоть на секунду вырваться из-под цепкого взгляда? – Когда мы поедем? – пусть внутри она торопливо накидывала планы, снаружи медик ни одним жестом не показала своего мыслительного процесса. Чоуджуро тепло улыбнулся, скалясь рядами бритвенных зубов. – Не торопись, – стул чуть скрипнул, когда он встал. – Сначала позавтракай и спокойно умойся. Старики подождут. Девушка кивнула, заинтересованно переводя взгляд на документ, что оставался в бледных мозолистых ладонях. Странно было бы скрывать свои интерес к папке со своим именем. Более того — это бы выглядело совсем ненатурально. – Хочешь посмотреть? – промурчал мечник, стягивая защитные очки. – Там нет ничего интересного, ты и так всё про себя знаешь. Он, приблизившись в пару шагов к кровати, потянулся к куноичи, тягуче целуя. Продолжая улыбаться, молодой мужчина лениво откинулся на подушках, отдавая личное дело девушке с розовыми волосами. Сакура неуверенно открыла первую страницу, когда горячие пальцы поглаживали ей спину, размеренно пересчитывая позвонки. С фотографии на неё смотрит девушка, что моложе на пару-тройку лет. Она смотрит в камеру смело, весело и дерзко. Ещё бы не смотрела, ведь та Сакура только пару дней назад сдала экзамен лично Цунаде Сенджу и получила добро на то, чтобы начать работать над своим собственным бьякуго. Так и не успела закончить. Ниже, как и полагается в подобных документах, идёт полное имя, дата рождения, краткая справка о семье и техниках, месте работы… – Знаешь, когда, вместе со сливом вашей миссии, мы получили ориентировку на тебя, – внезапно начал голубоволосый, положив широким мазком тепла руку ей на поясницу, – я сначала очень удивился. Сакура насторожилась, замирая. Она уже успела отучить себя вздрагивать от его прикосновений, однако, это не меняло того, что медик предпочла бы их вовсе не ощущать. Хошигаки тем временем продолжал: – Я помнил тебя слишком смутно. В то время произошло много всего, – до неё донёсся тихий смешок. – Но я помнил нежный розовый цвет и зелёные глаза. Такое не часто увидишь. – Да, – согласилась девушка. – Как и голубой с чёрным. Хошигаки рокочуще рассмеялся, целуя её между лопатками. – В Кири нас много, – она почувствовала, как акулий наследник мягко ведёт носом вдоль её позвоночника, до шрама. – Достаточно синего, серого и голубого. Как красного в Суне, если не больше. Харуно перевернула страницу, теперь изучая свою краткую биографию. Около некоторых фактов стоял скромный знак — «(?)». Часть из них в самом деле была странными слухами, некоторые из которых куноичи даже не слышала. Откуда вообще пошли слухи о её связи со Страной Мороза? – Единственное, что могло подтвердить или опровергнуть мои догадки, – прошептали ей в шею, – был вкус твоей крови. Пользуясь тем, что её лица не видно, девушка поморщилась. За всю свою жизнь она десятки раз успела пожалеть о своей излишней дружелюбности в детстве. Будь та маленькая Сакура послушней или нелюдимей, то никогда не заговорила бы со странным мальчиком из океана. – Какой же подняли скандал, когда я узнал тебя, и отказался отдавать заказчику, – она даже спиной чувствовала его широкую зубастую улыбку. – Пускай всё было оплачено. Наш клан с лихвой вернул деньги. Но тот человек так прицепился к желанию хотя бы тебя допросить, что пришлось тебя спрятать тут. Представляешь? Какая назойливость. Светлые девичьи пальцы смяли простынь. Свежий утренний бриз, что прокрадывался в комнату сквозь приоткрытое окно, сейчас казался медику ледяным дуновением, обмораживающим лицо. – Ведь в океане, мы делаем то, что хотим, и никакие материковые крысы не имеют тут права слова, – он нежно, еле ощутимо, зарылся в её волосы. – Их приказной тон вывел из себя даже дядю, так что мастер печатей успел закончить до того, как ты пришла в себя. Поставил, что надо. Снял, что не надо. Теперь льдистый треск ощущался и внутри, колко оплетая внутренние органы и заметавшееся в грудной клетке сердце. – И теперь никто не причинит тебе вреда, – её горячечно обняли, оставляя поцелуй точно на месте укуса, будто ставя точку в этой истории. – Я сделал для этого всё возможное. Она ничего не отвечает, так как не уверена, что голосовые связки не подведут. Кажется, что любое слово продерёт горло колючей проволокой, так как на языке жгутся другие фразы. Колкие. Громкие. Отчаянные. Сакура себе не доверяет и, планируя привести голову в чувство, начинает вставать с кровати. Её мягко отпускают из хватки, не удерживая более, и девушка успевает проморгаться и слабо вздохнуть. – Погоди, дай папку, я забыл кое что, – слышится у неё из-за спины и Сакура притормаживая, разворачивается, передавая подшитые листы тому, кто их сюда принёс. В руках у Чоуджуро карандаш, что есть в каждом походном наборе любого шиноби континента. Он даже не открывает личное дело. Прямо на обложке несколькими жирными линиями зачеркивает «Харуно» так, что ни чёрточки от старой самурайской фамилии не остаётся. Сакура смотрит на это чуть нахмурившись, ощущая на корне языка неприятную горечь, а меж рёбрами — режущий холод. Чужая рука тем временем выводит грубоватым почерком новое слово, чуть выше — «Хошигаки». – Так будет лучше, – черничные глаза отрываются от серого картона и весело смотрят в зелень напротив. – Правда? Ей кажется, что улыбка растягивается на лице со скрипом и треском, разрывая мышцы в уголках рта. Однако, куноичи кивает. Голос, к её чести, совсем не хрипит. – Правда, Чоу.

* * *

По какой-то причине он наряжает её, как какую-то куклу. Расшитое серебристыми рыбами кимоно, жемчужные шпильки для волос, светлый шёлковый шарф, прикрывающий шею. – Это мой шрам, – говорит с мягкой полуулыбкой мечник, беря её руки в свои, – и я буду смущён, если его ещё кто-то увидит. Сакура лишь кивает как болванчик, неловко пряча в широких рукавах алые геометрические печати на запястьях, надеясь, что этого хватит. Что он не потребует от неё диалога, как всегда изливая пространные и тревожные фразы. Девушка и так порядочно напряжена из-за первого в её жизни посещения скрытого селения Тумана. Военного центра противоборствующей им Страны Воды. Было странно оказаться в Кири только спустя несколько месяцев плена. И очень тревожно. Небольшая лодка, которую пригнали специально для неё, плавно покачивается на волнах. Ей сложно понять, как именно двигается эта посудина, ведь не видно ни вёсел, ни паруса. Размышления о незнакомых водных техниках и подводных течениях прерывает тихий смех. – А вот и Хаши! – девушка вздрагивает, переводя взгляд за борт, куда мечник тянет руку. Бледный плавник бесшумно скользит над водой, следуя за лодкой без особых проблем. Куноичи догадывалась, что животное могло бы развить и большую скорость, если бы имело таковое желание. Однако, по какой-то причине акула спокойно реагирует на то, как её бок мягко похлопывают бледной мозолистой ладонью. – Вечно он таскается за мной хвостиком, – её знакомая акула весело смотрит из-за защитных очков, улыбаясь. – Видимо, дурачок, считает что всё случилось из-за того побега. Но, если бы он в детстве не шалил, то я бы не доплыл до материка. Везде есть свои плюсы. А в пролитой крови — особенно. Хочешь погладить? Сакура кротко улыбается, нервно сжимая пальцы на гладкой прохладной ткани. Она не хочет никого гладить, но её запястье обхватывают и тянут, пока кисть не чувствует океанскую влагу и шершавый бок. Чоуджуро продолжает рассказывать отвлечённые истории про своих домашних акул, тех, кого вырастил лично. Какие-то забавные случаи, смешные казусы, случайные смерти при попытке вторжения на территорию клана Хошигаки. Каждое его слово полнится заботой. Мечник действительно любит эту сторону своего семейства. Океанское дно, усеянное старинными развалинами. Акульи носы, что тыкаются ему в ладони. Спокойную рыбалку в одиночестве. И он с жаром делится этим с Сакурой, грея её ледяные пальцы в своих, поглаживая расписные запястья, ласково заглядывая в зелёные глаза. Она держится, улыбается и кивает. Мягко склоняет голову набок, изображая интерес. Но бледность ничем не удаётся скрыть. – Тебя укачало? – слышится волнующимся тоном, и голубоволосый проводит по еë спине в успокаивающем жесте. – Мы почти приплыли. Потерпи. Сакура хочет рассмеяться ему в лицо, потому что это «потерпи» она говорит себе последние несколько месяцев по несколько раз на дню. Повторяет мантрой, успокаивая буйный характер. Уверяя себя, что от сдержанности зависит её жизнь. Когда деревянный бок мягко бьётся о доски причала, девушка не сдерживает нервной дрожи. Приплыли. Остров действительно огромен в сравнении с тем небольшим скалистым образованием, где ирьёнин проводила своё странное заточение. Если там, забравшись на высокую точку, девушка могла видеть окружающие её воды, то здесь с этим было гораздо сложнее. Ещё одним отличием, что бросалось в глаза, стало внимание. Сакура полагала что в этом виноват наследник Хошигаки, что мягко вложил её руку себе под локоть. Месяцы одиночества заставляли чувствовать себя особенно неуютно из-за любопытных взглядов и чужих перешёптываний. Однако, куноичи старалась держать спину прямо, как когда-то давно её учил дедушка. Даже будучи в худшей из ситуаций можно потерять всё, кроме чувства достоинства. Девушка надеялась, что своё она потерять не успела. – Вот и наши виновники, – донесся низкий мужской голос, когда они приблизились, судя по всему, к какому-то административному зданию. Харуно подняла голову и обомлела. Перед ней стоял массивный человек с голубой кожей выше и так немаленького Чоуджуро. Волосы его имели насыщенный синий оттенок, а глаза вовсе не походили на человеческие. – Дядя, – её тюремщик встретил неизвестного улыбкой, делая тому шаг навстречу, – я обещал её привести, если ты поможешь. Я привёл. Внутренне вся сжавшись, девушка почувствовала, как бледный взгляд сосредоточился на ней. Это внимание совсем не походило на зацикленность Чоу. Старший Хошигаки скользил по её лицу с легким оттенком заинтересованности, но без малейшего намёка на эмоции. – Я уже успел высказать Совету всё, что хотел, – синеволосый мужчина вздохнул, – сейчас они ждут тебя. Иди. А пока… Блеснули острейшие резцы, дополняя многозначительную ухмылку. – … я составлю компанию твоей невесте. Заодно познакомимся. Чоуджуро тихо рассмеялся и, ласково ткнувшись губами в висок с розовыми локонами, скрылся в дверях. Сакура же осталась наедине с внимательным старшим мечником. Тот, не говоря ни слова, кивнул головой куда-то в сторону, безмолвно приказывая следовать за ним. Харуно не посмела ослушаться. Дорога заняла немного времени. Они даже не покинули административный квартал, остановившись в какой-то внутренней гостиной, что, судя по панорамным окнам и нескольким скамейкам, обычно выполняла роль комнаты ожидания. Старательно делая вид, что ей совсем не страшно, Сакура мягко сжимала и разжимала пальцы, прикидывая, что она может сделать без чакры. Как скоро достанет шпильку? Легко ли она войдёт в болевую точку на шее или под рёбрами? – Ну, здравствуй, – отвлекли её от мысленного препарирования двухметрового голубокожего тела. Удивлённо моргнув, девушка нерешительно сглотнула, но всё-таки ответила: – Здравствуйте, господин…? – Хошигаки Кисаме, – мужчина хмыкнул, с интересом изучая вмиг побледневшее девичье лицо. Ещё бы. Кто не знал легендарного «Бесхвостого Биджу»? Шиноби, сопоставимый по силе с настоящим чудовищем, появление которого на поле боя не раз уносило десятки жизней профессиональных шиноби. – Харуно Сакура, – тем не менее, она справилась с собой и смогла вежливо склонить голову, представившись в ответ. Мужчина снова хмыкнул, но в этот раз прозвучало с толикой печали. Брови его изломились задумчиво, когда мечник медленно покачал головой. – Чем быстрее ты забудешь свою фамилию, тем проще тебе будет жить, – он с лёгким сочувствием смотрел за тем, как девушка хмурится, не понимая его посыл. – Забудь семью, Коноху и все свои старые привязанности. Не думай о побеге и принимай всё, что он тебе даёт. Приучи себя к мысли, что ты здесь — навсегда. Невольно, светлая рука взметнулась к животу. Ещё несколько недель, и он начнёт округляться. Пройдёт тошнота по утрам и она будет всё ближе ко второму триместру. – Но разве, – слыша снисходительный тон этого человека, девушка испытала потребность хотя бы одного честного вопроса, – меня не оставят навсегда на том острове? В полном одиночестве. Светлые нечеловеческие глаза никак не переменили своего выражения. Кисаме, как оказалось, честно её слушал. – Скорей всего. Но, в самом деле, ты ведь вражеская куноичи. Никто не отпустит тебя свободно гулять по Кири, – задумчивый, мужчина будто бы что-то вспомнил и тяжело от этого вздохнул. – Тебе бы не дали и этого, но Чоу … ты наверно заметила, каким целеустремлённым и сосредоточенным он может быть. Это звучало как вывернутая наизнанку насмешка. Медик почувствовала болезненный укол от того, что кто-то может шутить над её положением. – Я не поверю, что он выслеживал меня с детства, – слабо огрызнулась она, понимая, что убивать её точно не будут. – Почему он, наперекор всем, забрал меня? Какой в этом смысл? Не проще было выменять ученицу Сенджу Цунаде на какого-нибудь ценного пленного? Продать? Взгляд мужчины сделался тяжёлым и, безмолвный, он стал выглядеть куда угрожающе, чем секунду до этого. Харуно резко прикусила язык, надеясь, что эту дерзкую трель ей простят. Его простая речь обманчиво дала ей чувство, что она имеет право говорить прямо. Видимо, не стоило. – Ты права, – отстранённо изучая сероватые стены, спокойным тоном согласились с ирьёнином. – Но после того неприятного случая на побережье, когда Чоу попался патрульным, он вбил себе в голову, что обязан найти причину, по которой заварилась такая каша. Чтобы те детские вылазки проходили не зря. И, как-то так вышло, что он немного зациклился на этой идее со временем. Бледные пальцы так сильно впились в ладони, что Сакура уже ощущала боль. Кисаме продолжал: – Он счастлив, так что, повторюсь, не планируй ничего глупого, – старший мечник развернулся, отходя к двери. – Как ты понимаешь, спокойный и уравновешенный племянник для меня важнее, чем хнычущая чужачка. Пусть я и немного, чисто по-человечески, сочувствую твоему невезению. Поджав губы, девушка неверяще смотрела, как он открывает дверь, планируя оставить её в одиночестве. – Но я…! – попыталась было она, но её не стали слушать. – Для пленницы, тебе невероятно повезло, – синеволосый Хошигаки оглянулся через плечо. – Стоит быть благодарной Чоуджуро за это. Жди его здесь спокойно и встреть с улыбкой. Дверь тихо затворилась за широкой спиной мечника. Мигом ослабев, пересиливая подкосившиеся ноги, Сакура опёрлась о стену. Перед глазами плясали цветные мушки, когда новый голос, даже не давая передохнуть, заставил куноичи вскинуть голову: – Когда я говорил про шёлк, я имел в виду нечто другое, госпожа. Он вам идёт. Правда, вместо серого и голубого я бы выбрал более тёплые оттенки. Её замутило. Неподалёку, расслабленно облокотившись о стену, стоял джонин Песка с пурпурным орнаментом на лице. Скрипнув зубами, Сакура выпрямилась до хруста в позвоночнике. Это был последний человек на свете, которому бы она показала свою слабую сторону. – Поездка по работе? – ровным голосом поинтересовалась она у марионеточника. – Как я догадываюсь, если ваша сестра отвечает за Коноху, то вы — частенько путешествуете к океану. Канкуро ухмыльнулся и, всё также лениво, пару раз хлопнул в ладоши. – Рад видеть, что после стольких месяцев достаточно специфического плена, у тебя остались зачатки когнитивного мышления, – девушка поёжилась от холода, которым её опалил золотистый взгляд. – Но я, может, от всего сердца хотел поздравить невесту. В это мгновение куноичи ощутила невероятную усталость. Слишком много людей за последний час что-то от неё хотели, устраивали эмоциональные горки, ворошили и так всклокоченное внутреннее равновесие. Ей и без каких-то песчаных жителей хватало проблем в жизни. – Хочешь предложить свадебный подарок? – она вложила в голос весь яд, что успел накопиться и не находил выхода. Меж очерченных пурпуром губ блеснули белоснежные зубы. Старший сын Сабаку-но выглядел весёлым, тут же подхватывая её идею. – А если и так? – марионеточник прищурился, внимательно следя за реакцией девушки. – Есть что-то, что тебе не может достать твой жадный жених? Она смотрела на мужчину в тёмных пустынных одеждах и думала о том, какую роль он сыграл во всём этом. Пусть и косвенную. Если бы тогда медик не смалодушничала и не полезла со своим нытьём к Саске, где бы она была? Какова была бы вероятность пересечься с забытым детским воспоминанием? Как скоро Канкуро, натыкаясь на бесконечные отказы, потерял бы к ней интерес? Но сейчас было поздно для этих предположений. Прикрыв глаза, девушка невольно вспомнила их последнюю встречу. Крыша больницы. Ласковое солнце. Запах пыли и антисептика. Тёплый ветер и шелест листьев. – Букет ромашек, – тихо-тихо выдохнула она, припоминая детские игры и смех в саду своей лучшей подруги. Первый раз за всё время на лице Канкуро появилось растерянное выражение. Слетела язвительная маска и показался удивлённый внезапным ответом человек. – Ромашек? – озадаченно уточнил он. Мягко улыбнувшись, Сакура переплела пальцы рук. От этого движения рукава расшитого кимоно чуть задрались, оголяя расписанные красными печатями запястья. На них, чуть склонив голову набок, тут же сосредоточился Сабаку-но. – Положите букет из ромашек к порогу дома моих родителей, – она позволила глазам чуть увлажниться. – Можете сорвать их откуда хотите, но я обычно брала их в лавке на углу главной улицы. Молодой мужчина ответил не сразу, видимо, обдумывая это странное предложение. – Как сентиментально, – только и сказал он, вновь возвращая на своё лицо приторную в своей вежливости маску. Сакура пожала плечами. – Всё что мне осталось, это немного сентиментальности, – прошептала она, опустив голову. Когда девушка переборола свои непослушные слёзы и осмотрелась, проверяя, отчего затянулась тишина, кроме неё в комнате никого не было. А несколькими минутами позже пришёл Чоуджуро, что, с тёплой улыбкой, позвал её на официальное медицинское освидетельствование для Совета.

* * *

Вернувшись назад на тихий остров, Сакура, к ужасу своему, испытала облегчение. В голове, будто сама по себе, промелькнула мысль что здесь её точно никто не побеспокоит. Смирившаяся. Сдавшаяся. Усилием выпроваживая это малодушие из своей головы, она продолжала тянуть улыбку, пока Чоу ласково целовал светлое лицо. Досадовал, что не получится остаться подольше из-за полученного в Кири нового задания. Нежно прощался, наказывая заботиться о себе и ни о чём не волноваться. Перед тем как окончательно уйти, голубоволосый мечник опустился на колени, чтобы ласково прикоснуться губами ко всё ещё плоскому животу, шепча: – Как я разберусь с задачей от Мей-сама, то мы наконец-то сменим твою фамилию, – чёрные глаза буквально светились от счастья. – Я хочу, чтобы ребёнок родился в клане и ты была полностью защищена. Сакура провожает его взглядом, пока он не скрывается среди волнующихся барашков волн. После она задирает голову и долго смотрит вверх, на небо, что который день закрыто грязно-белыми облаками. Даже солнца здесь нет. Она дожидается заката, пока сумерки не укутают скалы и первые мурашки не начнут забираться под шёлковый ворот кимоно. Дорогу в тихое заброшенное поместье она помнит плохо. Но в голове успеет отпечататься отчаянная мысль: «Я дождусь голубого кусочка неба, на прощание, а потом…» Она засыпает, прежде чем завершает эту тревожную идею. Как назло, тянутся серые туманные дни. Ни проблеска золотистого света. Пока одним утром Сакура не просыпается от того, что её слепит солнечный луч. Она вытаскивает на улицу покрывала и подушки и проводит столько, сколько может под янтарным теплом и бездонным небом. Подставляя лицо поцелуям солнечных зайчиков и по-детски смеясь сочным цветам вокруг. Вечером, терпеливо дождавшись заката, девушка тщательно моется, просушивает волосы и аккуратно поправляет простыни. На ней светлое домашнее кимоно кипенно-белого цвета. В руках блестит столовая сталь, небольшое лезвие. На что способен нож, что лично точит мастер меча? Радостно и расслабленно улыбаясь, куноичи прикрывает глаза. Скоро эта пытка кончится. От завершения трагичной задумки её отвлекает шелест крыльев. На распахнутые ставни садится чёрная, как чернила, птичка. Еле заметная в слабом свете электрического света. Зелёные глаза ошарашенно распахиваются, когда та, взмахнув пару раз крылышками, будто убеждаясь в том, что была замечена, с размаха влетает в стену. «Три часа. Сегодня. Крыша» – проступает надпись. Через несколько секунд чернила стекают, становясь прозрачными, переходя в воду. Оставляя лишь лужицу на полу. Часы показывают полночь.