Бей

Всё случается слишком быстро. Не так себе Сакура представляла кульминацию своего заточения. Хотя, если честно, она никак её уже не представляла, почти смирившись с тем, что лучшим вариантом для неё станется быстрая смерть, а не годы под надзором акульего наследника. Без чакры было крайне неудобно карабкаться по влажной черепице. Нога всё норовила соскользнуть вниз, а слабость, что одолевала девушку последние недели, лишь делала задачу сложнее. Белое кимоно, словно маяк, отражало редкий лунный свет. Оранжевая молния мелькнула в долю секунды, наполняя воздух запахом озона, и розоволосая ощутила крепкую хватку под коленями и на спине. Снова яркий пересвет, слепящий глаза, и в лицо бьёт сильный ветер, заставляя мгновенно продрогнуть. Её крепко держат, за что девушка благодарна. Сама бы она сейчас не смогла удержаться на гладком чернильном боку при такой скорости. – В этом кимоно я принял тебя за приведение, Сакура-чан, – прозвучал знакомый голос, и пронзительные голубые глаза стали центром внимания медика. – Такое дурацкое. Тебе не идёт. Лицо её искажается гримасой отчаяния и из груди рвётся уродливый плач. Сакура задыхается, дёрганно хватаясь за чёрно-оранжевую ветровку. Между пальцами мнётся тонкая ткань, и девушка ничего не может с этим поделать. Будто в эту секунду сорвалась плотина, удерживающая бурную реку её горестных эмоций, что не имели права показываться последние месяцы. Наруто, тяжело вздохнув, обнимает старую подругу покрепче. Харуно приглушённо воет, пока её плечи трясутся. – Потише, – звучит второй голос. – Мы всё ещё над Страной Воды и не хотелось бы попасться из-за твоей истерики. Сай, бледнее чем обычно, покрыт испариной. Художник крайне сосредоточен и пальцы его, сжатые в печати, побелели от напряжения. – Прости-прости, забыл про тебя, – Намиказе протягивает свою смуглую руку и касается плеча товарища. Сакура догадывается, что полукровка-Узумаки пополняет резерв друга. Очевидно, что путешествие у них выдалось дальним. – Но я не думаю, что с такой высоты нас вообще как-то слышно, – бодрый тон блондина звучит непривычно, спустя недели лишь одного размеренного голоса. – И, между прочим, я ставил печати тишины! Тут хором петь можно! Черноволосый оперативник чуть поморщился, однако, нашёл в себе силы поделиться привычной фальшивой улыбкой. – Пожалуйста, не надо, – плечи, облачённые в черную форму, самую малость расслабились. – Иначе я посчитаю это атакой при исполнении и заставлю писать тебя рапорт по прибытию домой. Голубоглазый парень рассмеялся. В этом звуке слышалось концентрированное нервное напряжение, будто трещина в хрустальном бокале. Резало слух. – Как вам дали разрешение? – голос Харуно звучал хрипло, но говорить, то что хочется и как думается, было забытой роскошью. Наруто пожал плечами, отводя взгляд. Сай хмыкнул. – Не понимаю о чём ты, – блондин нервно хохотнул. Поражённая страшной догадкой, Сакура в ужасе сжала свою бледную руку на чужом плече. – Подобное проникновение не просто в самый тыл. На территорию одного из ключевых кланов? Это очень серьёзно, – в зелёных глазах плескался ужас. – Ты знаешь, как легко они вырезают целые отряды?! Пальцы её задрожали от напряжения. Харуно уже довелось побывать в одном таком, потеряв товарищей буквально за минуту. Ветер, приглушённый печатями друга, лишь бесшумно трепал волосы троицы, да полы одежды. Больше всего страдало бледное кимоно. Намиказе было хотел что-то ответить, но отвлёкся на девичью руку. Вмиг переменившись в лице, ниндзя нахмурился, а за кожей явно заходили желваки. Смуглая ладонь аккуратно взяла расписанное алым запястье. Вместо него заговорил Сай: – Не то чтобы у нас не было прикрытия, – черноглазый оперативник звучал устало. – Нара и Яманака на берегу, уже в нашем тылу. Силовое обеспечивают Учиха и Акимичи. Мы немного задержались после зачистки леса от группы нукенинов по основному заданию. Розовые брови взметнулись вверх. – Вы что, самовольно рискуете… – начала было она, но художник перебил. – Твоя подруга умеет организовать что угодно, – чёрные глаза, сосредоточившиеся на ней, вызвали неприятные ассоциации, заставив поёжится. Сай, видя чужой дискомфорт, отвернулся, снова возвращая всё своё внимание к дороге. Сакура сглотнула, испытывая неловкость. «Мне нужно немного времени,» – успокаивала она себя. – «И я приду в норму. Правда же?» Куноичи хотелось рассмеяться собственной наивности. – Вот же ж тебя завешали, мясники, – подал голос задумчивый Намиказе, тонко проводя пальцами над печатями Кири, совсем не касаясь кожи. – Я не рискну даже смотреть. Тут только мама поможет. Розоволосая с благодарностью сжала его руку. Ей сложно было сказать, сколько именно длилось это путешествие над облаками. Однако, от нехватки воздуха и неспособности контролировать чакрой расход кислорода, у неё уже начиналась кружится голова. «Столько времени бездействия сказываются,» – раздражённо подумала девушка, когда боролась с усталостью. – «Да ещё и…» – Вон они! – отвлёк медика от размышлений светловолосый друг. – Вижу, – кратко кивнул Сай, делая скоро несколько печатей. – Снижаемся. Отсюда, с высоты птичьего полёта, девушке не было видно ни единого ориентира, по которому сокомандники определили место встречи. Даже лучи теплившегося рассвета не помогали в должной мере изучить поверхность земли, скрытой густой лесной чащей — они уже с полчаса как отдалились от океанских вод и продвигались в глубину материка. Домой. – Держись, Сакура-чан, – бодрый голос подхватил розоволосую вместе со смуглыми руками, что покрепче обняли её за талию. Харуно зажмурилась, до сих пор не веря в происходящее. Ветви деревьев при приближении начали расплываться, пока не растворились вовсе. И только тогда девушка увидела несколько человеческих фигур, что тревожно стояли, задрав голову к небу. «Гендзюцу,» – отстранённо отметила она, пока чернильная птица, широко хлопая крыльями, мягко садилась на поляну. Наруто, всё ещё крепко её держа, оттолкнулся ногами от развеивающейся техники и, с лёгкой отдачей, от которой медик успела отвыкнуть, спрыгнул на примятую траву. – Идиотка! – звонкий женский голос был первым, что прозвучало в утренней тишине леса. – Если так не терпелось спрятаться, пришла бы ко мне и нормально всё рассказала! Я бы тебя оставила жить внутри клана! Сбагрила бы в лес к Шикамару! На горячие источники бы съездили, в конце концов! Ино, с трясущимися губами и влажными глазами, стрелой подлетела к возвращённой из плена куноичи. – Зачем ты пошла к этому узколобому веернику, да ещё и за советами?! – не прекращала она свою трель возмущений, когда по бледным щекам начали течь слёзы. – Я думала, что больше никогда тебя не… Цепко схватив подругу за плечи своими изящными пальцами, Яманака сорвалась в рыдания. Сакура не замечает сразу, но она тоже плачет. Задыхается и ничего не видит из-за слёз, что застилали взгляд. Девушки стоят обнявшись, и, наверняка, могли бы стоять так долго, если бы не неловкое покашливание. – Лучше поговорить дома, – юный наследник Нара потирает шею, вздыхая. Внутри у Харуно что-то ёкает от карих глаз и высокого хвоста. Капитан, как и весь клан покоряющих тень, тоже имел эти отличительные признаки. Ей стыдно, хотя она понимает, что в том, что выжила, не может быть обвинений. И только сейчас, отстранившись от блондинки, Сакура замечает застывшую вокруг неловкость. В глазах старых друзей, разве что за исключением вечно отстранённого Сая, плохо скрываемая жалость. Нет-нет, да задерживаются их взгляды на алых черточках, что оплетают запястья. Девушка, успевшая свыкнуться со своим статусом пленной, внезапно смотрит на печати из Кири другими глазами. Будто со стороны. Она невольно внутренне сжимается и старается аккуратно прикрыть яркие мазки рукавами. Это на пустом острове, в близости от зубастого тюремщика, не было смысла прятать руки и шрам на шее. Среди своих, а тем более, в Конохе, это было кричащим символом живого трофея. Кем её теперь считают сокомандники? Селение? Что скажут родители и семья? – Да, – пока внутри головы мечутся смущающие мысли, Харуно кивает, соглашаясь с доводами Шикамару. – Ты прав. Компания молодых людей пропадает со злосчастной поляны. Темп они держат средний — измотанный Сай и оплетённая печатями Сакура не способны идти на полной скорости. «И это они ещё не знают про…» – она не успевает додумать мысль, как её нога соскальзывает с ветки. – Осторожней, – Саске, поймавший её за руку, будто обжигается и при первой возможности отстраняется, отводя взгляд. Сакура, подмечая эти детали, лишь прикусывает щёку изнутри. Компания ещё немного понижает темп. Как только девичьи ноги ступают на знакомую с малолетства дорогу, а зелёные глаза видят высокие алые ворота — она понимает, как ей страшно возвращаться. Что скажут люди? Вместо двух элитных бойцов и кланового шиноби, целой и невредимой оказывается гражданская девушка, которую не пытали ни разу. Даже дураку очевидно, что делают с такими пленными, как она. Для чего оставляют живых. Да ещё и, как назло, с тройным усилием накрывает слабость и тошнота. Слишком большие физические нагрузки для её состояния. «Я отвратительна,» – чуть ли не плача думает Сакура, переступая порог селения. Неприступный забор остаётся позади, когда её выворачивает прямо в дорожную пыль. Под ноги джонина, встречающего возвращенцев с задания. – Какого…? – только и говорит Хатаке, прежде чем дёрнуть ученицу за шкирку и, подхватив её на руки, умчаться в сторону госпиталя. – Глупые щенки… Во что ввязались? Шизуне, дежурная в этот день, роняет папку с документами, видя перед собой влетевшую в кабинет парочку. Но через секунду по коридорам проносится крик: – Цунаде-сама! И тогда начинается настоящий хаос.

* * *

Первого члена Отдела Допросов, Сенджу выкинула из больницы лично. Отказываясь вовлекать свою ученицу в какой-либо стресс до того, как будут сняты все печати. Алая роспись, ставшая привычной для розоволосой девушки, оказалась крайне неприятной вещью. Традиционные печатные техники Воды были далеки от совершенства и даже не приближались к изящным многослойным формулам клана Узумаки. Они были мощными, простыми и грубыми. Если чакроподавители Узушио закрывали лишь выход для энергии, запирая её в закрытый цикл, то эти рисунки полностью останавливали её. Фактически отвергая возможность пленника снова использовать какие-либо техники. Ведь после простого снятия печатей чакра, словно тромбы в кровеносной системе, блокировала каналы, выжигая тенкецу. Значительно повышая риск внезапной смерти. Это стало ей понятно после того, как Кушина начала снимать первый контур алых росчерков. У Сакуры в ту же секунду зазвенело в ушах и заволокло зрение чёрной дымкой. И девушка не была уверена, что именно вызвало такую реакцию. Боль во всём теле или осознание, что её преднамеренно хотели сделать беспомощной? Оставить этот блок на всю жизнь, гарантированно лишив возможности лечить. Запретить делать то, ради чего она проводила бессонные ночи и мучилась в тяжёлых тренировках. Ради чего? Ради кого? И, как назло, пока она валялась на больничной койке под капельницами, живот как раз начал расти. Эта новость пока не выходила за пределы больницы, но это был лишь вопрос времени. – Я не могу согласовать аборт, девочка моя, – в ответ на её очередную мольбу, отвечала Цунаде. – В нынешнем состоянии ты, если не умрёшь, то останешься инвалидом. Твой организм и так на грани из-за дисбаланса чакры. Харуно отчаянно всхипывала, сминая пальцами простынь. – Я его ненавижу, – шептала она отчаянно. – Ненавижу, ненавижу, ненавижу. Сенджу лишь печально улыбалась, качая головой. Ухоженные руки наставницы мягко перебирали розовые волосы в жесте материнской заботы. – А я не позволю, чтобы это стало причиной твоей смерти, – терпеливо говорила старшая женщина, вздыхая в ответ на всхлипы. – Мы тебя уже один раз теряли. Как назло, после снятия первого контура, процесс нельзя было останавливать. Вручную вновь запуская ток чакры, требовалось постепенно снимать плетение. Давая организму заново привыкнуть к этому чувству. Вдохнуть в него жизнь. Ведь снятие печатей буквально не подразумевалось. Техника не была рассчитана на подобное развитие событий. Одни из сильнейших женщин континента буквально сотворяли чудо ради какой-то гражданской. И Сакура не была уверена, что оно того стоит. Бесконечно укоряя себя и делая вид, что не заметила, как плавно перешла во второй триместр. Шепотков медсестёр, где жалостливые перемежались с осуждающими. Пронзительного взгляда незнакомой девушки из клана Яманака, что проводила её первый и все последующие допросы. Филигранно изучала воспоминания, что успели накопиться за прошедшие несколько месяцев. Судя по всему, изменницей родины её не посчитали, так как, выписав целый десятитомник со списком восстанавливающих лекарств и витаминов, разрешили отправиться долечиваться домой. В холле больницы её, растерянную, встречали родители. Мама с покрасневшими глазами и отчаянным от надежды взглядом. Поседевший папа, что будто резко постарел на десяток лет. Их, как и многих других желающих, в палату к возвращенке не пускали, пока окончательно не убедились в её безопасности для Селения. Пускай Данзо позволил последней Сенджу командовать в медблоке, значительно отсрочив допросные процедуры. Но старик Шимура всегда может изолировать госпиталь, если того потребует ситуация. Дорога в родной дом была смазанной и странной, будто непривычный человеческий шум гудел в среднем ухе, закладывая барабанные перепонки. Ей тяжело дышать. Она задыхается. Ей кажется, что все смотрят на её округлившийся живот и обсуждают то, как она позволила сделать это с собой. Она ускоряет шаг на предпоследнем повороте и буквально влетает в дверной проём родного домика с белым кольцом. Сакура, выходя из больницы, говорит себе — я в порядке. Я дома. Я в безопасности. Но не верит в это.

* * *

Тихий стук в окно отвлёк девушку от лёгкого бессмысленного романа, что она читала третий день к ряду. Чувствуя себя неповоротливой уткой, Харуно неторопливо встала с кровати и растворила шторы. Ток чакры, что до сих пор был нестабилен, иногда сбоил и не давал возможности, как раньше, так легко узнавать старых знакомых по сигнатуре. – Здравствуй, – Сай, как всегда с пластиковой улыбкой, шагнул к ней в комнату. – Я не успел тебя проведать после выписки из-за длительного задания. Но сейчас вернулся. Недоумённо моргнув, розоволосая слабо угукнула, принимая из рук сокомандника коробку с… чем-то. – Я читал, что беременным требуется поддержка. А женщины, пережившие насилие, склонны выстраивать вокруг себя разнообразные барьеры. Мне пока не совсем понятно, как эти два фактора повлияли на твою психологическую картину, так что я решил подарить тебе фрукты. Этот подарок ничем тебя не обяжет и не будет конфликтовать с курсом лечения, что прописала Цунаде. Чёрнильно-чёрные глаза смотрели сквозь обманчиво улыбчивую прорезь бледных век, когда Сакура поёжилась от неприятной ассоциации. – Что-то не так? – не меняя тона поинтересовался оперативник. Прочистив горло, Харуно неловко вжала голову в плечи. – Ты… – неуверенно начала она. – Не так много людей навестили меня после… выписки. Чуть склонив голову набок, художник выказывал очевидное недоумение. – Ты сидишь взаперти уже долго, спрятавшись от внешнего мира, – как всегда прямолинейный, Сай даже не помыслил о возможности выбрать слова помягче. – Большая часть думает, что ты всё ещё приходишь в себя и не хочешь никого видеть. Бледная девичья ладонь неловко смяла картонные бока подарка. – Но Ино и Наруто заглядывают, – девушка поджала искусанные губы, что не скрылось от бесстрастного взгляда. – Наверняка просто не хотят меня видеть, после… Она сбилась, шмыгая носом. – Да и они приходят лишь из жалости, да? – зелёный взгляд взметнулся к лицу, статичному, будто фарфоровая маска АНБУ. – Скажи как есть. Ты точно не будешь придумывать мне оправданий. В ответ лишь кратко пожали плечами. – Конечно жалеют. Есть те, кто на тебя злится. Я слышал нескольких, кто обвиняет в том, что выжила лишь раздвигая ноги. Некоторые негодуют, почему погиб ценный Нара, а не гражданская медичка, что и лечить то пока не может. Много людей, и много шума от них. Как всегда. С каждым словом розоволосая чувствовала, как ей становится хуже. В горле стоял режущий горький ком, что, словно пробка, не давал вырваться ни звуку. Однако, она в это мгновение испытала какое-то искажённое торжество, удовлетворение, будто все её догадки подтвердились разово и однозначно. Она была права! Но, в чём тут триумф? Сай тем временем продолжал, с лёгким интересом изучая чужие, такие открытые и концентрированные, эмоции: – Но как их пересуды повлияют на ситуацию? Разве ты сама что-то по этому поводу не чувствуешь? Гневный всхлип прорезал горло. – А что я могу чувствовать по этому поводу? – огрызнулась куноичи, только сильнее раздражаясь от сдержанности собеседника. – Я ненавижу всё, что мне напоминает о произошедшем! Это не исправить! Она зло провела ногтями по налившемуся животу, наверняка оставляя белые полосы под одеждой. – Мне даже избавиться от него нельзя! – вспыхнула криком она, опустошённо хлопая ладонями по столу. Сай продолжал улыбаться. – Не обязательно так торопиться, – размеренно начал он. – Ты всегда сможешь избавиться от него после родов. Я могу помочь. Гнев девушки в мгновение превратился в шок, охолаживая трахею. – Тебя за этим сюда послали? – прошипела она сквозь зубы, тут же забывая о тираде, что звучала в стенах её комнаты секунды назад. – Собираем хорошие гены? Художник только покачал головой. Неторопливо, молодой мужчина развязал тесёмки на коробке и достал оттуда наливное яблоко, алое и, бесспорно, сочное. Скользящий жест, и кунай из набедренной сумки режет плод пополам. Фруктовый сок блестит в свете солнечного света, когда он протягивает обе половинки, на выбор, розоволосой куноичи. Сакура, чуть помедлив, всё-таки берёт одну из них. Кратко кивнув, будто одобряя это, Сай смачно откусывает от своей доли. – Меня лишь просили уточнить, рассматриваешь ли ты такую вероятность, – проглотив первый кусок, как ни в чём не бывало, говорит он. – Корень бы не отказался от мастера водной стихии, но, всё-таки, клан Хошигаки больше славится бронебойной силой и монструозными запасами чакры. Не наш профиль. Но да, Господин Данзо лично распорядился, чтобы сохранить здоровье ребёнка. Причин я не знаю. Растерянная, Харуно смотрит какое-то время на свою половинку яблока, прежде чем повторить за другом и откусить тоже. Фрукт был сладким. – Зачем тогда ты пришёл? – всё-таки уточняет она. – За мной и так следят. На бледном лице расцветает лёгкая растерянность, когда художник пару раз хлопает глазами. – Я давно тебя не видел, – отвечает Сай просто. – И, отмечая как боятся тебя побеспокоить остальные, не увидел бы ещё дольше. Ты же боишься из дома выходить. Сакура делает ещё один укус. В голове у неё пусто-пусто. – Просто пришёл? – глухо уточняет. – Да, – кивают в ответ. – Просто пришёл. «Сай всегда был странным,» – отстранённо думает она, провожая мелькнувшую в проёме окна чёрную форму. Однако, эта странность была интересна тем, под какими углами этот творческий оперативник смотрел на мир. Вот и сейчас, задумчиво прожёвывая второе яблоко, Харуно пошире распахивает окно, чтобы подставить щёки солнечным лучам. Ей давали выбор, пусть и очень странный. Будут ли люди, что возненавидят её? Бесспорно. Найдутся ли те, кто станет бросать колкости в спину? Обязательно. Как много будет таких, что отнесутся к её истории с брезгливостью? Достаточно. Но она лично знакома с теми, кто рискнул жизнью ради того, чтобы гражданская куноичи жевала дома яблоки. Можно же попробовать жить? Просто так. Не для других. Глупо. Пусто. Бессмысленно. Тратя время на ерунду. Для себя. На первый этаж розоволосая спускается крайне осторожно, внимательно отсчитывая каждую ступеньку. Ещё на подходе к кухне она чувствует запах маминой фирменной свинины. Кажется, тихо бурчит радио, зачитывая вечерние новости. Она делает шаг навстречу звону посуды и шуму воды из-под крана. – Мам, – звучит тихо-тихо, – ты мне поможешь с пелёнками? Мебуки слишком громко вздыхает и со звоном роняет половник. Вокруг девичьей фигуры тут же смыкаются влажные от мыльной пены руки, вместе с шёпотом наполняя мир куноичи самым тёплым и светлым. – Ох, доченька, – только и может произнести старшая женщина, пока всхлипывающая дочь вжимается ей в плечо. Сложно говорить, когда ты тоже плачешь.