Твои мечты о нашем счастье

Она распахнула шторы у окна и улыбнулась только что хлынувшему в комнату солнечному свету. Теплые лучи, которые Гермиона теперь чувствовала кожей, и она не могла не радоваться этому простому счастью. Тепло солнца… Её последнее утро в роли невесты. Грейнджер развернулась и тут же наткнулась на свадебное платье, висящее в проеме её большой комнаты. Они с Драко выбрали дом подальше от Лондона, подальше от городской суеты, и чем-то он напоминал их. Всего два этажа, чтобы разместить всех приглашенных гостей, небольшой зал и оформленный внутренний двор. Они все-таки не смогли отказаться от идеи чего-то маленького, только для себя. Живя под прицелом всех взглядов в стране, они хотели сделать свадьбу лишь своим праздником. Эмбер после короткого стука зашла внутрь с подносом еды, и это было очень вовремя, Гермиона умирала с голоду. За последние месяцы организм был вымотан и истощён, и только эту неделю она действительно чувствовала себя человеком. Правда, в котором теперь жил еще один, о чем напомнил о себе толчком изнутри и заставил задержать дыхание. Гермиона никогда к этому не привыкнет. — Визажист приедет примерно через десять минут. — Отлично, иди сюда, позавтракай со мной, — она улыбнулась и похлопала по кровати рядом. Эмбер хоть и оставалась её подчиненной, но стала уже давно не только ассистенткой, но и подругой, близкой достаточно, чтобы сделать её частью церемонии. Уплетая круассаны с джемом, они обсуждали гостей, которые прибудут. На самом деле, очень небольшой список самых близких: приедут все слизеринцы, небольшая часть сотрудников Министерства, и гриффиндорцев и других учеников из Хогвартса, которых Гермионе хотелось видеть. Единственное, что разбивало её сердце — отсутствие родителей, как с её стороны, так и со стороны Драко. — Ты встала! Отлично, — Пэнси с улыбкой впорхнула в комнату, не утруждая себя стуком, и упала к ним на кровать, тут же стянув с подноса дольку апельсина. — Как себя чувствуешь? Подозрительно хорошо — так стоило бы ответить. То самое туманное «лучше», которое ей так долго обещали наконец наступило, и Гермиона смело могла назвать это чудом. Вызывающим сомнения чудом. Медицина не признавала внезапных улучшений, и этот факт заставлял её напрягаться и слишком много думать о возможном будущем. И все же, Гермиона не хотела портить настроение никому из присутствующих своей тревогой, они настрадались за нее достаточно. — Кое-кто не давал мне спать всю ночь, — с улыбкой она ответила прикосновением на легкий удар. — Можно? — чуть кивнув в её сторону, попросила Паркинсон, Гермиона, само собой, позволила. Ладонь оказалась как раз там, куда крошечная ножка ударила вновь, и это вызвало тихий смех. — Потрясающе. — Осталось совсем немного… уже не представляю, что такое — ходить без этого живота. — Ты быстро привыкнешь. И токсикоза не будет наконец-то. — В этом ты права. — Все, поднимайся. Пора собираться, — Пэнси перехватила руку Гермионы и потянула на себя, чтобы вытащить наконец из уютного облака кровати. Она глянула мельком на дневник на тумбочке, но ничего не сказала, хотя наверняка видела покрасневшие глаза. К их скромной компании через время присоединились все, кто был необходим по протоколу торжества — подружки невесты, визажист и даже Дафна, которая выступала в роли фотографа. Комната стала шумной от сборов, бегающих туда сюда девушек, у которых то невидимка была закреплена не так, то стрелка размазалась в уголке глаза. Суета не утомляла, она скорее стала чем-то приятным и напоминающим о том, какой должна быть жизнь. Как только последняя линия карандаша для губ была проведена, и Гермиону развернули к зеркалу, она задержала дыхание в изумлении. Прошли месяцы с тех пор, как она видела в отражении саму себя. Не ту исхудавшую девушку, кости которой плотно обтягивала тонкая кожа, просвечивающая переплетения вен, а саму Гермиону. Дело было не в макияже, который скрывал оставшиеся синяки под глазами и легкую бледность, нет. В том огоньке в глазах, в улыбке, настоящей и сияющей. В жизни, которая вернулась обратно. Щелчок фотоаппарата за спиной, и Грейнджер опустила взгляд стыдливо от зеркала, пока щеки покрывались румянцем. — Выглядишь прекрасно, — это был Гарри, стоя в дверях комнаты, наблюдая со стороны. — Думаешь? Вообще-то вряд ли Драко одобрил бы то, что его будущую жену в тонком шелковом халате видит кто-то кроме него, но как будто этот факт не играл никакого значения. — Я не думаю, я вижу. — Кыш отсюда, Поттер, — Пэнси под звонкий смех Джинни стала выталкивать его из комнаты. — Иди займись делом. — Я занимаюсь. Любуюсь девушкой и лучшей подругой. — Иди полюбуйся на Малфоя, он тоже прекрасен, — шикнула она и захлопнула двери прямо перед его носом. — Время надевать платье. Платье… Его действительно придумывала Эмбер, как Гермиона и обещала. Легкое, шифоновое, оно было невесомым и очень легким, но, все же, подчеркивающим живот. За месяцы ношения одежды, которая скрывала бы беременность ото всех, Грейнджер порядком устала от тайн, захотела, чтобы на самом важном событии в их жизни не осталось загадок. Ей помогли влезть в него, с её неповоротливостью это оказалось не так-то просто. Уже через несколько минут Гермиона смотрела на то, как тщательно Джинни шнуровала ленты за спиной, а Пэнси поправляла волосы. С легкими рукавами и вышивкой на линии декольте, платье стало полным её отражением. Легкость, невинность, но элегантность и красота. Это не её слова, их произнесла Астория, когда впервые увидела его. Все страхи, что беременная Грейнджер будет смотреться глупо, рассеялись, как только ей дали полностью взглянуть. Гарри был прав, она выглядела прекрасно. Взмахом палочки Джинни добавила на ткань блеск, похожий на миллионы мерцающих звезд на ночном небе. — Думаю, теперь ты готова. Она не была. Ни к тому, чтобы стать женой, ни к тому, чтобы быть мамой. Она не была готова смотреть в глаза Драко и говорить ему, что будет любить его вечно. Одни лишь слова «пока смерть не разлучит нас» вставали в горле комом. — Ты, возможно, самая красивая невеста, которую я когда-либо видела, — Астория показалась в отражении за спиной у Гермионы и осторожно подцепила прядь волос на плече, чтобы убрать в сторону. — Это потрясающе, Грейнджер. — Все дело в косметике и платье, — она отмахнулась, но все равно улыбнулась уголком губ. — Ложь, и ты это знаешь. И Малфой знает. Драко… Гермиона сглотнула при мысли о нем. Она хотела составить ему письмо, в котором рассказывала бы все, что она чувствовала, что происходило, и как сильно она его любила всю их совместную жизнь. Не находились правильные слова, чтобы выразить это, каждая попытка написать послание заканчивалась слезами. Разве можно рассказать о годах в нескольких строчках? Подобрать правильные выражения было невозможно. Однажды она улыбнется ему и попросит за все прощения. Но это будет не сегодня. Сегодня ей предстояло поклясться ему в вечной любви. — Гермиона, пора! — Пэнси занималась всей организацией, так что она была их таймером, сообщавшим по минутам кому и куда двигаться. Грейнджер попросила минуту и отошла к дневнику. Новая страница, новая запись с датой, которые она, как правило, не писала, и всего две строчки для него. Даже если вдруг я не смогу никогда сказать тебе этого вновь сотню раз, я люблю тебя каждую секунду, каждое мгновение моей жизни. Ты — лучшее, что со мной случалось. И если это прощание, то знай, что я буду искать тебя в тысяче миров и десяти тысячах жизней, пока не найду. Скатившуюся слезу пришлось аккуратно стереть и быстрым шагом вернуться к остальным. Гости уже были в их небольшом саду, рассаживались, пока Гермиона наблюдала за ними из-за прикрытых штор. Малфой разговаривал с Блейзом у самой цветочной арки и все время поглядывал туда, где стояла Гермиона. Он не мог её видеть, но как будто знал, что она там. — У нас с тобой всё получится, — сказала она себе и малышке, что сегодня была чуть более активной, чем обычно. — Мы постараемся не упасть. — Я не позволю тебе свалиться на этой дорожке, — Поттер пристроился за спиной и положил подбородок ей на голову. — Если ты не возражаешь, конечно. Грейнджер хлопнула глазами, не совсем понимая, что он имеет в виду. — Ты хочешь… повести меня к алтарю? Он кивнул. — Если этого хочешь ты. Она знала, что еще секунда и макияж будет безвозвратно испорчен. Когда родителям не удалось вернуть память, Гермиона не раз думала о том, что теперь её семья — это друзья и любимый человек. Кроме них у нее не осталось никого, кто помнил бы о ней. — Гарри, мне нельзя плакать, Пэнси меня убьет, — Гермиона спрятала лицо в ладонях, а через мгновение угодила в крепкие объятия. Все вставало на свои места, так, как и должно было. Они будут счастливы, они будут живы. Внезапная уверенность загорелась в душе путеводной звездочкой, за которой было нестрашно следовать. Под руку с теми, кто дорог, Гермиона не боялась ничего. — Время, время, время! — Паркинсон пронеслась вихрем мимо и застыла, лишь когда увидела эту пару. — Грейнджер, если ты плачешь, тебе конец. — Я в порядке, — она не плакала, а как раз наоборот, светилась. Улыбкой, счастьем, любовью. Отстранившись от Гарри, она положила руку ему на локоть и кивнула. — Мы готовы. — Отлично, тогда начинаем. Речи, приветствия, какие-то длинные рассказы о двух заблудших душах — все это прошло мимо Гермионы. Не упасть, не упасть, не упасть. Чувство в груди было не тревогой, а предчувствием чего-то хорошего. Может быть, чудеса все же иногда случаются? Если так, они стали одним из таких. Она была готова. Её открыли миру, как самое большое сокровище сегодняшнего вечера, по бокам от аллеи загорелись крохотные огоньки гирлянд, и заиграла легкая приятная мелодия. Одна из тех, под которую они с Драко танцевали несколько лет назад в своей квартире, погруженные лишь в свою любовь. На мгновение у Гермионы перехватило дыхание от вида и от внимания, которое было направлено к ней. Но Гарри сжал её ладонь на своем локте и вместе с ней пошел вперед. Он не позволит ей упасть. Никогда. Но самое важное было не это. Не то, как Гермиона шла по рассыпанным лепесткам белоснежных роз, не платье, не гости, не музыка. Драко. Целый мир уменьшился лишь до размеров этого сада, в котором солнцем был он. Его глаза и его улыбка. Он. Будущий муж, отец её дочери, её лучший друг, её опора, поддержка, смысл её существования. Всё, что было ей когда-либо нужно. Издалека Гермиона увидела блестящие искорки в его глазах, их оказалось достаточно, чтобы все остальное перестало волновать. Если бы её попросили описать это чувство, она уверенно сказала бы, что это необъяснимо. Это не похоже на бабочки в животе или умиротворение. Это взрыв глубоко в душе всех цветов радуги, ощущение полета и приземленности одновременно, предвкушение и знание, что всё на своих местах. Она бы выбрала его из тысячи других и знала бы, что это правильное решение. Позволить себе любить его, ему любить себя — как подарить себе рай на земле. Даже если они не достигнут его после смерти, Гермиона прожила все так, как хотела. Даже если ей предстоит погибнуть, она сделала в этой жизни все так, как должна была. В горе и в радости. В богатстве и в бедности. В болезни и здравии. — Ты, как никто другой, знаешь, каким разочарованием была эта жизнь, — Драко стоял напротив, сжимая её ладонь, и всхлип сам по себе вырвался из груди. Он погладил её щеку большим пальцем и продолжил. — Я сделал так много плохого и получил за это по заслугам, и я нахожу это справедливым. Но одного я не смогу понять никогда. После всего мне подарили величайший подарок во вселенной. Мне дано любить тебя, Гермиона. Дано каждый день, пока я живу, и я этого не заслужил. Я клянусь быть человеком, который этого заслуживает. Клянусь никогда тебя не разочаровывать. Клянусь быть хорошим отцом. Клянусь стать тем, кого ты хотела бы видеть рядом с собой в своих самых смелых мечтах. Тонкая полоска кольца была надета на её безымянный палец. Гермиона сжала пальцы Драко и тяжело сглотнула, прежде чем начать свою клятву. Как заставить его чувствовать всю её любовь? Как рассказать ему, что любые проблемы преодолимы, когда он рядом? Как вложить это все в несколько слов? Гермиона открыла рот, но слова застряли в горле. Как огромная волна цунами на нее обрушились тревога и паника, сама земля пошатнулась и стала расплываться в силуэтах. Это был крик Пэнси, который она услышала со стороны, и руки Драко, которые удержали её на месте от падения. Грейнджер опустила взгляд вниз и увидела, как по белоснежной ткани платья расплывается алое пятно крови. И тогда закричала уже она, давясь ужасом от осознания, что происходит. Не только она, они умирали. Чудес всё же не бывает.