***
Маргарет отвыкла от путешествий, поэтому первые несколько дней пути пребывала в дурном расположении духа. Братья, к её удивлению, отнеслись с пониманием, в основном беседуя и споря по разным поводам между собой. Молчание побудило её к размышлениям о Тевинтере. Внутри себя она радовалась предстоящей встречей с дядей. Она всё больше понимала, как не хватает ей неспокойной, антуражной Империи, но и так же понимала, что не хочет пока возвращаться туда. В оговоренном месте они встретились с Квинтом, давним слугой семьи Павусов. Когда молодой мужчина вежливо упомянул о том, что магистр остановился в таверне Редклифа, Дориан не сдержался и закатил глаза. — Какой очаровательный выбор места, — саркастически заметил маг. — Брось, это совсем недалеко, — Филипп положил руку ему на плечо и дружески сжал. Тем не менее дорога в Редклиф заняла ещё один день, и, устав от ночёвок в палатках под дождливым ферелденским небом, Маргарет была готова проклясть всё. Она по-прежнему не жаловалась, понимая, что братья тоже переживают те же невзгоды. Но уж очень выводил из себя неутомимый оптимизм Филиппа, давно привыкшего к путешествиям и любым погодным условиям. Редклиф приятно удивил Маргарет. По рассказам Дориана он представлялся ей полузаброшенным местом, но в реальности всё было совсем по-другому. Городок утопал в зелени вопреки холоду. Прозрачная водная гладь озера казалась бесконечной, отражая во всех подробностях величественный замок на противоположном крутом берегу. К тому же, магесса, уже давно изучившая новую работу брата Дженитиви вдоль и поперёк, не могла не прийти в состояние внешне незаметного восторга от исторической важности этого места во время Мора. — Как тебе Редклиф? — поинтересовался Филипп, когда они миновали памятник Героине Ферелдена, где преподобная мать во весь голос рассказывала о битве за городок во время Мора. Маргарет не сразу услышала вопрос, и Дориан, который шёл справа от Филиппа, толкнул его локтём в бок и ткнул пальцем в свою кузину. — Я же тебе говорил! Если она молчит, значит, что в полном восторге. Если бы ей здесь не понравилось, мы бы услышали ещё от самых ворот. Филипп улыбнулся, но ещё несколько секунд не отрывал взгляда от молчаливой сестры, и она кивнула, подтверждая сказанное. Справедливости ради, таверна не приглянулась Маргарет с первого взгляда. В ней было так мало солнечного света, что она и представить не могла, что люди по собственному желанию ходят сюда скоротать редкие, свободные от кропотливой работы часы. Словно в подтверждение своих мыслей она поняла, что не видит ни одного человека, но Квинт, словно зная о том, о чём она подумала, быстро произнёс: — Магистр Павус снял таверну на всю неделю, поэтому здесь никого нет кроме него и хозяина. — Узнаю отца, — неодобрительно заметил Дориан, но Маргарет отмахнулась. — Не будь занудой, это место всё-равно ужасно. Жители Редклифа точно заслужили что-то получше. Филипп кивнул, соглашаясь с сестрой, и все замолкли, услышав вдалеке шаги. Из одного из коридоров вышел и замер магистр Галвард Павус. Маргарет осмотрела его внимательным взглядом и заметила, что дядя постарел. На лице появилось больше морщин, а в иссине-черной шевелюре заблестели ниточки седых волос. — Дориан, — произнёс Галвард с волнением в голосе. — Отец, — холодно кивнул он в знак приветствия. Взгляд магистра переметнулся к Маргарет, и он улыбнулся уже увереннее. — Марго, моя любимая племянница! Он говорил на тевене, и это доставило ей отдельное удовольствие. — Дядя, — она улыбнулась в ответ, подошла и расцеловала его в обе щёки по тевинтерскому обычаю. — Рада тебя видеть. — Я тоже тебя, дитя. Когда Маргарет вернулась к братьям, Филипп пристально и весьма настороженно посмотрел на него. — Что ж, ты должно быть Филипп, мой старший племянник, — в голосе Галварда опять зазвучало волнение. — Я рад видеть тебя. Ты похож на моего отца, своего дедушку. Тревельян упрямо молчал, и Маргарет с тревогой поняла, что разговор выйдет ещё сложнее, чем она предполагала. — Ты говоришь на тевене? — Галвард сделал ещё одну попытку наладить контакт, и Филипп сухо кивнул. — Говорю. Не очень бегло, но всё понимаю. — Отрадно слышать, что Виринея передала вам часть нашей культуры, — магистр улыбнулся, но это не помогло. — К сожалению, не могу разделить твоей радости. Мне известно, что ты пытался продать мою сестру Сербису, потому не жди теплых родственных объятий, — моментально отрезал Филипп. Галвард вздохнул. — Что ж, мы обязательно вернёмся к этой теме, но чуть позже. Пока что я бы хотел поговорить с сыном. — Зачем? — Дориан пошёл в атаку. — Великий Галвард Павус не смог позволить себе приехать в Скайхолд? Чтобы не приведи Создатель его увидели рядом с Инквизитором? Смею напомнить тебе, отец, что он твой племянник! Неужели Магистериуму об этом неизвестно? Галвард неожиданно улыбнулся. — Он всегда был таким упрямым, — он сказал это скорее Филиппу, чем сыну и Маргарет, по всей видимости всё же желая наладить контакт с племянником. — Дориан, Магистериум прекрасно осведомлён об этом. — Но всё же в Скайхолд ты не осмелился приехать! Что бы сказали люди, правда, отец? Так для чего ты притащил нас в Редклиф? Что это? Засада? Похищение? Радостное воссоединение семьи? Маргарет обрела голос. — Наверное, нам с Филиппом лучше оставить вас наедине. — Нет! — резко возразил Дориан. — Я хочу, чтобы вы были рядом в качестве свидетелей. Вы вы и так прекрасно осведомлены о сути нашего конфликта. Как вы знаете, я предпочитаю общество мужчин, что не одобряется моим отцом. — Дориан, — в голосе Галварда послышалась мольба. — Пожалуйста, выслушай меня. — Для чего? Чтобы ты вылил на меня ещё больше удобной для тебя лжи? Это ведь ты научил меня и Маргарет ненавидеть магию крови! «Прибежище слабых духом», это разве были не твои слова? Но к чему ты обратился первым, когда твой драгоценный наследник, единственный сын отказался притворяться всю свою жизнь? Попытался изменить меня! И чем? Магией крови! К концу монолога Дориан сорвался на крик, выплёскивая обвинения, давно бурлившие в душе. Маргарет втянула в себя воздух, наблюдая по очереди за кузеном и его отцом. — Я просто хотел лучшего для тебя, — тихо ответил Галвард. — Ты хотел лучшего для себя! Для своей проклятой родословной! Всё ради этого! И то, как ты поступил с Марго, лишний раз это доказывает! Ты хоть раз спросил у неё, хочет ли она выйти за Сэрбиса? Хочет ли она носить фамилию Павус? Как отнесётся к этому твоя сестра и её муж, родители Маргарет? Ты не думал об этом! Ты думал только о себе! Маргарет отвернулась, рассматривая полотно, изображавшее горы. Дориан был прав, и это бередило в душе боль из прошлого, которую она старательно пыталась подавить в себе с того момента, как Аквинея, мать Дориана, сообщила ей о замысла магистра. — Маргарет, мне очень жаль, — тихо сказал Галвард. — Мой сын прав, я действительно думал только о нашем роде. Я надеюсь, что ты найдёшь в себе силы простить меня. Ты знаешь, что я всегда старался относиться тебе как к дочери, но здесь я допустил непростительную ошибку. Она перевела взгляд на дядю и тяжело вздохнула. — Я знаю, дядя. Мне очень больно не от того, что тебе пришла в голову такая мысль. Меня злит то, что ты не подумал спросить меня. Разумеется, я не стала бы претендовать на наследие Павусов, но то, что ты договорился обо всём за моей спиной с Крассом, как будто бы я принадлежу тебе, причинило мне немыслимую боль. — Прости меня, моя девочка, — покачал головой Галвард. — Я был так неправ, что никакие извинения не исправят того, как я с тобой поступил. Маргарет почувствовала, как глаза наполнились слезами, но усилием воли взяла себя в руки, и когда она заговорила, её голос практически не дрожал. — Я прощаю тебя. Ты был так добр ко мне, когда я попала в Тевинтер. Ты ввёл меня в свою семью и всегда старался заменить мне моего отца, сделать так, чтобы я не чувствовала, что моя семья далеко. Я не могу на тебя злиться. Ты столько сделал для того, чтобы я стала тем, кем я являюсь сейчас, что я просто не могу винить тебя бесконечно. Галвард протянул к ней руки, и Маргарет приблизилась к нему, крепко обнимая. Она дала волю эмоциям в руках человека, который приложил столько усилий для её воспитания. — Твоё прощение очень много для меня значит, Марго, — сказал магистр, гладя её по пышным волосам. — Спасибо. Маргарет мягко отстранилась, утирая слёзы, и отошла от дяди, давая ему возможность извиниться перед Дорианом. — Когда-то у меня был сын, который доверял мне. И чьё доверие я предал. Я просто хотел снова увидеть его, поговорить с ним, услышать его голос. И попросить простить меня за все мои ошибки. Маргарет заметила, как брови Дориана взметнулись вверх. Он сделал несколько шагов и обнял отца. — Если вы не против, мы поговорим немного наедине? — спросил он через какое-то время, посмотрев на кузенов. Когда воссоединённые отец и сын покинули зал, Маргарет и Филипп сели за барную стойку, и магесса ощутила на себе взгляд Филиппа. — Что такое? Брат не ответил, но подсел ближе и обнял её, и Маргарет прижалась к нему, на миг почувствовав себя словно в детстве, когда Филипп был готов защищать её перед всем миром вне зависимости от того, была она права или нет. — Молодец, что простила Галварда, — заметил Филипп, гладя её по волосам. — Это правильно. — Ну а ты? — Если ты простила, то и я дам ему шанс, — заверил он. Они помолчали, пока Филипп не отстранился и не вздохнул. — Марго, я хочу с тобой поговорить. Она бросила на него внимательный взгляд и настороженно кивнула. — Кажется, я догадываюсь о теме. — Да, — он сжал губы, но не отступился от решения. — Я слышал версию Каллена, но хотел бы услышать и твою. Как вы оказались вместе? Учти, что он сказал, что это всё длится с Убежища. Мне просто казалось, что вы ненавидите друг друга. — Поначалу так и было, — Маргарет не смутилась и посмотрела на брата. — Я не знаю, что тебе сказать, Филипп. Спрашивай. — Вы были любовниками, как я понимаю? — Да, — она невозмутимо потянулась за стойку и вытащила пыльную бутылку, содержимое которой на первый взгляд напоминало вино, открыла, понюхала и убрала обратно: чем бы это ни было, вино напоминало столь же, сколько Императрица Орлея короля Орзаммара. — И кто был инициатором? — последовал следующий вопрос, и Маргарет возмущённо посмотрела на брата. — Может тебе ещё и позы назвать, которые мы предпочитаем? Филипп закрыл глаза и спрятал лицо за ладонями на несколько секунд. — Поверь, это занимает последнее место в списке вещей, которые я хочу знать. Я просто пытаюсь понять, насколько это серьёзно, Марго. Я не хочу, чтобы ты разбила Каллену сердце. Последняя фраза вызвала у магессы неподдельное возмущение. — То есть моё разбитое сердце тебя не волнует, Филипп, я правильно понимаю? — Да брось, — её брат усмехнулся. — С чего ему это делать? Мне кажется, что он относится к вашему роману весьма серьёзно. А ты? — Я бы не соглашалась на отношения, если бы относилась иначе, — Маргарет закатила глаза, недовольная темой разговора, достала из небольшой походной кожаной сумки портсигар и закурила. — Ну а как же Тевинтер? Мне казалось, что ты планируешь туда вернуться, когда всё закончится. Она резко повернулась к нему. — А когда всё закончится, Филипп? Вопрос застал его врасплох. — Когда мы победим Корифея, — не совсем уверенно ответил он. — Правда? А ты уверен, что не всплывёт ещё что-нибудь, срочно требующее внимание Инквизиции? Ты не задумывался о том, что остановить такую мощную организацию будет не так-то просто даже после смерти Корифея? Филипп сжал губы. — Я постоянно об этом думаю, Марго, но очень надеюсь, что с гибелью Корифея всё закончится. Я хочу жить нормальной жизнью, а не сражаться с демонами, мертвецами, венатори и красными храмовниками. Я хочу быть в Оствике, жениться, завести семью, остепениться. Странно, но там я думал совсем о других вещах, а теперь чувствую, что изменился за это время. — Это правда, — она исподлобья посмотрела на него. — Ты стал жестче. Совсем как отец. — Не уверен, что это хорошо. — Нет, Филипп, это превосходно, — Маргарет улыбнулась. — Наш отец — очень сильная личность, как впрочем и наша мама. В конце концов, нам не стоит забывать, что Круг Оствика остался единственным, кто не влез в эту безумную войну, и всё благодаря тому, что отец объединил рыцаря-командора и Верховную чародейку, напомнив им об общих ценностях. Он задумчиво кивнул, смотря вдаль. — И всё же ты не ответила на мой вопрос, Марго. Ты планируешь вернуться в Тевинтер? — Kaffas, я не знаю! Я скучаю, да. Карастес был моим домом целых пятнадцать лет. Конечно же я хочу вернуться! — Ну а как же Каллен? — он повернул голову и посмотрел ей в глаза. — Ты задаёшь мне вопросы, на которые я не могу тебе ответить, — процедила магесса, рассматривая старый шрам на указательном пальце правой руки, который появился в результате неудачно открытой пробирки. Остаток дня воссоединённая семья провела вместе, разговаривая обо всём на свете, и Маргарет не могла не заметить, что Филипп смягчился по отношению к дяде, весьма охотно рассказывая о себе. Дориан же выглядел умиротворённо, словно война, которая давно разверзлась в его душе, наконец была окончена. Отправляясь в обратный путь, все трое крепко обняли Галварда, и дорога в Скайхолд уже не показалась магессе такой утомительной.***
По возвращении в крепость Маргарет ощутила, как на неё накатывает беспробудная тоска. Встреча с дядей достала из уголков подсознания яркие воспоминания из жизни в Тевинтере, и она могла кожей ощущать тоску по уютной башне Круга Карастеса, своим ученикам, просторной библиотеке с высокими полками, до верхних книг которых можно было добраться либо по шатким, узким, деревянным лестницам, либо применив левитацию, что не поощрялось: разве почётно магу применять свои умения ради таких низменных целей? Впрочем, увещевания престарелой чародейки Астории не имели особого успеха — тевинтерцы вот уже несколько поколений игнорировали давно заведённые правила в угоду комфорту, и Марго не привыкла быть исключением из правила. Ей не хватало постоянной речи на тевене, которая была слышна отовсюду, шума Неконского моря и противных воплей чаек, которых, как ей тогда казалось, она ненавидела всей душой. Она поднялась к себе в комнату, села перед деревянным сундуком, отперла его мановением руки и достала из него стопку книг на тевене. Она открыла первую, носившую красочное название «Carmenum di Amatus», сборник тевинтерской поэзии о любви и пробежалась по строчкам, а затем отложила и взяла следующий том. «Легенды Империи» авторства сестры Дульсинеи ей подарила тётя на пятнадцатилетие, и Маргарет раскрыла книгу, которую, ей казалось, она знает наизусть. Следующая книга оказалась небольшой. В них были стихотворения великих поэтов Тевинтера, писавших о своей родине. Маргарет прочла несколько особо дорогих ей строк, наполненных любовью и тоской по Империи, и тяжело вздохнула. — Марго, ты здесь? С первого этажа послышался голос Каллена, и Маргарет крикнула в ответ: — Я наверху! Каллен поднялся к ней и с удивлением обнаружил её на полу в окружении нескольких книг. — Всё хорошо? Он подошёл к ней и сел рядом, с нежностью поцеловав в щёку. Маргарет кивнула, немного раздосадованная тем, что он застал её в момент грусти. — Расскажешь, что тебя беспокоит? — Меня ничего не беспокоит, Каллен, — отрезала Тревельян, видя по нему, что он не верит, но природное упрямство брало своё. — Хорошо, — Каллен поднял руки в знак примирения. — Но ты должна знать, что я всегда готов тебя выслушать. В душе Тревельян что-то защемило, но она резко покачала головой. — Я в порядке, спасибо. Чтобы заставить его прекратить задавать вопросы, она прибегнула к тому единственному способу заставить мужчину замолчать, который выявила с Крассом, — сексу, и это сработало. Когда через какое-то время Каллен заснул, Маргарет выдохнула, словно радуясь победе — ей было очень сложно довериться кому-то, даже ему, и, немного полежав и прислушиваясь к размеренному дыханию рядом с собой, она сама погрузилась в беспокойный сон.***
Маргарет поёжилась и потёрла руки, словно пытаясь согреться, но это мало помогало. С каких пор в библиотеке Круга Карастеса, где всегда магией поддерживалась комфортная температура, так холодно? Было темно, и Маргарет прошлась вдоль высоких полок, всматриваясь в до боли знакомые корешки книг. «Мне нужно найти способ остановить Севира», — подумалось ей. Она нашла раздел, посвящённый тёмной магии, и принялась лихорадочно искать хоть что-то, что могло бы ей помочь. Ничего полезного на глаза не попадалось, а за спиной послышались шаги. Маргарет судорожно огляделась, но никого не увидела. Стало холоднее. По спине поползли мурашки от ужаса, но она постаралась взять волю в кулак и продолжила поиск. — Тебе всё-таки хватило глупости явиться сюда, Тревельян. Тевене, язык, который она считала родным наряду со всеобщим, был очень красив. Непривычному уху он казался отрывистым, грубым, но не производил такое впечатление, если говорить на нём. Из уст же Севира тевене всегда был таким, каким его слышали иностранцы. Маргарет решительно обернулась, не позволяя себе показать страх, но всё же удивление отразилось на её лице, когда она увидела, что Севир стоит не один. Её наставник выглядел точно так же, каким он запомнился ей с их последней встречи — высокий, болезненно худой. Из-под капюшона выбивались тонкие пряди седых волос, а серые глаза смотрели жёстко и серьёзно. Рядом с ним стоял высокий храмовник в доспехе. На его голове был шлем, скрывавший лицо, но его личность не имела для магессы значения: мало ли кто поддался на речи Севира о возрождении былого величия Империи? — Севир, — холодно проговорила Маргарет. — Какая встреча! — И правда, — столь же холодно ответил бывший наставник. — Итак, ты высоко поднялась, стала Первой чародейкой Инквизиции. Меня всегда поражало, какие же идиоты живут на юге, а теперь я убедился в этом окончательно. Не представляю, кому пришло в голову поставить тебя на такую ответственную должность, ведь ты весьма посредственна. Маргарет ощутила, как слова причинили ей боль. Унижения были неотъемлемым элементом наставничества Старшего чародея Севира. — Ты не прав, — решительно парировала она. — Если ты забыл, все твои научные достижения последних лет были разработаны мной. Ты лишь приписывал себе мои заслуги, словно мы делали это вместе. Севир рассмеялся. — Ты ошибаешься, Маргарет. Разве ты открыла способ распространения красного лириума? Магесса помолчала, размышляя над его вопросом, а затем её осенило. — Нет, не я, я лишь открыла способ его получения, здесь ты отчасти прав. Но насколько мне известно, красный лириум является такой мерзостью, которой лишь нужна плодотворная почва. Он как Мор, как чума, ему не нужно ничто, кроме воздуха. И если ты сумел преподнести такую элементарную вещь Корифею как своё личное достижение, значит победить его будет куда проще, чем мы ожидали, поскольку он крайне глуп. Севир скривился, отчего морщин на его лице стало куда больше. «Всё же он стар», подумалось Маргарет, смотря за тем, как бывший наставник наполняется злобой, словно Железный Бык элем. — Мерзавка, — отрывисто сказал он. — Ничтожество, ни на что не способная тварь! Пределом твоих мечтаний оказалось преподавание магии сопливым детишкам, когда ты могла примкнуть ко мне и возвыситься! Но уже поздно. Сегодня ты умрёшь! Команды не прозвучало, но храмовник поднял руки, обхватил железными перчатками шлем и снял его с головы. Сердце Маргарет пропустило удар. Горящие от красного лириума, когда-то светло-карие глаза смотрели с презрением и даже ненавистью. Некогда кудрявые, светлые волосы частично выпали. Да, под красным лириумом Каллен Резерфорд резко постарел и выглядел теперь немногим моложе Севира. — Разве может быть что-то прекраснее, чем смерть от руки любимого, Маргарет? — насмешливо вопросил чародей, рассматривая её эмоции с любопытством. — Я неоднократно предупреждал тебя, что нельзя ни в кого влюбляться. Люди, эльфы, гномы, кунари — все предают. Как и твой драгоценный Каллен, осознавший, что невозможно жить без красного лириума. Внезапно Маргарет поняла, что не помнит, что было до библиотеки. Она нахмурилась, пытаясь собраться с мыслями, но Севир усмехнулся и приказал храмовнику: — Убей девчонку. Правая рука магессы бросилась за спину, желая достать посох, но его не было. Маргарет выругалась и вскинула руки перед собой. — Не заставляй меня применять к тебе магию, Каллен, — сказала она на всеобщем, покачав головой. — Я не хочу причинить тебе боль. — Не хочешь, — он кивнул и сделал шаг вперёд. — На что ты рассчитывала? Что я, рыцарь-командор Киркволла, буду что-то к тебе испытывать? Ты для меня хуже, чем простая продажная девка, и я лишь развлекался с тобой. Маргарет посмотрела ему в красные глаза, а губы расплылись в неожиданной улыбке. — Ты больше не используешь этот титул. Ты покинул орден. Произнося это, она удостоверилась окончательно — она в Тени. С одной стороны, это осознание принесло ей облегчение — значит Каллен не начал принимать красный лириум, а вероятно спит рядом с ней в кровати, а с другой… Её нашёл в Тени демон. Какой? Кто мог прикинуться её наставником, играя на её слабостях, а также представив перед ней Каллена под красным лириумом? Внезапно её осенило, и это ей не понравилось. — Кошмар, — констатировала она вслух, и Севир расхохотался. — Всё верно. Я нашёл тебя. Когда твой брат был в Тени во плоти, я узнал о нём слишком много. Соблазнительно много. Например, как сильно ему дорога малышка Маргарет, которой пришлось уехать в Тевинтер, когда выяснилось, что она маг! — Но тебя же сильно ослабили! Дориан говорил, что ты не скоро восстановишь свои силы. — Да, — в голосе Севира послышалось недовольство. — Инквизитор практически низверг меня, но я набрался немного сил и убить одну сопливую девчонку точно смогу. А теперь давай притворимся, что перед тобой настоящий Каллен, и именно он отнимет твою никчёмную жизнь. Убей её! Каллен быстро направился в её сторону, и Маргарет собралась с силами, пытаясь наложить на себя барьер, но магия не сработала. За это время расстояние между ней и храмовником сократилось настолько, что он схватил её за горло, поднимая в воздух. Маргарет поняла, что не может дышать. Она судорожно извивалась, болтала ногами, пытаясь найти опору, но тщетно. Страшное подобие Каллена ухмылялось. Воздуха не хватало. Тревельян попыталась ударить его ногой, но она лишь прошла доспех насквозь, не причинив ни малейшего вреда. «Я точно умру», — мелькнула в голове паническая мысль, и внезапно что-то произошло. Она почувствовала на губах поцелуй, тяжесть чьего-то тела на себе, и из горла вырвался хрип. Она замахала руками, и глотнула воздуха. Он проник в лёгкие, наполняя тело жизнью, и Маргарет распахнула глаза, тяжело дыша и брыкаясь. Каллен, который, по всей вероятности, хотел её разбудить поцелуем, перекатился на бок и в ужасе смотрел на неё. — Марго, Марго, всё в порядке! Дыши! Она села, всё ещё не осознавая произошедшего в полной мере, и надрывно закашлялась. Когда дыхание восстановилось, она прижала руки к лицу и поняла, что вся покрыта потом. Она в ужасе посмотрела на Каллена, протянула к нему руку, ощупала его волосы, а затем нервы резко сдали, и она разрыдалась. Командир притянул её к себе, обнял и начал легонько покачивать из стороны в сторону. — Всё хорошо, любимая, я рядом, я здесь, — бормотал он.