Любовь под запретом

      Ночной воздух холодил кожу, и, стоя босиком на открытом балконе в пижамных шортах и футболке, Гермиона радовалась тому, что позднее лондонское лето нынче было вполне сносным. Тело покрылось мурашками, но это не мешало ей мучительно медленно курить, наслаждаясь каждой затяжкой, поскольку никотиновая зависимость впервые разбудила ее посреди ночи. И она возблагодарила свою запасливость: в сумочке нашлась новая пачка тонких ментоловых сигарет.       Аллилуйя.       Выпуская изо рта клубы дыма, Гермиона любовалась тем, как они растворяются в темном небе. Двадцатый этаж щекотал нервы: при взгляде на ночной город, сверкающий огнями где-то внизу, кружилась голова. Гравитация неумолимо тянула ее к земле. Взгляд приковался к дороге, похожей на ручеек из расплавленного света. Грейнджер не отпускала мысль о том, каково это – лететь вниз с такой безумной высоты. Смогла бы она прыгнуть? Решилась бы?       — Опять куришь? Я думал, ты завязала с этой дрянью.       Драко вышел на балкон с кривой ухмылкой, застигнув Гермиону врасплох. Первое, что бросилось ей в глаза: его рельефный голый торс и непривычно взъерошенные спросонья волосы.       — Завязала ради тебя. И это было ошибкой.       — А знаешь, я ведь почти жаждал чего-то такого… чтобы ты увидела их истинные лица.       Он подошел к ней вплотную, чуть прижав к перилам, и она, тихо ойкнув, выронила сигарету из онемевших пальцев.       — Ты мечтал, чтобы меня посадили?       Она уставилась на него, с трудом фокусируя взгляд из-за чрезмерной близости его лица. Серые радужки стремительно скрывались за увеличивающимися черными зрачками. И Гермиона тонула в темнеющих дымчатых глазах, теряя опору. Она все больше отклонялась назад, будто Драко мог обжечь ее, пока не выгнула спину до боли.       — Я следил за тобой, — хмыкнул он, наклоняясь и опаляя гиперчувствительную кожу на ее шее горячим дыханием, отчего по ней побежали колкие мурашки.       — Как чертов маньяк? — Гермиона уперлась ладонями в его широкий торс, ощущая под пальцами твердость мышц, и смутилась.       — Скорее, как одержимый наркоман, — зашептал он ей на ухо, заставляя вздрогнуть и прижать голову к плечу от острого ощущения его близости. Сердце бешено стучало в ее груди, учащая дыхание. — Иногда я незаметно наблюдал за тобой в течение дня.       — И ни разу не подошел? — обжигающее чувство обиды затопило ее изнутри, вызывая желание кричать и отбиваться от Драко. — Ни разу не намекнул, что ты жив, черт возьми, что с тобой все в порядке.       — Они не должны были получить основание для твоего ареста. Ты и так слишком много обо мне знала.       Искреннее сожаление в голосе Драко немного смягчило ее, но все еще неимоверно хотелось разорвать его на мелкие кусочки и пустить по ветру с балкона.       — Я… готова убить тебя, — она толкнула его в грудь, но он перехватил ее руки и осторожно сжал в своих, — ты… придурок, Малфой.       — Я не спорю, как видишь, — он освободил ее кисти из захвата и играючи чмокнул ее в губы. — Можешь наказать меня, Грейнджер.       — Ох, я бы так тебя наказала, что… — она пискнула, не договорив, когда он повернул ее к себе спиной, лицом к пропасти, и на секунду ей показалось, что она парит в невесомости.       Страх пробежался холодком по спине, и Гермиона инстинктивно вжалась в надежное сильное тело, которое обещало ей защиту перед лицом опасности, но немного пожалела о своей опрометчивости, когда широкая ладонь скользнула по ее плоскому животу, забираясь под футболку.       Драко изучил ее потребности, знал ее наизусть и мог заставить растаять в своих объятиях в два счета. Его плавные прикосновения сеяли панику внутри и распространяли приятное жжение снаружи. Ей казалось, что ее пронизывают волны его возбуждения, которое она физически ощущала своим бедром. Когда его пальцы настигли изнывающего затвердевшего соска, она не смогла сдержать стон и порадовалась про себя тому, что он не видит предательский румянец на ее щеках. Кто она против Малфоя и его искусных, так любимых ею рук? Гермиона каждый раз сдавалась без боя: стоило ему прикоснуться к ней, как у нее обострялся древний инстинкт подчинения своему мужчине.       В сексуальных играх между ними всегда побеждал он — Драко вел ее за собой, словно в танце, контролируя процесс, мастерски управляя партнершей и безошибочно приводя ее к кульминации.       Патока, растворившаяся на его пальцах. Так она себя чувствовала в его сильных руках, отдавая ему бразды правления и полный контроль над собой.       — Без тебя я сходил с ума, сладкая, — его голос стал ниже и глубже, а рука незаметно пробралась в ее шорты, пока вторая собственнически сжимала грудь.       — Не здесь, Драко, — взмолилась она, хотя сама уже томно прикрыла глаза и запрокинула голову ему на плечо, чуть раздвинув ноги, давая доступ к сосредоточению своего возбуждения. Накопленное за два одиноких месяца желание и тоска по любимому мужчине диктовали ей подчинение, и она не могла этому противиться.       — Нас никто не увидит и не услышит, — дрожь прошлась по ее телу, когда его пальцы накрыли клитор и принялись ласкать его круговыми движениями, — тут столько защитных заклинаний, что даже владельцы отеля не найдут наш номер при всем желании.       — Умно, — на выдохе, жадно глотая прохладный воздух, — шифроваться ты всегда умел.       Его ладонь мягко, но властно сжалась на ее шее — так, как ей нравилось, и она невольно застонала, упирая зад в его пах, приподнявшись на носочки из-за разницы в росте.       — Чувствуешь, как я скучал по тебе, — прохрипел он, прижимаясь к ней ноющим стояком и скользя пальцами между ее складками, приятно увлажнившимися от его ласк, — и ты тоже скучала по моим рукам.       — Драко, — его имя, которое она выстанывала в возбужденном состоянии, было его любимым звуком, который он готов был слушать бесконечно.       — Еще, — он дразняще надавил на клитор, вырывая из горла Гермионы особо бесстыжий стон, и в следующий момент она ощутила, как вдоль промежности заскользил ствол его члена, и импульсивно сжала его бедрами. — Назови меня по имени, — велел Малфой.       — Драко, — голос задрожал, выдавая ее с головой, и влажный от ее смазки член заскользил между ее ног, натирая внутренние стороны бедер. Гермиона заскулила, отчаянно желая большего. — Ах, Драко, черт бы тебя побрал!       — Что же ты злишься, сладкая? Ты напоминаешь мне маленького агрессивного котенка, которого можно усмирить простой лаской, — от его довольного смеха в груди неприятно кольнуло, но внизу живота тянуло сильнее, и это нарастающее напряжение поглощало все ее внимание.       Она вцепилась пальцами в перила, выгнув спину и двигаясь навстречу Малфою, ее стоны разрывали тишину ночи, а его тяжелое дыхание и хлюпающий звук скользящего между ее бедер члена доводил ее до исступления.       — Возьми меня, — потребовала она, пытаясь насадиться на его член самостоятельно, но он отстранился от нее. — Черт, прошу, ну-у…       — Я уже не такой придурок, да? — ухмыльнулся он, собрав ее волосы в кулак и оттянув назад. — Ты впустишь меня, сладкая?       — Да-да-да, — заныла она, закатывая глаза, — быстрее, Драко…       — Узнаю свою Грейнджер, — усмехнулся он, нагибая ее над перилами так, что ее зад удобно подставился под угол входа, — такая нетерпеливая. Мне повезло с тобой.       Она что-то невнятно промямлила, закатывая глаза, не видя того, что ее голова свисает над пропастью, и волосы свободно развеваются на легком ветру. Агония охватила низ живота, когда Драко вошел в нее сзади, заполнив до основания так естественно, будто их тела были созданы друг для друга. Он брал Гермиону жадно и агрессивно, как собственник, наказывающий за неповиновение, доводя ее до звенящих криков, которые растворялись в ночи, оставаясь никем, кроме них, не услышанными. Драко замедлился, поймав четкий ритм, и его щадящие толчки, сопровождаемые учащенным дыханием, действовали на нее с гипнотизирующей силой, вводя ее в состояние сродни медитативному трансу. Она почувствовала, как внутри ширится ощущение невесомости, в то время как в паху сосредоточилось все напряжение одиноких бессонных ночей.       Ощущая себя до предела натянутой стрелой, она интуитивно жаждала разрядки: освобождения от колоссального внутреннего давления. В этот момент границы между ними стерлись: возможно, Гермиона сама растворилась в мире, потеряв четкие очертания, а может, это мир внутри нее, вырвавшись наружу, разлился, потопив все вокруг, включая Драко.       Пребывая в смутно ощутимом потоке, захватившем ее с головой, она ликовала, не замечая, как на глаза выступили слезы облегчения. Слияние. Гермиона могла бы поклясться своей магией, что между ней и Малфоем произошло нечто невероятное, отчего по ее жилам до сих пор проносились разряды тока.       Драко приподнял ее, прижав к себе, обнимая и успокаивая в своих объятиях. Его влажная грудь приятно холодила спину, став опорой для ее обмякшего тела, еле держащегося на подрагивающих ногах.       — Мне немного снесло крышу, — извиняющийся тон был большим, на что он способен.       Малфой не особо горел желанием говорить с ней о чувствах. Она подозревала, что он и вовсе не умел этого, отчего и прикрывался сарказмом и скепсисом, изображая черствого циника.       Он никогда не признавался ей в любви, но она не теряла надежды растопить этот айсберг, поскольку точно знала, что под толстой коркой защитного льда скрывается живое и ранимое сердце, замороженное до лучших времен.       Гермиона редко могла прочесть его отстраненное выражение лица, выработанное годами жестоких тренировок в семействе Малфоев, не умела она и объяснять его непредсказуемые поступки, но чувствовала, что ему можно доверять, что с ним она в безопасности. Пока он не пошатнул эту уверенность, исчезнув без предупреждения.       Вспомнив об этом, она помрачнела, начав замерзать, несмотря на жар его тела, обволакивающий ее, словно уютное покрывало.       — Я все еще люблю тебя, — заявила она без обиняков, не поворачиваясь к нему, чтобы не видеть выражения лица, если вдруг оно равнодушно или вновь привычно цинично, — а ты? Ты никогда не говорил вслух…       Атмосфера между ними накалилась: от былой легкости не осталось и следа, и Гермиона осеклась, поняв, что натворила. Задела в нем то болезненное, что трогать не следовало. Черт, она же прекрасно знала это, но держать язык за зубами — не ее конек.       — Блядская гриффиндорская честность. Ненавижу ее, — прошипел Малфой, в миг становясь высокомерным снобом из школьных времен, — ваша топорная прямолинейность вечно все портит. Хотя если бы Поттер прямо заявил мне, что они собираются меня прикончить, мне было бы легче.       — Не переводи тему, Малфой, — холодно оборвала его она, — я молчала два года… потому что знаю тебя, твою историю, твою семью…       — Ага… значит, ты так тщательно меня изучила, — он перешел в защитное саркастичное наступление, — будто я какой-то научный проект? Может, ты вела дневники, записывая туда свои отчеты по ночам, а?       — Может, и так, — она захлопнула рот, поняв, что проговорилась.       — Стой, это правда? — он опешил от того, что случайно попал в точку.       — Мне нужно было систематизировать свои чувства к тебе и понять, что между нами…       — Что ты за человек, Грейнджер? — воскликнул он, разворачивая ее к себе за плечи, — о какой любви ты говоришь? Когда сама сделала из меня подопытного кролика, — его горящие глаза метали молнии. Удивительно, как быстро менялись его настроения: от штиля до шторма — за минуту.       — А ты превратил меня в послушную куклу, — выпалила она, внутренне робея, но стараясь говорить громче, чтобы заглушить нарастающую панику.       — Я никогда ни к чему тебя не принуждал, — выплюнул он разочарованно, будто она ранила его в самое больное место, — ты сама хотела этого, Грейнджер. Не позорь свой факультет, признайся хотя бы себе.       — Я попала под твое влияние, — в ее голосе сквозила неуверенность, а значит, она проиграла.       — Или я под твое…       Хлопок аппарации отвлек их от спора: Драко схватился за палочку, быстро подобрав ее с пола, и развернулся к балконной двери, ожидая нападения. Он инстинктивно прикрыл спиной свою женщину, и это сказало ей больше, чем слова. Гермиона осознала, что до сих пор обнажена и совершенно беззащитна: ее древко валялось на диване в гостиной, откуда послышался шум.       — Эй, Драко, где ты? — знакомый бас приближался. — О, не думал, что ты такой нудист, — Блейз появился в дверном проеме, заполнив его широкими плечами, согнувшись и упираясь головой в притолоку, а та по виду была на высоте не меньше двух метров от пола.       — Какого хрена? — понизив голос, Драко выругался и опустил палочку. — Я собирался запустить в тебя Аваду.       — Я вообще-то пришел предупредить, — Блейз замер на мгновение, обратив удивленный взгляд за спину Драко. — Ох, блять, Грейнджер?       — Привет, Забини, — пролепетала она сконфуженно, прильнув к спине Малфоя и мечтая провалиться сквозь землю, — ну и вымахал же ты со школы.       — Да, есть такое, — без тени смущения осмотрев их понимающим взглядом, он заулыбался и закивал самому себе, — так значит, вы это самое?       — Пшел вон отсюда, — прошипел Драко, указывая на Блейза палочкой.       — Слушай, друг, некогда соблюдать приличия, они скоро будут здесь, — затараторил Забини, и на его лице отразилась тревога, — они отследили меня, но я удрал.       — Кто? Сколько их? — Малфой вмиг напрягся и подобрался, оценивая уровень опасности.       — Не знаю, как только сработали охранные чары, я свалил, но это значит, что они смогли меня выследить.       Драко вытолкнул друга с балкона, утащив его в гостиную, и Гермиона выдохнула накативший приступ паники. Она вцепилась в ограждение, жадно вдыхая обжигающий легкие ночной воздух: все тело покрыли мурашки, и соски болезненно заныли от холода. Как только Малфой покинул ее, она тут же почувствовала себя слабой и беззащитной, и испугалась этой правды.       — Грейнджер, нам надо уходить, — его командный тон раздражал ее упрямую я-сама-сторону, но в то же время окутывал теплом, успокаивая маленькую, ранимую девочку внутри, которой хотелось разреветься от страха.       Быстро схватив с пола пижаму и натянув ее на себя, она зашла в комнату, где уже полностью одетый Драко с нечеловеческой скоростью собирал вещи, параллельно допрашивая Блейза на манер прокурора и с хмурым видом анализируя его показания.       — Переоденься в спальне. Вряд ли мои чары надолго задержат авроров. Две минуты до отправки, — он указал ей на вещи, и она молча подхватила их и ретировалась с его глаз долой.       Магическая сигнализация сработала с опозданием, распространяя раздражающий писк на весь гостиничный номер.       Мысли перебивали друг друга, пока Гермиона на автомате запихивала волшебную палочку в карман джинс и собирала в хвост непослушные волосы, растрепанные ветром. Лицо все еще горело из-за конфуза с участием Забини, а между ног приятно саднило после страстного приключения на балконе. Если бы не чертовы догонялки, она бы сейчас растянулась в пенной ванне — эта идея не давала ей покоя.       Сердце распирало грудную клетку, а тревога сосала под ложечкой, когда Малфой взял ее за руку, готовясь аппарировать, держа в другой руке сумку Мерлин знает с чем. Почему-то после физического закрепления их связи, даже несмотря на ссору, Гермиона доверяла Драко больше, чем самой себе. Она готова была доверить ему самое ценное — свою жизнь.       Ступни, обутые в удобные ботинки, мягко коснулись земли, поскольку Малфой приподнял Грейнджер во время перемещения и теперь бережно поставил ее на ноги.       — Где мы? — она растерянно осматривала темный лес, нависающий над ними, в ночи он казался преувеличенно зловещим. Наверняка, он и днем пугал незнамо зачем забредших сюда путников своей дремучестью. За спиной простиралось обширное поле, тонущее во тьме.       — В безопасном месте, — уверил ее Драко, — а Блейз отправился в свое убежище, так нас труднее будет выследить.       — Но как они нашли нас? — Гермиона задумалась. — Следящие чары?       — Возможно, они наложили чары слежки на тебя, — кивнул Малфой, — или на Блейза. А он привел хвост к нам.       Сработав безукоризненно четко, он без предупреждения окатил ее волной своей магии, очистив ее, как он надеялся, от любых отслеживающих заклинаний.       — Должно помочь, — Драко обнял ее в чувственном порыве, словно боялся потерять с минуты на минуту. — Если это идиот Забини случайно выдал нас, я убью его. Снесу его безмозглую башку, клянусь Мерлином.       — Тише, милый, все в порядке. Я рядом.       Гермиона встала на носочки и прижалась лбом к его лбу, положив ладони на его широкие плечи. Но вдруг ее глаза шокированно округлились, и она пугающе побледнела.       — О, нет, — она рассыпалась перед ним пеплом, передавая ему поток своего всепоглощающего отчаяния.       — Что случилось, Грейнджер? — потребовал Драко.       — Живоглот. Он остался там.       — Блять, опять этот проклятый кот!