Любовь под запретом

      Едкий запах медикаментов и ноющая боль под черепной коробкой вовсе не способствовали пробуждению. Что бы ни случилось с Гермионой, ее голова раскалывалась так, будто по ней били со всей силы, как ударяют в гонг. С трудом разлепив глаза, она сначала увидела края марлевой повязки, закрывающей лоб, а после — неясные очертания человека: рыжее расплывчатое пятно в окружении яркого дневного света. Для фокусировки зрения понадобилось некоторое время:       — Рон? — ее собственный слабый голос показался ей незнакомым.       Перед внутренним взором всплыла картина жестокой ночной расправы Уизли над Малфоем: жуткие звуки ударов, смазанный темный лесной пейзаж и животный страх, бьющийся у нее под ребрами. Она отшатнулась от руки, поднесенной к ее лицу, и ощутила адскую тяжесть в затылке, прибивающую ее обратно к подушке. В глаза словно насыпали битого стекла.       — Лежи спокойно, не дергайся, — произнес Рон разочарованным тоном, — у тебя сотрясение мозга.       — Где я? — Гермиона осмотрелась: помещение, похожее на одиночную больничную палату и койка с белоснежным постельным бельем, на котором она лежала, говорили сами за себя. — Где Драко? Он жив?       — Беспокоишься за ползучего гада больше, чем за себя, спасательница хренова, — пренебрежительно выговорил он, скривив рот. — Раньше ты билась так за нас с Гарри...       — Ты убил его? — порываясь встать, вскричала она, но из горла вырвались лишь хрипящие звуки.       — Забудь о нем, Миона, он — труп в любом случае.       — Нет! — душераздирающий вой прорвался из ее грудной клетки наружу, раскалывая черепную коробку на тысячи осколков. Руки инстинктивно потянулись к Рону в порыве вцепиться в его самодовольное лицо и порвать на части.       — Тише ты, совсем ебнулась со своим Малфоем, — отступая назад, выдавил Уизли.       — Где он? Он жив? Скажи мне, что он жив!       — Этот гад живучий: просто так не сдохнет, — Рон горько усмехнулся. — Сначала он мне за все ответит.       — Только посмей... — прошипела Гермиона, беря себя в руки.       — Да я ему уже рожу-то подправил. Теперь змееныш не такой смазливый, как раньше.              — Вы все поплатитесь за свои преступления, — пугающе пророческим голосом пообещала она и уставилась на бывшего друга немигающим взглядом огромных воспаленных глаз, отчего он как будто бы съежился и сделал еще один шаг назад.       — Миона, послушай, твой кот у нас, — протянул он нерешительно, робея под ее убийственным взглядом. — Если ты дашь показания против ублюдка Малфоя, твоя репутация будет восстановлена. И я верну тебе рыжую свинью.       — Рыжая свинья — это ты, Рональд Уизли, — выкрикнула она. — Ты-ты-ты...       — Гермиона! — дверь отлетела, и в палату ворвался Гарри с волшебной палочкой наготове. — Что за крики? Что с ней?       — Она совсем поехала крышей, особенно, после удара головой, — Рон брезгливо осмотрел бледную копию бывшей подруги, бьющуюся в судорожном припадке, закопавшись в белое покрывало. — Теперь мы для нее враги.       — Рон, выйди, — больше приказал, чем попросил Поттер, отгораживая его от ложа больной.       — Да, пожалуйста, сейчас она все равно невменяемая. Не советую к ней соваться, — бросил Уизли и покинул помещение, хлопнув дверью.       — Гермиона, тебе нужно соблюдать постельный режим и не двигаться, иначе твой мозг... — начал Гарри тихо, но его прервали всхлипы.       — Что с Драко? Где он?       — Малфой... он под следствием, — стушевался Поттер, явно пытавшийся скрыть информацию.       — Где вы его держите?       — Не положено. Прости.       — Дашь закурить?       — Не здесь, ты же…       — Хватит, Гарри, будь человеком, — возмущенно перебила его Гермиона, — лучше помоги мне выйти на балкон и дай сигарету, — она жалобно округлила глаза, чувствуя, как истерично нутро требует никотина. — Ну, пожалуйста.       — Ладно, но если нас засекут целители, — проворчал он, помогая ей встать, — нам конец.       — Ты ли это? Поттер, который боится нарушать какие-то правила, — подразнила она некогда лучшего друга, как в старые добрые времена, — ни за что не поверю.       Он улыбнулся ей почти, как раньше, и на мгновение в его взгляде промелькнула былая теплота, но лишь на мгновение.       Выйдя из палаты и крадучись пройдя по тускло освещенному коридору, они дошли до конца, где находился выход на балкон. Гарри, всю дорогу придерживающий Гермиону за локоть, толкнул застекленную дверь и пропустил даму, еле стоящую на ногах, вперед.       — Зря я тебя послушал, — вздохнул Поттер, доставая из кармана аврорской формы помятую пачку сигарет. — Ты еще очень слаба после всего... — он замолк, отведя взгляд, пока она судорожно вдыхала свежий воздух, смотря на внутренний больничный двор, который был пуст в вечернее время.       — Я была в отключке почти сутки, так? — она с нетерпением приняла прикуренную сигарету из его рук, жадно затянулась и, поспешно выдохнув дым, закашлялась. Гарри мягко похлопал ее по спине.       — Двое суток, — осторожно уточнил он, — ты напоролась затылком на камень, и, если бы я не доставил тебя в Мунго вовремя...       — Двое? О, нет, — выражение ее лица изменилось на страдальческое. — Расскажи мне, что случилось с Драко? Хоть что-нибудь, пожалуйста, Гарри.       — Малфой в стабильном состоянии, скажем так... бадьян помог... так что перед судом он предстать сможет.       — Мерлин... Когда суд? — Гермиона судорожно вцепилась в предплечье Поттера, повиснув на нем, словно умоляя о помощи, но он поджал губы, болезненно сморщив лицо. — Я должна знать... должна быть там.       — Ты не попадешь на него, — отрезал Гарри сухо.       — Но ты не имеешь права...       — Хватит, Гермиона! Тебя могли осудить как пособницу, но я поручился за тебя, — выпалил он в сердцах, стряхивая ее пальцы с рукава аврорской формы, — пришлось соврать, что Малфой выкрал тебя, что ты была под Империусом. Рон не согласен с этим...       — Пошел он к черту! — вскричала Грейнджер, покрываясь красными пятнами гнева. — Пошел к черту, — повторила она шепотом, снова затягиваясь, держа сигарету в дрожащих пальцах. Вечерний холод проник под тонкую больничную сорочку, заставив кожу покрыться мурашками.       — Докуривай, я отведу тебя обратно, — Гарри смотрел вдаль, облокотившись на перила балкона, и говорил бесцветным голосом, словно ее не было рядом.       — Как вы нас выследили?       — Секретные данные не разглашаются, — скороговоркой проговорил он выученную фразу.       — Где Живоглот? Уж это ты можешь мне сказать? — хмыкнула Гермиона, наслаждаясь тем, как никотин заполняет легкие.       — У нас на Гриммо. Джинни присматривает за ним.       — Ты отдашь его мне? Иначе Рон угрожал..       — Не слушай его, он не в себе. Заберешь Живоглота, как только выйдешь из Мунго.       — А выйду я, конечно же, не раньше, чем состоится суд над Малфоем, так?       Поттер многозначительно промолчал, но маска равнодушия на его лице дрогнула: он никогда не умел держать все в себе.       — Ясно. Я права.       Сопроводив Гермиону до палаты, Гарри уложил ее в постель и уже у выхода достал волшебную палочку, начертав в воздухе сложную руну.       — Что ты делаешь? — всполошилась она, вставая с места и подходя к нему.       — Защищаю тебя.       — Нет, — ее руки натолкнулись на невидимую преграду, которую она не могла преодолеть. — Нет, не поступай так со мной, — она билась о прозрачную стену, хрипя и захлебываясь отчаянием.       — Гермиона, пожалуйста, не мучай себя. Ложись спать, — ровным тоном отчеканил Поттер, тяжело вздохнув и посмотрев на нее с оттенком сожаления. — Ты не сможешь выйти отсюда. Спокойной ночи.       Дверь захлопнулась, а она осталась сидеть у магического барьера, которым Гарри замуровал ее в чертовой палате. На поверку все оказалось куда хуже: неприкосновенными были и стены, и окна, и все предметы в помещении, кроме злосчастной койки, на которой сконцентрировалась вся ее жизнь. Видимо, они хотели, чтобы она сошла с ума. И они были близки к цели.       Просидев какое-то время в прострации — как ей показалось, бесконечно долго — изможденная Гермиона стянула с головы марлевую повязку и забралась в постель, свернувшись в позе эмбриона. Где-то под утро, когда за окном понемногу начало светать, устав от мучительных мыслей, она почти уже провалилась в глубокий, но тревожный сон, как дверь вдруг тихо скрипнула и отворилась. Глаза раскрылись сами собой, отыскав в полутемном помещении белоснежную макушку. Серый силуэт быстро приблизился к ней, нависнув над кроватью.       — Драко?       — Я пришел за тобой.       — Но как? Разве Мунго не охраняют? На палате стоит барьер...       — Ради тебя я свернул горы, Гермиона.       Она немного напряглась, услышав свое имя, вглядываясь в гладкое здоровое лицо ночного гостя.       — Твое... — пальцы сами потянулись к острым скулам, невесомо поглаживая обросшую щетиной кожу. — Все зажило?       — Я сбежал и подлечился, — он улыбнулся какой-то чуждой ему, но смутно знакомой ей улыбкой, наслаждаясь ее лаской.       — Тогда нам нужно уходить, — порываясь бежать, она резко вскочила с постели, и ее голова тут же закружилась, а перед глазами поплыли черные точки.       — Примерно через час будет пересменка охраны, и мы сможем спокойно уйти, а пока надо переждать, — Малфой решительно отодвинул ее грубоватым движением и забрался к ней под одеяло.       — Что ты делаешь? — она нахмурила брови и посмотрела ему в глаза, ожидая вразумительного ответа.       — Соскучился, — беззаботно ответил он, обнимая ее за талию, — давно не виделись.       Ее брови сошлись на переносице, а губы растянулись в тонкую линию: кажется, голову отбили не только ей, но и ему. Его руки задрали на ней сорочку и поползли выше по бедру. Тело невольно сжалось, словно деревенея от нежеланного прикосновения.       — Драко, что ты творишь?       — Всего лишь соскучился по своей девушке, — черт знает, что не так было с этим тоном, но он вызывал у нее неясный мандраж.       Откинув одеяло, Малфой задрал тонкую хлопковую ткань ее ночной рубашки до самой шеи и впился губами в сосок, она ойкнула от неожиданности.       — Особо не шуми, ладно, — зашептал он, покрывая влажными поцелуями ее грудь и живот, причмокивая от удовольствия.       Странный запах, исходящий от него, был ей не чужим, но и не родным, вызывая явное внутреннее отторжение. Пока она терялась в догадках и сомнениях, Драко стянул с нее простые белые трусики и расстегнул ширинку, достав возбужденный член. Ее сердце болезненно екнуло, когда он раздвинул ей ноги: ощущение сюрреализма происходящего не покидало ее.       — Я еще не готова, — Гермиона попыталась свести бедра вместе.       Его пальцы немедленно оказались между ее складками, проводя по сухой слизистой, задевая чувствительную плоть ногтями. Неприятные прикосновения, напоминающие по ощущениям наждачную бумагу, вызвали у нее недовольные полустоны.       — Нравится? — спросил он, глупо ухмыляясь, и задвигал пальцами активнее.       — Там же сухо, — выдавила она сквозь слабую боль, дернувшись назад — прочь от его рук.       — Хорошо, не вопрос, — он плюнул на ладонь и потянулся к ней, собираясь растереть слюну у нее между ног.       — Черт, что ты... — ее глаза расширились от озарения. — Ты любишь вылизывать меня до тех пор, пока я вся не истеку и не начну умолять тебя трахнуть меня, — выпалила она с мстительной ноткой. — Ты доводишь меня медленно и умело или трахаешь сразу и жестко, но только когда я возбуждена. А я обычно плавлюсь от первого твоего прикосновения, но не сейчас...       — Яйца пикси, я такой дурак, — извиняющимся тоном пробурчал он, покраснев до кончиков ушей, что было заметно даже в полутемной палате. — Если нужно, сделаю тебе языком.       — Не надо.       — Пожалуйста, я так хочу тебя, — промычал он, схватив ее за колени и разведя их в стороны.       — Драко никогда не просит, он чувствует меня, — фыркнула Гермиона, грозно буравя его уничижительным взглядом.       — Ох, блять...       — Отпусти меня, Рональд.       — Как ты поняла? — его речь стала больше походить на говор неотесанного Уизли.       — Тебя выдала твоя топорность, бестактность и смешная манера ругаться, — выговорила она учительским тоном, как делала в школе, когда отчитывала их с Гарри за испорченное заляпанное эссе. — Ты никогда не сравнишься с ним.       — Заткнись, потаскуха, — прорычал Рон, заламывая ее руки и пригвождая их к изголовью кровати. — Ты столько лет стелилась под Пожирателя, уж одного раза не жалко будет для старого друга, а?       — Нет, убери свои лапы, — вскричала она, извиваясь под ним, как уж на сковородке.       — Захлопнись уже, — он перехватил ее кисти одной рукой, а другой грубо закрыл ей рот, но Гермиона с силой сомкнула зубы на чувствительной коже ладони, и Рон взвыл. — Ты укусила меня, тварь, — он обнял раненую руку здоровой, — до крови.       — Не лезь ко мне, — она поспешно сползла с кровати и вцепилась в ее спинку, выпрямляясь. Голова нещадно кружилась, а пальцы, впившиеся в дерево, дрожали. — Драко бы не стал меня трогать, когда я в таком состоянии. Ты даже не спросил, как я себя чувствую, идиот.       — Твоему блядскому змеенышу — хана, — выплюнул Рон, надвигаясь на нее. — А я лишь беру то, что мне причитается еще со школы.       — Нет! — протяжно закричала Гермиона, что есть мочи, но звук быстро затихал — в горле першило и саднило.       — Что за шум, что такое? — дежурный целитель тревожно заглянул в палату, осмотрел испуганную Гермиону с безумными выпученными глазами и стоящего спиной к двери Малфоя с приспущенными штанами, и опешил. — Годрик милостивый... я вызову охрану.       — Твою мать, — Рон бросился к двери, которая резко захлопнулась. Достав волшебную палочку, он попытался открыть ее магией, но та не поддавалась. — Сука, все из-за тебя, — в его яростном взгляде бушевал гнев. Древко нацелилось на нее, но вдруг выпало из трясущейся руки.       Белобрысая голова откинулась назад, тело задрожало и завибрировало, теряя четкие очертания. Волосы стремительно темнели, а кости раздавались вширь, поскольку Уизли был более коренастым, чем аристократичный Малфой. Минута жуткой трансформации, и перед ней уже стоял Рональд, неуклюже заправляющий рубашку в брюки.       — Если хоть кому-нибудь скажешь, что тут было, — его слова сочились ядовитой угрозой, — твой чистокровный уродец не доживет до утра. Поняла меня?       — Иди к черту, это тебя нужно судить, а не его.       — Рон? Гермиона! — взъерошенный со сна Гарри показался в проходе. — Меня вызвали… Что тут происходит, скажите мне ради Мерлина? Какого… — он растерянно переводил взгляд с одной на другого, пока не остановился на пунцовом веснушчатом лице друга. — Что ты делаешь в ее палате посреди ночи, Рон?       — Хотел поговорить, — буркнул тот виновато.       — Гермиона? — изумрудные глаза Поттера могли бы прожечь в ней дыру, если бы обладали сверхспособностями. — Ты в порядке?       — О, конечно, я в полнейшем порядке, — она растянула губы в саркастичной улыбке и одернула на себе тонкую сорочку, под которой ничего не было. «Лишь бы Гарри не начал копаться в постельном белье и не нашел там мои трусы». — Будет просто великолепно, если ты заберешь Рональда с собой, потому что «разговаривать» он так и не научился. У него «тролль» по разговорной речи.       — Ах ты… — процедил Уизли сквозь зубы и осекся.       — Рон, на выход, — включился суровый тон главного аврора Поттера, действующий на его подчиненных сродни магии.       Уизли поколебался, сжимая и разжимая кулаки, но уступил авторитету своего патрона. Подобрав с пола волшебную палочку, он оставил их с Гермионой наедине.       — Что он с тобой сделал? — спросил в лоб Гарри, подходя и осматривая ее.       — Ничего, — она выдержала его тяжелый взгляд, чувствуя, как горит изнутри кожа лица, а грудная клетка сдавливается словно тисками, и сильнее вцепилась в спинку кровати. — Видимо, вспомнил юность… «соскучился».       — Гермиона, ты должна сказать мне, — Поттер искал ответ в ее потухшем взгляде, испытывая смутное сомнение, — если он опять угрожал тебе или…       — Или называл нехорошими словами, — ее глаза предательски заблестели из-за подступающих слез. — Дружить мы уже точно не будем.       Отвернувшись от Гарри, она позволила себе зажмуриться и быстро смахнула со щеки соленую каплю в надежде на то, что он не заметил этого.       — Ты плачешь? — он никогда не умел быть деликатным, — Рон совсем ополоумел в последнее время.       — Ты обещал защищать меня, но твой гребаный барьер лишь держит меня в ловушке.       — Мне жаль, — его голос приблизился, и она почувствовала легкое прикосновение на своем плече, — но иначе нельзя.       — Не трогай меня, — дернувшись, как от удара током, Гермиона отшагнула прочь от него.       — Я усилю охрану, — уходя, бросил Поттер. И в палате наступила тишина. Слишком мрачная и гнетущая, чтобы выдержать ее в одиночку.       Вот бы сейчас сигарету…