***
Тихо отворив дверь и плотно закрыв ее за собой, в палату вошла юная медсестра в серой невзрачной униформе. Гермиона видела ее впервые: до этого к ней приходили только взрослые опытные целители, изредка проводившие осмотры, но большую часть времени она пребывала в гордом одиночестве. Поскольку уже вполне готова была к выписке, однако отпускать ее, видимо, никто не собирался. Еда — обычно бульон или каша, поданные в деревянной тарелке с деревянной ложкой и куском хлеба, — появлялась сама собой на тумбочке у кровати и, как только Гермиона опустошала посуду, та немедленно исчезала, словно ее и не было. Спасибо и на том, что ей оставили пластиковый стакан, который автоматически пополнялся водой в течение дня. — Мисс Грейнджер, вам нужно принять зелье, — смущенно пролепетала девушка с ноткой благоговения. — Как вас зовут? — Дорис, — просияла медсестра, — просто Дорис, мисс Грейнджер. — Тогда я просто Гермиона. Какое зелье я должна принять? — Эм… — «просто Дорис» замялась, потупив взгляд, и прижала флакон с зеленой жидкостью к груди, — у меня четкие инструкции не сообщать вам этого. Извините… — Вот как, — цокнула Гермиона, закатив глаза. — А хоть какие-нибудь новости из внешнего мира ты можешь мне сообщить? — она изобразила максимально добродушную и заинтересованную улыбку, насколько ей позволяло свербящее в груди раздражение. — А то мне тут невыносимо скучно, знаешь ли. — Ну… позавчера к нам поступил новый пациент, — неуверенно начала девушка, поправив тусклые волосы мышиного цвета, выбившиеся из высокого пучка. В ее невыразительных глазах отразилось праздное любопытство. — По Мунго ходят слухи, что он был у вас… целитель Бернс застал его в вашей палате со спущенными штанами… Представьте себе, так и сказал: «со спущенными штанами», но я не верю, — она с сомнением посмотрела на Грейнджер, которая напряглась и замерла, быстро обрабатывая в уме полученную информацию. — Самое удивительное — его якобы зовут Драко Малфой, но это секрет… Бернсу запретили болтать… — понизив голос, прошептала Дорис у самого лица Гермионы, словно стены больницы могли иметь уши. — Никто не должен знать об этом. В его медкарте имя не указано. — Хм… а известно, в каком состоянии поступил этот аноним? — Значит, вы не имеете отношения к Драко Малфою, мисс Грейнджер? Я так и знала, что Бернс врет, он тот еще выдумщик. Мерлин упаси нас от бывших Пожирателей. — Понятия не имею, о чем вы, Дорис. Никогда не доверяйте абсурдным слухам, — оскорбленно заявила Гермиона, будто бы ее достоинство и вправду было задето. — Так в каком состоянии этот безымянный пациент? — Милдред — моя подруга, тоже медсестра, видела его, — зашептала девушка заговорщически. — Вот уж она была в шоке, а ведь видела всякое. Говорит: весь в кровище, лицо всмятку, а глазная сетчатка и та вся выжжена. «Каюк его зрению», — так и сказала. Небось брешет. Наши целители и мертвого на ноги поставят. — Где он? — выдавила Гермиона сквозь накрывшую ее тревожную пелену. Сердце гулко стучало в груди, а перед глазами вновь расплывались светлые круги. — Так этажом ниже, прямо под вами, — Дорис на секунду задумалась, — ну да, в реабилитационном отделении. А что? — Да так, интересно, — протянула Гермиона, пытаясь сохранять ровное дыхание и спокойный вид, хотя внутри нее бушевал ураган эмоций. Она глубоко вдохнула и медленно выдохнула, фокусируя зрение на девушке напротив. При внимательном рассмотрении ей удалось заметить, что та прячет волшебную палочку в глубоком кармане форменной мантии. Грейнджер перевела взгляд на флакон, который медсестра, отвлеченная разговорами, все еще крепко сжимала в руке, и прочистила горло. — Давайте сюда ваше зелье, Дорис. Сколько нужно выпить? — Все. Полностью. Она внутренне сжалась, но не выказала никакой реакции и покорно приняла вскрытый бутылек, в котором было около половины среднего стакана зелья. По запаху, ударившему в ноздри, жидкость напоминала «сонный паралич», сваренный Гермионой лишь однажды в жизни. По заверениям автора справочника зельевара этот сомнительный отвар относился к категории «нежелательных», поскольку приводил человека в беспомощное состояние и мог дать серьезные побочные эффекты. Чего бы от нее не добивались, они явно шли к своей цели, используя грязные методы. Что ж… Грейнджер прищурилась, задержала дыхание и, набрав в рот как можно больше зелья, резко прыснула им в лицо ни о чем не подозревавшей Дорис. Та жалобно пискнула и зажмурила глаза, беспомощно размахивая руками. Воспользовавшись ситуацией, Гермиона соскочила с кровати и, ловко вытащив из кармана медсестры древко, толкнула ее на свое место. Палочка завибрировала в руке, приветствуя новую хозяйку, добывшую себе оружие хоть и в нечестном, но все же бою. Поэтому ей удалось наложить на бьющуюся в истерике Дорис очищающее заклинание, после чего та резко затихла, парализованная бурлящей магией, которую Грейнджер с восторгом выпустила наружу. Отменив чары барьера, Гермиона выглянула из палаты и прислушалась. Коридор был пуст, но она все же нанесла на себя дезиллюминационный покров, который должен был прикрыть ее от невнимательных взглядов, хоть и не делал абсолютно невидимой. Заперев за собой дверь, Грейнджер прокралась вдоль стены до лифта и замерла, раздумывая. Стрессированное сердце бешено гоняло кровь по организму, подталкивая ее вперед, но разум тормозил, заставляя остановиться. Есть ли тут лестница? Одна из дверей палат вдруг отворилась, и Гермиона приникла к стене, желая немедленно в ней раствориться. Грузный целитель в лимонной мантии с кучей папок в руках направился в ее сторону, что-то насвистывая себе под нос и смотря под ноги. Она перестала дышать, зная, что, если он скосит взгляд вправо и приглядится, то заметит контуры ее силуэта на фоне белой стены. Он медленно приближался, шаркая ногами, а Грейнджер слышала лишь громкий стук собственного сердца, который мог ее выдать, и сильнее сжимала палочку, прикидывая варианты нападения. Лучше бы он спокойно прошел мимо. Ей не нужны были лишние жертвы. Мужчина прошептал что-то нечленораздельное и затормозил перед лифтом, устало ткнув кнопку вызова. — Ну что ж так долго? — заворчал он, когда лифтовый механизм со скрипом и грохочущим звуком нехотя заработал. — Мерлиновы кальсоны, как хочется есть. А обход все никак не закончится… Босая Грейнджер в это время, встав на цыпочки, осторожно отодвигалась в направлении балкона, чтобы выйти из поля зрения целителя, который, зайдя в лифт, по идее должен был посмотреть на стену напротив. Когда кабина со скрипом открылась, он с тяжелым вздохом вошел внутрь, но она уже не видела его лица, поскольку успела отойти на приличное расстояние. Гермиона бросилась бежать, судорожно оглядываясь по сторонам, и, наконец, увидела за прозрачной ширмой лестницу, по которой стремительно спустилась на нижний этаж. Только она собралась толкнуть дверь в реабилитационное отделение, как услышала звук открывшегося лифта. Шаркающие шаги. Тот мужчина вышел здесь. Грейнджер затихла. После хлопка все прекратилось, и она осторожно вошла и осмотрелась в коридоре, рассчитывая местоположение палаты Малфоя. Пройдя мимо ряда одинаковых дверей, она остановилась перед одной из них и чуть не задохнулась от волнения. Он должен быть тут. Сбросив напряжение с плеч, Гермиона повернула дверную ручку и заглянула в палату, вздрогнув от неожиданности. На нее с непонимающим видом уставился тот самый лысоватый целитель, от испуга выронивший из рук пару папок: — Что такое? Кто здесь? Грейнджер перевела взгляд левее и увидела на больничной койке того, ради кого готова была совершить преступление, и не одно. Несмотря на покрытое коркой из высохшей мази лицо, напоминающее сплошной синяк, она узнала его. — Остолбеней! Целитель упал навзничь, не успев толком ничего понять. Гермиона перешагнула через его тело и нагнулась над Малфоем, осматривая его изрытое ранами лицо и опухшие бордовые веки, одно из которых было пересечено кривым потемневшим шрамом. — Ох, Драко, что они с тобой сделали? — она прикрыла рот ладонью, сдерживая крик ужаса. На глаза навернулись слезы, но ей нельзя было поддаваться чувствам — не время и не место для проявления мягкотелости. — Грейнджер, — его слипшийся рот приоткрылся, выпуская болезненный хрип, раздирающий ее истомленное сердце в клочья. Из уголка его растрескавшихся губ скатилась капля крови. — Я тут, Драко, я пришла за тобой. — Нам нужен Блейз, — ей удалось распознать его неразборчивый шепот, читая по губам. — У него есть порт-ключ во Францию. — Хорошо, любимый, мы найдем его, но сейчас нам надо уходить, — ее надломившийся голос предательски дрожал, несмотря на то, что она старалась быть сильной для него. — Ты сможешь встать? Он дернулся и сдавленно простонал от режущей боли. Она сморщила лицо и зажмурила веки, чтобы прояснить зрение, избавившись от пелены слез, застилающей глаза. Мерлин всемогущий, дай мне сил, которых хватит на нас обоих. Как же хочется курить.***
Двумя годами ранее
Она шла к нему изящной походкой, покачивая бедрами. Кто бы мог подумать, что заучка Грейнджер так сможет: плыть по волнам чистейшего вожделения, расправив плечи и выпятив вперед высокую грудь, будучи абсолютно обнаженной и уверенной в своей неотразимости. Драко боготворил ее взглядом: он молча пожирал каждый сантиметр ее бархатной кожи, приоткрыв рот в восхищении, и его блестящие от похоти и необузданного восторга серые глаза говорили больше, чем любые слова. Она остановилась перед ним, таким же нагим — величественным и прекрасным в своей естественной неотразимости. Его продолговатые мышцы красиво бугрились под бледной аристократической кожей, а возбужденный член возвышался над всем сущим, требуя любовного поклонения. Гермиона никогда не думала, что захочет ублажать своего мужчину вот так — с помощью оральных ласк — сгорая от желания вкусить его твердую плоть и насаживаться на нее ртом до тех пор, пока между ног не захлюпает вязкая смазка. Медленно опустившись перед ним на колени, она подняла на него покорный взгляд и, разомкнув губы, облизнула их по контуру, спросив таким образом разрешения. — Возьми его, сладкая, — поощрил ее Малфой томной ухмылкой. — Он жаждет ощутить твою глубину. Она подалась вперед и, обхватив внушительный ствол ладонью, лизнула тугую розовую головку. Раскрыла рот шире, и член скользнул ей в глотку, заполнив ее до основания и уперевшись в заднюю стенку. Гермиона начала самоотверженно сосать, прикрыв глаза и схватив Драко за бедра для устойчивости. Он запрокинул голову и гортанно застонал. Как же она обожала эти мужественные звуки. Ради этой музыки для ее ушей и ощущения безграничной власти над своим мужчиной — таким высоким и широкоплечим, внушающим ей непоколебимый авторитет — Грейнджер готова была делать ему минет хоть каждый день. — Ох, бля… — он зашипел и шумно выдохнул, когда она всосала член до упора. — Так я быстро кончу, сладкая, — остановив ее властным прикосновением к затылку, Малфой еще немного побыл в ней, не двигаясь, смакуя это пьянящее ощущение жаркой и влажной тесноты, и лишь потом нехотя отстранился. Он помог Гермионе встать и развернул ее спиной к себе, прижав к горячему торсу: в таком положении она едва доставала макушкой до его ключиц. Какое-то время они стояли, наслаждаясь ощущением слившихся тел, обмениваясь теплом. Подтолкнув к дивану, Драко одним движением нагнул ее, умеренно надавив на копчик. Грейнджер послушно уперлась коленями в мягкую обивку, а руками облокотилась на спинку, прогнувшись в пояснице и выпятив зад. Легкими хлопками ладони по внутренным сторонам бедер Малфой вынудил ее сильнее развести ноги в стороны и найти точку опоры, поскольку по его тяжелому сбитому дыханию она уже чувствовала, что ей предстоит жесткий секс-марафон. Шлепок пальцами по вульве вырвал из груди первый сладостный полустон. Соски болезненно затвердели. Гермиона прикусила губу и закатила глаза в предвкушении. Ее влажное от смазки влагалище стало тоскливо сокращаться в ожидании члена, идеально подходящего ему по всем параметрам. Как только головка чувственно надавила на ее вход, она, качнув задом, подалась навстречу. — Э… нет, сладкая, пока не двигайся, — низкий хриплый голос, какой бывал у Драко во время секса, сводил ее с ума. Она всхлипнула и потянулась пальцами к клитору. — Ты не кончишь так быстро, Грейнджер, — сказал он вкрадчиво, заведя ее руку за спину, — нам с тобой еще многое предстоит. И Малфой не соврал. Он всегда давал ей обещанное, часто — даже больше, порой доводя ее до полуобморочного состояния от множественного оргазма. И сейчас он трахал ее до искр из глаз, а когда Гермиона наполовину кокетливо, наполовину устало попросила его о пощаде, Драко замедлился и начал нежно поглаживать ее по ягодицам, успокаивая яростный жар, охвативший их обоих. Позаботясь о том, чтобы она, наконец-то, кончила после очередной смены позы, Драко излился в нее следом, наполнив ее лоно. Так он каждый раз закреплял незримое сакральное господство над своей хрупкой и податливой женщиной, которая на поверку оказалась такой же ненасытной и сладострастной, как и он сам. Их запретная связь казалась порочной, почти греховной, оттого, что им приходилось постоянно скрываться от всего волшебного мира. Их бы не поняли. Заклеймили позором. Малфой не хотел бросать тень своего преступного нечестивого прошлого на благородную мисс Грейнджер. Поэтому она вела двойную жизнь, днем оставаясь для всех безукоризненной «умницей» и героиней войны, а вечером возвращаясь в свою скромную обитель, чтобы забыться в горячих объятиях Малфоя и растаять под его сильным телом, расщепившись на атомы. Отчасти из-за близости с Драко — теневой стороны своей жизни — Гермиона отказалась от престижной должности в министерстве магии и устроилась работать младшим научным сотрудником в городской архив Лондона, параллельно изучая для себя магические руны. Она избрала магловский мир, отделив себя от волшебного, который не принимал ее любовь и ее выбор. Однако главной причиной ее решения стало непринятие новой послевоенной реальности и политического курса магической Британии. Министр Бруствер не намерен был прощать бывшим противникам ошибки прошлого и бросил все силы на искоренение любых следов деятельности Лорда Волан-де-Морта и уничтожение его выживших приспешников, на которых официально повесили ярлык «врагов волшебного народа». Спустя год после окончания второй магической войны на Слизерин и все с ним связанное было наложено табу, после чего в Хогвартсе осталось лишь три факультета, на которые были распределены те дети, что раньше обитали в исконно змеиных подземельях. Естественно, учеников, начавших свой путь под покровительством Салазара, теперь заочно ненавидели и притесняли. Выпускники-слизеринцы так же подвергались гонениям, увольнениям с работы и осуждению в волшебном сообществе. Эта вакханалия началась и была с готовностью подхвачена толпой с одобрения министра магии, при том, что сам Кингсли окончил Слизерин и был примерным представителем своего факультета. Об этом положено было благополучно забыть так же, как происходило и в смутное время, когда Темный Лорд, сам будучи полукровкой, внушал своим последователям идеологию ненависти к предателям чистой крови и грязнокровкам. Парадокс тоталитарных форм правления в том и состоит, что они переворачивают реальность с ног на голову, размывая границы правды и заставляя население поверить в откровенную ложь, подкрепленную лицемерной демагогией. Когда Драко отправился в душ, Гермиона с трудом свела затекшие во время секса ноги, чтобы распластаться на диване. Сил на что-то еще не оставалось, и она мечтала провести ближайшую пару часов лежа неподвижно в объятиях любимого, но стук в дверь нарушил ее планы. Мысль о том, что незваный гость потопчется, сдастся и уйдет, позволила ей еще немного потянуть время, но неугомонный стук невозможно было игнорировать вечно. Грейнджер лениво встала, потянулась и неспеша накинула домашний халат с длинными рукавами, завернувшись в него, как в плед, доходивший ей до середины икры. Человек, находившийся снаружи, явно стремился во что бы то ни стало попасть внутрь, поскольку не прекращал раздражающе долбиться в дверь словно дятел. — Рон? — она замерла в проходе, уставившись на Уизли, выглядевшего весьма непривычно, но, что важнее, слишком красноречиво. Он зачесал свои густые рыжие волосы назад, усмирив их гелем, приоделся в твидовый пиджак горчичного цвета и такие же классические брюки, а в руках, черт бы побрал ее зрение, держал букет разноцветных альстромерий, который тут же ей и всучил с довольным видом. — Привет, Миона, можно войти? — бросил он для галочки, пройдя в ее квартиру, практически протеревшись своей одеждой об ее халат. — Эм... но я не ждала гостей, извини, — Гермиона поспешила за ним, зашедшим в гостиную, как к себе домой. — Мне нужно уходить прямо сейчас, срочно. Я как раз одевалась, — она с облегчением выдохнула, не обнаружив в поле зрения одежды Драко. — Что-то не похоже, — беззаботно улыбнулся Рональд, глядя на ее помятый вид и растрепанные каштановые кудри. Кроме всего прочего, она покрылась розовым румянцем при мысли о том, что происходило в этой комнате на этом самом диване, рядом с которым остановился Уизли, буквально пять минут назад. — Пожалуйста, Рон, меня правда срочно вызвали на работу, — почти взмолилась она, пытаясь скорее его выпроводить, — у меня всего пара минут на сборы. — Я понимаю, ты стесняешься того, что я застал тебя такой растрепой, но ничего страшного: не в первый раз, как говорится, — заявил он с видом знатока. — Я очень долго думал о том, что мы потеряли целый год, пока были порознь. И пожалел об этом... — О, Рон, — жалобно пискнула Грейнджер, расширив глаза, когда он начал доставать из кармана подозрительную бархатную красную коробочку, о содержании которой она уже догадывалась. — Сейчас совсем не время... — Мы живем один раз, Миона, — объявил он торжественно, шагнув к ней и встав на одно колено, — когда же еще. Кажется, Гермиона на минуту потеряла дар речи, настолько ее парализовала эта абсурдная ситуация. Ее рот непроизвольно открылся, а дрожащие руки выпустили букет, свалившийся ей под ноги. — Мы почти не виделись в последнее время, но теперь будем — каждый день, — словно не замечая ее шокированного состояния и цветов, лежащих на полу, Уизли открыл коробочку, показав Грейнджер тонкое золотое кольцо с одним скромным камушком, блестящим на фоне красной подкладки. — Выходи за меня, Миона. — Что тут, блять, происходит? — вышедший из ванной Драко, на чьих бедрах красовалось белое махровое полотенце, нахмурил брови и скривил губы, увидев представшее перед ним поразительное зрелище. — Малфой? — Рон медленно повернул к нему голову и, округлив глаза, моментально осыпался и начал заикаться. — Что... как... нет... — Боже... — Гермиона испуганно уставилась на напряженно застывшего Драко, на чьих побледневших скулах ходили желваки. — Миона? — в голубых глазах отразились шок и неверие. — Выметайся отсюда, Уизли, — быстрее остальных среагировал Малфой, подлетая и хватая школьного врага за шкирку. — Не смей лезть к Грейнджер, она занята, — он потащил его в холл, пока тот упирался, панически размахивая руками, в результате чего стянул с Драко полотенце, полностью его оголив. Рон издал нечеловеческий визгливый звук и, в ужасе отпрянув в сторону, вырвался из хватки, из-за чего случайно ударился об стену коридора и повалился на пол, сбив с ног Малфоя, который накрыл его своим обнаженным, все еще мокрым после душа телом сверху. Оба гневно выругивались и отплевывались, пытаясь выпутаться из кучи-малы, которую сами же и образовали. Наконец, Уизли еле как встал на четвереньки и, фыркая и охая, отполз к выходу, обматерив Драко напоследок и бросив на него злобно-обиженный взгляд, обещавший жуткую месть. Входная дверь хлопнула, и Гермиона отмерла, кое-как приходя в себя. Она все еще была под впечатлением от увиденного, не зная, что ей делать теперь, когда их сокровенная тайна была раскрыта таким неожиданным и несуразным образом. — Это самый поганый и идиотский момент в моей жизни, — заявил Малфой, подбирая полотенце лишь кончиками пальцев, — теперь мне придется помыться еще как минимум три раза. — Уверена, что Рон думает то же самое, — машинально сказала она, расплывчатым взглядом уставившись на несчастный букет альстромерий, валявшийся у ее ног. — Одуреть можно, он сделал мне предложение. — Ты что, собиралась принять его? — Драко воззрился на нее с подозрением, приподняв одну бровь. — Не жалеешь, что я выгнал рыжего ушлепка? — Что за вздор? — Гермиона отмахнулась от бредовой мысли о свадьбе с Уизли, — но мне жаль Рона... — она подняла прямой взгляд на Малфоя, нуждаясь в его поддержке. — А еще мне страшно: вдруг он расскажет о нас... — Нет, не станет. Ты видела его очумевшие глаза? — ухмыльнулся он ей в ответ. — Этот слизняк никогда не захочет вспоминать о своем унижении и, тем более, рассказывать о нем кому-либо. — Думаешь? — Я тебе гарантирую, Грейнджер, что так и будет.