***
— Не знал, что тебе так нравится холодное оружие, — медленно сказал Люцерис, разглядывая целую коллекцию кинжалов в спальне Эймонда. Он впервые был в покоях дяди. — Полюбилось после твоего удара в мой глаз, — прагматично ответил одноглазый. Он задумчиво опустился на небольшой диван, обитый красным бархатом, наблюдая за Люцерисом, который уже снял маску и платок. Однако, фраза Эймонда про свой глаз, брошенная невзначай, была услышала Люком и он начал злиться. — Сколько можно, а? Ты годами надо мной издеваешься из-за своего треклятого глаза! Угрожаешь мне, ненавидишь меня всем сердцем! — закричал Люк, его глаза наполнились слезами, — ты так долго этого ждал! Сегодня я исполню твоё желание, Эймонд Таргариен, на, держи! С этими словами Люцерис схватил первый попавшийся под руку кинжал и бросил его к ногам дяди. Следом опустился сам, кладя ладони вокруг своего глаза: — Я готов! Вырезай! Эймонд опешил. Да, он действительно желал отомстить племяннику все эти годы, хотел заставить его страдать. Он сам устал от этой ненависти, но едва видел Люцериса, чувствовал свою силу и власть над этим запуганным мальчишкой. И его змеиная натура не позволяла принцу Эймонду промолчать. — Люк, перестань, — Таргариен опустился на колени рядом с девушкой и взял её за плечи. Он почувствовал, что Люцериса бьёт мелкая дрожь — как бы не был храбр юный Веларион, сейчас, похоже, он сам испугался своих действий или их последствия. — Давай же, — вновь повторил Люк, уже тише. Эймонд схватил племянника за лицо, вовлекая в долгий страстный поцелуй. Он захватывал чувственные губы девушки, прикусывая их, проникая острым влажным языком в её рот. Люк отвечал на поцелуи, обнимая Эймонда за шею. Пламя горело в нем, опускаясь все ниже по груди и животу. Люцерис чувствовал, как его женское начало желает большего. Одноглазый поднялся с пола, на ходу снимая одежду, и подал руку девушке, помогая встать. Он снова притянул Люка к себе, целуя в шею. Девушка сладко застонала, помогая Эймонду справиться с золотистыми застежками на своём платье. Таргариен тяжело дышал, вновь прикасаясь к обнаженному телу. Желание в нем было сильнее голоса разума и совести. Сейчас он не понимал ничего, кроме того, что безумно хочет заняться любовью с этой совсем юной невинной девушкой. — Иди сюда, — прошептал он, указывая Люцерису на большую кровать с балдахином. Эймонд опустил шторы, погружая спальное место в почти полный мрак. — Эймонд, — жалобно пропищал Люк, — я темноты боюсь. — Со мной тебе нечего бояться, — очень нежно ответил одноглазый. Он избавился от остатков своей одежды и теперь эти двое, совсем обнажённые прижимались друг к другу, целуя разгоряченные тела и распухшие от поцелуев губы. Эймонд ласкал небольшую грудь девушки, заставляя её стонать. Он погладил пальцами её живот и прикоснулся к самому чувствительному месту между ног, прямо как в первую ночь. Люк вскрикнул. Так хорошо ему не было никогда, даже при первом полете на драконе. Но хотелось большего. — Эймонд, я хочу… — прошептал он. — Чего ты хочешь, любовь моя? — спросил Таргариен, даже немного удивившись своему обращению к девушке. — Я хочу большего, - выпалил Люк, почти не соображая от возбуждения. Его глаза уже привыкли к темноте и он различал белоснежные волосы своего внезапного любовника, влажный блеск его глаза и очертания идеальной фигуры. Эймонд осторожно раздвинул ноги Люцериса и лёг сверху на миниатюрное женское тело. Его трясло. Удивительно, но этот молодой мужчина никогда не думал, что его первый раз с женщиной будет настолько волнительным для него. И что этот первый раз будет с… Люцерисом Веларионом. Девушка обняла Эймонда, снова и снова целуя его губы, прижимаясь к нему всем телом. Эймонд осторожно вошёл, слыша как громко стучит его сердце. Сладкая нега разлилась по его телу. Люцерис под ним будто перестал дышать. — Люк, — тихо позвал Эймонд, — ты в порядке? Я могу начать двигаться? — Да… Первые толчки, сделанные Эймондом были неопытными и суетливыми. Люк сжал зубы и зажмурился — он чувствовал боль. Странную, не похожую ни на что другое, но в тоже время очень сладкую. Он громко застонал, сводя с ума Эймонда. Таргариен и сам не мог больше сдерживать эмоций. Он входил в Люка все глубже и стоны вырывались из его груди. Сначала тихие, но с каждым движением они становились все громче. Девушка выгнула спину, уже буквально крича от удовольствия. Эймонд взял её за руку, переплетая пальцы и снова поцеловал. Огонь между ними достиг апогея и, громко вскрикнув, Эймонд прекратил двигаться. Он упал на Люцериса тяжело дыша. В его единственном глазу блестела слеза.***
Едва Люцерис проснулся, все его тело скрутила жгучая боль. Казалось, что болит каждая кость, каждая мышца вплоть до кончиков волос. Тяжело кряхтя, Веларион стал переворачиваться на другой бок, как заметил кого-то, сидящего на его кровати. — Джейс! — воскликнул он и закрыл рот руками. Но через мгновение Люк понял, что его голос снова стал таким как прежде — мужским. Ещё с нотками детского, не до конца сломанного, но всё же мужской. Люцерис осторожно прикоснулся к своей груди, потом заглянул под одеяло. Резко, насколько позволяли его ноющие мышцы, он вскочил с кровати и подбежал к зеркалу. Он снова стал парнем. И внезапная радость сменилась дикой тоской, едва он вспомнил события прошлой ночи. — Люк, — позвал его брат, — ты в порядке? Ты где был ночью, я к тебе заходил. — Я? Нигде, — ответил Люцерис растерянно. — Похоже, ты ещё не проснулся. Мама вчера волновалась, но сейчас речь не об этом. Собирайся скорее. Мы отплываем с приливом, — весело произнес Джекейрис. — Что? Но ведь до нового года ещё несколько дней, мама говорила… — Они вчера сильно поскандалили с королевой и мама с Дэймоном решили отплывать сегодня же. Все собраны, даже Джоффри рвётся домой. Постой, ты же сам не хотел ехать. Боялся Эймонда. — Эймонда, — повторил за братом Люк имя дяди, словно заклинание. — Ладно, давай бегом вставай и собирайся, — сказал Джейс, покидая покои Люцериса. …Эймонд не пришёл на причал. Никто из Таргариенов Королевской Гавани не провожал семью Рейниры. Люцерис вглядывался в каждого, кто приходил на причал. Он ждал хоть какого-то то знака, записки, чего угодно от Эймонда. А события прошлой ночи застряли в памяти так сильно, что он не мог выкинуть этих мыслей, как ни пытался. — Ты кого выглядываешь? — спросил Дэймон. — Никого, — быстро ответил Люк, отворачиваясь. — Идём на корабль. Этих слов юный Веларион боялся больше всего. Всё утро он провел в какой-то безумной суете. Собирать вещи, попрощаться с дедом, быстро позавтракать, уследить за младшим братом, которого, казалось, он не видел все эти дни, поговорить с невестой, оправдаться перед матерью. Столько событий и ни в одном из них не было Эймонда. Люк надеялся, что увидит его хоть где-нибудь в замке, постоянно озирался по сторонам. Но нет. Пустота. Будто и не было этих безумных дней и страстных ночей, последняя из которых привела к их соединению. Корабль отплывал, оставляя в сердце Люцериса лишь воспоминания и боль. Чувство вины и страха теперь сменилось настоящей любовной тоской, о которой слагают легенды, пишут в книгах, поют в песнях. Рейнира с Дэймоном, маленьким Джоффри и девочками отправились в каюты, оставив на палубе старших сыновей. — Может, отдохнешь? Девочки звали нас поиграть в кости, — спросил Джейс. — Я не устал, — хмуро ответил Люк, глядя на зеркальную гладь Узкого моря. — Слушай, брат… — начал Джекейрис, но его крик утонул в ужасном реве дракона. Веларионы подняли головы. Над кораблём в воздухе парил огромный дракон. — Вхагар, — прошептал Джейс. — Эймонд, — прошептал Люк. Одноглазый, с лёгкостью перышка, скатился по шершавому телу своего дракона и спрыгнул на палубу, оказавшись рядом с обалдевшим от всего происходящего Люцерисом. Хоть последний и не увидел Эймонда в Красном замке перед отъездом, как ни старался, Таргариен наблюдал за ним, находясь в одной из башен. Он увидел, что чары камня покинули племянника и тот снова стал парнем. Эймонд не решился подойти к семейству сестры, зная об их конфликте с матерью, но едва корабль «отдал швартовый», прыгнул на Вхагар и полетел прямиком к Узкому морю. — Я ни о чем не жалею, мой малыш Стронг, — с этими словами, Эймонд схватил племянника за лицо и крепко поцеловал его прямо в губы. Джейс рядом поперхнулся, кажется, воздухом, во все глаза глядя на происходящее и не веря, что это происходит наяву. Также быстро, как появился, Эймонд улетел, пока Рейнира не поднялась на палубу и не устроила скандал. А Люцерис смотрел в небо так долго, пока силуэт Вхагар не скрылся из виду. Губы юноши все ещё горели от последнего поцелуя Эймонда Таргариена.