Пустые банки пива, марихуана и гашишь, Смотрю в глаза напротив – ну почему же ты молчишь? Ты говоришь,что поздно, что родились не в те года, Я знаю и ты знаешь – связала нас одна судьба! Судьба…
Саша проводила взглядом стремительно утопающую во тьме коридора спину Михаила Юрьевича. Посильнее сжав горлышко бутылки, девушка, всё ещё всматриваясь в чёрную пасть коридора, сделала несколько жадных глотков. Десятки спин то и дело бессовестно закрывали ей обзор. Продолжая раздраженно вливать в себя хмельной напиток, Вознесенская двинулась вперед. Девушке хотелось вернуться к сцене до того, как группа вновь ударит по струнам. Ввиду царящей в зале немыслимой духоты, алкоголь быстро давал в голову, застилал лёгкой дымкой сознание. Саша плохо разбирала дорогу, сталкивалась то и дело с кем-то, а после — небрежно извинялась. Она просто видела цель и желала как можно скорее её достичь. И вот она у сцены. Казалось, что прошло по меньшей мере минут 10, но Миша так и не вернулся. Поручик устало бил палочкой по тарелке, вид у него был озабоченный, слегка обессиленный, точно его что-то в очередной раз разочаровало. Леонтьев крутился у микрофона, что то говорил толпе, а та слушала лишь вполуха, всех волновало одно — куда запропастился Горшок? Кто-то тихонько повторял, что фронтмен «накидался», кто-то бессовестно говорил о «хмуром». Тонны глупых предположений от распалённых людей – что может быть “лучше”?«Хуйню несёте, по нему же видно, что завязал уже…— шатенка раздражённо накручивала прядь,— фанаты называется».
Переминаясь с ноги на ногу, Вознесенская с нетерпением бросала косые взгляды на слегка виднеющийся за углом сцены коридор. Она, как и многие другие, искренне не понимала, как можно потерять фронтмена на концерте. На концерте такого грандиозного масштаба. По правде сказать, никто из группы, кому «посчастливилось» остаться перед поклонниками, тоже в душе не чаял куда подевался их бессмысленный лидер. Люди вокруг неустанно переговаривались, ходили туда-сюда, нервировали. Между тем, время тихонечко шло вперед, тянулось липкой жвачкой через всю треклятую толпу и, казалось, скрывалось в том самом тёмном коридорчике. Саша сглотнула. Держась за лихо кружащуюся голову, цепляя взглядом абсолютно все, что попадалось на пути, она двинулась к выходу. В голове тревожно скитались мысли, медленно поглощая пьяное сознание, они перетекали в неприятные образы: а что, если с ним что-то действительно случилось? Хотелось расслабиться, хотелось расслабиться на концерте, но не сейчас. На сей раз толпа спокойно пропускала девушку в свои недра, поглощала, чтобы в конечном итоге выплюнуть у самого выхода. Конечно, всем хотелось освободить местечко-другое на партере.«Меня сейчас стошнит. Пиздец, каков, блять, пиздец,— девушка протиснулась между очередной сладкой парочкой, бессовестно разорвав её поцелуй,— нашли место для лобызаний. Панки, сука, хой».
С каждым шагом становилось только хуже. Всё смешалось в одну тягучую мерзкую массу цветов и звуков — неразделимую и до чёртиков пугающую. Покрепче ухватившись за ручку сумки, Вознесенская из последних сил толкнула тяжёлую дверь, отделяющую концертный зал от вечерней питерской прохлады. К огромному сожалению, не она единственная решила проветриться — на ступеньках расположились десятки людей от мала до велика: все те же разговоры, дымящиеся сигареты и запах перегара. Саша обессилено поджала губы. Горячие щёки обдувал свежий ветерок, солнце, почти полностью сокрытое лёгкими облаками, пряталось за жёлтыми фасадами домов. Девушке думалось, что вечер этот, несомненно, претендовал на звание «лучшего за последний год», но всё, как, впрочем, и всегда, пошло под откос.«Хотяб не по моей вине».
В последний раз окинув ступеньки взглядом, неловко переступив через пару-тройку пьяных тел, Вознесенская двинулась за угол. Разумеется, покидать концерт она не хотела, желала, в конце концов, узнать подробности происшествия, но покурить в сторонке — дело святое и безотлагательное. В груди теплилась надежда, что от этого ей полегчает. У запасного выхода было пусто. Неуклюже усевшись на порядком остывший бетон, девушка начала рыться в сумке: сначала на асфальт полетели пустые бутылки, потом — рекламные листовки. —Мля-я…неужели выронила где-то?— руки с ещё большим упорством перекапывали содержимое шоппера,— да не, ну не так же тупо я их посеяла? Чтоб тебя… За спиной что-то громко скрипнуло. Резко дёрнувшись и чуть не выронив остатки своей поклажи, Саша развернулась. Лицо её в миг просияло: —А Вас там все ищут. —Знаю,— мужчина, даже не взглянув на собеседницу, равнодушно пожал плечами,— покурю и вернусь. Он был другим: задумчивым, полностью погруженным в себя и каким-то тоскливым. В руках медленно тлела сигарета, глаза прикрыты — о чём он сейчас думает? —У тебя голос точь-в-точь как у одной моей знакомой,—Горшок заворожённо уставился на слабый огонёк в своих руках,— бывают же совпадения. —Можете…можете дать покурить?— ответом был многозначительный взгляд. Усталость на секунду пропала из глубины карих глаз, Миша недоуменно моргнул,— мне неловко прерывать и всё такое…попросить не у кого просто. —На, пыхти,— он протянул остаток почти истлевшей цибарки,— это последняя была. Когда девушка потянулась за столь щедрым подарком, мужчина дрогнул. Не отрывая глаз от статной фигуры перед собой, Саша улыбнулась своим мыслям.«Чего это он?»
—Да ты и сама на неё очень похожа,— Михаил, стоило новой знакомой ухватиться за фильтр, нервно одернул руку,— тебя как звать то, красотуля? —Саня,— шатенка замялась,— в таких случаях собеседнику полагается тоже спросить имя, но я Ваше знаю. Фронтмен, озадаченно глядя на сидящую у его ног девушку, нахмурился. Воздух точно наэлектризовался, сквозил какой-то неловкостью и недосказанностью. Она же заинтригованно сверлила его своими огромными карими глазищами, выжидая дальнейших действий.«Это же точно она, прям копия,— Миша насупился пуще прежнего,— даже имя такое же, шмотки такие же…Блять, у меня крыша походу подтекать начала из-за ебучего тура».
Мужчина взъерошил длинные волосы. Ему хотелось немедленно сбежать от этого наваждения, он не мог поверить, что встретил свою ненаглядную через столько лет. Он не верил. Было в разы легче счесть себя поехавшим, шизофреником, да кем угодно, лишь бы не погружаться вновь в море отчаянья и тоски по родной улыбке. Его годы разрывало на части, противоречивые мысли душили неумолимо, но каждый раз отпускали в самый последний момент — он каждую ненавистную ночь мечтал встретиться с Сашей вновь, мечтал, но отчего-то теперь боялся этой встречи. Всё не так давно устаканилось, он смог если не забыть, то хотяб отпустить призрак прошлого. И вот она сидит напротив: курит и смотрит внимательно. Сможет ли он ей объяснить всё или будет довольствоваться жгучим расстоянием до конца жизни, мимолётными встречами и бессмысленным просмотром соцсетей? Миша чувствовал себя мальчишкой, мальчишкой попавшим в трагичную сказку о временных парадоксах. Мальчишкой, украдкой наблюдающим за прекрасным и недосягаемым объектом обожаний, мальчишкой, который не способен и слова сказать тому, за кого отдал бы жизнь. А за свою жену он готов так вступиться? По спине, точно ненавистное насекомое, пробежал холодок. Прерывая невесёлые размышления, всё ещё пьяная, Вознесенская кое-как, буквально по стеночке, начала подниматься. Сумка, во время этого мероприятия, со звоном упала с коленок на землю, на что её обладательница, махнув рукой, тихо выругалась. Миша смотрел на это заворажённо, все эти жесты были ему до боли знакомы. Ошибки быть не могло. И как же глупо он себя чувствовал глядя на эту крохотную девчушку: своей непринужденностью она, как и много лет назад, побуждала сердце его биться чаще. Разница теперь была лишь в возрасте — Саша очевидно годилась ему в дочери. —Да тебе же хуёво, Шурик,— опомнившись, мужчина поспешно подхватил валящееся с ног тельце,— давай по-бырому закинем тебя в гримёрку, отлежись там спокойно, я потом за тобой зайду…Чайку для трезвости ума накатим и я вызову тебе такси. Договорились? Ответом было неразборчивое мычание, которое, в отсутствие какого-либо сопротивления, можно было счесть за согласие. —Бегом, бегом!— девушка податливо осела в чужих руках. Крыло её, как можно было заметить, нещадно,— Вставай. Вяло зацепившись за ворот чёрной рубашки, попутно чуть не сорвав нашивку, Саша попыталась в конце концов вновь подняться на ноги. Получалось всё скверно. Титанических усилий ей стоила и попытка поднять упавший багаж, который, впрочем, в конечном итоге оказался у Миши на плече. Легонько придерживая хрупкие плечи, мужчина повёл спутницу к гримёрке. Не без труда открыв свободной рукой дверь, Горшок завёл икающую девушку в коридор. Тьма в нём царила непроглядная. Звонко щёлкнул выключатель и узкое помещение залило золотистым свечением. Надо было торопиться, не забывать о том, что в зале ждёт группа и невообразимое количество поклонников, но как это сделать, если в его руках та самая? —Блять, Миха,— с противоположного конца коридора, который брал своё начало у сцены, раздались торопливые шаги,— мы тебя, блять, ищем, а ты мало того, что свалил хер пойми куда во время концерта, так ещё и…где ты её взял? — Яков кипел от возмущения. Бесцеремонно схватив Горшка за рукав, стал тянуть его к выходу в зал,— Просто выйди к ним и продолжи петь, а то Сане скоро микро в жопу запихают. —Отведи её в гримёрку, сумку ток не забудь,— в голосе фронтмена сквозило раздражением, каждое слово он будто бы выплёвывал в лицо и без того взвинченного собеседника— и отцепись от меня наконец, сам всё знаю. Цепкие руки наконец ослабили свою хватку, позволяя Цвиркунову перехватить незваную гостью. Почувствовав разительные изменения в обстановке, а может просто испугавшись падения на пол, Саша встрепенулась: —Здравствуйте, Яша…Вы извините, я немного перебрала, а Михаил вот…это самое…помог. Мы только поку…— к сожалению, закончить оправдательную речь ей не дали. Стоило Горшку скрыться за дверью, как гитарист, ругаясь на чём свет стоит, силком потащил опешившую девушку в сторону, как она полагала, гримёрки.