***
— прости, что так поздно позвонил, тут такое происходит… как только пришел сюда, два идиота доебывали терапевта, который проводил консультацию. пришли мужики какие-то, успокоили их. потом какая-то мать года приперлась со своим ребенком, который навзрыд в стенку влетал. потом бабуле какой-то объясняли, что это не поликлиника. сегодня вообще четырнадцатилетнюю мефедроновую приволокли. двоих псов кто-то за компанию прихватил…ад короче. — какой ужас… — мда. кстати, я в контактный список внес тебя и отца. отца для контроля, а тебя просто, чтоб ты знал обо всем. — спасибо. хоть ответы Сережи и казались сухими, но внутри у него бушевал ураган. он был рад тому, что Кир наконец-то взял себя в руки, мало того, предоставил ему возможность следить за его изменениями. это, кажется, как ничто другое говорит о желании совместного будущего. и даже если они опять переругаются тридцать раз, Акумов хотя бы будет спокоен, с тем парнем все будет хорошо. и даже тогда, когда он в обнимку стоял и прощался с ним, чувствовалась искренность. ему хотелось доверять. возможно, это на подсознательном уровне, но в любом случае, он даст ему шанс. даст шанс жить лучше, чем сейчас. —…а потом он рассек голову об дверную ручку, а все из-за того, что ему не принесли конфеты с ликером. — ого…там так опасно? — да нет, тут за всеми следят, особенно за новенькими. просто…просто его привели люди, которые навещали кого-то, никто не знал, что у него херь какая-то в голове. — у вас там нормальные условия? — да, только не хватает тебя. не хватает этих бархатных синих диванов. не хватает Дмитрия и наших палат напротив друг друга, которые находятся в пизде больницы. не хватает того лифта, не хватает наших запрещенных незащищенных встреч. — я…я тоже. мне тут очень одиноко. ты как уехал, так друг мой и пришел в тот же день. а на следующей неделе у него дела какие-то, и я снова один. я буду тебя ждать, честно. — мой малень…а, Сереж, прости, мне тут уже завязывать надо, я тебе завтра перезвоню, хорошо? — да, конечно. пока, спокойной ночи! — и тебе того же, милаш. звонок сброшен, мигом стало паршиво. если во время первого вызова «титановые» стенки организма хлипко сдерживали выпадающее сердце, то сейчас его будто собственноручно вырвали и раздавили тяжелыми берцами. ранее можно было найти плюсы в пребывании в больничке, но сейчас все стало хуже. после отъезда Кира его палата пустовать не стала. буквально на следующий день туда заселили бесячую восьмилетнюю девочку. противная девчонка много ныла и, впрочем, совсем не покидала палатную зону и все, что было в ближайших десяти метрах. в первое время Сережа по привычке выходил в коридор по ночам, подходил к знакомой двери и, держась за ручку, вспоминал, что там его недопарень-передруг уже не находится.***
— а кто тут у нас красивая, милая девочка? — проговаривал Миша сидя на полу. — мьяммбф! — правильно, Наомич, ты! Лис невольно начал отдаляться от Акумова, так вышло. услышав про потенциального парня-торчка, он будто абстрагировался от всего этого. невольно их пути будто начали расходиться. если у одного проблемы с учебой, а у другого — с партнером наркоманом, то явно они находятся на разных уровнях. заметив это, оба пытались как-то исправиться. по итогу пришли к выводу, что сейчас у Сережи не то состояние, чтобы смеяться с шуток Миши про некрофилию и баянистых анекдотов, поэтому ему нужно немного прийти в себя. сам же Лис тоже был слегка подавлен, наблюдая за опустошенным состоянием друга. — лучше бы меня так зацеловывал…—с наигранной грустью выдал Никита, который, лежа на полу, упирался лицом в спину пушистой белой тушки. — да, жаль, что так вышло. эх, Наоми, что же ему сделать? — мьямпф ффрфырмпфа. — мда, может и так…