∼
— Вот это хоромы! — Фестер первым вошел в комнату Уэнсдей, пока Вещь полз недалеко позади. — Как тебе удалось раскрутить их на собственную комнату? — спросил он. Было совершенно очевидно, что мужчина удивлен большим пространством. — Бывшая соседка по комнате не смогла справиться с моим токсичным характером, — Уэнсдей начала с того, что села за свой стол и стала просматривать дневник. И когда она пролистала множество страниц, покрытых рисунками и описанием, она вдруг обратила внимание на отсутствие запаха ванили, забивающего ее ноздри. Именно тогда она заметила, что Розетта все еще стоит в дверном проеме. Она оглядывалась по сторонам, казалось, как в тумане, или будучи в замешательстве и страхе. Глаза Уэнсдей прищурились на сестру: — Что ты делаешь? Розетта вздохнула, взгляд ее все еще блуждал по комнате, в которую ей предстояло войти: — Я… — она не могла объяснить, но ее охватило ужасно сильное чувство смерти похожее на то, что она ощутила в сарае в лесу. В тот день на нее в буквальном смысле охотился монстр. Но сейчас это было необычно. Это казалось… личным для нее, и ей это ни капельки не нравилось. — Вот оно, — внезапно прокомментировал Фестер, указывая на страницу, на которую перелистнула Уэнсдей, успешно отвлекая внимание младшей Аддамс от ее сестры. Остальная часть их разговора ускользнула от Розетты, когда она, наконец, вошла в комнату. Ее взгляд медленно устремился к опорной балке, расположенной в центре общежития. — Что ты пытаешься сказать? — она замолчала, чтобы не привлекать внимания двух интриганов за столом. Когда она неосознанно протянула руку, чтобы положить ее на деревянную балку, шелест бумаги из дневника, казалось, стал громче… Как будто раздался прямо рядом с ее ухом. Полностью сосредоточившись на шуме, она даже не смогла сконцентрироваться ни на одной мысли, прежде чем внезапно отпрянула назад, когда рука, которую она положила на балку, пронзила боль, заставляя убрать ее. Этого было достаточно, чтобы и Фестер, и Уэнсдей посмотрели на нее: — Роза? Покачав головой, старшая Аддамс наконец-то вышла из тумана, в котором находилась. И, схватившись за руку, которая все еще болела, она повернулась к ним лицом. — Мне нужно идти…∼
— Голоса и звуки я понимаю, но физическая боль? Это что-то новенькое. Розетта плюхнулась на один из стульев в маленьком сарае, принадлежавшем Юджину. Она дождалась, пока Уэнсдей займется другими делами, чтобы она могла поговорить с Фестером наедине, потому что знала, что ее сестра никогда не была хорошим слушателем, когда дело касалось ее способностей Банши. — Знаю, — фыркнула она, нервно перебирая пальцами, слегка сосредоточив взгляд на руке, в которой она почувствовала боль. — Раньше это всегда ощущалось просто где-то внутри. Я никогда не ощущала этого физически, и, честно говоря, мне не очень нравится такое обновление. Мужчина медленно кивнул, расхаживая по комнате, прежде чем повернулся к ней, и она увидела, что он не воспринимает это так серьезно, как она надеялась: — На что была похожа боль? Булавочный укол. Кошачья царапина… — На то, что как будто кто-то вонзил нож в мою ладонь, — перебила Розетта, и звук ее ровного тона заставил его мгновенно отбросить свои шутки в сторону. — И если кого-то проткнут ножом в руку в комнате моей сестры, я бы хотела, знаешь ли, узнать когда это произойдет, с кем это случится и почему. — Фестер! Фестер, помоги! Внезапный звук настойчивого голоса Уэнсдей заставил их обоих посмотреть в сторону двери, испугавшись девушки, в голосе которой звучал страх, что довольно редко случалось, когда речь заходила о Уэнсдей Аддамс. Секунду спустя она ворвалась в дверь сарая, заставляя Розетту подскочить со стула: — Что происходит? — спросила она, и страх пронзил ее тело от одного взгляда на лицо сестры. — Помогите! Вещь не шевелится! — она продолжала просить о помощи, наконец подняв руку, завернутую в ткань. — Его пронзили ножом! У Фестера не было времени разделись ужас Розетты, услышавшей новость всего через несколько секунд после их предыдущего разговора. — Клади на стол! — приказал он, пока Розетта убирала все со стола, чтобы руку можно было положить на его поверхность. Дядя потер руки друг о друга, пытаясь создать между ними достаточное количество электричества, прикладывая пальцы к кровоточащей руке в надежде спасти его, но ничего не произошло. Он попробовал во второй раз, и пока он это делал, Розетта почувствовала страх Уэнсдей, главным образом потому, что младшая девочка, сама того не осознавая, схватила ее за руку. Это заставило старшую Аддамс вспомнить смерть Нейрона, это был последний раз, когда Уэнсдей так сжимала руку Розетты. Розетте не нравилось повторение этой истории. — Прости, Уэнсдей… — начал Фестер, убирая руки. Он сдавался. Розетта покачала головой, когда увидела, что глаза Уэнсдей полны слез, и, прежде чем она смогла остановить себя, ее свободная рука хлопнула по столу. — Давай еще раз, — почти потребовала она. — Это не сработает… — Я сказала… — решительно заявила черноволосая, сверля взглядом своего дядю. — Еще раз. Сейчас. Когда Фестер хмыкнул, снова потирая руки, Уэнсдей уставилась на Вещь: — Если ты умрешь, я тебя убью, — предупредила она несговорчивую руку, когда Фестер создал еще больше электричества. После последней попытки весь сарай погрузился в тишину. Трое Аддамсов неподвижно смотрели на руку. Розетта закрыла глаза, одна-единственная слеза упала, пока она думала. Я могла бы предотвратить это, говорила она себе, если бы только мои способности не были такими глупыми и сбивающими с толку, я бы могла спасти его. Ее глаза не открывались, пока она не услышала тихий судорожный вздох Уэнсдей, и не почувствовала, как рука младшей девочки исчезла с ее собственной. На столе, почти мертвый, лежал Вещь. Его пальцы слегка пошевелились, прежде чем он медленно повернулся, чтобы встать. Розетта издала короткий смешок облегчения. — На минуту мы подумали, что ты открыл свой последний сейф, приятель, — прокомментировал Фестер, радуясь, что его друг все еще жив. Печаль Уэнсдей все еще была очевидна, но поскольку теперь она знала, что он будет жить, в ней вспыхнул гнев: — Кто это сделал с тобой? — спросила она его. Наблюдая за жестами дрожащей руки, она усмехнулась. — Напали со спины. Трусы. Обведя взглядом стол, Уэнсдей продолжила: — Обещаю, тот, кто сделал это с тобой, будет страдать. Медленно, долго и мучительно болезненно. Розетта слегка улыбнулась, когда ее сестра и Вещь сцепили мизинцы. Она положила руку на плечо Уэнсдей: — Давай наложим ему швы. — Да.