Несколько кошек и несколько лян

Хуа Чэн не переживал из-за недовольства Старейшин, что он будил своим дерзким поведением. Старикам же со стороны казалось, что юноша ни во что не ставит правила и из-за мелкой ссоры позволяет себе калечить других адептов. Встречая Хуа Чэна в секте следующие несколько дней, Старейшины и их посвященные в конфликт ученики неодобрительно косились на юношу — но не спешили высказывать претензии, памятуя, кто стоит за его спиной. В каждом взгляде, что направлен был на Хуа Чэна, так и сквозило: «Если бы не твой учитель…», и, как бы юношу ни раздражало это вначале, позже он смирился, предпочитая воспринимать образ Цзюнь У как заслонку печи, что не позволяла вырваться яростному пламени. За два дня Хуа Чэн участвовал еще в нескольких боях, в которых одерживал сокрушительные победы, посещал лекции и дурачился с друзьями — словно действительно был только дерзким подростком. Вероятно, так действовала на усталую душу Градоначальника легкая атмосфера школы совершенствования, наполненная первой горечью детских поражений и небрежной юношеской наглостью. Но не только он на время позабыл о всех своих тревогах. Се Лянь, приноровившийся к образу белого хорька, тоже упоенно наслаждался. Пусть юному демону большую часть времени приходилось играть бездумного зверя, никто, однако, не смотрел на него тут с горьким сочувствием и ничего не требовал — Его Высочество мог лишь есть да спать и все равно ловил бы на себе восхищенные взгляды Хуа Чэна. В такие моменты лисий глаз юноши лукаво щурился и сверкал не холодными звездами, но обжигающими искрами дьявольского пламени. Хуа Чэн любил сидеть, подперев подбородок ладонью или беззаботно забросив руки за голову, но даже в этих игривых позах не терял достоинства и грации. Наоборот, в каждом изгибе тела юноши, подчеркнутом праведными белыми одеждами, чувствовалась затаенная ленивая сила, что так и притягивала взгляд. — Ваше Высочество, а вы что думаете? — бесстыдно прервал отрешенные мысли Се Ляня Ши Цинсюань, склонившись к нему. Мягкие волосы Цинсюаня, сегодня лишь от висков собранные в низкий пучок, скользнули по лицу Его Высочества, загораживая вид на читающего лекцию Старейшину. Впрочем, Се Лянь не был заинтересован в его болтовне: его куда более привлекали стройные длинные ноги, небрежно вытянутые впереди. Его Высочество улыбнулся: — Я задумался о своем и не слушал. Что говорил почтенный Мастер? — Нельзя же так, Ваше Высочество! — мягко пожурил Ши Цинсюань, а Хэ Сюань, сидящий с ним рядом, бросил на Се Ляня быстрый взгляд — будто догадывался обо всех его мыслях. Этот юноша часто смотрел так, холодно и пронзительно, и каждый раз Се Лянь невольно подбирался, будто в самом деле был виноват в чем-то. Ши Цинсюань меж тем, не замечая атмосферы, продолжил: — Бессмертный Мастер рассказывает о тайном царстве, в котором побывал однажды. В нем хранились бессчетные богатства, но вынести их за пределы царства было невозможно. Ваше Высочество, в своих путешествиях вы встречали что-нибудь подобное? — Странствуя по миру людей, мы старались обходить тайные царства стороной, — сказал Се Лянь. — Пусть в них может быть много ценностей, но столько же будет и опасности — особенно для демонов. В книгах Хуа Чэн читал, что «тайные царства» были особыми скрытыми пространствами, что можно было встретить в этом мире. Самые большие существовали тысячелетиями, взращивая в своих, богатых энергией, недрах духовных зверей и редкие травы, малые могли появляться лишь на несколько дней. Каждое царство обладало своими правилами, открываясь в определенное время и пуская лишь определенных людей, потому вылазки в них были невероятно опасными. И все же раз за разом находились заклинатели, которые ради сокровищ таких царств готовы были рискнуть своим уровнем совершенствования или жизнью. Хуа Чэн лишь пренебрежительно фыркнул такому глупому стремлению — если речь идет лишь о серебре, то стоит умерить свои аппетиты. Все же его в могилу забрать будет довольно сложно. Ши Цинсюань, однако, оказался взбудоражен поднятой темой и без конца расспрашивал Хэ Сюаня о тайных царствах, аккомпанируя речи Старейшины своим свистящим шепотом. Молодые люди сидели на широкой поляне под открытым небом, устроившись на принесенных подушках. Эта лекция проводилась поодаль от остальных мероприятий Собрания Сотни Школ, потому небольшая роща стала надежным укрытием от суеты и резкости последних дней. Меж пышных крон деревьев проглядывали чернильные пики гор, а лазурное небо бесшумно дышало бледными облаками, что собирались в вышине в причудливые фигуры. Невероятно умиротворяющая картина была прервана, когда на границе поляны Хуа Чэн заметил знакомое лицо. Там, под сенью деревьев, замер Не Хуайсан и, прикрыв веером часть лица, задумчиво осматривал присутствующих адептов. Когда его задумчивый взгляд встретился с глазами Хуа Чэна, юноша тяжело вздохнул и двинулся к нему. Наблюдая за приближающимся молодым человеком, Хуа Чэн не поднялся и не изменил позы. Он откинулся на ствол молодого дерева, небрежно вытянув ноги и двумя руками поглаживая Се Ляня, что сидел на его коленях. Заплетенные в свободную косу черные волосы молодого человека покоились на его плече, очерчивая темной линией лицо, а белый ворот одежд был неопрятно распахнут. Пусть черты лица Хуа Чэна, пока он молчал, таили в себе благородную грацию и утонченность, поза и вид его буквально вопили о непростом характере. Будь воля Не Хуайсана, он с большим удовольствием переговорил бы со спокойным молодым человеком рядом — но у юноши было задание. Вновь тяжело вздохнув о своей участи, Не Хуайсан приблизился и криво улыбнулся: — Молодой господин Хуа, давно не виделись. — О, это же братец, любезно одолживший мне саблю, — ухмыльнулся в ответ Хуа Чэн, не меняя позы. — Братец слишком любезен, не нужно быть таким вежливым. Разве раньше ты не звал меня «дагэ»? — Это было грубостью с моей стороны, — кисло отозвался Не Хуайсан. — Зная, что молодой господин Хуа так силен, разве могу я теперь проявлять неуважение? Хуа Чэн остался доволен этими словами. Одна его рука лежала на спине Се Ляня, а вторая аккуратно почесывала его горло, отчего Его Высочество сладко жмурился. Впрочем, это не мешало внимательным янтарным глазам следить за каждым жестом пришедшего заклинателя. Сидящий рядом Ши Цинсюань был заинтересован новым лицом. Оглядев Не Хуайсана, он радостно спросил: — Хуа-сюн, так это тот человек, у которого ты отоб… попросил саблю? — Раньше мне казалось, что ты приукрашиваешь, говоря, что вы хорошие друзья. Но теперь я вижу, что это действительно так, — добавил Хэ Сюань. — Молодой господин Не даже подошел поздороваться. Как мило. Не Хуайсан тут же в душе забрал назад свои слова о том, что хотел бы поговорить с юношей: он решительно не хотел общаться ни с кем из этой компании! Все они были наглецами и грубиянами, и даже безобидный белый хорек, казалось, смотрел на бедного адепта с немой насмешкой. Силой подавив льющийся из недр несправедливо обиженной души гнев, Не Хуайсан заставил себя улыбнуться. — Молодой господин Хуа, я искал Вас по делу, — юноша быстро отыскал в рукавах своих одежд белый жетон и протянул его Хуа Чэну, говоря: — Мой друг просил передать это Вам. — О, «ублюдок с флейтой»? — заинтересованно спросил Хуа Чэн, но, видя, как скривилось лицо Не Хуайсана, неискренне повинился: — Ох, прошу прощения — мой шиди называл его так. — Да, это от Вэй-сюна. Сам он пока наказан и не может покидать выделенных его ордену комнат, но завтра срок наказания истечет, и он просил заранее передать вам приглашение на бой. Вэй-сюн говорит, что всей душой ждет чести скрестить клинки с вами. — Славно, — отозвался Хуа Чэн, кивая Ши Цинсюаню, чтобы тот принял жетон. Сам юноша и на мгновение не хотел отрывать руки от мягкого тела на своих коленях. — Хуа-сюн, неужели тебе нашелся достойный соперник? — взяв жетон, возбужденно спросил Ши Цинсюань. — Будет ли это «бой на грани сил»? Может, и с твоим Путем поможет разобраться? Хуа Чэн бросил на Хэ Сюаня недовольный взгляд, подозревая, кто разболтал младшему Ши о его проблемах с совершенствованием. Хэ Сюань, однако, сделал вид, что не замечает выражения лица друга, и спокойно забросил в рот несколько орешков, которыми всех сегодня угощал Ши Цинсюань. — Ему совершенствоваться еще несколько десятков лет, чтобы победить меня, — бесстыдно провозгласил Хуа Чэн. — А мне кажется, достаточно будет принести зеркало, — заметил Хэ Сюань. — Ты начнешь любоваться и забудешь обо всем на свете. — О? — Хуа Чэн ухмыльнулся. — Хочешь попробовать? Разве ты уже полностью оправился от прошлого своего поражения? — В любом случае, это все, что я хотел сказать, — вмешался Не Хуайсан, решив сбежать прежде, чем его тоже втянут в один из глупых споров этой странной компании. Последний раз тоскливо взглянув на свою саблю, что покоилась на поясе Хуа Чэна, юноша развернулся и поспешил прочь. — Иди аккуратнее, братец! — вслед ему едко бросил Хуа Чэн. Се Лянь покачал головой: — Иногда я забываю, кто из нас демоны, а кто праведные заклинатели. — О чем говорит гэгэ? Разве это не лишь безобидная шутка? Се Лянь поднял взгляд, и Хуа Чэн не мог не улыбнуться янтарным глазам, что смотрели на него со смесью укора и снисхождения. Его Высочество проницательно видел каждую шутку Хуа Чэна, но ни в одном из миров не стремился останавливать его или осуждать и даже тихо посмеивался — Хуа Чэн приходил от этого в трепещущий в груди сбитым дыханием восторг. Сквозь кроны деревьев полуденное солнце касалось молодых людей неровными бликами, согревая, но не неся своим ярким теплом удушливой жары. Легкий ветерок трепал волосы и полы одежд, но очень скоро заклинателям пришлось покинуть уютное место — пришло время для одного из боев Хэ Сюаня. Пусть за последнюю пару дней юноша не обрел той дурной славы, которой упоенно окружил себя Хуа Чэн, его имя тоже стало известно среди заклинателей. Пока Хэ Сюань проиграл лишь один бой единственной ошибкой, но все еще уверено претендовал на одно из пяти выигрышных мест турнира. Стиль боя молодого человека отличался вдумчивостью и грацией, однако не был лишен и неожиданного коварства — стремясь натаскать своих учеников подобными боями, многие Старейшины в последние дни просили Цзюнь У устроить поединок именно с этим его учеником. Если Хуа Чэн напоминал рвущегося с привязи пса, который кусал что врагов, что хозяина, Хэ Сюань был прирученной собакой, которая слушалась каждого жеста и вызывала неподдельное восхищение толпы — однако все еще могла перегрызть одним движением глотку. Чтобы подготовиться к бою, Хэ Сюань ушел вперед, а у Хуа Чэна и Ши Цинсюаня было время неспешно обойти несколько сцен, где велись иные бои. Турнир Тысяч Демонов подходил к концу, и большая часть сражений теперь состоялась между сильнейшими молодыми людьми нынешнего поколения, что сделало их куда более зрелищными. Под каждой сценой теперь было не протолкнуться, и даже торговцы и гости из простых людей, что первые дни неохотно посещали турнир, сейчас увлеченно следили за ним. Осматривая толпу, Хуа Чэн вдруг увидел что-то и коварно ухмыльнулся. Сидящий на его плече Се Лянь заметил это лукавое выражение и любопытно склонил голову, гадая, к чему же оно приведет. — Молодой господин Ши, — расслабленно сказал Хуа Чэн. — Хотите увидеть что-то забавное? — Конечно! — не раздумывая ни мгновения, отозвался Ши Цинсюань и лишь потом уточнил: — Что это? — Идите за мной, — хмыкнул Хуа Чэн и неспешно повел Ши Цинсюаня через толпу зевак. На площади Благоразумия причудливо смешались заклинатели и простые люди, почтенные старцы и желторотые юнцы, и все они спешили куда-то, толкаясь и громко переговариваясь. Чтобы не отстать, Ши Цинсюань в какой-то момент схватился за рукав ученических одежд Хуа Чэна и шел так, не забывая любопытно осматриваться. В момент, когда юный демон хотел спросить, куда же они все-таки идут, Хуа Чэн вдруг остановился и вежливо склонил голову, проговорив: — Старший, этот адепт приветствует вас. — О, это же Хун-эр, — раздался басовитый голос, и Ши Цинсюань выглянул из-за чужой спины. Перед Хуа Чэном стоял мужчина средних лет в простой крестьянской одежде, выглядящий суровым, но будто чуть смущенным. Его густые брови были нахмурены, но выражение лица немного разгладилось, стоило ему увидеть Хуа Чэна. Рядом с мужчиной, держась за его одежду, круглыми глазами осматривала убранство секты молодая девушка с приятным лицом. Черты его на краткий миг показались Ши Цинсюаню невероятно знакомыми, но, прежде чем он успел принять эту мысль, Хуа Чэн неожиданно вытянул его вперед и лениво сказал: — Вы тоже пришли посмотреть на бой? Мы можем отвести вас к нужной сцене… — юноша коварно склонился над ухом замершего невинного демона и, не скрывая усмешки, закончил: — …господин Хэ. Ши Цинсюань подавился воздухом. Никогда в жизни легкий ветерок не казался еще юноше безжалостным тайфуном, что вырывал из головы все мысли. Теперь Ши Цинсюань ясно осознал, кого ему напоминала девушка — она же была небольшой женской копией Хэ Сюаня! А этот мужчина, что обладал тем же разрезом глаз и тоном голоса, должно быть, его отец: пусть юноша в душе готовился к этой встрече, заимев ее так неожиданно, он совершенно растерялся. Несколько мгновений он глупо пялился на Хэ Бай широко раскрытыми глазами, и она отвечала ему тем же. Затем Ши Цинсюань резко подобрался и поклонился, сказав излишне громко: — Этот недостойный приветствует вас! Меня зовут Ши Цинсюань, я тоже д-д-друг Хэ-сюна! Мужчина напротив на мгновение замер, а после взмахнул руками: — Молодой господин слишком вежлив, что же вы… Это мы должны кланяться вам. Ведь было абсолютно ясно, что одетый в дорогие шелка и парчу Ши Цинсюань невероятно далек по статусу от облаченной в простые льняные одежды семьи Хэ. Даже самое нарядное платье Хэ Бай для него было лишь годящейся вытереть ноги тряпкой, и несколько мгновений господин Хэ отвлеченно рассуждал, как его сыну удалось связаться с таким состоятельным молодым господином. Полностью удовлетворенный произведенным эффектом, Хуа Чэн отпустил плечи Ши Цинсюаня, не забыв незаметно вытереть руки об его одежды. Се Лянь хотел было покачать головой этой небрежности и выходке, но выражение растерянности на ряду с потрясением на лице Ши Цинсюаня его тоже смешило, и юноша решил промолчать. Закончив нехитрые приветствия, небольшая компания отправилась к сцене, где Хэ Сюань должен был участвовать в своем последнем бою. Господин Хэ чувствовал себя куда спокойнее в компании Хуа Чэна; тот ступал легким шагом, поглаживая хвост Его Высочества, и даже Хэ Бай осматривалась вокруг больше с интересом, чем со страхом — один лишь Ши Цинсюань вел себя так, будто в его дорогих одеждах поселилось скопище клопов. Молодой человек постоянно вздрагивал и подергивал плечами от волнения, а на ходу его руки и ноги двигались вместе. Юноша совершенно не знал, как вести себя теперь, что говорить и как себя подать — и невероятно нервничал. — Цинсюань, попробуй расслабиться, — мягко сказал Его Высочество, через время сжалившись над другом. Ши Цинсюань в ответ однако лишь нервно хихикнул: — Посмотрю я на вас, Ваше Высочество, когда вы встретитесь с семьей своего Сань Лана! Се Ляню нечего было на это возразить, поэтому он вздохнул и отвернулся. На мгновение янтарные глаза принца встретились с черным Хуа Чэна, но оба юноши промолчали — будто не было в словах Ши Цинсюаня ничего странного и двусмысленного. С помощью жуткой репутации Хуа Чэна и его наглости компания смогла подобраться к самой сцене в момент, когда бой начался. Против Хэ Сюаня сражался заклинатель на несколько десятков лет старше, но обладающий таким же уровнем совершенствования. Пусть на мужчине были роскошные золотые одежды, плотно запахнутые и выглядящие подобающим образом, вид его все одно напоминал более разбойника с гор, чем адепта праведной секты. Медовая кожа была испещрена тонкими бледными шрамами, а темные глаза недобро щурились. Образ мужчины будил в душе небезосновательные опасения. — Ох, разве это честно? — обеспокоено спросила Хэ Бай, наблюдая, как противники притираются друг к другу простыми ударами. — Этот мужик же во много раз старше! Девушка мало что понимала в совершенствовании и могла судить о честности боя, исходя лишь из внешнего вида соперников. Однако она выглядела искренне переживающей за брата, поэтому Ши Цинсюань поспешил объяснить: — Молодая госпожа, в заклинательстве все не так просто. Этот мужчина обладает одним с Хэ-сюном уровнем сил, потому их поставили в пару друг с другом. На самом деле это даже более нечестно по отношению к нему, ведь Хэ-сюн, в более раннем возрасте достигший того же этапа совершенствования, вероятно, во много раз талантливее. Скулы «молодой госпожи» Хэ, к которой прежде так обращались лишь хулиганы, чтобы подразнить, невольно покрылись румянцем от ласковых слов симпатичного молодого человека. Ранее Хэ Бай считала, что в своей жизни не увидит юноши красивее братца Хуа, но этот неожиданный новый друг ее брата обладал совсем другой, но также искренне радующей глаз прелестью. Его мягкие черты лица в каждый миг, казалось, таили в себе улыбку, но в светлых глазах скрывалось нечто темное, словно пух грозовых облаков на горизонте светлого дня. Красота Ши Цинсюаня была красотой солнечного полудня и ласково обнимающего тело ветерка, а в сочетании с нежным нравом и утонченными манерами, она создавала образ, перед которым не могла устоять ни одна молодая девушка. — Это так? — спросила Хэ Бай, невольно переходя на еще непривычный ей, но знакомый каждому человеку, желающему понравиться кому-то, кокетливый тон. — Господин Ши знает этого заклинателя? — Я лишь слышал несколько вещей о нем, — улыбнулся Ши Цинсюань, в болтовне начиная чувствовать себе увереннее. Хэ Сюань на сцене уверенно теснил своего соперника, не сокрушая его, но неотвратимо держа лидерство. — Этот мужчина — ученик дворца Хуаньхуа, обучающийся там уже несколько десятков лет. Он не обладает природным талантом, но с помощью долгого знакомства с мастерами своего ордена смог получить материалы, что повысили его совершенствование. Можно сказать, что нынешнего уровня сил он добился упорным трудом. — Тогда кто же сильнее: этот мужчина или гэгэ? — взволнованно спросила Хэ Бай, на мгновение даже забыв о своем трепещущем сердце. Ши Цинсюань нежно улыбнулся и едва удержался от того, чтобы потрепать девушку по голове. Его слова звучали игриво, когда он ответил: — Неужели молодая госпожа думает, что человек, укравший силу зельями и талисманами, может быть сильнее твоего брата? На сцене Хэ Сюань принял мечом прямой удар противника. Адепт Хуаньхуа сражался массивным клинком, в центре достигающим ширины двух ладоней, и размахивал им, словно мясницким ножом. В прищуренных глазах мужчины отражались злость и пренебрежение к более юному и талантливому «брату на тропе совершенствования», и, атакуя, он вовсе не сдерживал себя, будто решив если не победить, то серьезно поранить Хэ Сюаня. Однако на лице последнего не было ни тревоги, ни страха. Тонкие брови юноши, прямые, словно лезвие меча, чуть приподнялись от особенно удачных ударов соперника, но более ни одной эмоции не отражалось на красивом лице. Каждое движение молодого человека было четким и выверенным, а шаги — устойчивыми. Смотря на него, Старейшины разных школ невольно кивали собственным ученикам, показывая, как надо — каждый жест Хэ Сюаня был будто точным отражением древних трактатов, по которым он обучался. Но пусть движения и были невероятно простыми и знакомыми каждому, точность исполнения не давала противнику расслабиться, а легкость выпадов говорила о настоящем мастерстве. Новым ударом Хэ Сюань отбросил огромный меч адепта дворца Хуаньхуа и в несколько шагов приблизился к нему, достигая открытой груди. Мужчина тяжело взмахнул второй рукой, пытаясь закрыть брешь в защите, но Хэ Сюань был уже слишком близко. Неожиданно он легким движением развернул свой клинок и вместо того, чтобы ранить корпус противника, ударил его чуть ниже груди рукоятью меча. Мужчина охнул и начал оседать на землю, пытаясь поймать выпорхнувшее из легких дыхание. В этот момент его рука будто случайно наткнулась на лезвие клинка Хэ Сюаня, и кровоточащее запястье больше не смогло удерживать тяжелый меч. Следящий за боем адепт объявил победу адепта Хэ школы Медной Печи. Наблюдая за ним, Старейшины многих сект одобрительно кивали головами, говоря о красоте искусства и праведности молодого человека — Хуа Чэн же ухмылялся. Он давно знал Хэ Сюаня и в том, и в этом мирах и понимал, что слова «искренность» и «праведность» не могут стоять рядом с его именем. Юноша дорожил своей репутацией и считал, что должен казаться благородным, если именуется «праведным совершенствующим», но часть его души, что однажды уже пошла по пути обиженного демона, истекала особым коварством. Его финальный удар выглядел как поблажка для противника, однако Хэ Сюань попал рукоятью своего меча ровно в точку цзю-вэй на теле несчастного, отчего тот сейчас не мог подняться на ноги. Среди системы меридиан совершенствующегося эта точка имела всестороннее влияние и была связана с точкой гао-хуан. Попадание в нее с применением даже малой части духовной силы грозило заклинателю нарушением потока ци в теле и невероятной болью, о которой из-за сбитого дыхания невозможно было сказать. Адепту дворца Хуаньхуа оставалось лишь застыть на сцене в нелепой позе, ожидая, пока слабость от удара пройдет — зрителям же казалось, что он так поражен проигрышем, что не может сдвинуться с места. Более того, запястье мужчины тоже было поранено неслучайно: все же Хэ Сюань умел обращаться со своим мечом. Хуа Чэн был уверен, что сухожилия мужчины перерезаны и теперь он никогда не вернет запястью былую подвижность — небольшая плата за проявленное им в бою с Хэ Сюанем высокомерие. Меж тем юноша, на губах которого тлела робкая улыбка, под ободряющие выкрики толпы спустился со сцены, глазами ища друзей. Тут же к нему приблизился Ши Цинсюань, но не стал по своему обыкновению бросаться вперед с развязными объятиями и поздравлениями. Вместо этого он широко улыбнулся: — Хэ-сюн, ты был великолепен! По крепко сжатому в бледных руках вееру юного демона Хэ Сюань понял, что что-то не так — тут же взгляд его упал на Хэ Бай и отца, что тоже приблизились. На всегда спокойном лице отразилось удивление и радость. — Когда вы пришли? — подойдя, спросил он. — Почему не сказали мне? — Мы только хотели взглянуть, чему гэгэ учат в школе! — радостно сказала Хэ Бай и бесстыдно обняла брата. Тот все еще тяжело дышал после сражения, но с удовольствием положил руки на хрупкие плечи девушки. — Я и не думала, что гэгэ так силен! Когда вернешься домой в следующий раз, поможешь мне проучить парочку непочтительных псов? — Бай-эр, юная девушка не должна говорить таких слов, — тут же мягко заметил господин Хэ. — Она сама не понимает, что лопочет, — махнул рукой Хэ Сюань, но глаза его на миг опасно прищурились. Впрочем, тут же на лицо вновь вернулось легкое выражение. — Неплохо, — меж тем сказал господин Хэ, похлопав Хэ Сюаня по плечу. Сквозь его густую черную бороду проступила улыбка, которую Хуа Чэн видел крайне редко. — Молодец. — Да, Хэ-сюн, я и не думал, что ты так силен! — подхватил Ши Цинсюань. — То есть ты, конечно, очень умный и многое знаешь, но я всегда считал, что ты больше любишь чесать языком, чем сражаться! Но этого верзилу ты победил в два счета! Что прямые удары, что скрытые — все вышли потрясающе! — Точно-точно! — подхватила Хэ Бай, подняв голову от груди брата. — Гэгэ был таким собранным и серьезным — страшно смотреть! Твои следующие противники сейчас, должно быть, дрожат от ужаса! — Это был мой последний бой в турнире, — ответил Хэ Сюань. — Он устроен так, что пять групп адептов сражаются независимо друг от друга и в конце оказывается пять победителей. — Разве не должен быть выбран один, сильнейший? — засомневалась Хэ Бай, но Хэ Сюань лишь отмахнулся: — Это старая концепция, ей никто уже не пользуется. — Тогда нам осталось лишь поглядеть на бой Хуа-сюна, верно? — воодушевленно спросил Ши Цинсюань. Господин Хэ понятливо кивнул, и Хуа Чэну тоже досталось несколько скупых похлопываний массивной руки по плечу, от которых Его Высочество опасливо покачнулся. Мужчина коротко сказал: — Хун-эр тоже прекрасно справится. Хуа Чэн хмыкнул. Пусть он не был сильнейшим пока, никто из возможных «противников» тут не был ему ровней. На следующий день он должен был провести свой последний бой, а также сразиться наконец с «Вэй-сюном», на котором его месть за шиди будет почти завершена. Пусть Хуа Чэн не ждал от этой схватки многого, некое предвкушение все равно преследовало юношу с самого утра, и к своей сцене он подошел раньше, чем планировал. Отвечающий за бой адепт еще не появился, но под помостом столпились юноши в пурпурном, шумно обсуждая предстоящий бой. Громче всех молодых голосов звенел заливистый смех: — Ох, я в самом деле не знаю, как быть! — беспечно говорил кто-то тоном, в котором так и сквозило игривыми нотками самодовольство. — По вашим рассказам, этот Хуа Чэн — страшный демон, каких не видывал свет. Смогу ли я справиться? — На тебе ответственность за честь клана! — Вэй шисюн, ты должен постараться! — Разорви его за нашего молодого господина! Тут же хором, словно новорожденные птенцы, зачирикали юные, исполненные почтения голоса. Их, однако, тут же прервал другой злобный тон: — За кого это тут надо мстить? Держите при себе свои дурные идеи! — Ох, а они такие активные! — радостно заметил Ши Цинсюань, вглядывающийся в толпу. То ли его восклицание было слишком громким, то ли заклинатели почувствовали что-то, но в этот миг разговоры прекратились и адепты в пурпурном обернулись к небольшой компании. Младшие совершенствующиеся разошлись присмиревшими волнами, являя Хуа Чэну сегодняшнего соперника. Взглянув на его лицо, Хуа Чэн подумал: «Быть того не может».