Несколько кошек и несколько лян

Если бы Хуа Чэну посчастливилось вернуться в свой мир, он непременно рассказал бы обо всем случившемся Се Ляню. Тот был отличным слушателем и, приподняв тонкие брови и внимательно следя за движениями губ и выражениями лица Хуа Чэна, со всей серьезностью внимал бы его речам: где-то посмеиваясь, а где-то пораженно покачивая головой. Он сидел бы в объятиях своего мужа, удобно устроившегося на одной из множества роскошных кушеток Дома Блаженства, или напротив него за простым столом Храма Водных Каштанов. Светлые одежды придавали бы лицу Его Высочества торжественности, а белая лента, закрывающая шею, от которой в своем образе Се Лянь так и не сумел отказаться, подчеркивала бы его не худобу, но грациозность. После рассказа Его Высочество задумался бы, но не спешил задавать вопросы. Даже если они у него были, Се Лянь всегда предпочитал немного подумать сам или просто не хотел лезть с лишними расспросами — но своего супруга он, конечно, никогда не смог бы этим побеспокоить. Самые неожиданные мысли пришли бы в голову Его Высочества, за кого-то из своих знакомых он бы искренне порадовался, судьбе кого-то бы огорчился. Когда Хуа Чэн попытался бы перевести тему на него, Се Лянь ответил бы смущенной улыбкой и отвел глаза. Хуа Чэн будто слышал его неловкий голос: — Из рассказа Сань Лана выходит, что я в том мире очень бойкий и самовлюбленный. Прости, если тебе доставило это хлопот. — Ни один гэгэ в любом мире не смог бы доставить этому Сань Лану хлопоты, — улыбаясь, отвечал Хуа Чэн. Он поигрывал палочками для еды в руке, а перед ним, на простой тарелке, одновременно сожженные и недожаренные овощи из нового блюда Его Высочества были выложены в ухмыляющуюся рожицу. Черные комочки, из которых состояли глаза, когда-то, должно быть, были кусками лука или редиса, но теперь в их удивительным образом оплавившихся боках не угадать было старых очертаний. До подобного несчастные овощи могло довести лишь божественное мастерство. Се Лянь мягко рассмеялся, убирая посуду, что он использовал для готовки. — Что ж, если Сань Лан так думает — все в порядке. В любом случае, ты ведь… — происходящее подернулось пеленой, будто отдаляясь от наблюдающего Хуа Чэна. Он с силой сжал палочки в руке так, что они хрустнули и сломались, не желая расставаться с этой прекрасной грезой. — …верно? Его Высочество повернулся к супругу и тепло улыбнулся ему. Пусть лицо его навечно после первого вознесения осталось лицом семнадцатилетнего юноши, сейчас особенно ярко был виден контраст между «демоном Се Лянем» и «небожителем Се Лянем». В каждой черте здешнего будто таилась печаль и многовековая усталость, спокойствие, но и невероятная решимость. Смотря в это лицо, невозможно было не проникнуться им. Не обращая внимания на сломанные палочки и кровь, что алым ручейком заструилась по пальцам Хуа Чэна от мест, где под теплую кожу вошли обломки палочек, Се Лянь сказал: — Если Сань Лан закончил трапезу, он вернется в Призрачный город? — Вовсе нет, — силясь скрыть дрожь в голосе, ответил Хуа Чэн. — Гэгэ, я останусь с тобой. — Славно, это просто замечательно, — покивал Се Лянь, нежно улыбаясь. Приблизившись, Его Высочество положил свою тонкую ладонь на плечо Хуа Чэна и, склонившись, ласково поцеловал его в лоб. — Мы не виделись совсем ничего, но я искренне соскучился по своему супругу, — глаза мужчин встретились, и в янтарном зеркале чужого взгляда Хуа Чэн увидел себя — адепта в белых одеждах. Юноша вздрогнул и проснулся. Казалось, Хуа Чэн резко распахнул глаза, но по белой полосе, что открылась его взору, стало понятно, что он лишь немного разомкнул веки. Невероятным усилием он попытался открыть глаза шире, но, не справившись с этим, вновь закрыл их. Из груди вырвался усталый вздох. Хуа Чэн чувствовал себя полностью лишенным всяческих сил. Будто выжатая тряпка, он мог лишь замереть на спине и слабо ощущать свое тело, что лежало в объятьях мягкости и тепла. Странно, это ведь не похоже на голую землю горного ущелья, где Хуа Чэн засыпал? — Вы пришли в себя? — раздался мягкий голос рядом, и Хуа Чэн невольно напрягся. Он хотел ответить, но быстро понял, что изо рта сейчас способно вырваться лишь слабое мычание. Будто поняв это, женщина рядом сказала: — Попробуйте шевельнуть рукой или ногой, если очнулись. Хуа Чэн чуть приподнял пальцы лежащей поверх одеяла руки. Даже после этого маленького жеста ему захотелось тяжело отдышаться — но на то, чтобы устало выдохнуть, ушло бы слишком много сил. Женщина рядом с его постелью, однако, оказалась невероятно проницательной и не стала требовать многого. Хуа Чэн слышал, как шуршит и позвякивает что-то от ее аккуратной возни рядом, но не мог открыть глаза, чтобы взглянуть. Женщина меж тем неторопливо говорила, будто зная, что юноша будет терзаться сотней вопросов: — Вы сильно истощены после посещения тайного царства: в вас почти не осталось ци, будто вы израсходовали всю возможную. Однако жизни, здоровью и уровню вашего совершенствования это не угрожает — нужно лишь поспать и набраться сил. На всякий случай я все же проверила ваши меридианы и выписала несколько рецептов, а также передала немного своей ци — пусть она демоническая, но в малых дозах, ради усвоения некоторых лекарств, вреда не будет. Однако в течение дня лучше вам будет не пытаться циркулировать духовную энергию, — мягкий, несколько отрешенный тон голоса и будто чуть заторможенные фразы были знакомы Хуа Чэну. Пусть он не был представлен ей здесь и не имел близких связей в другом мире, но по подходу и вдумчивости слов юноша быстро узнал Юйши Хуан. Она подтвердила его догадки: — Моя фамилия Юйши, и я лекарка, что позаботилась о вас. Вы находитесь в граде Богатой Переправы, куда вас и Его Высочество принес второй молодой господин Ши. Меня тоже тайно пригласил он, чтобы осмотреть вас обоих. Хуа Чэн на миг задумался, а затем собрал все силы, чтобы разомкнуть губы. Казалось, его душа не привязана к телу и не может управлять им, лишь слабо трепыхаясь в груди теплой искрой и не имея сил выдавить из бренного куска плоти даже несколько слов. Хуа Чэн на силу произнес: — Его… Высочество… Юйши Хуан замолчала, а затем в ее голосе послышалось легкое недоумение: — Да, Его Высочество?.. Что с ним? Он был с вами в тайном царстве, помните? «Конечно, помню, — злился внутри Хуа Чэн. — Ну же, не будь дурой, я не хочу жалеть, что считал тебя единственной сносной небесной чиновницей. Я лишь хочу знать…» — Он… — вновь выдохнул Хуа Чэн, но силы совсем оставили его, не позволяя более издать ни звука. Копошение рядом прекратилось, будто Юйши Хуан серьезно задумалась. Она рассеянно повторила: — Он? У Хуа Чэна не хватало сил, чтобы выражением лица показать свое разочарование в женщине, и он мог лишь лежать пластом, негодуя внутри. К его счастью, в неловкой тишине раздался звук шагов, а затем открылась дверь и послышался голос, которому Хуа Чэн не знал, что будет рад однажды: — Сестрица, как Хуа-сюн? — войдя, с порога спросил Ши Цинсаюнь. В его голосе слышались тревога и усталость, но меж слов сквозила и привычная улыбка. Будто юный демон переживал, но старался сдерживать свои чувства. Юйши Хуан ответила: — Пришел в себя, но все еще слишком слаб, чтобы говорить. — Ох, это прекрасно! — искренне воскликнул Ши Цинсюань. Его шаги послышались ближе, и кровать рядом с Хуа Чэном примялась под чужим весом: — Он ведь слышит? — уточнил юный демон и, видимо, дождавшись сдержанного кивка, принялся болтать: — Вы с Его Высочеством так напугали меня, что я чуть не отдал душу предкам прямо там! Сначала все было спокойно; все спали, а затем заклинатели вдруг начали корчиться, как от боли! Я не знал, что делать, и не знал, как помочь вам! Что вы натворили в тайном царстве? Не прошло и шэня, как духовная энергия в округе будто взбесилась и тайное царство оказалось разрушено! Все стали приходить в себя, говоря, что кто-то уничтожил царство изнутри — но вы с Его Высочеством все не просыпались! Я не знал, что делать, и решил передать пока поиски Хэ-сюна людям града Богатой Переправы, а вас доставить сюда, чтобы осмотреть. Если бы сестрица Юйши не сказала, что вашим жизням ничего не угрожает, я бы точно отправился следом за вами, где бы вы там ни были, от беспокойства! Ши Цинсюань говорил громко и жарко, будто действительно достаточно долго копил тревогу в себе. Хуа Чэну, однако, не было его жаль — он лишь хотел дождаться, когда средь бессвязной болтовни проскочит что-то действительно для него важное. Юйши Хуан ровно предупредила: — Второй молодой господин, ваш друг болен, не нужно шуметь тут. — Ох, конечно-конечно, сестрица, прости, — тут же ответил Ши Цинсюань, понижая тон голоса. Хуа Чэн чувствовал, как он неловко ерзает на кровати, продолжая говорить: — Госпожа Юйши — отличная целительница, что обучалась некоторое время в граде Бессмертного Веселья, но она не связана ни с одним городом или родом, потому я без страха тайно послал за ней, чтобы осмотреть вас. Вероятно, Его Высочество не хотел бы, чтобы о его состоянии знали господа Владетели града Бессмертного Веселья — пусть он до сих пор и не проснулся. Сердце Хуа Чэна тревожно замерло от этих слов. Он четко помнил тайное царство и события, произошедшие там. Неужели Его Высочество все еще без сознания из-за того, что он, Хуа Чэн, взглянул на его воспоминания? Могло ли это навредить? Юйши Хуан, однако, тихим голосом успокоила обоих молодых людей: — Его Высочество лишь обессилен, так же как этот молодой господин. Ему потребуется время, чтобы прийти в себя, но иных проблем я найти не смогла. Несколько дней я побуду тут, чтобы понаблюдать, но волноваться не стоит. — Спасибо, сестрица, твоя помощь невероятно ценна! Проси что хочешь, я с радостью заплачу любыми богатствами! — восторженно сказал Ши Цинсюань. Юйши Хуан уклончиво отозвалась: — Поговорим об этом позже. Сейчас нужно дать вашему другу отдохнуть и набраться сил. Пусть Хуа Чэн всего лишь лежал в мягкой постели, словно бревно, женщина видела его насквозь. Уставшее сознание юноши действительно медленно ускользало, словно плавящийся на солнце бараний жир. Странные образы на грани снов и воспоминаний мелькали перед внутренним взором Хуа Чэна, но в них не было четкой мысли — лишь отвлеченные ощущения когда-то пережитых чувств. Теперь, когда Хуа Чэн услышал, что Его Высочеству ничего не угрожает, он мог еще немного отдохнуть. Больше Хуа Чэну ничего не снилось и, когда он проснулся в следующий раз, чувствовал себя намного лучше. Не спеша поднявшись, юноша заторможено потер гудящую, как после выпивки, голову. Ему отдали ту же комнату, которую он занимал, гостя в граде Богатой Переправы прошлый раз. Кто бы ни принес Хуа Чэна сюда, он заботливо переодел его в чистые, но все еще отвратительно белые одежды и снял повязку с лица. Она, к счастью, нашлась тут же. Хуа Чэн поднялся и, накинув на подрагивающие плечи найденный в высоком шкафу темный халат, покинул свои комнаты. Пусть вокруг было пустынно, за толстыми стенами, в общих залах, Хуа Чэн слышал возню убирающих последствия праздника слуг. Из случайных разговоров, медленно идя по крытой галерее, одну сторону которой закрывали пышно разросшиеся кусты роз, юноша слышал праздный треп служанок: большая часть гостей уже разъехалась, и остались лишь несколько партнеров старшего господина Ши из мира людей, с которыми он обговаривал последние детали совершенных сделок. Младший господин Ши во всем старался помогать брату, но со своего возвращения два дня назад выглядел растерянным и встревоженным, пусть и храбрился… Услышав это, Хуа Чэн на мгновение замер. Тут же, однако, безразличное выражение, делающее резкими черты, вернулось на лицо юноши, и он последовал дальше. Хуа Чэн еще помнил, где находились в прошлый раз комнаты Его Высочества, и сомневался, что его поселят в другом месте. Добравшись до тихого павильона, узкий двор которого был густо усажен цветущими гортензиями, юноша невольно замер на миг — но быстро собрался и вошел внутрь. В его мыслях, все еще ленивых, словно весенние мухи после долгого сна, крутились сотни вопросов. Хуа Чэн думал, что примерно догадался о случившимся в тайном царстве: появившийся там таинственный голос смог изменить воспоминание, в которое попали юноши, но, вероятно, это далось ему с трудом. В последней фразе, что слышал Хуа Чэн, сквозило явное расстройство и удивление, значит, что-то пошло не так. Могло ли вмешательство владельца голоса разрушить царство? Или, может, он сам, не добившись того, чего хотел, сделал это? Кто же этот загадочный человек или демон и почему он назвал Хуа Чэна «мелким воришкой»? Может ли быть, что он связан с кланом Не? Тяжелые размышления будто покрыли корочкой льда молодое лицо юноши, и, когда он вошел в комнату, поднявшие на него взгляд люди невольно подобрались. Хуа Чэн был удивлен отсутствием слуг у входа в покои, но теперь понял происходящее: внутри, у кровати Его Высочества, сидели Ши Цинсюань и Юйши Хуан. Второй молодой господин Ши, который действительно от волнения будто немного осунулся, возбужденно воскликнул: — Хуа-сюн, ты проснулся! Как ты себя чувствуешь? Хуа Чэн бросил на него короткий взгляд и ответил, считая это достаточной платой за причиненные в эти дни Ши Цинсюаню хлопоты: — Сносно. — Это здорово, — кивнул юный демон. Сидящая подле него Юйши Хуан, на коленях которой лежала толстая медицинская книга, внимательным взглядом осмотрела Хуа Чэна и сказала: — Вы еще слишком слабы, вам не стоит гулять ближайшие дни. Молодая женщина была облачена в неброское серое ханьфу с узкими рукавами и белый передник, на котором видны были въевшиеся пятна от лекарств. Темные волосы Юйши Хуан убрала в простую прическу и напоминала более не демоницу, которой являлась, а смиренную сельскую жительницу, каких бесчисленное множество в Царстве Людей. При взгляде на нее рядом так и представлялись куры, стоги сена и орава детей. Хуа Чэн не ответил. Приблизившись к постели Се Ляня, он, внутренне замирая, взглянул на Его Высочество. Будто воспоминание, невольным свидетелем которого он стал, и настоящее наложились друг на друга — пусть Се Лянь значительно вырос со своих пяти лет и из умильного малыша превратился в прекрасного юношу, поза и выражение, с которыми он лежал, невероятно напоминали уже виденную Хуа Чэном картину. Тонкие брови Его Высочества были тревожно нахмурены, губы болезненно сжаты, а нефритовые пальцы до побелевших костяшек сжимали укрывающее фигуру одеяло. Сквозь белые нижние одежды Се Ляня были видны его ключицы и мерно вздымающаяся грудь, но пусть дыхание юноши было спокойно, Хуа Чэн чувствовал, что в грезах ему мерещится что-то тяжелое. Не дожидаясь вопроса, Юйши Хуан сказала: — Его Высочество еще спит, но налицо все признаки скорого пробуждения. Не стоит сильно волноваться. — Вы выяснили, что с ним? — спросил Хуа Чэн и лишь теперь, после подобной длинной фразы, осознал, как охрип его голос. Казалось, будто говорит не молодой человек, а путник, что не знал чистой воды долгие месяцы. Юйши Хуан едва заметно замялась, но голос ее не потерял собранности. Женщина сказала: — Он так же истощен, как и вы, и набирается сил. Почему же он не просыпается, когда вы уже пришли в себя… Я проверила его меридианы и тело, но не нашла проблем, — еще до того, как Юйши Хуан продолжила, Хуа Чэн знал, что услышит: — Я склонна думать, что проблема в мыслях Его Высочества. Юноша вздохнул и, обойдя постель Се Ляня, устало сел на низкую кушетку у нее с другой от демонов стороны. Брови Его Высочества нахмурились, пока Хуа Чэн думал: что за мысли это могли быть? Он не стал бы заострять на этом так много внимания, если б не видел того воспоминания Се Ляня. Ведь сейчас у него много поводов для переживаний и раздумий, но были ли они тогда у пятилетнего ребенка? Значит, дело вовсе не в мыслях, а в чем-то ином? И как со всем этим связана сила Его Высочества, которую упоминал Мэй Няньцин? Видя, что Хуа Чэн пребывает в глубокой задумчивости, Ши Цинсюань попытался подбодрить его: — Хуа-сюн, все почти решилось. Не стоит винить себя… что бы в тайном царстве ни произошло. Хуа Чэн поднял на него глаза и, вздохнув, ответил: — Там ничего не произошло. Царство просто вдруг разрушилось: я не знаю причин этому. — Оно не могло разрушиться «просто так», — возразила Юйши Хуан. — Может, вы с Его Высочеством делали что-то? — Нет, мы… — сказал Хуа Чэн, но осекся. Он на самом деле не знал, чем в последние мгновения существования царства был занят Се Лянь. Может, он так же попал в свое воспоминание и наблюдал за ним, а может, оказался в другом месте. Юноша признался: — Незадолго до разрушения мы с гэгэ разделились. Может, он сделал что-то. — Ах, неужели это Его Высочество постарался? — покачал головой Ши Цинсюань, слабо улыбаясь. — Ему стоит сдерживать свой нрав, если что-то не нравится. Слишком мало было известно, чтобы делать предположения, и, покачав головой, Хуа Чэн решил подождать пробуждения Се Ляня, чтобы расспросить его. Между этим он спросил: — Как поиски Хэ Сюаня? Болезненное выражение промелькнуло на лице Ши Цинсюаня, но он тут же постарался улыбнуться. — На самом деле новостей, считай, что и нет. Люди моего брата прочесали местность вокруг тайного царства и окрестности Шуанху, но… — Цинсюань покачал головой, — он будто под воду провалился. Хуа Чэн помолчал немного и спросил: — Что говорит твой брат? — Он так занят окончанием праздника, что на это дело и не обращает особого внимания, — печально, но с долей гордости за родственника отозвался Ши Цинсюань. — Сказал, что выделит мне людей и поможет тем, что в его силах, но… — юный демон сглотнул: — Но гэ считает, что Хэ-сюн сам ушел по каким-то своим причинам… Говоря, Ши Цинсюань выглядел жалко. Волнение за друзей и неизвестность, что в воспоминаниях окутала образ Хэ Сюаня, придавали тревожной бледности его лицу, а тонкие пальцы, пока юный демон говорил, судорожно сжимали простой веер. Ши Цинсюань не хотел поддаваться унынию, но трудно было сделать это, когда происходящее не поддавалось его слабым силам. Наверное, впервые с появления в этом мире всесильного и мудрого старшего брата Цинсюань чувствовал себя настолько растерянным. Некоторое время в комнате царила тишина, прерываемая лишь тихим шелестом страниц книги, что листала Юйши Хуан, и мерным дыханием Се Ляня. Неспешно просматривая древние записи, женщина делала короткие пометки на простом листе, лежащим с ней рядом, и с каждой вдумчивой черточкой глаза ее будто подергивались белесой дымкой, огораживая целительницу от происходящего вокруг. Вскоре, однако, во дворе послышались шаги и приглушенные голоса людей. Ши Цинсюань поднял взгляд, которым до этого момента он бездумно рассматривал край вышитого одеяла Его Высочества. В распахнутые двери просунулась голова служанки: — Второй молодой господин, — тихим голосом сказала она, — первый молодой господин ищет вас. — Гэ? — Ши Цинсюань поднялся со своего места, и в этот миг со двора раздались исполненные ленного самодовольства слова: — Цинсюань, я не отвлеку тебя надолго. Ши Цинсюань поспешил поправить одежды и выйти. Пусть Ши Уду не стал входить в покои, где отдыхал Его Высочество, не спешил он и далеко отходить от дверей его комнат, потому средь тишины вычурного интерьера люди и демоны внутри четко слышали каждое слово. Сквозь закрытое тонкой бумагой окно Хуа Чэн мог видеть фигуру Ши Уду с тонкой курительной трубкой, небрежно зажатой меж пальцев, и убранной заколкой с трепещущими подвесками прической. — Гэ уже закончил с делами? — спросил Ши Цинсюань. Когда он говорил с братом, удивительным образом голос юного демона становился мягче и податливее, будто он заранее был согласен с каждым сказанным словом. Кроме того, пропала из тона и извечная улыбка — перед самыми близкими людьми Ши Цинсюань не стремился каждый миг выглядеть беззаботным. Вместо Ши Уду ответила служанка: — Семья Чжао уже готовится к отбытию. Третья молодая госпожа просила передать вам, что хочет еще раз попрощаться у ворот. — Вот как? Я, конечно, ее провожу, — чуть рассеянно отозвался Цинсюань. Старший демон небрежным тоном спросил: — Второй твой друг тоже здесь? Хуа Чэн подобрался, едва заметно выпрямившись на своем месте. Глаза его не отрывались от профиля Се Ляня, но сердце опасливо опустилось в груди — ведь не хочет же Ши Уду свести с ним счеты сейчас? Он сам говорил, что ему нет дела до Хуа Чэна в этом мире, но станет ли подобный въедливый, злопамятный и жестокий человек действительно легко прощать все прошлые обиды? — Хуа-сюн? — в голосе Ши Цисюаня слышалось удивление. — Да, он пришел в себя и захотел навестить Его Высочество. У гэ какое-то дело к нему? Несколько мгновений Ши Уду молчал. Пусть Хуа Чэн не видел его лица сейчас, но мог догадаться, что в выражении демона отразилась глубокая задумчивость. Впрочем, следующие безжалостные слова заставили юношу удивленно приподнять брови: — Тебе нет толку целыми днями сидеть тут. — Гэ! — Его Высочество в надежных руках, и от тебя не зависит, когда он придет в себя. Чем бдеть тут и предаваться унынию, лучше помог бы мне с последствиями празднеств, — говорил старший демон. Пусть тон его был поучительным, в нем не было холодности и надменности, которую так привык слышать Хуа Чэн. Невольно замерев в комнате, юноша вслушивался в каждое сказанное слово. — Пусть так, но я буду больше волноваться, если уйду, — ответил Ши Цинсюань, но без части былой уверенности. На такого жизнерадостного человека наверняка давило происходящее, и для него действительно было бы лучше отвлечься. Конечно, Ши Уду это знал. — Хорошо, помоги мне с некоторыми делами и сиди тут хоть неделями. — Что нужно сделать? — с ноткой обиды, спросил Ши Цинсюань. В голосе старшего демона промелькнуло смущение. — На этот праздник мне надарили горы золота, драгоценных камней и украшений. Я приказал оставить это все в летней комнате. Разбери, что можно продать, что лучше сохранить и прочее… — Ши Уду раздраженно вздохнул. — Сам знаешь. Несколько мгновений Ши Цинсюань молчал, но затем ответил легко, и в тоне его промелькнула улыбка: — Хорошо, гэ. Слушая тихий разговор о делах поместья Владетеля града Богатой Переправы, Хуа Чэн бесстыдно потянулся и вытащил из стопки листов рядом с Юйши Хуан несколько. Угольный карандаш нашелся тут же, и, откинувшись на низкую спинку кушетки, Хуа Чэн принялся бездумно водить им по бумаге, выводя такие привычные линии. Поднявшись с постели, юноша не потрудился убрать волосы, и сейчас они иссиня-черной волной укрывали его плечи и грудь, добавляя бледности и резкости чертам лица. Юйши Хуан не возмутилась, но несколько мгновений наблюдала за Хуа Чэном. Помолчав, женщина спросила: — Случилось ли в тайном царстве с Его Высочеством что-то, о чем молодой господин не рассказал? Хуа Чэн на миг поднял взгляд, но расслабленное, отрешенное выражение не пропало с его лица, лишь единственный глаз сверкнул алым янтарем. — Я уже сказал, что мы разделились к концу, — лениво отозвался он. — Вначале все было в порядке. — Тогда, может, у молодого господина есть мысли о том, что произошло? — вновь спросила Юйши Хуан. Хуа Чэн не мог понять, какое ей до этого дело. Она была лишь лекаркой и, со слов Ши Цинсюаня, не была связана с какими-либо родами или фамилиями. Весь интерес женщины должен заключаться в желании вылечить уже имеющую место болезнь, а не найти ее причину, разве нет? Не дождавшись от Хуа Чэна, что с тихим шорохом водил по бумаге карандашом, ответа, Юйши Хуан вздохнула и опустила взгляд в свою книгу. Зрачки ее, однако, не побежали по строчкам, и она продолжила тихо говорить: — Из того, что рассказал второй молодой господин, я могу сделать вывод, что тайное царство попросту не выдержало энергии, что в какой-то момент высвободилась внутри. Если это дело рук молодого господина Хуа, то почему истощен также и Его Высочество? — Юйши Хуан подняла глаза. — А если тайное царство уничтожил Его Высочество — на что все свои силы потратил молодой господин Хуа? Черты Се Ляня на простом наброске получались особенно резкими и болезненными, будто он не обещался проснуться скоро, а находился при смерти. Сам не заметив как, Хуа Чэн наложил под прекрасные глаза Его Высочества глубокие тени, а сложенные поверх одеяла пальцы изобразил длинными и тонкими, словно паучьи лапки. Но даже так силуэт Се Ляня на наброске был обозначен лишь несколькими умелыми штрихами, тогда как комната вокруг него нарисована была куда подробнее. И кисточки на балдахине кровати, и круглое окно с изящно складывающимися в распустившийся цветок лотоса деревянными рейками, и холодные угли в высокой жаровне. На фоне грубых мазков и деталей образ Его Высочества казался исполненным особой божественности. Хуа Чэн несколько мгновений смотрел на набросок, а затем отложил его в конец стопки, устраивая на своих коленях новый лист. Его тонкие губы изогнулись в усмешке: — Госпожа Юйши, я сам лишь недавно пришел в себя и мысли путаются. Если вы хотите мне что-то сказать — скажите прямо. Особенно явно в тишине покоев раздался голос Ши Цинсюаня из сада: — …значит, гэ будет свободен этим вечером? — Нет, у меня еще назначена встреча с гостями. Поужинай сегодня один, а завтра днем отчитаешься о работе. Цинсюань засмеялся: — Как прикажете, господин Владетель! — Иди уже, негодник, — с нежностью отозвался Ши Уду. — Я лишь думаю вслух, не нужно искать в моих словах скрытого смысла, — сказала Юйши Хуан и вновь опустила глаза в книгу, на этот раз действительно принявшись читать. Вернувшийся Ши Цинсюань выглядел уже веселее и, немного побыв в комнате, вскоре южным ветром унесся по своим делам. За весь вечер Юйши Хуан и Хуа Чэн не сказали друг другу ни слова, пусть и сидели рядом, а когда белые фонари зажглись в саду холодными звездами, проникая в комнату полосами неверного света, Се Лянь открыл глаза.