Несколько кошек и несколько лян

— Хэ-сюн! — воскликнул Ши Цинсюань и, вбежав в комнату, в один миг оказался около друга. Тот расслабленно сидел на широкой кровати лохань-чуан рядом с распахнутым окном, держа в руках книгу в потрепанной обложке. По лицу Ши Цинсюаня было видно, что он хочет схватить Хэ Сюаня за плечи и осмотреть со всех сторон — но отчего-то не решается. Радость в голосе юного демона, однако, была неподдельной, когда он сказал: — Наконец-то мы тебя нашли! Я так и думал, что ты не ушел сам! Тут же, однако, восторг на лице Ши Цинсюаня омрачило задумчивое выражение — ведь выходило, что Хуа Чэн и Се Лянь оказались правы и в исчезновении Хэ Сюаня повинен Ши Уду. Его Высочество не выглядел радостным от своей правоты, да и Хуа Чэн больше хмурился. Они вошли в комнату следом и плотно прикрыли за собой двери. Ши Цинсюань опустился рядом с Хэ Сюанем, схватил его запястья своими руками и, не дав ему вставить и слова, затараторил: — Хэ-сюн, прости, что так вышло! Уверен, это какое-то недоразумение! Мой брат не такой, и я обязательно переговорю с ним. Мне очень, очень жаль, что тебе пришлось претерпеть все эти лишения и быть запертым здесь… — говоря, юный демон поднял взгляд, осматривая комнату. Та, однако, не выглядела как место заключения: просторная и светлая, она была обставлена дорогой утварью и предметами искусства, что были ничуть не хуже подобных вещей в комнате самого Ши Цинсюаня. У дальней стены замер открытый книжный шкаф, доверху заполненный свитками и бамбуковыми дощечками, о редкости знаний в которых можно было догадаться лишь по потрепанному внешнему виду, а вход во внутренние покои закрывала резная дверь с изображением ластящихся фениксов. Выражение лица Ши Цинсюаня стало сложным. — …здесь? Далее взгляд юного демона скользнул по самому Хэ Сюаню, что выглядел куда здоровее и счастливее потрепанной троицы: скулы молодого человека алели здоровым румянцем, кожа была свежей, а глаза — ясными. Ши Цинсюань изогнул брови: — Однако ты совсем не выглядишь обиженным! — Молодой господин Хэ может рассказать нам, что произошло? — сделав несколько шагов вперед, спросил Се Лянь. Его внимательный взгляд скользил по комнате, отмечая мельчайшие детали, и с каждым мгновением все больше вопросов возникало в душе молодого человека. — Только подумай хорошо, прежде чем ответить, — нахмурившись, добавил Хуа Чэн. При взгляде на пышущего добродетелью друга он чувствовал раздражение в душе — пока они сбивались с ног, в попытках найти его, он, значит, просто сидел тут в полном достатке? «Хитрая рыбина», — думал, нехорошо щурясь, молодой человек. Хуа Чэн был прекрасно осведомлен, что Хэ Сюань не обладает и малой долей тех добродетелей, которые изображает, и был готов к тому, что тот нагло ухмыльнется и ответит что-нибудь колкое — однако юноша неожиданно опустил взгляд. Его тонкие губы сжались, а зрачки заметались, будто он пытался найти подходящее оправдание. Ши Цинсюань пораженно выдохнул: — Хэ-сюн… — тут же, однако, юный демон, пришел к каким-то невероятным выводам в своих мыслях и, положив руки на запястья друга, горячо сказал: — Ты можешь все нам рассказать, что бы это ни было! У тебя ведь наверняка нашлись причины для всего… этого. Мы поймем, честное слово! Подняв на него взгляд, Хэ Сюань устало вздохнул. Закрыв свою книгу, перед этим придирчиво обозначив незаконченную страницу, он начал было говорить, но тут же осекся. После нескольких попыток юноша все же аккуратно сказал: — Меня забрал твой брат. — Как же так… — расстроенно отозвался Ши Цинсюань, пусть в душе уже принял эту мысль. Тут же он, однако, вскинулся: — Я переговорю с ним, что бы ни произошло! Поверь мне, я смогу на него повлиять, он не станет более обижать тебя! — Он меня… не обижал, — скупо ответил Хэ Сюань. Хуа Чэн нахмурился: — Твои слова, что ли, серебра стоят? — Молодой господин Хэ, скажу прямо, — начал Се Лянь неожиданно серьезным тоном. Пусть голос его все еще мягко переливался весенними водами, все присутствующие невольно подобрались. — Мы очень волновались за вас и потратили много сил, пытаясь отыскать ваш след. С вашей стороны стало бы проявлением простой вежливости честно рассказать о случившемся. Закончив говорить, Се Лянь на миг перевел взгляд на Хуа Чэна, и тот почувствовал, что он говорит о потере сил в тайном царстве. Юноша ощущал, как замирает сердце: Его Высочество злился из-за того, что Хуа Чэну пришлось пережить это. В памяти всплыли воспоминания о том, как Се Лянь защищал его после открытия горы Тунлу — тогда он был таким же заботливым и невероятно очаровательным. Сдерживаемая нежная улыбка дрожью коснулась губ Хуа Чэна, но ему удалось сохранить серьезное выражение лица. — Ваше Высочество, не нужно давить, — внезапно вступился за Хэ Сюаня Ши Цинсюань. Его лицо, однако, выражало лишь просьбу, будто ему не хотелось, чтобы друзья ссорились. Хэ Сюань меж тем, осмотрев своих спасителей, спросил: — Что с вами произошло? Почему вы… такие? Хуа Чэн не удержался, чтобы не бросить на себя быстрый взгляд в стоящее неподалеку бронзовое зеркало: да, под его глазом залегла темная тень усталости, а волосы были чуть растрепаны, но в целом он выглядел вполне сносно. Его Высочество и вовсе всегда оставался прекрасен. Хуа Чэн нахмурился. — Мы отправились в тайное царство, чтобы отыскать тебя! — щедро рассказал Ши Цинсюань. — Когда мы не нашли тебя в гостинице, то обежали весь город, а потом узнали, что неподалеку открылось тайное царство, и подумали, что ты мог бы отправиться туда и попасть в беду. Поэтому Хуа-сюн и Его Высочество вошли внутрь, но потом царство… — Цинсюань, — прервал друга Се Лянь. Хуа Чэн поддержал: — У нас не так много времени, дай ему сказать. — Почему времени мало? — удивился Ши Цинсюань. Тут же возмущение появилось на его лице: — Пусть это и был мой брат, но мы же не будем в самом деле скрываться от него! Раз тайное стало явным, надо прямо обсудить ситуацию, а не прятаться и увиливать! — Расскажешь ему это, когда он вернется, — фыркнул Хуа Чэн. Ши Цинсюань воскликнул: — Я не стану скрываться в собственном доме! — Тайное царство? — прерывая спор, спросил Хэ Сюань. Брови его удивленно вскинулись: — С чего вы взяли, что я полезу туда? Хуа Чэн поджал губы. Хэ Сюань меж тем безжалостно продолжал: — Без должной подготовки и знакомства с внутренним устройством тайного царства глупо пытаться идти туда. Даже если бы я знал об этом и мне было бы интересно, я бы не стал рисковать жизнью и уровнем совершенствования, чтобы просто «взглянуть». — Предугадать твои мысли сложно, — осклабился Хуа Чэн. — То, что ты будешь спокойно сидеть взаперти, я тоже никогда не мог предположить. Хэ Сюань вздрогнул: — Тут… это иная ситуация. Нехорошее предчувствие зародилось в душе Хуа Чэна. В мыслях промелькнула неприятная мысль — а что, если Хэ Сюань тоже вдруг вспомнил свою жизнь в другом мире? Конечно, он ничем не выдавал темперамента Непревзойденного Князя Демонов и на Ши Цинсюаня смотрел с прежней неомраченной нежностью, но от собственного предположения Хуа Чэн ощутил, как зябкие мурашки покрывают руки. Пусть у него никогда не было вражды с Черноводом, тут он все же предпочел бы остаться единственным, кто знает многое об окружающих. Подобное знание он мог бы простить лишь Се Ляню и не желал лишних трудностей, что непременно принесет появление его у Хэ Сюаня. Однако додумать это предположение Хуа Чэн не смог. Его Высочество рядом внезапно подобрался и обратил взгляд к двери. Из присутствующих он обладал самым высоким уровнем совершенствования и первым заметил приближающихся к комнате существ. Понизив голос, Се Лянь сказал: — Кто-то идет сюда. Ши Цинсюань побледнел и невольно сжал пальцами запястья Хэ Сюаня, за которые все еще держался. Юный демон, подражая шепоту Его Высочества, спросил: — Кто? На миг Се Лянь задумался, а затем ответил: — Твой брат. Лицо Ши Цинсюаня стало еще бледнее. Пусть ранее он горячо утверждал, что сможет противостоять Ши Уду, ничем подобным до этого момента он в своей жизни не занимался, потому чувствовал себя крайне растерянным. Хуа Чэн быстро осмотрел комнату и указал на внутренние покои: — Туда. Се Лянь тут же понятливо кивнул, а вот Ши Цинсюань удивился: — Вы хотите спрятаться? Зачем? — А ты готов встретиться с братом сейчас? — ухмыльнулся Хуа Чэн. — Кроме того, если не использовать силы гэгэ, нам с ним сейчас не справиться, а значит, нужно больше узнать о его мотивах и планах, — юноша взглянул на Хэ Сюаня, который выглядел так, будто тоже хотел спрятаться, и добавил: — Может, наши выводы вовсе глубоко ошибочны. Молодые люди бесшумно пересекли комнату и скрылись во внутренних покоях, плотно закрыв за собой легкую дверь. Обстановка здесь также отдавала дороговизной и роскошью, но на это обратил внимание янтарных глаз, в которых искрами зрело понимание, лишь Его Высочество. Ши Цинсюань и Хуа Чэн же, едва закрылась дверь, не сговариваясь, опустились на корточки возле нее. Меж резных реек двери была натянута плотная бумага, в которой молодые люди пальцами проделали аккуратные дырки, чтобы подсматривать за происходящим в комнате. Наблюдая за ними, Се Лянь тяжело вздохнул, но вскоре присоединился. Прошло всего несколько мгновений, прежде чем дверь покоев Хэ Сюаня распахнулась. В комнату неспешно вошел Ши Уду. Он был облачен в одежды глубокого лазурного оттенка, а в руках держал курительную трубку, которой неспешно похлопывал по ладони. На лице мужчины было привычное уже высокомерное выражение, что заставляло Хуа Чэна невольно кривиться. Пусть он не стал бы врать, что Ши Уду обделен тем, что называют мужской красотой, из-за дурного характера, отражающегося в каждой черте, взгляд на него вызывал лишь приступы отвращения. Прямые волосы мужчины были легкомысленно распущены, и лишь на макушке несколько убранных от лица прядей перехватывала нефритовая шпилька, с утолщенного конца которой свисали на едва различимых нитях маленькие бусины. Окинув комнату неспешным взглядом, Ши Уду остановил светлые глаза на Хэ Сюане. Хуа Чэн был слишком далеко, чтобы рассмотреть отразившееся в них выражение, а в следующий миг демон сказал: — Молодой господин Хэ, — Хэ Сюань невольно выпрямился. — Я вам не помешал? Взгляд его красноречиво упал на отложенную Хэ Сюанем книгу. По правде сказать, довольно странно было, что юноша сидит в своих покоях рядом с закрытым томом, будто дожидаясь кого-то. Однако Ши Уду не стал заострять на этом внимание, а Хэ Сюань сумел сохранить спокойное выражение лица. — Вовсе нет, — вежливо ответил он. Взяв книгу в руки, юноша несколько неловко провел на обложке пальцами. — Что привело сюда первого молодого господина? Ши Уду ухмыльнулся: — Разве это не мое поместье? Нужна ли мне причина, чтобы войти в одну из комнат? — Конечно, нет, — спокойно кивнул Хэ Сюань. Ши Уду неспешно приблизился к нему и сел рядом, заведя руку за спину выпрямившегося, словно межевой столб, юноши и небрежно устроив ее на спинке кровати лохань-чуан. Стол оттуда был убран сейчас, и вышедшая поза на миг показалась Хуа Чэну провокационной. Ши Уду вновь спросил: — Как молодой господин Хэ проводит свое время? — За чтением, — ответил Хэ Сюань. — Первый молодой господин любезно предоставил мне множество интереснейших томов, с которыми я рад ознакомиться. — Это так, — довольно качнул трубкой, которая медленно курилась тонкой лентой густого дыма, Ши Уду. Откинувшийся на спинку кровати в объятьях своих дорогих одежд, он выглядел словно богатый и беспечный наследник рода, которым, по большей части, и являлся. Однако в его позе было и что-то, что Хуа Чэн никак не мог уловить — зато прижавшийся к юноше плечом Се Лянь с каждым мгновением выглядел все более и более удивленным. — Раз мое собрание так интересует молодого господина, может, он останется в граде Богатой Переправы? Тонкие брови Хэ Сюаня едва заметно нахмурились: — Боюсь, я не достоин столь щедрого предложения, — вежливо ответил он. — Этот скромный адепт еще только начинает путь по дороге совершенствования и не может надолго покидать секту. Ши Уду улыбнулся и покачал головой: — Молодой господин Хэ не очень честен. Хорошо, раз вам необходим предлог остаться — вы все еще можете считать себя пленником. — Я им и являюсь, — отозвался Хэ Сюань. — Или всем гостям ваших владений запрещено покидать выделенные покои? Ши Уду рассмеялся. В улыбке его губы изгибались игривой линией, но в чертах лица не было той простоты, что присуща была Цинсюаню. Даже смеясь, Ши Уду не закрывал глаза, а лишь прищуривался, отчего взгляд его становился холодным и хищным. Демон ответил: — Только самым дорогим. К тому же это молодому господину Хэ нужны все эти условности, я же свои намерения ясно выразил еще несколько дней назад. Лицо Хэ Сюаня стало мрачнее от этих слов, но также в чертах появилась и доля неловкости. Хуа Чэн и Ши Цинсюань наблюдали за происходящим широко открытыми глазами, боясь даже вздохнуть, чтобы не пропустить и слова, и в головах их роились сотни предположений. — И тогда же я довольно четко ответил, — сказал Хэ Сюань, невольно отведя взгляд. — Не понимаю, что первому молодому господину еще нужно от меня. Ши Уду неожиданно приподнялся, и его рука со спинки кровати в совершенно фривольном жесте переместилась на спину Хэ Сюаня. Пусть на мягком сиденье было достаточно места, молодые люди находились излишне близко друг к другу, а теперь и вовсе их туловища соприкоснулись. Под пораженным взглядом Хуа Чэна Хэ Сюань, однако, не спешил отстраниться. Изогнув губы в усмешке, Ши Уду спросил: — В самом деле? Лицо Хэ Сюаня выражало сложную эмоцию, а руки до побелевших костяшек сжимали книгу. Словно в невероятно реалистичном кошмаре, навеянном сотней ядов, Хуа Чэн видел, как на фарфоровой коже юноши появляется румяный оттенок и глаза смущенно опускаются. — Первый молодой господин, — сказал Хэ Сюань едва уловимо дрогнувшим голосом. — Вы в самом деле будете?.. Однако закончить фразу юноше не удалось. Со спины рука Ши Уду скользнула на его талию, притягивая к себе. Хэ Сюань совершенно не сопротивлялся, а демон склонился к его губам, чтобы в следующий миг… Теплая ладонь Се Ляня закрыла глаза Хуа Чэна. По наполненному сожалением и благодарностью выдоху он понял, что сидящего по другую сторону от Его Высочества Ши Цинсюаня постигла та же участь. Юноша чувствовал легкий аромат кожи Се Ляня, успокаивающий сердце и душу — однако в них все еще бушевала буря неприятия. Вслед за беспорядочными мыслями юноши его бросало то в жар, то в брезгливую дрожь, и выражение лица от водоворота чувств стало непроницаемым. Из комнаты раздалось: — Ну как, насмотрелись? Спрятавшиеся во внутренних покоях юноши замерли. Се Лянь убрал ладони от глаз друзей, и троица переглянулась. Было абсолютно ясно, что фраза обращена к ним. Поднявшись, Его Высочество первым открыл дверь и даже смог изобразить на лице вежливую улыбку. — Первый молодой господин, — сказал он. — Мы просим прощения за недостойное поведение, однако… — Не стоит, — не дав Се Ляню договорить, махнул рукой Ши Уду. Вышедший вслед за Его Высочеством Хуа Чэн хотел возмутиться этой грубости, но все мысли вылетели из его головы, стоило увидеть позу, в которой сидели Ши Уду и Хэ Сюань. Юноша не знал, чего он хочет больше: отвернуться, подойти, чтобы оторвать их друг от друга, или выцарапать себе глаза. Каждый вариант казался по-своему привлекательным. Последним показался Ши Цинсюань, и, судя по бледному лицу, он испытывал схожие с Хуа Чэном чувства. Его алые губы сами собой складывались в нервную усмешку, но глаза выражали крайнюю степень изумления. Он смог выдохнуть только: — Гэ… — затем взгляд лазурных глаз обратился к Хэ Сюаню, и голос Ши Цинсюаня дрогнул: — Хэ-сюн… что все это значит? Хэ Сюань молчал, плотно сомкнув губы и стараясь не смотреть на друзей. За темными ресницами было не рассмотреть выражения его глаз. Ответил за молодого человека Ши Уду: — А на что это похоже? Цинсюань, ты вроде неглупый юноша. Ши Цинсюань открыл было рот, но затем захлопнул его. Все молодые люди чувствовали себя сейчас неловко и смущенно, но в голове юного демона крутились и совсем иные вопросы. Он тщетно пытался поймать взгляд Хэ Сюаня и, возможно, что-то понять по нему, но тот старательно избегал смотреть на друзей и угрюмо молчал. Ши Уду вздохнул. — Хорошо, давай я скажу прямо, — демон прокрутил в руках свою трубку и затянулся, выдыхая плотный сизый дым. Лицо его приобрело решительное выражение. — Пусть ранее молодой господин Хэ и оказывал тебе некоторые знаки внимания, сейчас интересующая его личность изменилась. Я тоже не против подобной связи, потому пригласил молодого господина Хэ в свое поместье, желая познакомиться поближе. С каждым днем мы находим лишь новые интересные черты друг в друге. — Э-это… — неверяще протянул Ши Цинсюань. — Хэ-сюн, ты говорил, что я тебе нравлюсь! — Цинсюань, — Ши Уду покачал головой. — Симпатия — это мимолетное ощущение, что быстро возникает и затухает, словно свеча на ветру. Если же речь идет о более глубоких чувствах, то фундаментом для них становятся качества личности, а не милое лицо. Ши Цинсюань отступил на шаг. Пусть сердце его болело и томилось, на миг все мысли вылетели из головы. За всю его жизнь брат не сказал ему ни одного по-настоящему грубого слова и ценил, словно самое дорогое сокровище — но вот он здесь и продолжает безжалостно говорить: — Ведь чем ты можешь заинтересовать такого человека, как молодой господин Хэ? У тебя нет ни знаний, ни умений, ни опыта. Град Богатой Переправы принадлежит мне, люди слушаются лишь меня, и всего, что ты мог бы дать, я могу предложить в два раза больше. Тебе не стоит винить молодого господина Хэ за подобную изменчивость, ведь каждая птица ищет себе устойчивое дерево, — Ши Уду вновь покачал головой. — Мои слова могут прозвучать грубо, но знай, что я говорю это ради тебя. Ши Цинсюань почувствовал, как каждая подвеска в его волосах и каждое украшение на теле стали весить сотни цзинь, нещадно тяня к земле. Слова брата через шелк дорогих тканей и неловкую ухмылку, режущую губы, достигли самого сердца, вонзаясь в него тысячей стрел. Видя, как бледнеет лицо друга, Се Лянь едва заметно нахмурился: — Первый молодой господин, вы не должны говорить… — Нет, Ваше Высочество, все хорошо, хорошо, — поспешил вмешаться Ши Цинсюань. Пусть руки его подрагивали, глаза все еще тщетно пытались поймать взгляд Хэ Сюаня. Юный демон без толики надежды спросил: — Хэ-сюн, это правда? П-поэтому ты не хотел говорить?.. Но Хэ Сюань вновь предпочел промолчать. Лишь на миг его глаза вскинулись, и в глубине их черных вод Ши Цинсюань почувствовал, что бессильно тонет. Он опустил взгляд. — Вот как… — пробормотал юный демон. — Вот… Я действительно не могу… То есть я не вправе что-то говорить… Брат прав, и… — Цинсюань, — позвал Его Высочество, протягивая руку, но Ши Цинсюань отступил от друзей еще на шаг. Пусть уголки его губ были приподняты, на пушистых нижних ресницах скапливались крупными жемчужинами слезы. — Все хорошо, все хорошо, Ваше Высочество, — повторял он, продолжая отходить. — Если Хэ-сюн так хочет, все хорошо, все в порядке. Я просто… я просто… Не в силах больше говорить, юный демон быстро поклонился, словно извиняясь за свое поведение, и стрелой вылетел из комнаты. Лицо его было бледно, но щеки заливал румянец стыда за свою самонадеянность и слабость, а черты искажало уродливое выражение, что особенно подчеркивали тянущиеся от глаз мокрые дорожки. Ши Уду вздохнул, словно досадуя капризам маленького ребенка. — Господин Ши! — обернулся к нему Се Лянь. — Какие бы отношения вас ни связывали, никто не может говорить подобные грубости прямо Цинсюаню в лицо! — Ваше Высочество будет учить меня? — изогнул бровь Ши Уду. — Мы оба знаем, что Цинсюань будет отрицать правду до последнего момента, если четко не сказать это ему. То, что мы с господином Хэ любим друг друга… — Ты совсем рассудка лишился? — прервал демона Хуа Чэн, всерьез опасаясь, что из его ушей польется кровь, если он услышит конец этой фразы. Юноша вовсе не преувеличивал: сейчас Ши Уду делал то, что никогда не стал бы, по мнению Хуа Чэна, делать. Вести себя так вызывающе, грубить глубоко любимому брату, с Хэ Сюанем… Хуа Чэн, словно отгоняя дурное наваждение, встряхнул головой. — Как ты можешь… — А что? — беспечно спросил демон. — Пусть в прошлом у нас были некоторые разногласия, к чему тянуть их теперь? — Некоторые разногласия? — прищурился Хуа Чэн. Пусть его не слишком сильно заботила судьба Хэ Сюаня что в том, что в этом мирах, бесстыдство, с которым Ши Уду заявлял нечто подобное, приводило юношу в ярость. Хуа Чэн ни мгновения не верил, что тот не имеет дурных намерений, и не планировал оставлять это дело просто так. Се Лянь думал так же. Он нахмурился и сказал: — Первый молодой господин, мы хотим поговорить с господином Хэ наедине. — Зачем? — Ши Уду затянулся табаком. — Говорите так. — Не нужно проверять мое терпение, — строго сказал Его Высочество, но Ши Уду в ответ лишь рассмеялся. — Ваше Высочество, вы долго путешествовали и, видимо, забыли о собственном положении. Угрожаете мне своими силами? А готовы ли вы к последствиям, что принесет их использование? — Ши Уду поднялся и сделал несколько ленных шагов к Се Ляню. Он был выше Его Высочества, и на фоне его изящной фигуры каждое действие демона таило угрозу. Хуа Чэн сделал шаг вперед, вставая между ними. Ши Уду ухмыльнулся: — Я не сделал ничего дурного, не применял темных техник и никому не вредил. Я лишь разбираюсь с внутренними делами моей семьи — разве это повод для вмешательства постороннего, вроде вас? Рискните, и желающих получить вашу голову лишь прибавится. — Тебя совсем не учат собственные ошибки, — недобро ухмыльнулся Хуа Чэн. — Ты разве не понял раньше, что высокомерие не кончается ничем хорошим? — Это же я могу сказать и о тебе, — прищурившись, ответил Ши Уду. — Стоило воспользоваться моим советом раньше и научиться закрывать рот. — О, первый молодой господин так великодушен, — отозвался юноша. Он стоял расслабленно, смотря лишь на демона перед собой, но рука за его спиной быстро показывала Се Ляню короткие знаки. — Однако оставь свою доброту: она пригодится тебе самому. — В самом деле? — осклабился Ши Уду. — Что ж, давай проверим… — Первый молодой господин, замрите, — раздалось сзади, и косица с правой стороны лица Хуа Чэна едва заметно колыхнулась от дуновения теплого ветра. Ши Уду не думал, что Се Лянь в самом деле воспользуется своими силами, потому на лице его отразилось сложное выражение. Светлые глаза обещали, что, стоит спасть заклинанию — и о дерзком поведении ранее старающегося не влезать в конфликты юноши узнает все Царство Демонов. Се Лянь и сам не хотел применять их, ведь уровень сил Ши Уду был слишком высок, чтобы заставить его попросту забыть о произошедшем. Хуа Чэн, однако, обернувшись, благодарно кивнул Его Высочеству, успокаивая его. — Сань Лан что-то понял? — взволнованно спросил Се Лянь. Было абсолютно очевидно, что с Ши Уду происходит что-то ему не свойственное, но за все время разговора Его Высочество так и не успел понять что. Хуа Чэн, однако, выглядел уверенным. Обойдя замершего демона, он ответил: — Лишь заметил знакомую вещицу. Юноша протянул руку и быстрым движением вытащил из прически Ши Уду нефритовую шпильку. Артефакт за миг нагрелся в его руке, а затем нанесенный на него массив с тихим шорохом рассыпался песком демонической ци. В тот же миг Ши Уду, словно лишившись опоры, рухнул на пол. — Что это? — безжалостно переступив через него, спросил Се Лянь. — Сань Лану знакома эта вещь? — Да, — процедил Хуа Чэн. — Боюсь, она когда-то принадлежала мне. Сжав шпильку в руке, юноша обернулся и подошел к кровати, на которой все еще недвижимой куклой сидел Хэ Сюань. Хуа Чэн небрежно осмотрел друга и, как и ожидал, нашел на его спине бумажный талисман в форме человечка. Стоило сорвать его — и Хэ Сюань вскочил на ноги, отбрасывая пытавшуюся удержать его руку Хуа Чэна. — Потом поговорим, — раздраженно бросил он и спешно выбежал из комнаты, направляясь в сторону, где скрылся Ши Цинсюань. Се Лянь вздохнул. — Эту шпильку мне вручила одна из шимэй в секте еще до того, как я встретился с гэгэ, — пояснил Хуа Чэн, крутя украшение меж пальцев. Нефритовые бусины от движения тихо сталкивались друг с другом, издавая глухой звук. Массив был разрушен, и корпус шпильки медленно остывал от внезапного всплеска энергии, что уничтожил собой любую возможность понять, кто же наложил причудливое заклинание. — Я не хотел держать ее у себя, поэтому отдал Хэ Сюаню. Не знаю, как по итогу она оказалась здесь. — Так что же, на первого молодого господина влияла шпилька? — Его Высочество нахмурился и забрал украшение из пальцев Хуа Чэна. На полированном нефрите, действительно, сохранились следы духовных сил, и не оставалось сомнений, что наложенный массив обладал невероятной силой. После его разрушения Ши Уду, бывший далеко не слабым демоном, лишился сознания — должно быть, проклятая вещь влияла на него невероятно сильно. «Будто могло быть по другому», — подумал Хуа Чэн, которого передергивало от одних лишь воспоминаний виденного тут несколько мгновений назад. Отношения между Ши Уду и Хэ Сюанем были больше, чем вражда в жизни и в смерти, и подобным образом изменить восприятие одного из них было делом невероятно трудным. Вспомнив обо всем, что сделал Ши Уду сейчас и ранее, Хуа Чэн не удержался от того, чтобы под радостное трепетание искры в груди мстительно не пнуть его бессознательное тело в живот. Демон коротко застонал, но не очнулся. — В секте я не видел учеников, что были достаточно сильны, чтобы наложить подобный массив, — сказал Се Лянь, сделав вид, что ничего сейчас не случилось. — Я думаю, — протянул Хуа Чэн в ответ, на всякий случай аккуратно забирая шпильку из чужих рук и пряча ее в рукаве, — та девчонка получила ее от кого-то. Возможно, она и сама не понимала опасности, но, скорее всего, знала, что делает. Тогда она очень старалась всучить шпильку прямо мне в руки. — Что за бесстыдство, — покачал головой Его Высочество. Хуа Чэн назвал бы это другим словом. В мыслях он вспоминал образ неказистой девушки, что дала ему украшение и прикидывал, откуда дуреха могла его получить. Пусть юноша виделся с девушкой лишь раз, цепкая память легко помогла ему вспомнить ее имя и положение в секте. Однако свести счеты прямо сейчас он бы не смог, потому покачал головой и выдохнул. Голосом, в который вернулось былое лукавство, Хуа Чэн сказал: — Чтобы лучше понять работу массива, нужно спросить у Хэ Сюаня, что он делал со шпилькой. Пойдем, гэгэ, найдем их. — Хорошо, — сказал Се Лянь, но, сделав шаг, остановился. Бессознательное тело Ши Уду все еще валялось мешком песка в центре комнаты, и Его Высочество не мог просто бросить его. Он поднял взгляд на Хуа Чэна. Тот нахмурился: — Оставь его, гэгэ, ничего ему не будет. — Это все же нехорошо, — вздохнул Се Лянь и, наклонившись, принялся поднимать Ши Уду, рассчитывая уложить его на кровать во внутренних покоях. Хуа Чэн, конечно, не мог оставить Его Высочество возиться с бессознательным телом и помог отнести его в комнату, однако лицо юноши при этом выражало крайнюю степень отвращения. Неласково бросив ноги демона на кровать, он фыркнул: — Мы сделали более, чем достаточно. Он бы и так не помер, а теперь и вовсе обласкан со всех сторон. Пошли, гэгэ. Се Лянь улыбнулся и с готовностью последовал за мрачно покинувшим покои Хуа Чэном. Когда юноша злился, шаг его становился резким и скорым, а спина выгибалась натянутым луком, будто на каждого в этом мире Хуа Чэн смотрел сверху вниз. И все же стоило его чернильным глазам встретиться со взглядом Се Ляня — и они загорались звездами, словно бумажные фонарики шумного праздника, отпущенные в темное небо на поиски своей судьбы. Его Высочество смущенно признавался сам себе, что ему это крайне льстило. Хэ Сюань и Ши Цинсюань нашлись недалеко от покоев последнего, в персиковом саду, лишившемся в эту пору своего цвета. Меж тонких стволов и бушующих яркой зеленью веток расположились каменный стол и стулья, на которых устроились молодые люди, склонившись друг к другу. Пусть сидели они рядом, одежды демона и совершенствующегося не соприкасались, будто меж ними пролегла невидимая граница. Ши Цинсюань спрятал лицо в ладони и лишь мелко вздрагивал плечами, пока Хэ Сюань что-то тихо ему говорил. — Цинсюань! — позвал, приблизившись, Се Лянь. Юный демон тут же вскинул взгляд: оказалось, что он больше не плакал, но глаза его и щеки от случайно пролитых слез и смущения были окрашены, словно лепестки цветов персика, волнующим алым цветом. Пусть нос Ши Цинсюаня тоже немного покраснел, а уголки губ печально опустились, он был из тех людей, чей образ слезы горя делают лишь притягательнее — если миг назад в душе Хуа Чэна шевельнулось что-то, издали напоминающее жалость, сейчас он в раздражении отвел глаза. — Ваше Высочество! — взволнованно воскликнул Ши Цинсюань, ладонями утирая с лица остатки влаги. Растерянными движениями он задел свои волосы, и тонкие пряди выбились из растрепавшейся прически, обрамляя побегами молодых трав расстроенное лицо. Вид юного демона стал еще прелестнее. — Вы тут? Простите, я… Я сейчас приведу себя в порядок, дайте мне лишь… Говоря, Ши Цинсюань непривычно опускал взгляд, словно не желал, чтобы кто-то видел его таким расстроенным. На его простом лице четко отражалась беспомощность от невозможности спрятаться сейчас, и от нее лазурные глаза вновь предательски заблестели, пусть дрожащие губы Ши Цинсюань и старался сложить в привычную улыбку. Приблизившись, Се Лянь сел рядом и положил ладонь на плечо друга. Тот на мгновение замер, а затем вдруг подался вперед, бесстыдно стискивая Его Высочество в объятьях и пряча лицо в сгибе его шеи. Будто лишь этого он и ожидал, Се Лянь спокойно положил руки на спину Ши Цинсюаня и принялся невесомо поглаживать его, приговаривая: — Все хорошо, все в порядке. Не нужно держаться — если поплачешь немного, тебе станет легче. Не отрывая взгляда от этой непристойной, но странным образом волнующей картины, Хуа Чэн тоже опустился на простой каменный стул и достал из рукава шпильку, показывая ее Хэ Сюаню. От Ши Цинсюаня тот отвел взгляд только после того, как под столом его ногу безжалостно ударила нога Хуа Чэна. Юноша строго спросил: — Почему ты не избавился от нее? — В каком-то смысле избавился, — подавив в горле болезненно шипение, ответил Хэ Сюань. — Я отдал ее Цинсюаню. Названый демон на миг оторвался от груди Его Высочества, не разжимая, впрочем, своих варварских объятий, и взглянул на шпильку. — Я увидел ее у Хэ-сюна и, так как она была ему не нужна, забрал, — шмыгнув носом, рассказал он. — А потом? — мягким голосом спросил Се Лянь. Ши Цинсюань поднял на него взгляд блестящих влагой глаз и в следующий миг вновь спрятал лицо, пробормотав: — Подарил, кроме всего прочего, гэ. — Шпилька была зачарована специальным массивом, — вздохнув, рассказал Хуа Чэн. — Он был разрушен после того, как ее забрали силой, но я предполагаю, что суть формации — влюблять того, кто носит украшение. — Лишь не ясно, почему вышло… так, — чуть смущенно добавил Его Высочество. Снова вскинув голову, Ши Цинсюань спросил у него: — Так все, что говорил гэ… из-за массива? Се Лянь ласково улыбнулся: — Именно так. Ши Цинсюань облегченно выдохнул, но затем сложное выражение появилось на его лице: — Но как он мог повлиять на брата? Гэ ведь такой сильный! — Далеко не самый сильный в Поднебесной, — ехидно заметил Хуа Чэн. — Но гэгэ прав, странно, что заклинание сработало именно этим образом. Шпильку всучили мне, значит, и целью массива должен был стать я. — Если только этот массив направлен не на человека, а на условие, — вступил в разговор Хэ Сюань. — Например, “тот, кому я отдам шпильку, влюбится в меня”. — Тогда, выходит, та девчонка отдала шпильку мне, я — тебе, ты — Ши Цинсюаню, а он — Ши Уду. Разве не должен был он воспылать любовью к своему брату? — Хуа-сюн, что ты такое говоришь! — возмутился Ши Цинсюань, и, успокаивая, Се Лянь вновь нежно погладил его по спине. Хэ Сюань покачал головой. — Не совсем так. Получив шпильку, я купил специальную шкатулку для нее и хранил ее там, думая потом продать. Цинсюаню я отдал шпильку в шкатулке… — А я никогда и не доставал ее! — воскликнул Ши Цинсюань. — Последним, кто касался этой демонической вещи, стал Хэ-сюн, а после гэ взял ее и вставил в прическу! — Видимо, так, — качнул головой Хэ Сюань. — Хуа-сюн, ну и опасные у тебя знакомые! — после мгновения молчания возмутился Ши Цинсюань. Он не выглядел уже таким расстроенным, что раньше, но все еще предпочитал тепло гнездиться в объятьях Его Высочества, и не думая покидать кольцо его сильных рук. — Кто подсунул тебе такую опасную вещь? Она привела к таким последствиям, похищению Хэ-сюна, и гэ… Как, кстати, гэ? — Потерял сознание после того, как мы забрали шпильку, но ему ничего не угрожает, — ответил Се Лянь. — Ты можешь сходить и проверить. — Н-нет, я пока не буду, — ответил Ши Цинсюань, вновь сникая. Хэ Сюань поспешил заверить его с необычной для себя горячностью: — Цинсюань, все, что он говорил… — Я понимаю, Хэ-сюн, дело не в том, — печально прервал пылкую речь юный демон. Глаза его тоскливо опустились, а руки крепче сжались на талии Се Ляня. — Пусть все произошедшее — вина шпильки, но даже без нее брат прав. Я слишком полагаюсь на него и его защиту, предпочитая лишь весело прожигать жизнь, и на самом деле ничего… н-ничего из себя не представляю. — Это не так, — хмуро возразил Хэ Сюань, но Ши Цинсюань лишь печально улыбнулся. — Не нужно меня утешать, я сам знаю свои пороки. Даже если ни ты, ни брат не считаете так в самом деле, когда я слушал его, то понял, что мне нечего возразить. И я не хочу оставаться таким человеком. — Какая разница, какой ты человек, пока ты сам себе нравишься? — тихо спросил Се Лянь. Ши Цинсюань ответил: — Ваше Высочество очень добр. Но желание измениться — мое искреннее намерение, и отныне я планирую его придерживаться. — И что же ты планируешь делать? — прищурившись, спросил Хуа Чэн. Ему очень хотелось отметить, что раз Ши Цинсюаню более не нужны утешения, то и объятья ему ни к чему, но невероятным усилием воли юноша держался — пусть в глазах его и зажегся нехороший свет. — Первым делом отказаться от опеки брата. Пусть он старается поступить лучше для меня, сейчас я вижу, что это приводит только к печальным последствиям. Я… — Ши Цинсюань неуловимо смутился: — Если вы не будете против, что такой человек отправится с вами, я все же хотел бы посетить столицу. — Конечно, мы не против, — мягко кивнул Се Лянь. Ши Цинсюань повторил его движение: — Я оставлю дома все талисманы и артефакты, которые дал мне брат, и буду существовать лишь своими силами, смотря на этот мир. Отныне буду рассчитывать только на себя! — Это тяжелое решение, Цинсюань, но, как твой друг, я, конечно, поддержу его, — сказал Его Высочество, но прежде, чем Ши Цинсюань рассыпался в благодарностях, чуть смущенно добавил: — Однако большая часть всего, что у тебя есть, была дана братом. Он очень… осторожный человек и искренне волнуется о тебе, поэтому я не удивился бы, даже узнав, что в твои одежды вшиты следящие талисманы. Ты уверен, что хочешь оставить прямо… все? — Конечно! — горячо воскликнул Ши Цинсюань. — Раз я так сказал, значит, так и будет! — А до столицы ты, значит, будешь добираться голышом? — ухмыльнулся Хуа Чэн. Ши Цинсюань хотел возразить, но задумался. Глаза его приобрели растерянное выражение, а затем взгляд скользнул к темным одеждам, в которых несколько мгновений назад он прятал лицо.