Несколько кошек и несколько лян

— Я только хочу показать сяоди город и людей, — говорил дагэ, идя рядом с Хуа Чэном. Он будто бы хотел показаться дружелюбным, широко улыбаясь и беззаботно болтая, но каждое движение его приземистого тела сквозило неловкостью. — Ты так давно здесь не был, наверное, уже и не помнишь ничего? Хуа Чэн не отрицал себе, что был невероятно злопамятным человеком. Был ли это злобный окрик или случайная оплеуха, юноша запоминал все в точности. Наверное, добрые события он бы также запоминал — если бы они с ним случались. Пусть рыночная улица претерпела значительные изменения, а территорию обнесли для удобства сбора дневного налога высокой стеной, иные места совсем не изменились. Хуа Чэн мог вспомнить некоторых торговцев, что часто грозили ему и пугали городскими стражниками. Мог вспомнить переулки, в которых жили особо злобные уличные псы. Помнил низкие скаты крыш и удобно растущие деревья, по которым легко можно было забраться на стены и сбежать после очередной мелкой кражи от разъяренных взрослых. Дагэ он, однако, этого говорить не стал. — С увеличением влияния Окна Небес город преобразился, — вместо мелких жалоб сказал Хуа Чэн. Эта тема дагэ была близка, потому простая радость тут же отразилась на его плоском лице. Молодой мужчина с удовольствием начал говорить: — Так и есть! После восшествия на престол нового Императора заклинатели Окна Небес заняли в городе место, выше многих знатных семей. Все молодые парни и девки хотят стать адептами этой школы, но набирают они лишь самых талантливых. Когда дела их только пошли в гору брали всех, оттого старшее поколение сейчас — сплошь бесталанные неучи, что годны только на патрули по городу, — засмеялся дагэ, но быстро исправился. — Однако ж все равно заклинатели. — У ворот рынка они проверяют торговцев, — заметил Хуа Чэн. Дагэ был одет в простое ханьфу, рукава которого были закатаны до предплечья, открывая взгляду вид на желтоватую кожу кистей рук. Работая в красильной мастерской, трудно было не испачкать руки подобным образом, и краска давно въелась в медовую кожу, не желая выводиться никакими средствами, но дагэ это совсем не беспокоило. Взмахнув крупными ладонями, в которых целиком мог бы спрятаться Его Высочество, мужчина сказал: — Так происходит по всему городу. Заместо стражи теперь вот, заклинатели. Хочешь получить бумаги — к ним, поймать какого вора — к ним, оплатить налог — туда же. Что поделать, такие времена. — А сейчас дагэ с ними зачем встречаться? — Да все ради места у… — простодушно начал мужчина, но тут же осекся и бросил на Хуа Чэна чуть виноватый взгляд. Впрочем, долго терзаться виной он не стал и рассмеялся: — Какой сяоди наблюдательный! Ростом Хуа Чэн сравнялся с дагэ и шел с левой от него стороны, следя за простыми выражениями лица одним глазом. Ему от простой похвалы сделалось мерзко: каким дураком его считают, раз думают, что он поверит внезапно проснувшимся братским чувствам, что сподвигли дагэ показать «сяоди» город? — Дело тут плевое, а все равно отец в последнее время переживает за него. Шутка в чем: каждая лавка на рынке, пусть имеет и главное здание, старается открыть несколько точек поменьше, чтобы привлечь клиентов. У нас такая точка есть у главных ворот — но далековато от основной толпы. Отец хочет просить заклинателя, что смотрит за порядком на рынке, при случае выделить нам место получше: но с простыми людьми тот общаться не станет, а вот с… как вы говорите, «братом на тропе продвижения», — дагэ рассмеялся. — Вполне. Хуа Чэн изогнул тонкие губы в ухмылке, что не коснулась его глаз. Вероятно, такой подход, когда встреча даже с самым неприятным человеком может обернуться для тебя некоторой удачей, стоило по-настоящему уважать. Сидящий на плече юноши Се Лянь, слушая разговор, склонил голову, невольно скользя янтарными глазами по толпе и высматривая заклинателей. — Как удачно, что я и сам хотел завязать знакомство с братьями из Окна Небес, — ответил Хуа Чэн. — Пусть со Старейшинами мы с учителем всяко встретимся, познакомиться с рядовыми адептами тоже неплохо. — Вот и славно! — обрадованно воскликнул дагэ, взмахнув руками. Этим жестом он чуть не задел проходящую мимо с корзиной мандаринов женщину, на что она возмущенно выдохнула. Дагэ, впрочем, бросил на нее лишь мимолетный взгляд, продолжив в дороге до охраняющих рынок заклинателей болтать с Хуа Чэном. У адептов Окна Небес не было тут какой-либо резиденции: утром они приходили на рынок, а вечером возвращались в школу. Заклинатели помладше назначались в помощь шисюнам и шидзе на несколько дней, но главный в группе занимал этот пост уже несколько лет. Он и близкие его братья и сестры, оставив младших дежурить у ворот и несколько раз обойдя рынок, устроились по своему обыкновению в одной из закусочных, где платили за угощения и напитки только половину цены — там их и нашел Хуа Чэн. Главный среди заклинателей носил фамилию Дуань и не отличался особой красотой или выправкой. Он был из того презренного поколения, что успели вступить в Окно Небес до начала придирчивых проверок молодых адептов и не обладал особыми талантами. То, что выделяло его среди собратьев, была преданность вышестоящим и исполнительность. Этот человек не был ни злобен, ни добродетелен и оттого общаться с ним, для таких изворотливых людей, как Хуа Чэн, было труднее чем со многими прочими. Юноша приковал к себе взгляды собратьев, едва вошел в богатую чайную. На торговой улице она была одной из лучших и, по слухам, ей покровительствовал один из принцев — что не уберегло хозяина от ежедневного разорения охраняющими его покой заклинателями. Платить лишь половину стоимости они решили сами, а старый хозяин не смел упрекнуть их или попросить отдать серебро хотя бы за продукты, идущие на приготовление поглощаемых шумной компанией изысканных блюд. Увидев в дверях незнакомого молодого человека, одетого как совершенствующийся, хозяин почувствовал резкую боль в печени. Не хватало ему еще одного дармоеда. Хуа Чэн не знал о переживаниях старика и не спешил приветствовать собратьев. Лениво войдя, он прошел к месту у круглого окна и, оправив белоснежные одежды, опустился в широкое кресло. Каждое движение его было наполнено невероятным достоинством и величественностью, что присутствующее могли видеть лишь у Бессмертных мастеров. Молодое лицо с изящными чертами сохраняло выражение отрешенной скуки, а единственный черный глаз был невероятно чувственно очерчен пологом чернильных ресниц — от подобного посетителя крайне сложно было отвести взгляд! Подошедшая к занятому прекрасным заклинателем и его невзрачным спутником, на которого никто не обратил внимания, столу служанка едва могла сдержать норовившую залить щеки краску и невольно сжимала подол простого платья побелевшими от волнения пальцами. — Чего м-молодой герой желает? — спросила она, силясь справиться с волнением в голосе. — У нас можно попробовать редкие блюда и изысканные яства, повар очень хорош! Если желаете чего-то особенного, то лишь скажите! Хуа Чэн поднял на девушку взгляд синхронно с белым хорьком, что сидел на его плече. Зверек любопытно склонил голову, рассматривая восторженно блестящие глаза служанки, а тонких губ Хуа Чэн коснулась легкая улыбка: — Принеси чаю и каких-нибудь закусок. Девушка едва удержалась, чтобы не хлопнуть ладонью себя по лбу. Ну конечно такой величественный молодой господин не станет, словно местные обжоры, набивать живот свининой и рисом, орудуя зажатыми масленными руками палочками! Рассказчики иногда плели, что настоящие заклинатели, достигшие с небом и землей единства, могут питаться лишь каплями утренней росы и лучами солнца — сегодняшний гость вид имел достаточно возвышенный, чтобы так и поступать! Откланявшись и пообещав принести заказ тут же, девушка удалилась на кухню, сжимая ладонями покрасневшие щеки. Сидящий напротив Хуа Чэна дагэ нервно посматривал на заклинателей Окна Небес, словно лишь упорством удерживался от того, чтобы не побежать здороваться с ними. Хуа Чэн же расслабленно поглаживал Его Высочество. Се Лянь доверчиво подставлял шею и терся о пальцы Хуа Чэна головой, едва слышно мурлыча. Его Высочество не знал, могут ли настоящие хорьки издавать подобные звуки, но, находясь в его форме, не стал сдерживаться от этого невинного проявления привязанности. Кроме того, несмотря на расслабленный вид и легкую полуулыбку Хуа Чэна, Се Ляню отчего-то казалось, что он встревожен и расстроен, и, не имея возможности говорить, хотя бы подобным жестом демон стремился развеселить друга. — Вашему Высочеству нравится город? — мягко спросил Хуа Чэн, не обращая на дагэ или заклинателей Окна Небес и доли внимания. Се Лянь на его вопрос грациозно закивал головой. — Славно, хотя с некоторыми виденными тобой пейзажами все равно не сравнится, верно? Хотя в школе Окна Небес должно быть неплохо… Надеюсь, Ваше Высочество не расстроен необходимостью находиться в столь скромных местах. Се Лянь махнул хвостом и головой ткнул глядящие его пальцы, показывая, что все его устраивает. Пусть человеческие города сильно отличались от знакомых Его Высочеству демонических, и в тех и в других он видел особую прелесть. К тому же, главным было не место, а компания. — Братец, неужто у тебя духовный зверь? Неожиданно раздался голос и к столу приблизился один из заклинателей Окна Небес. Адепт по фамилии Дуань выглядел ленным и спокойным, будто все в этом городе было ему по плечу, но на Его Высочество смотрел с искренним чистым интересом. Хуа Чэн поднял взгляд и лукаво улыбнулся: — Так и есть. Пусть здешние заклинатели были слабы, в мир совершенствования они вошли уже давно и многое о нем знали. Мужчины не могли почувствовать ауру сил Се Ляня, но понимали, что, раз Хуа Чэн ведет с ним беседы и тот отвечает, он уже пробудил духовное сознание. — Интересный зверь, впервые такого вижу! — поразился адепт Дуань. — Выглядит таким молодым, а уже пробудил сознание! Не расскажешь, братец, где отыскал такого? — О, это стоило мне большей части жизни, — ответил Хуа Чэн и из-за ухмылки, что привносила в его черты демонического очарования, казалось, что юноша шутит. — Каждый миг, однако, стоит ожидания. Се Лянь неловко ткнулся головой в щеку Хуа Чэна, призывая его прекратить паясничать. Юноша улыбнулся и погладил хвост зверька, что белой лентой висел у его груди, переплетаясь в собранными в простую косу волосами юноши. Заклинатель Окна Небес рассмеялся словам Хуа Чэна, как хорошей шутке. Он был сыт, обладал отданным в его распоряжение временем и заприметил интересного человека — как было не пожелать завести знакомство? Неказисто сложив руки у груди, адепт представился: — Этот скромный даос — Дуань Пэнцзюй из школы Окна Небес. Надеюсь, брат на тропе самосовершенствования не против небольшой беседы? — Господин Дуань слишком вежлив, — отозвался Хуа Чэн, указывая на место за столом рядом с дагэ. Тот заметно нервничал и чувствовал себя неловко в беседе заклинателей, но смог сохранить на простом лице приветливое выражение. Хуа Чэн меж тем представился: — Мое имя — Хуа Чэн. Со своим учителем я прибыл из секты Медной Печи. Дагэ задержал на Хуа Чэне взгляд, но не стал спрашивать. Юноша не планировал скрывать, что сменил фамилию, но ранее у него не было возможности сказать об этом. Ответив брату лукавым взглядом, он переключил внимание на заклинателя, в темных глазах которого появилось удивление. — Братец, — начал он. — Не ошибусь ли, сказав, что ты один из победителей Турнира Сотен Школ, прибывших в Окно Небес за наградой? Хуа Чэн улыбнулся: — Так и есть. — Не думал, что смогу завязать знакомство с молодым героем цзянху! — воскликнул пораженный Дуань Пэнцзюй. В его простом мире уважения и признания заслуживали лишь сильные люди, и из загадочного незнакомца в душе мужчины Хуа Чэн тут же стал влиятельным молодым другом. Такие адепты, как Дуань Пэнцзюй, могли лишь мечтать свести знакомство с героями чужих школ, потому мужчина не мог не спросить: — Братец, что привело тебя сюда? — Сяоди пришел навестить семью, — влез в разговор дагэ, изгибая пухлые губы, напоминающие сырые паровые булочки, в улыбке. Если раньше Дуань Пэнцзюй не обращал на него внимания, в мгновение его обращенный к дагэ взгляд наполнился уважением. Все же, кровные родственники героя и сами какой-то частью могут считаться героями. — Вот как, вот как, — покивал Дуань Пэнцзюй. — В наше время молодое поколение совсем забывает о почтительности старшим, но у такого благодетельного героя поистине высокие представления о морали. Хуа Чэн не ответил, предпочитая не врать о связи с семьей и не говорить истины, позволив происходящее Дуань Пэнцзюю понимать, как ему хочется. Дагэ должен был быть доволен этой единственной уступкой со стороны Хуа Чэна, которой он не преминул тут же воспользоваться. Служанка принесла закуски и чай и, пока Хуа Чэн неспешно наслаждался ими, его брат, не боясь счесать языка, на разные лады расхваливал школу Окна Небес и ее адептов. Дуань Пэнцзюй благосклонно слушал, кивая головой и довольно щуря маленькие глаза, напоминающие кривые бусины разных размеров. Через время дагэ все же решился заговорить о делах. Он лаконично перевел тему на рынок и его внутренние дела, сказав: — Работа вас и ваших братьев невероятно важна и каждый лавочник на этом рынке лелеет в своем сердце вам искреннюю благодарность. Кроме порядка вы ведь еще и распределяете места между торговцами — ох, и дорогого это, наверное, стоит! — Молодой господин слишком серьезен! — рассмеялся в ответ Дуань Пэнцзюй. В руках он покачивал пиалу чая, держа ее, будто чашу с вином, и иногда кидал печальные взгляды на стол своих друзей, что заставлен был мясом и алкоголем. — На том же входе на рынок лучше поставить какого честного гражданина, что новых гостей привлечет видом товара и открыто ведущимися делами. А чем торговать будет — это уже дело последнее. — Так и есть, так и есть, — закивал дагэ. — И все же такой труд требует большой решительности и смекалки. Не будет ли господин заклинатель против как-нибудь навестить лавку моего отца? За заботу о нас, простых торговцах, он бы с удовольствием угостил вас лучшим вином. — В самом деле? — изогнул бровь Дуань Пэнцзюй и глаза его заинтересованно сверкнули. Конечно, столько времени присматривая за рынком, он тут же понял скрытое предложение о взятке. — А разве хорошее в красильной мастерской вино? — Не смейтесь надо мной, господин заклинатель, — улыбнулся дагэ. — Пусть отец ведет это дело, моя мачеха происходит из рода виноделов и за городом у нее от родителей осталось небольшое поместье с садами. Тамошний виноград зреет на солнце горных склонов, под мягким дождем и ласковым ветром, и вино из него должно удовлетворить придирчивый вкус господина. — Тогда этот даос не смеет отказываться, — хохотнул Дуань Пэнцзюй. Бросив многозначительный взгляд на дагэ, он добавил: — Нынче на рынке тихо и мне как раз нечем заняться. — В самом деле? — вскинул дагэ брови. — А разве господа заклинатели уже разобрались с той бронзовой лавкой? — У ворот? — уточнил Дуань Пэнцзюй и дагэ закивал головой, словно деревянный болванчик. Видя, что собеседник сомневается, он принялся говорить: — Я скажу вам, господин заклинатель, только потому что вы близки с моим сяоди, — Хуа Чэн фыркнул, но в глазах Дуань Пэнцзюя появилось довольство. Слушая разговор, сидящий на плече Хуа Чэна Се Лянь склонил голову, желая удивленно рассмеяться тому, какими бесстыжими могут быть люди. — Но на рынке ту лавку давно не любят. Что это такое: всеми делами управляет маленькая девочка, а владелец и не показывается из внутренних покоев. Кто знает, может он давно отдал душу предкам, а мерзавка просто не хочет терять место? Украшения, что у них продаются, только о подобном думать и заставляют! — Этот адепт слышал такие разговоры, — кивнул Дуань Пэйнцзюй и дагэ продолжил с большим воодушевлением: — А девчонка эта — какая грубиянка! Выглядит милой и послушной, с местными тетушками дружит, а на иных бросается, словно дикая кошка! Я собственными ушами слышал, как она бранила уличных мальчишек, да так, что дети убежали от лавки в слезах! Кроме прочего говорят, что лавка связана с демонами… Ну куда это годится? — В словах молодого господина истина, — сказал Дуань Пэнцзюй и, улыбнувшись, хлопнул сидящего рядом молодого человека по спине. — Что ж, тогда через пару дней я загляну к вам и мы сможем обсудить детали. Поговорив еще некоторое время, мужчины попрощались. Дуань Пэнцзюй и его друзья отправились на дневной патруль, и в след за ними Хуа Чэн и дагэ тоже покинули чайную. Поднявшись, Хуа Чэн даже не взглянул в сторону ожидающего у стройки старого хозяина и расплачиваться за чай и закуски пришлось дагэ. Догнав юношу на улице, он радостно спросил: — Сяоди, куда ты теперь? — Возвращаюсь в гостиницу, раз вежливость соблюдена, — ухмыльнулся Хуа Чэн, не сбавляя шага. Дагэ запнулся, будто хотел сказать что-то еще, но затем неловко помахал рукой и попрощался, напоследок сказав: — Заходи еще, пока будешь в городе! Хуа Чэн не посчитал нужным отвечать. За проведенное в компании брата время его интерес к собственному прошлому заметно поугас и стало скучно. Юноша невольно думал, что лучше бы это время он провел в прогулке по городу с Его Высочеством, в совершенствовании, да даже слушая бессмысленный треп Ши Цинсюаня — все было бы приятнее. Легко ступая по широкой улице, Хуа Чэн невольно перебирал в мыслях каждое свое слово и жест, не находя в них изъянов. Сжавшее сердце холодными пальцами чувство, однако, все одно не отступало. Погладив Его Высочество, Хуа Чэн улыбнулся: — Гэгэ хочет прогуляться по городу? — Было бы славно, — отозвался, склонив голову, Се Лянь. — Вчера, пока мы с Цинсюанем ждали вас, мы познакомились с прекраснейшей женщиной, торгующей лепешками, кхе-кхе. Она рассказала о нескольких интересных местах в городе, что весело было бы посетить. Мы можем зайти за Цинсюанем и Хэ-сюном и пройтись все вместе. — Тогда так и сделаем, — сказал Хуа Чэн. Пусть в иной момент мысль о лишней паре глаз расстроила бы его, сейчас юноша чувствовал, что большая компания поможет ему скрыть несвойственную задумчивость и странный трепет, поселившийся в груди. Хуа Чэн знал это чувство — и ненавидел его, предпочитая напрочь игнорировать. Юноши двинулись к главным воротам рынка, у которых всегда собиралась толпа. Торгующие тут люди даже не имея хорошего товара или выгодных цен всегда были в плюсе, потому за здешние места средь торговцев велась настоящая война и не стоило удивляться, когда они использовали не совсем честные методы. На левой стороне улицы среди прочих выделялась небольшая лавка, вход в которую терялся между пестрых вывесок соседей. Над занавешенным пологом из тянущихся до самой земли нанизанных на тонкую цепочку бусин висела простая деревянная табличка со скромной надписью: «Бронзовые украшения старика Мэн». Несколько таких украшений было выставлено на выцветшей подушке у входа: простые формы диковинных зверей на кольцах и подвесках покрылись слоем патины, придающим им величественный вид. Издали изображенные твердой рукой животные могли показаться неказистыми, но при ближайшем рассмотрении становилось ясно, что сделаны простые цацки в форме духовных зверей. Хуа Чэн и Се Лянь невольно переглянулись и, не сговариваясь, шагнули внутрь. «Может, брань дагэ была не так далека от правды», — отвлеченно подумал Хуа Чэн. Главный зал лавки был узким и длинным и оканчивался простой стойкой. На высоких стеллажах вдоль стен располагались образцы работ, но из-за недостатка света в помещении некоторые было сложно разглядеть. В полутьме лавки, что туманным маревом окутала взгляд после солнечной улицы, Хуа Чэн некоторое время часто моргал, пытаясь приноровиться. Восстановив зрение, он с интересом взглянул на выставленные украшения. Большая часть из них обладала простым дизайном, но в стиле мастера была особенная привлекательность. В сгибах металла и небрежных формах отражалась дикость и безудержность, что невольно притягивали взгляд Хуа Чэна. Пусть рука мастера явно была тверда и умела, он будто не относился к своей работе серьезно и изделия, должные быть одинаковыми, получались неуловимо разными, имеющими будто собственную душу и сердце. Со стороны стойки вдруг послышалась возня и над деревянной столешницей появилась голова, обрамленная переплетенными оранжевыми ленточками косами. Белоснежное лицо девочки было открытым и миловидным, а карие глаза сначала засветились радостью, затем разочарованием и, наконец, настороженностью, словно от Хуа Чэна юная хозяйка ничего хорошего не ждала. От вида формы заклинателя на посетителе девочка едва заметно нахмурилась, но, взяв себя в руки, вежливо поздоровалась: — Добро пожаловать, молодой господин! — звонко сказала она и бронзовые украшения будто в ответ на чистый голос едва уловимо загудели. Говорила девочка излишне громко для такого маленького зала, будто кроме прочего хотела предупредить кого-то о присутствии Хуа Чэна. Юноша улыбнулся. — Привет, маленькая госпожа. Не поможешь ли с выбором? Девочка нахмурилась еще сильнее. Обычно новые клиенты, видя ее, просили позвать старших, но этот молодой человек будто знал, что всем в лавке заправляет она. Девочка, однако, не стала поддаваться подозрительности и, выйдя из-за стойки, бесстрашно приблизилась к Хуа Чэну, которому доставала едва ли до груди. В этот миг в полутьме лавки на плече юноши маленькая хозяйка увидела Се Ляня — и глаза ее невольно округлились, став похожими на крупные монеты. Не сдержавшись, девочка воскликнула: — Какая прелесть! Его Высочество склонил голову и махнул хвостом, позволяя так к себе обращаться. Слышать подобный искренний восторг от маленького ребенка было куда приятнее и совершенно не обидно, чем от матерых заклинателей с подозрительными намерениями. — Это духовный зверь с пробужденным сознанием, — сказал Хуа Чэн строго, но не злобно. — Он понимает твои слова. Самой бы понравилось, если б тебя назвали «мелкой куклой»? — Нет, я… — попыталась оправдаться девочка, но тут же, взяв себя в руки, нахмурилась: — Ин-эр совсем ничего такого не имела в виду, — посмотрев на Его Высочество, она склонила голову. — Простите, э-э-э… молодой господин, если слова Ин-эр вас обидели. Се Лянь примирительно махнул хвостом и Хуа Чэн ласкового провел рукой по его спине, кивнув девочке: — Он тебя прощает. Пусть Ин-эр старалась вести себя почтительно и осторожно, она была ребенком, которому не исполнилось еще и десяти лет. В чертах ее лица мелькнуло облегчение, но затем брови вновь вскинулись, изображая сосредоточенность. Девочка оправила руками подол простого платья, что было чистым и аккуратным, и указала рукой на выставленные украшения. — Молодой господин, что вас заинтересовало? Вы ищете определенную вещь, или смотрите кому-то подарок? Если мы не сможем подобрать что-то на ваш вкус, вы сможете оставить заказ. В кратчайшие сроки дедушка сделает то, что придется вам по душе. — Я вижу тут волков и тигров, — сказал Хуа Чэн, обращая к украшениям взгляд. — Скажи, маленькая госпожа, а есть ли бабочки? Девочка на миг задумалась, а затем кивнула: — Есть. Отведя Хуа Чэна к другому шкафу, она деловито подвинула к нему деревянную скамейку и, ловко забравшись на нее, достала с верхней полки бархатную подушку, на которой лежал браслет. За все это время Хуа Чэн не пытался помочь или поддержать ребенка, да и обращался с ней как с равной, что невольно подкупало Ин-эр. Видя, как гость внимательно осматривает украшение, девочка щедро рассказала: — Этот браслет дедушка делал на заказ много лет назад, но заказчик за ним так и не вернулся. В городе все хотят себе украшения со страшными зверьми или цветами, потому на бабочек нет спроса и он до сих пор пылится. На крупное бронзовое плетение широкого браслета за тонкие кольца были подвешены несколько десятков мелких бабочек, что от любого движения шевелились и сталкивались друг с другом, издавая тихий глухой звон. Этот звук хорошо вписался бы в пение цитры или игривую песнь чи. Каждая бабочка обладала собственным обликом: были с крыльями подлиннее и покороче, с тонкими усиками и без них, даже с дырками в широком полотне крыла. Хуа Чэн с интересом рассматривал украшение, отмечая, что при ожидаемой неказистости смотрится оно невероятным образом гармонично и элегантно. Се Лянь тоже склонился к браслету, но рассматривал более лицо заинтересовавшегося им Хуа Чэна. — Будете брать? — подождав некоторое время, спросила Ин-эр. Последний раз взглянув на браслет, Хуа Чэн вернул его девочке и ухмыльнулся: — Нет, меня не интересует бронза. Возвращающая в шкаф украшение Ин-эр едва не оступилась, упав со скамейки. Силой удержав равновесие, она хотела уже обернуться и разругаться с заклинателем — а казался в начале таким приятным! Пришел всего лишь потратить ее время: ведь зачем заходить в бронзовую лавку, если украшения тебе не нужны? Однако стоило Ин-эр открыть рот, как ее прервал глухой звук, с которым что-то упало на стойку. Обернувшись, девочка увидела небольшой вышитый кошелек, даже по виду заполненный монетами. — Передай мастеру, чтобы сделал украшение в серебре, — беспечно распорядился Хуа Чэн. — Пусть это будут, скажем… серьги. — Серьги? — спустившись на землю, переспросила Ин-эр. — Именно. Серьги с бабочками, — кивнул юноша. Лицо его в иные моменты казалось праведным, но, стоило его украсить улыбке, как демонические искры появлялись в черном глазу: — Справится твой дед? — Конечно справится! — горячо воскликнула девочка. — Дедушка — лучший мастер в этом городе, даже цикаде на свадьбу он может изготовить изысканную корону! Потратив еще некоторое время, чтобы объяснить Ин-эр, что он хочет видеть, Хуа Чэн легким шагом покинул лавку украшений. Его Высочество был после этой сцены задумчив, но, стоило Хуа Чэн погладить его, ласково и игриво ткнулся головой юноше в щеку.