Несколько кошек и несколько лян

Его Высочество вовсе не был зол, но, словно весенние воды Янцзы, по всему его телу, от дрожащих ног до горящего лица, растекалось смущение. Спешно идя вперед по лагерю, не различая дороги, Се Лянь судорожно пытался вспомнить, не говорил ли он при Хуа Чэне чего-то, чего не следовало — но язык жестов был настолько привычным для юноши, что он не запоминал, когда изъяснялся на нем, а когда переходил на обычную речь! Лишь в одном, к огромному облегчению Его Высочества, он был уверен: пока он жестами рассказывал Му Цину о прогулке под дождем в столице, Хуа Чэна рядом не было. Демоны клана удивленными взглядами провожали Его Высочество, спешащего куда-то с лицом, полным четкого убийственного намерения. Се Лянь не обращал внимания ни на их робкие попытки осведомиться о случившемся, ни на ведущую его к выходу из лагеря тропу, но невероятно четко услышал взволнованный оклик сзади: — Гэгэ! Его Высочество замер, не решаясь оборачиваться. Больше всего ему хотелось сейчас забыть обо всем и сбежать: если бы он постарался, Хуа Чэн не смог бы его догнать. Однако оставлять его в настроенном не самым дружелюбным образом клане демонов было бы со стороны Се Ляня в высшей степени безответственно, потому Его Высочество глубоко вздохнул и обернулся, пытаясь придать лицу нейтральное выражение. Увидев его, однако, легкое беспокойство в чертах Хуа Чэна сменилось искренней виной. Догнав Се Ляня, он замер рядом, оставив между ними несколько шагов и нерешительно сказал: — Простите, Ваше Высочество, я… В расстройстве тонкие брови юноши едва уловимо хмурились, а уголки алых губ опускались, будто он погружен был в глубокую и тягостную задумчивость. Черный глаз Хуа Чэна словно лишился привычного задорного блеска и виновато померк, а пряди мягких черных волос обрамляли бледное лицо легкими росчерками, придавая угловатости и резкости чертам. Се Лянь решительно не мог злиться на кого-то настолько прелестного! Да и в большей мере он был вовсе не зол, а смущен, и лишь собственными действиями. Постаравшись придать строгости голосу, однако, Его Высочество спросил: — Почему Сань Лан не рассказал, что знает язык жестов? Хуа Чэн поджал губы и честно ответил: — Ваше Высочество не спрашивал. Теперь пришла пора Се Ляню пристыжено замолчать. В самом деле: путешествуя по миру он настолько привык к мысли, что никто вокруг не знает языка жестов, что не стал даже спрашивать у Хуа Чэна при встрече об этом. Сложившаяся теперь ситуация была результатом самонадеянности и узколобости Его Высочества, ему вовсе некого было винить. Кроме того, в воспоминаниях Се Лянь так и не смог отыскать слов, за которые теперь ему могло было быть стыдно. Пусть иногда он смягчал слова Му Цина, это можно было поставить ему лишь в укор, но не в вину. Решив так, но не желая пока отказываться от строгого образа, Его Высочество, стараясь держать тон голоса ровным, спросил: — И что же еще скрыл от меня Сань Лан? Хуа Чэна было не обмануть напускной серьезностью. Быстро вскинув взгляд, он отметил расслабившиеся скулы Се Ляня и теплоту, что вернулась в его янтарные глаза, потому позволил себе задумчиво протянуть: — Осталось лишь рассказать… — ставшие невольными свидетелями сцены демоны из клана Молчаливых Кочевников любопытно вытянули шеи. Среди толпы Хуа Чэн отметил даже вызвавшего переполох Старейшину, что вновь жевал что-то, любуясь происходящим. На зло ему Хуа Чэн обернулся таким образом, чтобы любопытные демоны не видели его губ и не могли прочитать по ним, и тихо сказал Се Ляню: — Я, кажется, еще не говорил, что считаю гэгэ самым прекрасным и милосердным демоном из всех. Се Лянь смущенно кашлянул, мигом теряя свой отрешенный облик. Махнув рукой, он ответил: — Нет, Сань Лан точно говорил уже что-то подобное, — приблизившись, Его Высочество все же не удержался от того, чтобы не ударить аккуратно Хуа Чэна в плечо, вновь делано хмурясь. — Сань Лан должен сразу говорить о таких вещах. — Прости, гэгэ, — улыбнулся Хуа Чэн. Пусть Его Высочество сдерживал силу, плечо юноши все одно неприятно заныло, обещая наутро расцвести лиловым синяком, но Хуа Чэн чувствовал себя очень довольным. Не удержавшись, он добавил. — Отныне будет так, как ты скажешь, золотко. Се Лянь резко вспомнил, чего смущающего он успел наболтать. Возвращение в град Белого Нефрита прошло в молчании и спешке. Се Лянь старался избегать взглядов что друзей, что Хуа Чэна; Му Цин бросал на последнего полные презрения и недоверия взгляды; Фэн Синь старался усмирить чужой гнев — и лишь Хуа Чэн чувствовал себя вполне довольным. Теперь, зная о своем Пути, он мог методично повышать уровень сил и становиться могущественнее, что, если отбросить иные неприятные нюансы, не могло не радовать. Переговоры с кланом Молчаливых Кочевников, к сожалению, за целый день так и не сдвинулись с мертвой точки. Демоны тут привыкли жить отдельно от общества Царства Демонов и ориентироваться лишь на свои давние традиции, потому каждое слово Се Ляня было подобно родниковой воде, что падала на раскаленный метал: вызывая много шума и огненных брызг, она в итоге обращалась белесым туманом, что бесследно растворялся в темном небе Царства. Более Его Высочество ничего не мог тут сделать. По возвращению в резиденцию Владетеля, Му Цин и Фэн Синь пожелали уйти, чтобы прогуляться по городу. Се Лянь, пусть и был внешне не обременен вниманием, не мог передвигаться по окрестностям без следующих по пятам за ним лишних глаз, потому не хотел лишний раз покидать выделенные комнаты. Его друзья же хотели развеяться: смотря прямо на Хуа Чэна, Му Цин показал на языке жестов, что не хочет пока находиться с ним в одной компании. Хуа Чэн, однако, вовсе не был оскорблен. Когда демоны скрылись, он и Се Лянь остались наедине друг с другом. Не желая повторять ошибок прошлого вечера, молодые люди устроились в покоях Хуа Чэна, в той комнате, что выходила видом в сад. За несколько дней тут холодные раньше комнаты приобрели живую небрежность: на столе теперь лежало несколько ленивых зарисовок деревьев и мебели, кровать была неопрятно смята, а в воздухе кружил едва уловимый запах холодного металла: впрочем, Се Лянь не был уверен, не мерещится ли он его бесстыдному сознанию. Его Высочество мог быть бесконечно уверен лишь в теплоте, что заливает потоками иссиня-черной воды глаза напротив и в нежности едва уловимо касающихся его бедер рук. Пусть молодые люди не были настолько бесстыдны, чтобы заняться волнующими обоих играми в чужих владениях, они устроились рядом, прижавшись друг к другу вопреки всем правилам приличия. Се Лянь никогда не думал, что уютное молчание и спокойное дыхание могут так нежить и убаюкивать. Выращенный в строгих правилах семьи императорских кровей, Его Высочество довольно редко имел тесные контакты с другими людьми или демонами, и раньше ему казалось, что он никогда не сможет привыкнуть к теплу чужого тела рядом, но за бытностью свою духовным зверем Се Лянь, кажется, приноровился. Сидеть плечом к плечу ему более не казалось неловким или неудобным, и возбужденный трепет заполнял все тело Его Высочества, заставляя лишний раз будто случайно касаться теплого тела или притираться все ближе и ближе. Хуа Чэн выводил на плотной бумаге виды лагеря клана Молчаливых Кочевников, пока Се Лянь отвлеченно читал книгу из библиотеки града Белого Нефрита. Рассказывала она о знакомых Его Высочеству вещах, но повествование велось живым и плавным языком, отчего следить за ним было интересно. Увидев забавную фразу через некоторое время уютного молчания, Се Лянь захотел указать Хуа Чэну на нее: и прежде, чем успел подумать, склонил голову, потираясь виском о его плечо — и тут же замирая. Не имея возможности часто говорить в виде духовного зверя, Его Высочество часто делал так, чтобы привлечь к себе внимание Хуа Чэна. Когда ты небольшой белый хорек, нет ничего необычного в легком тычке головой собеседника, но совершенно по-иному интимно и чувственно выглядит этот жест, когда ты человек. Оба молодых человека замерли. Первым, за смущенным кашлем стараясь скрыть ласкающую губы улыбку, пришел в себя Хуа Чэн. Он понятливо спросил: — Гэгэ хочет показать что-то? Се Лянь нашел в себе силы лишь кивнуть и пальцем указать на привлекшую его внимание фразу. Сейчас он невероятно радовался тому, что Хуа Чэн выше и, пусть они сидели рядом, не склонившись, юноша не смог бы заглянуть Его Высочеству в лицо. Бездумно пробежав глазами по тексту, Хуа Чэн заметил: — Очень любопытно. Се Лянь снова глупо кивнул. Пусть Хуа Чэн ничего не сказал, Его Высочеству очень хотелось отвлечь его другой темой: он чувствовал кожей игривую улыбку на чужих губах! Пусть юноша не стал бы смеяться над Се Лянем, но не преминул возможностью подразнить его. Будто слыша мысли Его Высочества, Хуа Чэн тут же лукаво спросил: — Мне почесать гэгэ за ушком? — Сань Лан! — воскликнул Се Лянь, поднимая взгляд. Хуа Чэн смеялся над ним, но Его Высочество не чувствовал обиды или злости, лишь смущение и робкое желание в груди сделать еще одну глупость — лишь бы мягкая улыбка не исчезала с чужих губ. Тон Се Ляня однако был суров: — Ты не должен смеяться. — Сань Лан очень серьезен, — ответил Хуа Чэн, но демонические искры радости и довольства фейерверками плясали в его глазах. У юноши никак не получалось держать опущенными уголки губ и в какой-то момент, наблюдая, как он безуспешно борется с собой, Се Лянь подумал, что точно смог забрать бы эту игривую улыбку своими губами… Прерывая пахнувшие весенним цветом мысли Его Высочества, раздался осторожный стук в тонкую дверь. В темном дворе лишь в комнате Хуа Чэна сейчас горели фонари и свечи, выхватывая из тьмы ловкими пальцами исполненные нежности и ожиданием взгляды двух людей, и посетитель сразу отправился сюда. Из-за двери раздался чуть неуверенный голос: — А-Лянь? Оказалось, за время короткого разговора Се Лянь придвинулся к Хуа Чэну еще сильнее и сейчас поспешил отдалиться. Разочарование и досада осенними птицами мелькнули на его лице, но голос остался спокойным. — Бинхэ? — спросил Его Высочество, по не лишившемуся юношеской звонкости голосу узнав его обладателя. — Что-то случилось? — Отец прислал меня, — тут же отозвался из-за двери юный демон. — Он говорит, что готов отправить тебя в Царство Снов, и если ты желаешь сделать все сейчас… Се Лянь быстро встал и глаза его загорелись медовым пламенем ожидания. — Желаю! — быстро ответил он. — Можешь сказать дяде, что я сейчас же приду. — Он ждет тебя в павильоне Белой Росы. Бинхэ ушел, а Его Высочество спешно собрал разбросанные им записи и подвязал свободно струящиеся по плечам волосы в низкий пучок. — Гэгэ, могу я… — следя за сборами Се Ляня, протянул Хуа Чэн. Его Высочество даже не обернулся: — Пусть, вероятно, будет не очень интересно наблюдать за мной, погруженным в воспоминания, но я попрошу Сань Лана пойти следом, — на миг замерев, Се Лянь находчиво придумал причину. — Так мне будет спокойнее. Его Высочество накинул на плечи черную мантию и по извилистым переходам резиденции града Белого Нефрита поспешил в названый павильон. Кажется, он уже бывал там, потому как знал дорогу и шел настолько быстро, насколько позволяли въевшиеся в кости правила хорошего тона благородного молодого господина. Темные одежды развевались за прямой спиной Се Ляня словно крылья, а лицо было исполнено решимости и ожидания человека, что наконец-то получит ответ на давно тревожащую его тайну. Павильон Белой Росы большей частью занимали прозрачные воды лотосового пруда. Над гладким полотном тянущей стылым холодом воды разбросаны были случайными прутьями тонкие деревянные мосты, что как один вели к резному павильону в центре. Трепещущее пламя жаровен освещало скаты крыши и красные колонны, поддерживающие ее, отражаясь в прозрачной воде, отчего издали казалось, будто павильон парит в черноте ночи Царства Демонов. Внутри было установлено несколько мягких лавок с высокими спинками и низкий стол, закинув ноги на который, молодых людей ожидал господин Владетель. Небрежно откинувшись на лавку, он с выражением снисходительного интереса читал что-то, а рядом сидел Бинхэ. Юный демон выглядел взволнованным, но не позволял беспокойству захватить выражение красивого лица: лишь правая его нога в высоком сапоге беспокойно отстукивала быстрый ритм. Когда Хуа Чэн и Се Лянь приблизились к павильону, Бинхэ улыбнулся. Господин Владетель тоже отложил свою книгу, но до последнего скользил по строчкам глазами, будто неохотно расставаясь с историей. В его взгляде на Его Высочество была доля разочарования, словно он ожидал, что Се Лянь прибудет позже. — Дядя, — сказал Его Высочество, войдя в павильон. — Ты готов отправить меня в Царство Снов? — Так и есть, — улыбнулся господин Владетель. Небрежным жестом он указал на стол, на котором замер простой чайник из белого мрамора и несколько чаш. Усевшись напротив демона, Хуа Чэн и Се Лянь слушали его объяснение. — Мне нужно будет не просто создать в своем сознании образы на основании воспоминаний, но полностью погрузить тебя в них, потому сон должен быть очень крепким. Эта настойка поможет тебе уснуть, а так же временно заблокирует силы, чтобы в беспамятстве ты не принялся сопротивляться. И Се Лянь, и Бинхэ взглянули на чайник с опаской, но если Его Высочество предпочел молча согласиться со словами дяди, Бинхэ поднял на него взгляд темных глаз: — А-Лянь, — сказал юный демон. — Тебе вовсе не обязательно отдаваться в руки этого человека: через несколько месяцев в Царство Демонов обещался вернуться Старейшина, и ему такие средства точно не нужны. — Почему ты еще здесь? — не дав Его Высочеству ответить, спросил господин Владетель. Он смотрел на сына, но выражение у него было такое, будто он наблюдает картину безрадостную и разочаровывающую. — Я не могу позволить тебе сотворить что-то странное с А-Лянем, — не меняясь в лице, ответил Бинхэ. — Будто твоих скудных знаний хватило бы, чтобы контролировать мои действия. — Раз меня некому научить, то буду стараться понять хоть что-то, — язвительно ответил юный демон, и господин Владетель, не желая с ним спорить, отвел взгляд, напоследок кинув: — Я передам твои слова моей госпоже. Лицо Бинхэ тут же заметно побледнело. Хуа Чэну интересно было слушать беззлобную перепалку, но Се Лянь более заинтересован был с собственных делах, потому, не дав Бинхэ ответить, он кивнул: — Я согласен выпить это. — Славно, — улыбнулся господин Владетель. Повинуясь его жесту, но не забыв перед этим устало закатить глаза, Бинхэ взял чайник и наполнил обе чаши на столе. Се Лянь вопросительно вскинул бровь. Господин Владетель пояснил: — Это для твоего друга. На этот раз пришла очередь Хуа Чэна удивляться. Он был готов к тому, что несколько часов ему придется ждать возвращения Его Высочества, но теперь оказывалось, что ему позволено будет вновь взглянуть на чужие воспоминания. Не сумев сдержаться, юноша спросил: — А мне можно? Господин Владетель ухмыльнулся. — Если молодой господин против, то я не смею настаивать. — Нет-нет, я хочу, — тут же кивнул Хуа Чэн. Взглянув на Се Ляня, он уточнил: — Если гэгэ не против… — Сань Лан уже видел часть этих воспоминаний, потому все в порядке, — улыбнулся Се Лянь. Глаза молодых людей встретились, и в янтарных зрачках напротив Хуа Чэн увидел ласку, но и долю смущения. Внезапно юноша подумал, что Его Высочество, должно быть, и сам хотел предложить Хуа Чэну отправиться в Царство Снов вместе, и предложение господина Владетеля совпало с его планами. От этого осознания нежность мягкой улыбкой тронула губы юноши, но желание тут же коснуться руки Се Ляня прервал голос господина Владетеля: — Помните только, что вы идете в Царство Снов по делу, — ухмыляясь, сказал он. — Я понимаю, что это может быть прекрасным местом для осуществления фантазий разного толка… — Нам нужно просто выпить это, да? — прерывая смущающие слова господина Владетеля, спросил Се Лянь, беря в руки одну из чаш. Демон кивнул и Хуа Чэн тоже потянулся к своей порции. Настой в нефритовой чаше был похож на подкрашенную кровью воду и пах отдаленно знакомым глубоким запахом сандала и меда. На вкус снадобье тоже оказалось приторно сладким. Господин Владетель между тем объяснял: — Не думайте, что я бессмысленно потакаю вашим юношеским чувствам, но присутствие молодого господина как нельзя кстати подойдет для того, что мы хотим сделать. Наш Лянь-Лянь хочет взглянуть на очень давние воспоминания, а чем глубже они, тем легче в них забыться и потеряться, потому присутствие еще одного человека поможет тебе не раствориться в собственной памяти. Демон в глубине твоих сил, вероятно, был бы поглощен и растерзан ими, но праведный заклинатель сможет продержаться некоторое время. Его Высочество напрягся: — Это будет очень опасно для Сань Лана? Господин Владетель беспечно пожал плечами: — Не опаснее совершенствования. Не волнуйся, А-Лянь, твой дядя будет рядом и не даст лишиться рассудка твоей пассии. — Он не!.. — возмутился Его Высочество, но затем, решив одновременно, что в словах его дяди есть смысл, и что спорить с ним лишь пустая трата времени, замолк: лишь высокие скулы покрылись алым румянцем. Под прикрытием одежд Хуа Чэн аккуратно коснулся руки Се Ляня и, дождавшись, пока тот взглянет на него, мягко улыбнулся: — Не волнуйся, гэгэ, со мной все будет хорошо, — успокоив Его Высочество, юноша взглянул на наблюдающего за ними из-за своей книги господина Владетеля. — Что я должен буду делать? — Наслаждаться видами нашего Лянь-Ляня в детстве, — небрежно отозвался демон. — Присутствие твоей светлой ци уже будет достаточным, более ничего не требуется. — Хорошо, — кивнул Хуа Чэн. В один момент он моргнул и вдруг почувствовал, как тяжело вновь открыть глаза. Осмотрев скромный павильон юноша понял, что верным решением было принести сюда широкие мягкие лавки: спать на них было бы удобнее, чем на голой земле. — А сколько времени это займет? — спросил Бинхэ. — Ты успеешь уйти, — опустив глаза в книгу, ответил господин Владетель. — Не думаю, что смогу спокойно оставить А-Ляня с тобой, — покачав головой, ответил юный демон. Тяжело вздохнув, господин Владетель поднял от книги глаза и взглянул на Се Ляня, который с мягкой, но на глазах становящейся сонной улыбкой наблюдал за чужой перепалкой. — Лянь-эр, взгляни на свое прошлое и вновь серьезно подумай над моим предложением, — со странной обреченностью в голосе попросил господин Владетель. — Дядя, я уже говорил… — Нет-нет, сначала взгляни — а потом ответишь. — Гэгэ, — аккуратно спросил Хуа Чэн. — То, о чем говорит господин Владетель… — О, это… — Се Лянь чуть смущенно улыбнулся. — Не обращай внимания, он просто шутит. — Я серьезен. — Он начитался странных романов и сам не понимает, что говорит, — поддержал, устало закатив глаза, Бинхэ. В следующий момент его взгляд вспыхнул азартом. — Наверное, пришло время передать мне управление градом… — У этого ребенка совершенно нет никакой почтительности к старшим, — раздраженно прервал господин Владетель. Глаза его вновь обратились к Се Ляню: — Вот если бы наш Лянь-Лянь назвался моим сыном… — Я много раз говорил, что это по многим причинам невозможно, — устало улыбнулся Его Высочество. — Если тебя волнуют родители, то я договорюсь с ними, — беспечно махнул рукой господин Владетель. — Случаи, когда семьи одной крови менялись детьми далеко не редкость. Уверяю, я дам Лянь-Ляню лучшее положение и ресурсы, а твой отец пусть забирает… — взгляд демона скользнул к Бинхэ и он скривился: — …это. — Если у господина Владетеля есть ко мне претензии, то пусть выскажет их госпоже Владетельнице, — невозмутимо отозвался Бинхэ. Его, кажется, совсем не задевало то, что родной отец хотел от него отказаться. Глаза юноши пылали озорством: — Я могу даже сам передать ей наш разговор: помнится, в прошлый раз она была крайне взбудоражена вашими словами… — Как достойно жаловаться матушке на любое слово против, — вскинул брови господин Владетель. Бинхэ не остался в долгу: — От родителя мне достались лишь лучшие качества. Се Лянь давно не был в граде Белого Нефрита и, слушая ссору его хозяев сейчас, ощущал умиротворение. Он помнил, как в детстве задевали Бинхэ лестные слова господина Владетеля о Се Ляне и попытки забрать его в свой дом: сейчас же он вовсе не выглядел расстроенным. Под звук удивительно похожих тембром голосов вскоре голова Хуа Чэна тяжело упала на плечо Его Высочества. Сначала Се Лянь замер, но поняв, что юноша уже заснул от отвара, помог ему лечь удобнее и, сжав его расслабленную руку, сам закрыл глаза.