Несколько кошек и несколько лян

Еще не успев собраться с мыслями и осознать, где он находится, Хуа Чэн открыл глаза. Яркие образы долгого сна затопили сознание цветными вспышками, оттого сырой мрак павильона в Царстве Демонов казался особенно отталкивающим. Перед собой Хуа Чэн видел низкий столик с нефритовым чайником и двумя пустыми чашами, а за ним небрежно откинувшегося на лавку господина Владетеля, взгляд которого с искренним интересом скользил по строкам книги. Лежа на боку на чем-то мягком и теплом, Хуа Чэн видел название потрепанного тома: «Слива, что дважды расцвела в битве цветов». Даже пребывая в сонном и задумчивом состоянии, юноша не смог не усмехнуться этой неприличной фразе. Внезапно волос на висках юноши коснулись нежные пальцы и он поднял взгляд. Пусть Хуа Чэн точно помнил, что засыпал сидя в пристойной позе, сейчас он бесстыдно лежал на коленях Се Ляня, умудрившись, словно под подушку, засунуть одну ладонь под крепкое бедро. Его Высочество, однако, смущенным или оскорбленным подобной позой не выглядел и, опустив на Хуа Чэна взгляд, мягко улыбался ему. На высокие скулы легла персиковая тень, но не понять было, смущение это, или отсвет установленных в павильоне теплых фонарей. Се Лянь нежно сказал: — Наконец Сань Лан проснулся. — Доброе утро, — не найдя иных слов, отозвался Хуа Чэн. Он хотел бы спросить, как они приняли эту позу, но чувствовал, что это будет неуместно, потому смолчал. Быстро, однако, в голове юноши назрел иной вопрос: — Я долго спал? — Я пришел в себя немногим раньше. Вероятно, Сань Лану потребовалось чуть больше времени, потому что он человек. Как Сань Лан чувствует себя? Хуа Чэн прислушался к собственным ощущениям. Лавка была довольно мягкой, но он чувствовал, что отлежал правую сторону тела, пусть в щеке, что покоилась на коленях Его Высочества, это было больше волнующее, чем неприятное ощущение. Путешествуя по Царству Снов, Хуа Чэн потратил большую часть своих сил, потому все еще был немного сонным сейчас, но более всего прочего душу его затапливало справедливое возмущение. Однако, прежде, чем дать ему волю, юноша ответил: — Все хорошо. А как гэгэ? — Немного побаливает грудь, но в целом все в порядке, — улыбнулся Се Лянь. Его пальцы в волосах Хуа Чэна мягко поглаживали чувствительную кожу и перебирали тонкие прядки, отчего юноша чувствовал, что будто мягкие потоки ласковой нежности растекаются по голове волнующими искрами. Это чувство будило глубоко в груди желание отрешиться от всех забот и погрузиться в беззаботную дрему, наполненную глубоким запахом чужого тела и теплотой рук, но Хуа Чэн не мог пока позволить себе подобного. Подняв взгляд, он сказал: — В Царстве Снов гэгэ видел… — Я будто снова стал ребенком и наблюдал за происходящим, не имея возможности повлиять на него, — румянец коснулся лица Его Высочества. — В детстве я был… довольно несносным. Хуа Чэн сурово возразил: — Это не так. Гэгэ был очаровательным и умным ребенком, к которому просто следовало найти правильный подход. Во всех воспоминаниях я не видел ничего, за что гэгэ можно было бы поругать. Се Лянь мягко рассмеялся: — Сань Лан предвзят. — Вовсе нет, — горячо возразил юноша. — Каждый родитель и наставник в мире был бы невероятно счастлив получить себе такого воспитанника. Внезапно рядом раздался звук, схожий то ли с кашлем, то ли со смешком. Господин Владетель прикрывал часть лица своей книгой, но внимательные обсидиановые глаза не отрываясь следили за парой прямо перед ним. Поняв, что его заметили, господин Владетель бесстыдно махнул рукой: — Продолжайте, не нужно обращать внимания на меня. Его Высочество кашлянул и попытался придать лицу серьезное выражение: пусть его руки все еще были в волосах Хуа Чэна. Тому не слишком удобно было вести разговор из подобной позы, но и на миг он не задумывался о возможности подняться, прерывая это редкое для Се Ляня открытое проявление чувств. Даже в другом мире, если Его Высочеству нравились волосы Хуа Чэна, его одежда или тело, он позволял себе лишь рассматривать их жадным, но и задумчивым взглядом, но никогда — подобным образом бесстрашно касаться. Этот неожиданный жест любви с его стороны был Хуа Чэну слишком дорог, чтобы переживать о чем-то ином. Прерывая возникшую неловкую атмосферу, Его Высочество вздохнул: — Пусть я был лишь сторонним зрителем, но смог увидеть достаточно. Дядя, — Его Высочество поднял взгляд. — Ты это не хотел рассказывать мне? — Твоя матушка запретила лишний раз трепаться о всяком, что я мог поделать, — небрежно пожал плечами господин Владетель. — То, что рассказали твои родители — силы Лянь-эра внезапно вышли из-под контроля без видимых причин и больше не подчинялись ему, — глаза демона заинтересованно блеснули. — Неужели Лянь-Лянь понял что-то большее? — Мои силы вышли из-под контроля из-за практики слишком сложной для меня техники. Руководство, которое я попытался освоить было сильным, и я не справился. — Что гэгэ видел под действием техники? — чувствуя, как замирает ровный стук живого сердца в груди, спросил Хуа Чэн. Перед глазами как никогда ясно встала сцена, в которой маленький Его Высочество катался по земле, держась за голову и пронзительно крича — одна лишь травма меридиан, что могла последовать за практикой неподходящей техники, не должна была привести к такому эффекту. — Это была техника глубокой медитации, направленная на единение с окружающим миром, — издалека начал Се Лянь. Господин Владетель добавил: — Такое практиковать могут только люди: для демонов даже родная темная ци может быть опасна. — Именно, — кивнул Его Высочество. — Сначала все шло хорошо и духовным сознанием я смог объять всю долину: видел так близко всех зверей и птиц, будто был везде — и нигде одновременно. Но на эту технику нужно слишком много сил, — говоря, Се Лянь опустил взгляд, следя за движением своих пальцев в волосах Хуа Чэна, а голос его стал отвлеченно глухим. — Когда ци закончилась, я неосознанно продолжил подпитывать технику своими силами… Господин Владетель вскинул брови: — Силами ментальной природы? Се Лянь смущенно кивнул. — Я тогда не знал, почему этого нельзя делать. Мои силы влияют на сознание живых существ, заставляя их подчиняться, но в связке с людской техникой они дали неожиданный эффект: на мгновение я увидел все мысли и чувства тех, кто меня окружал. В отдаленной долине был лишь один совершенствующийся, четыре духовных зверя и маленький демон — а еще сотни диких зверей, тысячи птиц и сотни тысяч разных мелких тварей. Пусть все эти существа не обладали лабиринтом человеческого разума, у них была собственная воля, желания и стремления — от осознания подобного потока знаний отделавшийся лишь головной болью Се Лянь казался невероятно удачливым ребенком. Если бы Хуа Чэну отвлеченно рассказали подобную историю, он, не сомневаясь, поставил бы на то, что переживший подобное заклинатель попросту лишился рассудка. От мысли, что подобное могло случиться с Его Высочеством задолго до его попадания сюда, спина Хуа Чэна покрылась холодным потом. Се Лянь меж тем продолжал: — Это было больно, но более того меня поразило другое… — на миг замерев, Его Высочество вдруг улыбнулся. От этого лица Хуа Чэну показалось, будто раскаленные иглы впиваются в его грудь — такое выражение самоуничижительного смирения он не раз видел на любимом лице. Се Лянь продолжил: — До того момента я никогда не думал, на самом деле, что так раздражаю окружающих. Хуа Чэн нахмурился: — Гэгэ не должен так говорить. — Но это правда, — рассмеялся Его Высочество. — Мне думалось, что и Наставник, и тот заклинатель искренне рады мне, но оказалось, что их только раздражают мои капризы. Некоторое время после того, как техника была завершена, я еще слышал отголоски чужих эмоций, и, даже пытаясь помочь мне, Наставник был очень зол… Не желая больше слушать это, Хуа Чэн поднялся и взял ладони Се Ляня в свои руки. Его тонкие брови сошлись над переносицей: — Он злился, вероятно, на себя, за то, что не смог уследить за Вашим Высочеством. Но даже на это у него не было тогда права: вы были просто ребенком, а именно он подверг вас своей безответственностью такой опасности. Никто и не пытался объяснить гэгэ, что он делает не так, и это — вина только их, но никак не гэгэ. Замерев на миг от потрясения, Се Лянь улыбнулся и сжал в ответ руки Хуа Чэна: печаль из его голоса, однако, не ушла: — Сань Лан в чем-то прав, но не нужно винить Наставника. Все же, он был очень добр ко мне, а иногда чувствовать злость и раздражение… — Гэгэ не нужно водиться с людьми, которые даже иногда чувствуют к тебе это, — упрямо возразил Хуа Чэн. — Сколь бы «нормально» это ни было, так же нормально со стороны гэгэ будет обижаться на них и злиться в ответ. Почему ты должен терпеть? Улыбка Его Высочества стала мягче: — Так мне… нужно поругать Наставника при встрече? — Да! — горячо кивнул юноша. — Скажи ему, что он невероятно безответственный и ненадежный старик, который, пусть и обладает некоторыми знаниями, не должен быть подпущен к детям. И притащить кого-то чужого в долину с его стороны было идиотским решением. Посмотри, к чему это привело! — Так как та техника, если не подходила нашему Лянь-Ляню, попала к нему? — влез в разговор господин Владетель, о котором Хуа Чэн успел уже позабыть. Се Лянь ответил ему: — Ее по ошибке дал мне заклинатель, которого Наставник пустил в долину во время моего обучения, — опустив голову, Его Высочество пробормотал. — Странно, что я совсем не запомнил его… Интересно было бы узнать, как после сложилась его жизнь. Хуа Чэн замер. Если разобраться, его стараниями Се Лянь действительно ни разу до этого момента не видел в настоящем лица Цзюнь У: лишь наблюдал его спину и слышал голос, что заметно погрубел под тяжестью времени. Заметив странное выражение на лице юноши, Его Высочество, что все еще держал мягкими пальцами его руки, вопросительно изогнул бровь. Хуа Чэн неловко кашлянул. Теперь он чувствовал, будто сам виноват в чем-то. — Гэгэ… не узнал? — протянул он, но, не желая больше скрывать, опустил взгляд и сказал: — Это был мой учитель. Пораженный этой новостью, Се Лянь замер, а вот господин Владетель наоборот с радостным и удивленным выражением лица подался вперед. — В самом деле? — с интересом спросил он. — Какой любопытный сюжет! Можно даже сказать, что ваши судьбы, в таком случае, связаны на небесах. Хуа Чэн нахмурился и хотел возразить: пусть он не имел ничего против этой фразы, быть связанным с Его Высочеством через Цзюнь У ему вовсе не хотелось. Хватка на его руках, однако, в этот миг стала крепче и, переведя на Се Ляня взгляд, юноша заметил, как посыпала розовая пыль смущения его щеки. Его Высочество кашлянул: — Не следует говорить подобных вещей… В любом случае, — поспешил Се Лянь перевести тему. — Пусть это были не самые приятные воспоминания, я рад, что узнал их. Хотя я все еще не могу понять, почему только в случае с Сань Ланом мои силы не действуют. — Лянь-Лянь смотрит на вещи под неверным углом, — покачал головой господин Владетель. — Не «твои силы не действуют на господина Хуа», а «ты, в общении с ним, их контролируешь». — Но я всегда стараюсь контролировать их, — нахмурился Се Лянь. Господин Владетель улыбнулся: — В самом деле? Может часть твоего сознания так и считает, но нутро слишком подвержено тому неприятному опыту и во всех вокруг чувствует угрозу. На лице Его Высочества проступило недоумение. Словно желая оспорить слова дяди, но не находя аргументов для этого, он хмурился и выглядел потерянным. — Тогда, выходит… я и матушке, и отцу не доверяю до конца?.. — Видимо так, — небрежно пожал плечами господин Владетель. — Но когда мы встретились с Сань Ланом, мы не были знакомы, а мои силы… я уже мог контролировать их. Почему так вышло? — Ты спрашиваешь меня, Лянь-эр, но кого спросить мне? — демон улыбнулся и в чертах его появилось снисхождение. — Я лишь размышляю о том, что понял из твоего рассказа, и мои догадки могут оказаться лишь плодом буйного воображения. В конце концов, наше сознание намного глубже и запутаннее, чем может показаться на первый взгляд. Чем молодой господин Хуа заслужил беспрецедентное доверие нашего Лянь-Ляня? — господин Владетель взглянул на Хуа Чэна. Его тонкие губы изгибались в улыбке, а вьющиеся пряди тяжелых волос вольно спускались на плечи и грудь, будто драгоценный мех императорского наряда. В глазах господина Владетеля Хуа Чэн видел интерес, но и настороженность, однако ни в одном выражении не был уверен полностью: казалось, за каждым словом и действием демона лежит несколько слоев мотивов и причин. Он протянул: — Кто знает? Направленные на внутреннюю ци силы обычно куда более чувствительны к вещам, что не осознать чистым разумом. Может, это как раз тот случай. Се Лянь задумчиво опустил глаза, обдумывая слова дяди. Пусть господин Владетель и сказал, что это лишь его догадки, в игривых словах Хуа Чэн чувствовал долю правды: если из-за природы своих сил Его Высочество действительно чувствительнее относится к намерениям других, то нет ничего удивительного в том, что он смог неосознанно заметить искреннюю преданность и восхищение Хуа Чэна им. Юноше это действительно льстило. В самом деле выглядит так, будто союз между ними заключен на небесах… Молодые люди задумались каждый о своем, но не расцепили рук и, склонив головы, почти касались друг друга лбами, словно утки-мандаринки. Господин Владетель не смог удержаться от того, чтобы прервать эту идиллию: — Или, — бесстыдно добавил он. — Наш Лянь-Лянь забывает о всякой осторожности рядом с красавчиками. Пусть большая часть ночи Хуа Чэном и Се Лянем была проведена в Царстве Снов, это нельзя было назвать отдыхом, а к обеду следующего дня они должны были покинуть град Белого Нефрита, чтобы отправиться на прием к Императрице. Пусть многие уже знали об этом, новость о ее болезни и отречении не была еще объявлена публично и официально правительница созывала всех на пир в честь годовщины победы в одном из многих за время ее правления восстаний. В иное время на подобный призыв едва ли откликнулась бы и пара Владетелей, но сейчас каждый спешил в град Небесной Горы, в душе лелея надежду оказаться на месте преемника Императрицы — и намерение побороться за этот титул. Этот прием грозил быть величественным, но и опасным, потому кроме указывающей на положение свиты, господин Владетель брал с собой лишь нескольких доверенных слуг — и Се Ляня. Хуа Чэн в том, что демон оставляет дома своего наследника, не желая рисковать его здоровьем, но тащит туда Его Высочество, видел верх бесстыдства и лицемерия, но, заметив его недовольство и невероятно точно поняв его причину, господин Владетель лишь отмахнулся: — Не нужно смотреть на меня так. Если матушка Лянь-эра узнает, что он гостит у меня, но не приехал повидаться, лишится сна от горя. «Скорее задаст тебе трепку за то, что пленил ее сына», — подумал Хуа Чэн. По лицу Его Высочества было видно, что он не горит желанием ехать в град Небесной Горы, но смиряется за неимением выхода. С другой стороны, там господину Владетелю не останется ничего, кроме как передать Се Ляня родителям, и далее его влияния можно будет не опасаться. Незадолго до отправления, пока Хуа Чэн неспешно собирал свои немногочисленные пожитки, в дверь его комнаты постучали. Это не мог быть Его Высочество: он обычно стучал четко и ритмично, а в раздавшимся в тихих покоях звуке будто слышалась неохота. Хуа Чэн изогнул бровь и открыл дверь. На пороге, в объятья сумрака Царства Демонов, стоял Му Цин в непривычном для себя костюме. На нем было черное ханьфу с узкими рукавами и расшитым серебром подолом, а обычно вольно струящиеся по спине волосы заплетены в мелкие косы и собраны на макушке в высокий хвост. Подобный образ придавал резкости, но и торжественности чертам юноши и таким он куда более напоминал себя в роли небожителя. Даже на лице демона сохранялось привычное Хуа Чэну недовольное выражение. В руках Му Цин держал увесистый бумажный сверток и, прежде, чем Хуа Чэн успел сказать что-то, сунул его ему в руки. Освободив кисти, демон быстро сказал: — «От Его Высочества. Путешествуя, ты мог позволить себе выглядеть так, как хочется, но на таком важном событии, как прием у Императрицы, каждому из свиты принца полагается привести себя в приемлемый вид». «Так это одежда», — догадался Хуа Чэн, прикидывая вес свертка. Пусть его стараниями ученические одежды выглядели аккуратными и чистыми, и были зачарованы особым образом так, чтобы не портиться долгое время, он был согласен с тем, что форма заклинателя не слишком подходит для сопровождения Се Ляня. И его, и окружающих его людей следовало одеть в самые дорогие ткани, чтобы еще ослепительнее сияла бесподобная красота Его Высочества — но говорить Му Цину юноша этого не планировал. — Гэгэ очень любезен, — сказал Хуа Чэн. — Так уж и быть: я постараюсь, чтобы хотя бы один человек из его свиты выглядел достойно. И, не дожидаясь ответа возмущенно нахмурившегося Му Цина, юноша захлопнул перед ним дверь. Наряд, что прислал ему Се Лянь, был чем-то похож на одежду Му Цина, но отличался особым изяществом. Темные одежды из высококлассного шелка были расшиты черной нитью изящным узором, а летящие рукава с серебряной каймой создавали образ вольный, но возвышенный. В комплекте шел широкий светлый пояс, что подчеркивал узкую талию Хуа Чэна и, облачившись, он вдруг почувствовал себя… Впрочем, это было лишь его бесстыдное ведение, и Его Высочество, конечно же, не имел в виду ничего подобного, однако разве так, грациозно и уточенно, не одевают обычно любимых наложниц?.. Хуа Чэн серьезно обдумывал эту мысль, крутясь у бронзового зеркала. Се Лянь, на самом деле, обладал довольно игривым характером, и без налета требований божественности мог позволить себе подобную шутку. Ведь нельзя было сказать, что Хуа Чэн выглядит пошло: летящие ткани смотрелись на нем невероятно гармонично, а черная повязка придавала пикантности и таинственности облику. Он походил на заклинателя темного пути, что никогда не брал в руки клинка и совершенствуется исключительно с помощью бесчестных и, вероятно, воспетых в наставлениях Сю-нуй цзин методов… Это точно было задумкой Его Высочества. Однако Хуа Чэн не планировал лишать его радости удачного подшучивания. Достав купленные в столице серьги, он неспешно надел их и заплел волосы в высокий прямой хвост: образ получился чувственным, но торжественным. Рядом с Хуа Чэном хорошо смотрелся бы сейчас кто-то в таких же серебряных украшениях, но в одеждах более строгого стиля. Про себя юноша решил, что если Се Лянь облачится во что-то подобное — он точно задумал это специально. Его Высочество не обманул его ожиданий. Замерший во дворе юный принц выбрал для себя темные, словно небо Царства Демонов, одежды с едва заметным в блеклом свете золотым отблеском. Узкие рукава подчеркивали тонкие руки и нефритовые запястья Се Ляня, а серебряные наручи на них ветвились узором, подозрительно напоминающим тот, что замер на ханьфу Хуа Чэна. Одежды Его Высочества чем-то неуловимо напоминали платье юноши, но выглядели дороже и торжественнее. Его волосы были убраны под украшенную алой вязью корону в опрятный пучок, а на лице замерло сосредоточенное и отрешенное выражение. Однако, увидев Хуа Чэна, Се Лянь тепло улыбнулся. Юноша не смог сдержаться от ответной искрящейся озорством от чужой бесстыдной проделки улыбки: со стороны они действительно выглядели как пара. Летающая лодка, что должна была отвезти к граду Небесной Горы господина Владетеля, была куда роскошнее тех, которые видел Хуа Чэн. На широкой палубе жемчужиной высился изящный павильон на два этажа, придерживающие резную крышу колонны которого были выкрашены в черный и золотой. Внутри были установлены мягкие кресла и кушетки, низкие столики с драгоценными безделушками и даже несколько книжных шкафов. В углу первого этажа павильона была выделена небольшая комнатка для слуг, а на корме и украшенном фигурой скалящегося зверя носу лодки недвижимо замерли стражи в доспехах града Белого Нефрита. Вид поражал торжественностью. На широкой площади господина Владетеля провожали его жена и сын, а поодаль застыли в почтительных позах приближенные и советники. Доверенные люди знали, что при худшем развитии событий они в последний раз видят своего господина, однако лица были исполнены не печали, но решимости. Господин Владетель же широко и беззаботно улыбался. Стоя рядом с госпожой Владетельницей и не отводя от нее горящего взгляда, он притворно жаловался, совсем не думая о собственном достоинстве: — Ах, я с трудом представляю, как смогу пережить грядущие ночи в холодной постели. Чтобы облегчить мои муки, госпожа должна думать обо мне все время. — Ваша жена посмотрит, будет ли у нее время на это, — ответила госпожа Владетельница, лукаво улыбаясь. Пусть пара использовала формальные и вежливые фразы, обращаясь друг к другу, казалось, что они лишь играют: производил впечатление и тот факт, что стояли они излишне для правил приличия близко. — Ваши слова ранят мое сердце, — улыбнулся господин Владетель. — Неужели этот муж дал вам недостаточно, чтобы заслужить расположение? — Вы должны быть счастливы, что получаете шанс заслужить его. — Ох, это в самом деле счастье всей моей жизни… Бинхэ скривился и отвел взгляд. Стоя чуть поодаль вместе с Се Лянем и его людьми, он слышал каждое сказанное слово, но это было явно не то, чего юный демон желал. Во взгляде его на Его Высочество была тоска, и не только из-за скорого расставания. — Вероятно, на приеме у Императрицы будет много интересного, — с завистью сказал он, наблюдая, как слуги последний багаж перетаскивают на лодку. — А-Лянь должен повеселиться там. Му Цин закатил глаза, а Хуа Чэн нахмурился. Пусть собрание и звалось изыскано «приемом», очень велик был шанс того, что оно превратится в беспорядочную борьбу за место Императора. Ни Се Ляню, ни его приближенным не хотелось оказываться в центре этой битвы. Его Высочество, однако, мягко сказал: — Я так не думаю. Вероятно, после объявления решения Императрицы все поспешат вернуться домой, чтобы защитить собственные земли. — А-Лянь думает, что в Царстве Демонов вновь начнется междоусобица? — заинтересованно спросил Бинхэ. Се Лянь уклончиво ответил: — Не исключено. Если выбранный правитель будет слаб и лишен ценных связей, некоторые Владетели могут захотеть заявить о независимости. Его Высочество, конечно, говорил о Вэй Усяне. Если после отбытия из столицы слуги Императрицы явились за ним, то он должен уже быть в граде Небесной Горы — и он оставался самым вероятным наследником. Но пусть титул ему передаст сама Императрица Скрытых Цветов, никто не знал в Царстве Демонов об этом молодом получеловеке и некоторые Владетели могли пожелать изъявить неповиновение. Впрочем, это не было заботой Се Ляня. Бинхэ, однако, не знал об этих тонкостях и принял слова Его Высочества за лишнее беспокойство. Однако, юный демон все же поддержал его: — А-Ляню следует быть аккуратным и следить за своими спутниками, — сам Бинхэ, сказав так, обратил взгляд к родителям. Господин Владетель склонился и что-то тихо шептал на ухо госпоже Владетельнице: она, положив ему на грудь тонкую руку, старалась сдержать улыбку. Поняв его беспокойство, Се Лянь мягко сказал: — Бинхэ тоже должен быть внимателен. Пусть кажется, что господин Владетель обделяет тебя, оставляя дома, твоей защите он доверяет не только город. — Я знаю, — сказал юный демон и его густые брови сурово сдвинулись над черными глазами с пылающим в их глубине алым пламенем. Ожесточенное выражение, однако, продержалось на молодом лице лишь миг, а затем Бинхэ улыбнулся: — Спасибо, А-Лянь, я все понимаю. Удачи тебе в резиденции Императрицы. Его Высочество в ответ благодарно склонил голову. — Пусть путь будет легок, а небо — ясно, — четко проговорил он фразу праведного пути, что подслушал, должно быть, где-то в секте Медной Печи. Закончив говорить, Се Лянь бросил быстрый взгляд на Хуа Чэна и тот не смог сдержать поощрительной улыбки. В это время, закончив прощание, к лодке приблизился господин Владетель. Он оглядел людей Его Высочества, удовлетворенно кивнув. Бинхэ достался куда менее благосклонный взгляд. Юный демон в ответ махнул рукой: — Можешь отправляться. Помни только, что пока тебя нет, я могу подчинить себе весь город. — Для этого мне придется шляться где-то не одно столетие, — ответил господин Владетель. — Пусть так, — ухмыльнулся Бинхэ. — Скучать по тебе тут все равно никто не будет. — Да? — на лице старшего демона появилась улыбка, что так точно напоминала выражение Бинхэ, но была более едкой: — А как же твоя матушка? Бинхэ подавился воздухом, но возмущенно промолчал: на это ему в самом деле нечего было ответить.