Ангел-хранитель

Эван Розье, которого с недавнего времени всё магическое сообщество Британии считало мертвым, спокойно сидел в мягком кресле у камина, пролистывая свежие выпуски газеты. Нахождение практически взаперти в доме сестры его порядком раздражало, но других удовлетворяющих вариантов и вовсе не было. Чопорно оттопырив мизинец, Розье подхватил со столика чашку чая и перевернул желтоватый пергамент. Хлопок от появления эльфа заставил его недовольно поморщиться: — Я же сказал… — Тикки, кроветворное, настойку бадьяна и бинты, — прервал его хриплый голос дражайшей сестрёнки. — Ох, Мерлин, — присвистнул Эван, окидывая взглядом фигуру в плаще, на котором уже виднелись пятна крови, — твой девиз — ни дня без приключений? — Ты уж определись. Только сегодня это были глупость и отвага, — прошипела Эстель, выливая настойку на рваную рану. — Кто это тебя так? — Осколки камня от взрыва. — Повезло, что голову не раскроило. На этом крайне продуктивный разговор двух родственников закончился. Эван, будто бы ничего и не случилось, вернулся к газете, а Эстель бросила домовику окровавленную мантию и удалилась к себе в покои, чтобы восстановиться и обдумать сложившуюся ситуацию. *** Эстель прошла в дом безмолвной тенью, не обнаружив никакой защиты. Хотя, на мгновение ей показалось, что какой-то барьер, будто впитывался в ее кожу, давая разрешение… Но, скорее всего, именно показалось. Поскольку ни одна проверка не выявила хоть какой-либо магии. Из гостиной на первом этаже слышались звуки телевизора. Там же, на разноцветном ковре, сидел пухлый ребенок, на вид лет двух, и разбрасывал в разные стороны игрушки. Усмехнувшись тому, как этот маленький маггл оторвал голову солдатику, Розье огляделась, пытаясь понять, где именно находится её мальчик. Где Гарри Поттер. Раздавшийся тихий плач заставил Эстель мгновенно поставить заглушающее заклинание на гостиную. Не стоило родственничкам Лили сейчас его слышать. А затем пришлось подавить желание убить их всех за то, куда именно они засунули малыша. В чулан. В чулан под лестницей. В маленький темный пыльный чулан под лестницей. Отворив хлипкий замок, Розье распахнула дверь, тут же задержав дыхание от запаха старого подгузника. Его, видимо, не меняли с самого утра, если и вовсе не со вчерашнего дня. Ещё несколько взмахов палочкой и малыш прекратил плакать, с интересом и опаской разглядывая гостью, которая избавила чулан от пыли, а его самого от тяжёлого холодного и мокрого памперса. Но стоило Эстель протянуть руку, чтобы коснуться воспалённого шрама на лбу, Гарри захныкал и отполз к стене, закрывая ручками голову. — Ублюдки, — пробормотала Розье, давя возросшее желание убить Дурслей, — неужели они посмели тебя бить, малыш? На спокойную речь Поттер вновь успокоился. Похоже, за последние два месяца он привык к совершенно иному. — Пойдешь ко мне на ручки? Я тебя покормлю и покажу единорога, хочешь? Эстель не представляла, как именно общаться с детьми. Единственным ребенком, которого она видела, был сынок Люциуса. Да и то, недолго. С Нарциссой у них были не особенно хорошие отношения. Чтобы завлечь малыша, Розье наколдовала обещанную иллюзию единорога, чтобы мгновенно столкнуться с восторгом. Поттер явно понимал, что это такое. Ведь не раз видел в исполнении родителей. — Мама? — неуверенно спросил он, закусив губу. — Я не мама, Гарри. Но я ее друг. И могу делать также, как мама. Давай пойдем наверх и поиграем? — Навех? Низя навех, — испуганно отозвался мальчик, снова готовясь заплакать. — Со мной можно, Гарри. Твои дядя и тетя не придут, пока я здесь. Чтобы окончательно заставить ребенка успокоиться, Эстель понадобилось ещё несколько минут. В конце концов, Поттер, пошатываясь, самостоятельно забирался по лестнице, идя вперёд готовой его в любой момент поймать девушки. — А ты мозесь стать Бодягой? — Кем? — Как Сили. Босёй собакой! — вспомнив, насколько Розье поняла, о Блэке, Гарри счастливо улыбнулся, показывая наполовину беззубый рот. Соотнеся слова мальчика с настоящим Сириусом, Эстель с промелькнувшим уважением осознала, что этот вечный весельчак анимаг. Большая собака. Этот факт определенно мог пригодиться. — Нет, малыш, собакой не могу. — Потему? — А мама могла? — Неть, — с пониманием отозвался маленький Поттер. — Вот и я тоже. Но если хочешь, могу наколдовать тебе ее. Добравшись, наконец, до второго этажа, Эстель с ещё большим неудовольствием увидела, что у Дурслей вполне хватало комнат для того, чтобы устроить по-человечески и второго ребенка. Дверей было четыре. Спальня Вернона и Петуньи, ванная комната, комната их маленького маггла и комната, забытая всяким хламом, большую часть которого составляли сломанные игрушки и вещи. Взмах палочки и всё это переместилось в коридор, освобождая, хоть и небольшое, но вполне приличное помещение. Чуть напрягшись, Розье вечной трансфигурацией соорудила кроватку, два шкафа, стол, стул и комод. Затем, чуть подумав, добавила пушистый ковер, торшер и ночник. Остальное Дурсли вполне в состоянии купить самостоятельно. — Смотри, Гарри, теперь это твоя комната. Будешь тут жить? — А тетя? — С тетей я поговорю. Но смотри, ты должен будешь сам складывать все вещи в шкафы, чтобы тут был порядок. Сможешь? Мальчик утвердительно кивнул и побежал — а вскоре пополз — осматривать свои новые владения. Похоже, наличие магии возвысило Эстель в его глазах до небывалых высот. Розье тем временем позвала домовика, давая Гарри время освоиться, и приказала принести ребенку ужин. К счастью, в отличие от нее, эльф знал, что именно едят дети. Через два часа мальчик оттаял полностью. Он уже не дёргался от каждого движения Эстель, без сомнений перебивал ее и рассказывал всё, что приходило в его маленькую голову. Так Розье узнала много нового — но не особо важного — о маме, папе, Сири, Луни и Пите. Что неудивительно, о ночи смерти родителей Гарри не говорил ничего. Видимо, детский мозг просто заблокировал это воспоминание. Ещё через полчаса Эстель стала гордо носить имя «Теля», а ребенок уснул прямо на ковре, с довольной улыбкой посасывая большой палец. Тяжело вздохнув, Розье поднялась с пола и переложила Гарри на кровать, укрыв его одним из одеял, что нашла в комнате маленького маггла. Теперь ей оставалась самая сложная часть всего этого «приключения». Милый разговор с сестричкой Лили. И самым неприятным было то, что сестричка Лили великолепно помнила подругу Лили. — Тук-тук, — с усмешкой сказала Эстель прямо над ухом Петуньи.