Под Хищной Луной

      Проверив, как поживает Эстеларио Тейтерон и выслушав новую порцию молений об освобождении несчастного племянника, Иорвет направился в парк. Он шёл по коридорам имения мимо колонн и статуй, спускался по лестницам. Он вспоминал Вернона Роше. Стрела пронзила шею Радовида, темерец не успел к нему на помощь. Он находился в ста шагах. Но даже издалека эльф мог хорошо разглядеть его. Бесстрашный, как всегда...       Лестница вильнула в сторону у стены с высоким зеркалом. Иорвет много раз пробегал мимо, но сейчас почему-то остановился. Он замер, поглядев на своё отражение в неуверенности.       Иорвет никогда не считал себя красивым, несмотря на то, что наговорил ему много лет назад Роше.       Из зеркала на него глядел высокий молодой человек, которого сам эльф назвал бы замороченным. Взгляд его метался, а лицо выглядело так, словно его несчастный ум пытается решить сразу пять задач одновременно и не поспевает ни с одной.       Он глубоко вздохнул, расслабил плечи. Вгляделся в отражение ещё раз, пытаясь найти в себе привлекательность. Его внезапно одолел страх. Если бы Вернон Роше увидел его сейчас, то наверняка забрал бы назад все слова, что говорил ему, недоумевая, как можно было польститься на что-то подобное...       В воображении Иорвета герои-любовники, вызывающие страсть у женщин или мужчин, в гардеробе должны были непременно иметь длинные и свободные шёлковые одежды на голое тело, источать запах нежной лаванды, и натираться с утра до вечера цитрусовыми маслами для гладкости кожи.       Эльф вспомнил, как в детстве, ещё в Дол Блатанна, мать ругала его: она ничем не могла отмыть его руки от грязи и крови, особенно вокруг ногтей. Иорвет в те времена только научился стрелять из лука, остервенело охотился, а туши разделывал голыми руками. Он и другие мальчишки seidhe, найдя новое развлечение, всегда были грязнее болотных кочек, зато ходили увешанные шкурами аж до ушей. Во дворец их в таком виде никогда не пускали. С тех пор прошло много времени. И, конечно, сейчас матушка Иорвета гордилась бы его ногтями. Он заимел привычку начищать их перед сном.       Распахнутый ворот, длинная шея, жёсткая прямая челюсть. Иорвет схватил себя за подбородок пальцами, разглядывая его внимательней. Чистый квадрат. Эльф вдруг представил, что темерец стоит рядом с ним. Пальцы на подбородке теперь принадлежали ему. Они тянулись к его губам, ласкали щёку. Стекло чуть запотело, взгляд эльфа из отражения теперь был затуманен.       Иорвет отодвинулся. Мысли о темерце вновь вызвали у него волну возбуждения. Вернон Роше выглядел так сурово, словно никогда и никого не подпускал в свою «зону удовольствий». И мысль о том, что когда-то у него, Иорвета, был шанс целую ночь вколачивать его в траву пятьдесят раз подряд, а затем ещё пятьдесят раз дать вколачиваться в себя, была просто невыносима.       Иорвет тряхнул головой и продолжил свой путь. Он винил во всём свою душу наездника и своё ретивое, что взыграло с таким бешенством, будто Роше был необъезженным норовистым конём, а он сам — единственным в мире всадником, способным его обуздать.       Он быстро шагал по парку в настроении, которое сам себе приподнял у зеркала. Вечерняя прохлада приятно холодила щёки и шею. Оставив имение позади, он приближался к домику с инструментами.       Мальчишка Эктор наверняка уже был там. Парень очень быстро влился в церковную жизнь. Победив волнение, он теперь принялся внимательно изучать дела, которых у иерарха скопился приличный ящик. Время от времени он отдавал приказы страже не беспокоить себя и покидал Главный Храм то в облике второго Отца Церкви, то в облике стражника. Добираясь до Нижнего города, он снова менял личину. Там он следил за Обрезками, продавая свистульки. В последнее время он всё реже отчитывался перед Иорветом, чаще уходил в себя, а порой пропадал и вовсе неизвестно где. Но эльфа, наоборот, это радовало — мальчик наконец проявлял самостоятельность и инициативу. Эктор заимел привычку убегать из Храма ближе к ночи. И частенько возвращался в сарай с инструментами.       На подходе к домику Иорвет насторожился. Он открыл дверь уже находясь в дурном предчувствии, ибо горестные стенания из сарая разносились по всей безлюдной округе.       Эктор сидел, привалившись к стене, и рыдал. Набирая в грудь воздуха, он орал так, словно надеялся криком обрушить старый сарай и завалить себя гнилыми досками. Парень был пьян. По полу грустно каталась бутылка от вина. Вино было скушано лишь наполовину, но юноша был некрупного сложения и нулевого иммунитета, так что...       — D’yaebl… Que suecc’s?       — Ничевоооаа-аааааа! — ответ перетёк в очередной вопль.       Иорвет подошёл ближе и, опустившись на колено, подобрал с пола бутыль.       — Вкусно хоть было? — вертел её в руках эльф.       — АААААА!!! Да! Ааааааааааыыы! — провыли в ответ.       Легко встряхнув парня за плечо, Иорвет развернул его к себе. Тот, увидев знакомое лицо, несколько вернулся в себя и чуть успокоился.       — Ну говори.       Эктор убрал слёзы с лица ладонью и, шмыгнув носом, произнёс:       — Я грациозный чёрный лебедь.       Удивлённый тем, что мальчишка смог выговорить такую сложную конструкцию целиком, Иорвет не нашёлся что сказать относительно её содержания.       — Да? — неловко переспросил он, сбитый с толку.       Эктор, впрочем, больше на него не смотрел.       — Я весенняя сладость... — прошептал парень.       — Ну... Ээ... В принципе... — прищурился эльф.       — Я чёрная лилия. Ясно?       — Да, — кивнул Иорвет, наконец-то сообразив, что к чему. — Ты влюбился.       — Ыххыыыыыыыыы! — тут же взвыли в ответ.       — А чего ты ревёшь? Мой народ считает, что это чувство священно. Любовь — это благодать.       Эктор гневно развернулся к нему.       — Ну што, ты сам много блабгодабти ощуптил?       Неожиданный вопрос поставил Иорвета в тупик. Нет. Не много. Его любовь приносила ему пока только мучения.       — Я хчу бть весенней сладстью, — прерывисто вздыхая, произнёс Эктор.       Иорвет усмехнулся.       — Она хоть красотка?       — Ыыыыыыыыхххыыы!       — Точно красотка. Мой тебе совет — ты молод. Не упускай свой шанс.

***

      Театр Ирэн Ренар был переполнен. Иорвет сидел на втором этаже дома актёров у окна и рассуждал о жизни. Позади него потрошили реквизит участники спектакля.       Невероятным было то, что Лютик вновь по привычке решил рискнуть своей жизнью, прихватив с собой в этот раз ещё десяток других. Он рассказал о «Лангершоке» своей старой подруге, мадам Ирэн! Бард поведал ей о своей причастности к гениальному сценарию и всему проекту.       Новости про «Лангершок» гремели уже буквально повсюду. Пьеса про распутного иерарха, встающего на путь исправления, привлекала огромное количество зрителей. На самую последнюю постановку, что была в Застенках в день покушения, прибыли почти все жители того района. После убийства Хеммельфарта Иорвет думал, что уже больше никогда не увидит пьесу — в постановках больше не было нужды. Однако все остальные, начиная с эльфов Вальдо и заканчивая Лютиком, имели другое мнение.       Жадные приспешники, как окрестил их про себя Иорвет, решились шарахнуть заключительный спектакль в театре Ирэн Ренар, почти в самом центре города, и обогатиться на всю жизнь. Опасаться стражи Вечного Огня не приходилось, так как днём сам иерарх объявил с трибуны о прекращении преследования нелюдей (Эктор проявил себя прекрасно). Стоимость на билеты была поднята вдвое и всё равно в театре был аншлаг. Словом, Иорвет дал добро с условием, что эта пьеса будет последней.       Эльфы наряжались в платья для первого акта. Хэмиш, что играл Хеммельфарта, натягивал костюм через голову. На столе перед ним красовался кувшин с водкой и двумя стаканами.       — Так, напоминаю всем, братушки, что вот в этом стакане, — поднял Хэмиш сосуд, — мой сонный порошок. Его не трогать! Я третий день уже не могу уснуть. После концерта — накачу. Водку мою кстати тоже не жрать, знаю я ваши морды.       Все вывалились на улицу, представление началось. Dh’oine заняли все места, и всё прибывали. Похоже, после спектакля «Лангершок» и компания действительно озолотятся.       Иорвет расхаживал по заднему двору театра. Он разглядывал погоревшую неизвестно из-за чего яблоню, прислушивался к выступлению и шуму толпы.       Эктор справился с новым законом на ура. Хотя и стал несколько скрытен в последнее время. Эльф предположил, что, возможно, дело было в его новой пассии. Парень по прежнему частенько «дежурил» в Обрезках. Выполнял задание «следить, не появится ли поблизости темерец». На прямой вопрос, видел ли он там Вернона Роше или кого-нибудь из его сподвижников, Эктор уверенно ответил, «нет».       Иорвета радовала мысль, что несмотря на бешеные риски, его планы постепенно претворяются в жизнь. Вернон Роше от него никуда не денется, рано или поздно они сведут счёты.       Трава приятно шелестела под ногами. Внезапно во дворик ворвался Лютик. Маэстро следил сегодня за выступлением, держа одну руку на трепетно бьющемся сердце, а второй прижимая белый платок к губам. У «Лангершока» ещё никогда не было такого качественного реквизита, освещения и декораций. Лютик ощущал огромную ответственность перед публикой и следил за тем, чтобы всё прошло идеально.       — Иорвет! Сигурд, эта пьяная гадюка, эта низшая ступень в лестнице театрального искусства, НЕ ПРИШЁЛ!       Сигурд, ненавидимый Лютиком лицедей-халтурщик, исполнял сегодня роль Похоти. Обычно Похоть играл один из эльфов Вальдо. Но эльф утром занемог, и маэстро пришлось, наступив себе на горло, взять в труппу ненадёжные кадры. Сигурд предсказуемо запил и на представление не явился. Лютик уже вырвал из своей шляпы все перья и сейчас пребывал в лёгкой истерике.       — Ты должен заменить его!       — Que? — ошалело вопросил эльф.       — Проклятый пропойца пренебрёг выступлением, Иорвет! — вскричал бард. — Он не явился! У нас некому выйти на замену!       Актёры из первого акта действительно уже переодевались и гримировались для третьего и не могли помочь. Впрочем, найдись подходящая замена, спектакль можно было спасти: второй акт только начался. На сцене Хеммельфарт пока ещё боролся с Жадностью.       — Иорвет!       — Только через мой труп.       — Вот так, да?! Такова твоя дружба? Я создал культовую пьесу и запечатлел её в истории, и всё ради тебя! А ты не хочешь выйти и спасти мою жизнь?!       — Нет.       — Иорвет!       — Я не актёр!       — Иорвет!       — Я не стану дрыгаться там на потеху толпе обезумевших dh’oine, бард!       — Иорвееет!!!       Иорвет сам не знал, как это произошло. Он стоял за кулисами в голубом и просто невозможно унизительно откровенном платье. Похоже, Лютик решил принудительным образом вытащить из эльфа всю его скрытую сексуальность. Ловкие руки попытались отбелить эльфу щёки специальной смесью, но Иорвет пригрозил гримёру страшной смертью и щёки оставили в покое.       Лютик подталкивал его к подмосткам, без конца успокаивая и напоминая реплику Похоти. Не дав шанса написать завещание, эльфа вытолкнули на сцену.       Толпа взревела. Иорвет совершенно не понял причины восторга. Перед ним плескалось целое море из людей. Вдали натужно заскрипели выгнутые доски забора. От увиденного эльф совершенно забыл, что ему нужно что-то говорить, и вспомнил об этом, лишь когда Хэмиш-Хеммельфарт объявил его «Похотью». О похоти Иорвет кое-что знал, но не готов был демонстрировать сброду из нижнего города своё видение этого чувства. Он услышал, как за его спиной Лютик буквально доедает свои пальцы, одновременно призывая эльфа изобразить уже хоть что-то.       Действовать нужно было быстрее, и Иорвет не нашёл ничего лучше, чем поднять руки вверх, а затем опустить их. Публика оглушила его одобрением, напугав пуще прежнего. Иорвет сделал несколько шагов назад, пытаясь исчезнуть за кулисами, однако коллеги по опасному бизнесу вытолкнули его обратно.       До этого момента Иорвет думал, что знал чёртову пьесу наизусть. Он столько раз видел на сцене Похоть, что забыть её реплику было просто невозможно. И тем не менее это произошло.       Эльф слышал, как откуда-то справа толстый Хэмиш подсказывает ему слова. Иорвет вдохнул и выдохнул несколько раз, и собрался с мыслями. Слава предкам, Вернон Роше не видел его сейчас, в этом платье, в котором он больше походил не на атамана скоя’таэлей, а на девицу, вроде тех, что выходят ловить своё счастье в порту. Темерский капитан разведки, такой как Роше, никогда не пришёл бы праздно поглазеть на такое безумие.       Собравшись с мыслями, Иорвет принял решительную позу, не сильно заботясь о том, насколько она подходит его образу, и произнёс всё, что вспомнил.       — Оступилась в реку, наглоталась ила, лишь бы хвост с рогами ему были милы, — произнёс он с чувством, с толком и с расстановкой.       Толпа слева забесновалась активнее. Внизу некто, словно айсберг, разрезая воду, шёл к сцене. Он проламывался сквозь других зрителей, совершенно их не щадя. Иорвет присмотрелся внимательнее. Оцепенение овладело им лишь на миг, прежде чем сердце яростно погнало кровь. Вернон Роше собственной персоной бурил себе путь к подмосткам.       Охранники, которых так в своё время нахваливал Золтан, находились сейчас чёрте где и обнимались с досками забора. Впрочем, надеяться на то, что они, даже вдвоём, смогли бы задержать темерца, не приходилось.       Увидев врага чётко и близко, Иорвет моментально мобилизовался. Он сразу же почувствовал себя в своей родной стихии противостояния. Встретить опасность безоружным он не мог. Скорее на второй этаж, достать мечи! Иорвет стремительно покинул сцену, на сей раз уже не удерживаемый никем, и пустился к дому актёров.       Сказал бы кто-нибудь Иорвету, что успокоив вчера пьяного влюблённого в не пойми кого Эктора, он на следующий день сам окажется на его месте, он бы ни за что не поверил. Сейчас же эльф был на его месте буквально — он сидел в сарае с инструментами и горестно пил в одиночестве. Организм Иорвета в целом был очень крепок и его эльфскую кровь алкоголь почти никогда не брал, вне зависимости от выпитого количества. Это раздражало.       Стычка в театре с Роше закончилась непредсказуемо. Эльфу казалось, что каждая их новая схватка странным образом двигает их всё ближе к постели. Может быть, следующую стоит сразу начать в положении лёжа? Предки, до чего он дошёл?...       Учитывая то, что Роше остался лежать у канала в нижнем городе без сознания, эльф мог считать себя победителем. Но он не мог забыть, как прямо перед этим плавился в руках темерца, как вылизывал его губы, как тёрся об него и как перевозбудил его тот факт, что при всём этом он был в платье. Сейчас он сидел на полу и страстно презирал себя за то, что твердеет от одной мысли о руках Вернона Роше под своей юбкой. Сексуальное напряжение не было сброшено вовремя и пальцы потянулись бы сделать это сейчас, но ему было ТАК грустно, что вместо этого эльф просто молча пил.       Он давно переоделся и отправил костюм с гонцом в театр. Постановка накрылось медным тазом. Так происходило с любым местом, куда вторгался Вернон Роше.       — Что ты здесь делаешь? — прозвучал любопытный голос у двери. Эктор вернулся из города. Он быстро ездил на лошади и хорошо держался в седле, что было впечатляюще, учитывая его молодой возраст и увечье. Иорвет ужасно гордился этим, сам не зная почему. — Фу, ну и вонь. Что ты пьёшь?       — Настойку, — расклеил губы Иорвет.       Эктор вошёл внутрь, закрыв за собой скрипучую дверь.       — Que'ss aen? — помедлив, поинтересовался парень.       — У тебя ужасный акцент... Пожалуйста, помолчи, — поморщился Иорвет.       — Ууу, — протянул Эктор. — Вот в такие минуты и вижу в тебе старого деда. Какой ты и есть.       Парень принялся медленно собирать раскиданные кругом инструменты и деревянные болванки, на каждой из которых была начата резьба, но ни одна не была доведена до конкретного изображения.       — Помнишь Вернона Роше? — прокашлявшись, обратился к нему Иорвет.       — Его забудешь...       — Превратись в него. Сейчас.       Эктор удивлённо посмотрел на скоя’таэля, но просьбу исполнил. Он отложил всё из руки и обернулся тем, с кем ещё недавно эльф целовался у каналов.       — Похож? — поднял брови «Роше».       Иорвет не смог сдержать усмешку. Настоящий Вернон Роше никогда не посмотрел бы на него с таким выражением лица.       — Да.       Эктор подождал некоторое время, но вскоре осознал, что им просто любуются, и вернулся к сбору раскиданного мусора.       — Возьми вот это, — протянул ему свистульку Иорвет.       «Роше» снова оставил мусор в покое. Он подозрительно посмотрел на Иорвета и, нахмурившись, принял у него из рук манок. Манок был весьма искусный, выполненный более старательно, чем все другие свистульки. Он изображал сурового ворона. «Роше» крутил его в пальцах. Иорвет смотрел на него с пола не отрываясь.       — Скажи, что тебе нравится, — указал эльф кивком головы на деревянную птичку.       «Роше» нахмурился сильнее, оценивая изделие. Как же похож...       — Мне нравится, — произнёс он. — Красивая безделушка.       Иорвет почувствовал, как забарабанило сердце. «Роше» собрался было отдать манок обратно эльфу, однако, тот отодвинулся, словно испугавшись самого себя, и пригрозил:       — Не подходи ко мне. Стой там.       «Роше» замер.       — Встань вон там и скажи...       — Я тебе не игрушка, — неожиданно перебил его «Роше».       Иорвет опешил.       — Что?...       Эктор принял свой изначальный облик. Он смотрел на эльфа очень серьёзно. Сейчас он казался совсем взрослым мужчиной.       — Я сказал, я тебе не игрушка, — повторил он.       Иорвет уставился на него долгим взглядом. Отпинав мусор в угол, Эктор направился к двери.       — Ты просил как-то, чтобы я не влезал в эти ваши... «взаимоотношения». Вот и не втягивай меня в них, — сказал он неожиданно строго и предупреждающе.       — Ess'creasa. Проваливай. Оставь меня одного, — закрыл глаз Иорвет, привалившись к стене.       Дверь хлопнула. Эктор ушёл. Парень впервые обозначил свои границы. Раньше ему даже не пришло бы это в голову. Иорвет в душе был доволен — Эктор из забитого мальчика превращался в мужчину, который однажды встанет во главе государства. Но эльф так же ощутил и досаду: отныне не будет никаких любований депрессивным темерцем, дефилирующим перед ним из угла в угол, по первой же просьбе.       Эктор прав, ему нужно решить проблему самостоятельно. Нужно взять себя в руки и закончить начатое. Иорвет не может больше играть с этой гранатой. А именно таким был Вернон Роше — приятный на ощупь, пока не вынесет тебе мозги. Нельзя было крутить рулетку дальше, гадая, с каким настроем темерец выскочит перед ним в следующий раз. Нет. В следующий раз он будет готов. Он встретит его мечом. И на этом точка.