Прозрачные глубины

      Сказал миру однажды добрый прохожий, что у шепота громкое эхо. Да здесь дело хитрое, поначалу не поверишь. Но чуть услышишь неспешный, заливистый мотив, так и растворишься в нем.       Где-то вдалеке горных ущелий звучала песня пастуха Зураба. Так он частенько по утру ее затягивал, время коротал. Алия, держа в руках пустую кринку из-под молока, шла на звуки незамысловатой мелодии. Увидев мужчину около берега реки, девушка с наслаждением вдохнула чистый воздух и прикрыла глаза.       В ее голове вдруг всплыл небольшой отрывок былого из детства. Сколько себя помнила Алия, еще совсем юной она постоянно прибегала на этот скалистый клочок земли и вместе с пастухом наблюдала за козами. Зураб никогда не прогонял ее, казалось, он даже радовался присутствию Алии. Девчонка всегда чем-то интересовалась у пастуха, резвилась, обегая особо большие луговые низменности, стараясь тем самым развлечь его. Иногда, когда она совсем уж заигрывалась, Зураб зыркал на девчонку угрюмым взглядом, а в ответ она растягивала широкий рот в упрямую тонкую улыбку, и давай без умолку болтать. Но даже тогда пастух не злился на Алию, а, наоборот, посмеивался в густую бороду.       - Что же ты так весела? - спрашивал Зураб.       - Смотри, ну там, - сказала Алия, все еще держась за живот, и нетерпеливо указала пальцем на большой "волосатый" цветок, лепестки которого срослись в неправильном порядке - смолевка. Она же как наша старуха Гогола, тоже бороду носит. Может мне собрать ей небольшой букет? Как думает, тогда эта корга подобреет?       Зураб усмехнулся, вспомнив противную, ворчливую старуху, и отвесил легкий подзатыльник девчонке. Тогда она сожмет брови на переносице, а потом взбредет ей в голову еще какая-нибудь мысль, так подскочит с места и его за собой потащит. Было дело, глумились они так на белой поляне, как Алия внезапно упадет на траву, примяв под собой несколько кустиков гвоздик, и уставится в небо. Да еще как ухватит Зураба за руки, так за собой на землю повалит, у девки-то всегда рука тяжела была.       - Ты же только посмотри, - говорила она завороженно, - как далеко, и как близко. Вот должно мне поймать эту прозрачную синь, а тут - что-то вылетит из руки, и в ладони - пустота.       Тогда пастух мечтательно запрокидывал голову и блаженно закрывал глаза. Ему нравилось смотреть на небо, и, надо было ему думать, словно оно было самым непорочным, настоящим на всем белом свете.       Вот и сейчас Зураб сидел в том же положении и глазел на прозрачную синь. Возможно, он бы и не заметил, как подошла Алия, если бы девушка не присела рядом с ним на завалинку.       - О чем же ты раздумываешь, мой благодушный друг? - поинтересовалась Алия.       Пастух медленно повернул голову к ней, отвлекаясь от навязчивых мыслей.       - Да так,- отрешенно проговорил он, - небо люблю. Сколь угодно могу на него смотреть, а все не надоедает. Вот мне чудится выросли белые дома, какие только заморскими архитекторами деланные; а вот все мгновенно меняется, и передо мною - стадо белых овец с большим всевидящим псом над ними. Эх... - задумался Зураб, спрашивая себя, - так что же такое это небо?       Алия, затаив дыхание, слушала его и не смела перебить.       - Я вижу эту всепоглощающую синь со всех сторон, - после некоторой заминки продолжил пастух, - но это такое низкое, земное. Небо, оно же в сердце, только тогда я чувствую в нем нечто родное. Что на душе лежит, то и на нем привидится, как на холсте романтика-художника. Но, право, как же я боюсь, если в старости расстанусь с этой далью, так и не бросив на нее беглый взгляд. Это словно лишиться смысла жизни, остаться без чего-то важного.       Девушка молчала, мечтательно закрыв глаза. В чем-то был справедлив этот простоватый с виду мужичок: люди по-разному смотрят на одно и тоже, все зависит от человека, от его нутра. А уж хорошо это или плохо, черт его знает.       - Да и не нам судить, - вслух сказала Алия, - не нашего ума рассуждать о небе, что видим то и молвим, а остальное - время рассудит.       - Да и то верно, - согласился Зураб. - Пойдем уже, сестрица, вечереет.       Алия нехотя поднялась с насиженного места и взглянула на солнце. Оно почти зашло за горы, и лишь последние кроваво-красные лучи его показывались из-за гор. Девушка, чуть помявшись, оперлась на предоставленный кстати локоть пастуха, а другой рукой обхватила доверху заполненный сосуд с молоком. Переправляясь через перевалы вместе с Зурабом, она не испытывала ровным счетом ничего, в ее теле была легкость, а в ушах шумел ночной ветер.       - Хоть бы так еще выбраться, - вздохнула Алия, - хорошо-то как... Но скоро пахота начнется, не до этого будет...       Ее прервал на полуслове показавшийся из-за леса Бейсал. Это был мальчишка, десяти лет, не больше. Алия тут же встрепенулась и побежала ему навстречу. Детям не разрешалось в таком возрасте выходить за пределы аула, тем более, когда в саклях в это время собиралась вся семья.       - Зураб! - спотыкаясь, с глубокой одышкой выдавил Бейсал, - там огонь... в ауле... пришлые, узкоглазые.       - Что? - не понял пастух и встряхнул племянника за плечи. - Говори яснее.       - Мы с матерью собирали горечавку и повернули в аул, - затараторил мальчишка, - а там несколько саклей в огне, повсюду гераи ходят. Мы встретили отца, он сказал бежать, пока возможно. Но мы не успели, в саклю несколько чужаков ворвалось, отца увели. Мать же спрятала меня у амбара, а потом и через окно велела вылезти и бежать, найти тебя...       Алия прикрыла рот ладошкой, ноги ее подкосились.       - Идешь со мной, - отточил пастух, крепко хватая за запястье племянника, - не отставай.       - Зураб, - подхватила девушка, - он мальчишка у тебя швыдкий, боязно туда ввязывать его. Нет ли поблизости еще аула?       - Есть, но далеко, - недовольно дернул щекой пастух, - он быстрее сгинет, чем доберется туда.       - В ауле опаснее сейчас, чем в горах. Не лучше было бы...       - Нет, - перебил Зураб, - замолкни. Он идет со мной.       Девушка сжала губы в тонкую нить и кинула на друга укоризненный взгляд. Пастух потянул племянника за руку, и вскоре вся компания перешла на бег, терзаясь в догадках.       Правый край аула был спален дотла. Никого из знакомых не было видно. Алия на миг остановилась, все тело начинала бить мелкая дрожь. Зураб, не позволяя ей растеряться, потащил девушку за руку по протоптанной дороге. Они дошли до бывшего дома Бейсала, на месте которого было черное пятно. Мальчик, увидев это, упал на колени, из его глаз потекли крупные прозрачные слезы. Девушка слегка приобняла малыша за плечи, как в этот момент неожиданно перед ними явился отряд ногайцев. Один из их подбежал к Алие и хотел махнуть ножом по ее плечу, как промахнулся и лезвие попало ребенку в живот. Девушка растерялась и стала зажимать рваную рану Бейсала, бросая взгляд на пастуха: Зураб напал на врага своей старой герлыкой, которой он частенько бил стриженную с овец шерсть. Пастух мазнул нагайцу в голову, и тот свалился, как подкошенный, лицом вниз. Тогда несколько человек из наблюдавшего за ними отряда подошли к Зарубу и повалили его на землю. Все произошло настолько быстро, что девушка осталась стоять недвижима, смотря остекленевшим взглядом на все творившееся безумие. Пастух усмехнулся врагу непокорным оскалом и поднял голову к небу. Шашка мазнула прямо по его шее, четко сделав свое дело. В горле Алии застыл немой крик. Она посмотрела на Бейсала - в ее руках стремительно слабело и холодело тело ребенка. Девушка сильнее прижалась к нему, стараясь отдать все свое тепло, и начала тревожно баюкать.       Чужак подошел к Алии и задрал ее подбородок вверх, словно оценивая. Затем он что-то проговорил на своем, и двое ногайцев приблизились и дернули девушку за подмышки, отрывая от тела Бейсала. Алия было потянулась вновь к мальчишке, как один громила, заметив это, с силой мазнул ее по плечу, затем по голове. У девушки потемнело в глазах, на землю хлынула кровь. Кто-то дернул ее вверх, Алия почувствовала как безвольно упало тельце ребенка из ее рук. Она не осознавала, куда ее тянут и зачем, девушка бессознательно крутила головой, пытаясь отогнать темную дымку перед глазами. Тут же она почувствовала, что прижалась лбом к чему-то влажному и деревянному. Жесткие ладони отпустили ее плечи, и Алия смогла спокойно вздохнуть. Однако блаженное неведение длилось недолго, через какое-то время пелена, застилавшая зрение, рассеялась. Перед ней предстала ужасающая картина. Повсюду лежали люди, в основном мужчины, заливая кровью родную землю. Женщины и дети, которые могли подняться на ноги, стояли, показывая спины, по всему периметру площади. Алия пригляделась к ним и заметила Лябебу. Сестра была на противоположной стороне площади. Девушка могла видеть лишь то, как подрагивали рыжие завитки на ее плечах. Лицо Лябебы было скрыто ладонями, а тело сотрясалось от рыданий. Что-то кольнуло в сердце Алии, она почувствовала нечто неладное. Девушка стала приглядываться к окружающим людям. Матушка... ее не было среди них. Алию начало трясти, но, непонятно какими силами, ей все же удалось вскоре совладать с собой.       На площадь привели связанную по рукам Майсу и поставили на колени. Лицо девушки было пустым и словно смиренным, она догадалась, что ее ждет. В ту же ужасную минуту перед ней появился Сааке, неизвестно, как оставшийся в живых. Он втиснулся наперерез сабли герая и закрыл собой Майсу. Юноша о чем-то заговорил с чужаком на его языке. Герай в ответ оскалил кривые зубы и кивком подозвал своего сослуживца. Тот подошел и тоже начал переговариваться. Показалось, что две стороны сошлись на каком-то решении, тогда Сааке улыбнулся и, не глядя ни на кого, подошел к Майсе и освободил ее. Девушка неверяще взглянула на юношу, будто она понимала, о чем он договорился. Потом Сааке подошел к главе отряда, встал на колени и кинул ему под ноги мешок монет. Хан поднял кошель и взвесил его в руке, как вдруг его лицо искривилось в угрожающей гримасе. Он яростно вытащил саблю и проткнул грудь не ожидающего удара Сааке. Майса, наблюдая за этим, не устояла на ногах и осела на землю. Кто-то из отряда гераев кивнул на нее, на что хан махнул рукой. Стражники оставили девушку и вернулись к остальным жителям. Они стали формировать колонну из женщин и детей. Те из пленных, кто не подходил им, уводились гераями куда-то за пределы аулы. Когда дошла очередь до Алии, то ее начали вертеть и со всех сторон обшаривать складки ее сафьяна, дотрагиваясь при этом грубыми руками до некоторых участков тела. Алия почувствовала, что она находится в шаге от своего конца и вскоре встретится с другом Зурабом, как герей соизволил удовлетворённо кивнуть чему-то. Девушку грубо толкнули в колонну и, словно какую-то овцу стали привязывать к стаду. Алия безучастно наблюдала за этой процедурой и не сопротивлялась. Девушке в ее положении оставалось молча повиноваться сильным рукам и мечам за поясами иноземцев.       Когда колонна двинулась прочь из аула, на пустоши осталась одна Майса. Взгляд ее был пуст, а ладони дрожали. Девушка поднялась на негнущихся ногах и обошла весь аул. Никого живого не было. Только пепел, кровь и отчаяние... Проверив все вокруг, девушка словно проснулась от страшного кошмара. Она пошла вон от этого места. Ее взгляд застилало отчаяние. Майса добралась до доброго Терека и посмотрела в его прозрачную воду, на что-то про себя решаясь. После девушка взошла на крутой склон и разбежалась. Перед ее глазами пронеслась вся жизнь. Раскинув руки, будто бы собираясь обнять ими весь мир, Майса беркутом прыгнула с обрыва. Воды Терека бережно подхватили ее и засосали в свою бездну. Сделав это Терек сменил свое покладистое обличие. Взволновались его воды, и стала вода беситься и выходить из берегов, точно сожалея об оборвавшихся судьбах...