«Да. Или у меня неправильный номер? Ты Марлин?»
«Нет. Возможно, тебя развели».«Это уж точно. На целый ужин».
— И зачем ты мне жалуешься? — задала в никуда вопрос Гермиона, но всё же отправила сообщение: «Бывает».«Не ожидал, что молодые девушки ставят в конце сообщений точки».
Гермиона почувствовала, как её брови полезли от удивления вверх. Ладно, по её фото со спины можно было понять, что она молодая девушка, но что, чёрт возьми, он несёт? Она открыла его профиль, но он абсолютно ничего не говорил об этом чудаке. Статус не меняли с регистрации, фото не было, но почему-то казалось, что по ту сторону экрана сидит мальчишка пятнадцати лет. Не хватало лишь «lol» в конце предложения — и тогда было бы идеальное попадание в бестактного подростка.«Извини, глупое сообщение вышло. Не обижайся».
«Я не обижалась».«Чёрт, с точкой это серьёзно выглядит, как будто ты обижена».
«Я привыкла всегда соблюдать пунктуацию».«Почему девушки так любят давать неправильные номера? Теперь вот тебя достаю, а она могла просто сказать, что ей не хочется общаться».
Гермиона прочитала это сообщение в строке уведомлений и закатила глаза, поставив на Сириусе клеймо инфантила. К этому времени караоке-кафе уже замаячило перед глазами, и уже здесь девушка будто бы могла почувствовать спёртый воздух и дым электронных сигарет. Набрав в лёгкие побольше морозной свежести, она спрятала телефон в карман, оставив сообщение без ответа, и вошла в кафе. На сцене исполнял какую-то арию худощавый рыжий парень, который в начале вечера пытался приставать к Гермионе. От одного звука его голоса девушке становилось дурно, и желание опять сбежать на улицу увеличилось до огромных масштабов за считанные секунды. Но её уже заметила Джинни, поэтому отступать было слишком поздно. Нацепив доброжелательную улыбку, Грейнджер пошла к своему столику в надежде вытерпеть пение этого парня и всех остальных певцов в придачу. Однако после него стало совсем плохо: у Флёр был приятный голос, но она обожала длинные скучные песни на своём родном языке, а французский Гермиону никогда не интересовал. Она вытащила телефон, чтобы узнать, сколько ещё им здесь сидеть, и нечаянно открыла чат с Сириусом. К этому времени он уже успел поставить фото профиля, и с него на Гермиону смотрел достаточно молодой мужчина с острыми скулами, вьющимися длинными волосами и прожигающими карими глазами. Настолько тёмными, что даже через экран телефона казалось, что в них можно увидеть своё отражение. «Мужчины часто не принимают отказов. Так что легче дать неправильный номер, чем разгребать проблемы из-за отказа или менять симку». Ответ на это не заставил себя долго ждать. Можно было подумать, что Сириусу в канун Рождества совершенно нечего было делать, кроме как сидеть в телефоне.«Какое счастье, что у меня теперь есть твой правильный номер телефона. Как тебя зовут, кстати?»
Гермиона долго сидела и смотрела на это сообщение. Он настолько рано начал флиртовать, что уже было понятно, каким человеком он был. Инфантилом и любителем не запоминать имена девушек, ибо они с ним ровно на одну ночь. Да и фото наверняка было не его. «Гермиона».«Красивое. Чем занимаешься, Гермиона?»
***
— Вау, Герми, неужели тебе нравится вечер? — воскликнула Джинни после исполнения своей любимой песни. — Я видела, как ты улыбалась. — Ты просто красиво поёшь. Не думай, что можешь сломить моё занудство, — ответила Гермиона, гася экран телефона. Она почти час переписывалась с Сириусом, не заметив, как прошла головная боль. Возможно, потому что теперь её голова была занята тем, что она не знала, как реагировать на этого почти тридцатилетнего мужчину, который выглядел слишком странным и интересным одновременно. Он был умён и свободолюбив, ибо от работы в офисе и учёбы его воротило, хоть он и успешно закончил Кембридж, а зарабатывал, колеся по странам, неплохо. Что именно он делал, Гермиона так и не поняла, так как Блэк — фамилия этого товарища была так же хороша для дразнилок, как и имя — юлил и не отвечал прямо. Также он умалчивал и о прошлом, будто до обучения в университете его не существовало, и о семье, хотя эта часть жизни Сириуса для подвыпившей Гермионы была очень интересна. А вот мужчина легко выудил у неё информацию и о её друзьях, и об учёбе, и об амбициях, хотя не сдержался от снисходительной фразы «девушки только в твоём возрасте грезят о карьере, станешь старше — поменяешься». И Грейнджер развернула гневную тираду о том, что это не так, и прекратила её только когда до неё донёсся голос Джинни со сцены. Это было действительно красиво, так что злость по отношению к Блэку улетучилась и уступила место улыбке. — Может быть, ты могла бы показать мне, что дух Рождества существует, и спела бы следующую песню? — поинтересовалась Уизли, мастерски нацепив маску безвинного ангелочка. Что-то с клубничным запахом, что весь вечер поступало в организм Гермионы, к сожалению её рациональной части, прокричало «да!», вызвало у Джинни радостный возглас и заставило залезть на сцену. Громкая музыка из колонки ударила по ушам, перед глазами на экране появился обратный отсчёт, и дальше изо рта вырвалось совершенно не мелодичное «I took an arrow to the heart». Она не слышала звуки своего голоса после этой строчки, а перед глазами стоял лишь Эд — идеал мужчины для Гермионы. Ну или она всё это время неотрывно смотрела на Рона, а мозг подсовывал его более взрослую версию. Поэтому лишь к концу песни Грейнджер заметила, что Джинни снимает её выступление. Песня, музыка, слова и собственные мысли внезапно перепутались, поэтому вместо финальной строчки и просьбы никому это не присылать, Гермиона крикнула: — Разошли всем!