Не влюбляй меня

      Итак, долгожданный понедельник. Хотя, почему долгожданный? Обычный. Рафаэль, как и всегда, шибко не наряжался, стоял ждал своего дружбана на эту прогулку. Стоило обговорить время прогулки, конечно. Он стоял, стоял у выхода, разочаровываюсь в этой идее всё больше, пока вдруг ему не приходит сообщение на телефон о просьбе подняться на крышу.       Ему приходится сначала вернуться в квартиру, с неё выйти на лестничную площадку и подняться наверх к люку на крышу. Там ему подсобили в открытии дверцы, а потом, взяв ловко за руки, выдернули изнутри. Довольная лисья рожа.       — Не мог сразу сказать, что встретимся здесь? — захлопывает дверцу крыши Раф ногой и придавливает, пока она не щелкает. — Как ты вообще здесь оказался?       — Залез с пожарной лестницы, — Леонардо делает шаг спиной. — Я хотел просто сократить путь, но потом понял, что погулять на крышах намного интереснее, чем по обычным улицам. Ты так не думаешь?       — Думаю, — идёт за ним холерик, убирая телефон в карман получше. — Стой... А откуда у тебя мой номер?       — М? — поднимает тот взгляд, после почти сразу же отвечает. — Майки дал. А ему Донни.       — Ну так новости... — вскинул рукой темперамент.       — Да ладно тебе. Зато у тебя теперь есть мой, разве не удобно? Да и вообще, — тот разворачивается и заползает на край, постучав ногой. — Я тебя позвал погулять не чтобы поговорить о телефонах. А о тебе.       — Обо мне? — на секунду это сильно льстит бунтарю, что встаёт рядом. — И чего ты желаешь узнать? Ты такой простой, Лео. Я вот специально тебе рассказать ничего не буду, чтобы ты сам всё понял в течение нашего общения. Понял? — он спрыгивает на крышу пониже, присев на корточки, чтобы смягчить прыжок, после оборачивается. Бесстрашный хмыкнул, сощурившись, после делает шаг с закрытыми глазами, мягко приземлившись и идёт спокойно дальше.       — Хорошо, тогда и я о себе много не расскажу, дорогой мой Раф. В эту игру умов могут играть двое, — Рафаэль идёт с ним по одной линии, смотря, как тот убрал руки за спину и глядел куда-то в сторону. — Но есть вещи, от которых не узнать просто из поведения. Это ведь такое... Не показанное глазу, если так можно выразиться.       — Например? — Леонардо повернул к тому голову.       — Какой твой любимый цвет, блюдо, время года. Подобное. Отношение к тем или иным вещам можно узнать по поведению и реакциям. Я лишь могу предположить, что ты любишь красный.       — Допустим, Шерлок. А у тебя синий, — бесстрашный приятно смеётся и кивает, заставляя задиру улыбнуться. Это было очевидно, но легкие ниточки сомнения его заставляли не думать так на сто процентов. — А время года у тебя какое? Зима?       — Почему зима? — удивился искренне синеглазый, остановившись.       — Первая мысль, — дёрнул плечом тот. — А на деле?       — Я весну люблю, — приложил руку к груди парень с блаженной улыбкой на лице. — Такое время чудесное. Всё расцветает, появляется, возвращается к жизни, только-только готовится к новому этапу. Для нас это период отдыха, попытка вдохнуть свежего теплого воздуха, снять теплую одежду, радоваться солнцу и открыться ближним людям. Весна это период любви, она чудесна, — он посмотрел на собеседника, что изумлённо скосил лицо.       — Воу, — Рафаэль отвёл взгляд, поведя рукой по воздуху. — Я думал, ты скажешь что-то по типу "трахаться хочется сильнее" или типа того, — на его слова смеются.       — Пфф... — синеглазый отворачивает голову, продолжая смеяться. — Это тоже, но не самое главное, Раф. Неужели ты думал, что я настолько поверхностен?       — Уже нет. Мне лето нравится. Думаю, объяснять не придётся?       — Не нужно, — помахал ладонью Леонардо и улыбнулся, приложив руку к чужому плечу, тут же его расслабив. — Тем не менее, ты понял, почему подобные вещи стоит озвучивать, а не ждать, когда до них додумаются, — говорящий смотрел Рафу прямо в глаза, заставляя его снова по-глупому краснеть ушами.       — Ага, — кивает и слегка позволяет себе отвести глаза в сторонку, за плечо визави, однако взгляд падает на чужие волосы, которые совсем не дают ему покоя не в первый раз. — А как ты делаешь так, чтобы они настолько сильно блестели? — Леонардо убирает руку к чужого плеча, погладив волосы.       — О, я рад, что ты спросил. Всё дело в шампуне, маске, геле и кондиционере, — он самодовольно улыбнулся, накрутив чёлку на палец. — Я очень много трачу времени на них, честно говоря. Но мне не жалко, я люблю свои волосы, и есть за что.       — Я просто мылом мою, иногда шампунем каким-то, если есть, — Леонардо приятно смеётся, после чего встаёт ближе и начинает зарываться в чужой ёжик, приятно пальцами прохаживаясь по коже и массируя её. Рафаэль реакционно дёргается от мурашек и слегка толкает другого к плечо. — Хорош...       — Довольно приятные волосы, если учитывать, что ты моешь их обычным мылом. Жестковаты, однако, но не так плохо, — оценил Лео, убрав руки за спину, где аккуратно стряхнул с них воздух лёгким движением. — А чем ты занимаешься помимо работы в библиотеке? Или до этого я тоже должен догадаться? — усмехнулся он, склонившись вперёд торсом.       — Ничем таким, — сложил руки на груди холерик, слегка дёрнув плечом. — Донни на домашнем обучении, я в школу хожу. Сейчас, летом, я в основном только работаю да домашними делами занимаюсь, комиксы читаю. У меня нет богатого папашки, чтобы целую комнату под спортзал открыть, — спокойной интонацией сказал он, однако Леонардо сразу уловил в последних словах нотку раздражения.       — Ну просто, по сути, дома сидишь? — аккуратно проигнорировал последние предложение собеседник.       — Можно и так сказать, — задира пошёл дальше, забравшись снова на крышу, что была выше предыдущей, напарник по прогулке быстро его догнал. — А ты помимо драчек чем занимаешься?       — Читаю, телевизор посмотрю время от времени, иногда медитацией занимаюсь, когда это необходимо.       — Медитацией занимаются по мере необходимости, а не по желанию? — пассивно удивился брюнет.       — Лично я — да. Мне не всегда это нужно, но бывает срочно требуется мысли по полочкам сложить и, в целом, привести внутренний мир в порядок.       — Аа...       На время их диалог прервался, они молча шли вдоль крыш, смотря в разные стороны, пока Леонардо не говорит:       — Ну я ещё пою иногда, — улыбнулся он, заметив, как знакомый резко повернул к нему голову. — Ну это так, любительское, на уровне "когда никогда нет дома можно и поголосить".       — Пф... — посмеялся холерик. — Споёшь?       — О-о, нет, прости, — замахал он ладонями, неловко посмеявшись. — Я пою только для самых близких людей, мой голос слышал пару раз отец и чаще всего Майки, потому что он заставлял меня петь для него.       — Да ладно, я шучу. Больно мне хочется слышать твоё поскуливание, — Рафаэль игриво толкнул его плечом в руку, бесстрашный фыркнул на него с улыбкой. — А твой брат чем занимается?       — Майки чаще всего занят тем, как скачет по дому, ест конфеты и смотрит телевизор или играет в приставку на нём. В данный момент он ходит в лабораторию к нашей сиделке. Ну, просто отец, отправляя нас сюда, оставил на попечительстве у одного из своих старых друзей. По сути, он на него работает, но при этом никак не зависит. Он учёный, поэтому особо за нами не следит, конечно. Хотя, не то чтобы это нужно, — бесстрашный погладил пальцем нос. — Короче говоря, Майки всегда чем-то да занят.       — Я пытаюсь понять, почему ему понравился Донни, — признаётся Рафаэль, смотря в сторону. — Нет, Дон хороший и типа кому-то он точно понравиться должен, но я искренне не понимаю каким образом он приглянулся такому человеку, как твой брат, — Лео убрал руки за спину, смотря куда-то на небо.       — Я не смогу тебе ответить, Раф. Я не знаю, чем движим Майк, может, он и правда влюбился, а может, просто думает, что влюбился.       — Мне не нравится такой вывод от человека, который знает его лучше всего, — нахмурился Рафаэль, сразу же растеряев вежливые нотки. — Если твой брат просто шутки шутит, то быстренько это сворачивай.       — Я не управляю его жизнью, мне всё равно, — прикрыл он глаза, делая максимально понимающий голос. — Я знаю, что ты беспокоишься за своего брата, но я ж не могу таскать Майки за поводок и фукать на всех, мол, не трогай, нельзя, — Рафаэль недовольно фыркнул носом, хмурившись сильнее, потому что понимал, что собеседник прав, однако это его злит ещё сильнее.       — Тем не менее, — практически прорычал он. — Если твой дорогой брат хоть на немного разобьёт Донни сердце, я сначала ебну его, а потом и тебя, — Рафаэль ощутил на себе очень тяжелый и неприятный взгляд, поэтому посмотрел, чтобы в нём убедиться, однако увидел абсолютно спокойный уравновешенный взгляд, практически не заинтересованный. — Ты услышал меня?       — Я повторюсь, я не участвую в жизни Микеланджело настолько сильно, это их личное дело.       — Стоп, так его имя не Майкл? — удивился темперамент. — Я думал, это его полное имя.       — Нет, у него оно тоже длинное и сложное, — бесстрашный тормознул возле пожарной лестницы на наиболее высокую крышу, на которую так просто не забраться. — Почему ты не можешь дать своему брату самому решать, что делать со своей жизнью? Если он влюбился, то как в этом виноват мой?       — Потому что он даёт ему прямые надежды на серьёзное продолжение, из-за чего Ди может влюбиться и уже влюбляется сильнее. Лео, я не шучу, если Донни снова это почувствует, я ебну тебя, и мне всё равно, что ты в этом не виноват.       — Не находишь ли ты это детским геройством? — махнул он рукой. — М?       — Я просто хочу его защитить от повторного горького опыта, не более. Ди очень чувствителен к такому роду вещей, он и так натерпелся со своим здоровьем, менталку ему повредить я не хочу.       — Готов поспорить, что ты тоже та ещё неженка, — усмехнулся бесстрашный и стал заползать наверх.       — С чего это вдруг? — воспринял задира подобное как оскорбление, отправившись вверх следом.       — Я в этом уверен, — залез Леонардо, оглянувшись вниз, после прошёлся чуть дальше, отряхивая руки, Рафаэль его догнал, посмотрев на лицо, планируя увидеть надменность, но она была только в его голосе. — Учитывая, как ты краснеешь и остро воспринимаешь всё, что я тебе говорю, — длинноволосый остановился, повернувшись лицом к собеседнику, что тоже остановился, ответно повернувшись.       — Это не значит, что я "неженка", Лео, мне до подобного понятия ой как далеко, — оппонент лишь игриво фыркает носом, после встаёт ближе, приподняв чужое хмурое лицо к себе за подбородок. Бунтарь резко краснеет, встав как вкопанный. Второй раз его ловят на подобное, сокращая расстояние между лицами до неприличного.       — Если я тебя поцелую, готов поспорить, что ты растаешь очень быстро, — чтобы "припугнуть" поцелуем, бесстрашный касается оппонента кончиком носа до чужого, что сразу заставляет его отпрянуть и замахать руками.       — Т-Т-ТЫ ЧТО?! — заикнулся он аж дважды, пытаясь прийти в себя. Его лицо просто горит. Ему не хочется признавать, что от смелых и уверенных действий Лео его живот крутит от бабочек, сердце стучит быстрее, плюс ко всему это ещё и приятно. — Твою мать, идиот, — отвернулся он от собеседника, что начал аккуратно негромко смеяться.       — Боже, Раф, ты такой... Пхых, — хихикнул он в пальцы, подтирая под носом, чтобы не смеяться сильнее. — Божечки, я никогда такой реакции не видел, даже в фильмах. Ты похож на помидор.       — Заткнись! — повернулся он обратно, встряхнув кулаками. — Ой, ну кто так делает?? Серьёзно, это... Грубо! — Леонардо фыркнул себе в ладонь, посмеявшись сдержанно. — Хватит ржать надо мной.       — Мамочки... — помахал на себя ладонью он, отведя голову в сторону. — Кстати, — он приложил указательный палец задумчиво чуть правее подбородка, глядя на небо. Это была наигранная задумчивость, это было очевидно, однако Рафаэль не успел отойти от одного шока, как его пронзает второй. — А ты почему делаешь вид, что такой спокойный и сдержанный? — бесстрашный сначала вытягивается на носочках, а после делает шаг вперёд, когда ощутил молчаливое глупое пяленье на себя. — Ты же явно не хорошенький мальчик, каким себя выставляешь. Точнее пытаешься — Лео обходит его со спины. Был бы у него лисий хвост, точно бы погладил по оппоненту. Он проходит полукруг и склоняется вперёд с другого бока, посмотрев Рафаэлю в глаза таким острым взглядом, что стало не по себе. — Или я не прав?       — Почему ты это говоришь с такой интонацией, будто я наркоторговец какой-то? — хмурился бунтарь. — Не знаю, что тебе ответить, я просто стараюсь меньше ругаться, так как это никому не нравится, — вдруг синеглазый усмехнулся, прикрыв веки, выходит снова вперёд взяв собеседника за скулы и притянув к себе.       — Мне нравятся плохие мальчики, — от этой фразочки у Рафа что-то переключилось внутри, он как-то неосознанно слегка потянулся вперёд за чужими руками, которые держали его лицо. — В целом, ты подходишь под эту категорию, однако ты явно себя держишь в руках. Это печально, — Лео проводит рукой от чужого лица вниз по шее и слегка сжимает чуть выше ключицы. — Да и тебе не идёт, — он снова почему-то усмехнулся и пошёл вперёд.       Рафаэль теперь вообще не знал, как реагировать. На комплименты он ещё мог сообразить, но на ЭТО. Как ему себя вести после подобного похабного... Намёка? Что это было вообще? Он догоняет нового знакомого, чувствуя себя в каких-то непонятках. Нет, это, конечно, замечательно, что он смог заметить лёгкую попытку Рафа не говорить всё, что он действительно думает вслух, однако вторая часть его замечания очень сильно смущает во всех смыслах.       — Я не понял, что ты хотел мне этим сказать, — решает предупредить Рафаэль, скосив невозмутимо бровь.       — Я думаю, я достаточно прозрачно намекнул, — повернул к нему голову длинноволосый. — Или ты правда не понял?       — Мне нужно прямо говорить, я не выношу намёки.       — Ну значит, потом узнаешь, когда я скажу прямо, — посмеялся Лео, поводив пальцем по воздуху. — Так даже к лучшему, — он взглянул вниз, а потом на собеседника. — Спустимся, может? Я кофе нам куплю, если хочешь.       — У меня нет с собой денег, — остановились они вдвоём. — Так что, сорян.       — Ты глухой? — склонил голову на бок бесстрашный, поставив руку в бок, Рафу на секунду стало как-то стыдно. — Я сказал: "я куплю нам". Я не прошу ничего возвращать, глупый.       — Неловко мне что-то заиметь что-либо за чужой счёт, — скривился темперамент, сложив руки на груди. Ему явно было и неловко, и тошно на душе даже от предложения. Леонардо тихо выдыхает и вдруг решает проявить свою милую сторону. Он берёт чужие руки мягко в пальцы и тянет ближе к себе, заставляя Рафа сразу посмотреть на него.       — Я могу понять твои чувства, но я хочу сделать тебе приятно, — улыбается он с милыми ямочками, которые во второй раз поражают Рафаэля в самое сердце. — Если тебе правда неловко, ты можешь взять самый обычный кофе, без прибамбасов, но я буду рад, если ты возьмёшь то, что тебе по вкусу. Всё-таки это я позвал тебя гулять, мне будет в радость угостить тебя такой мелочью, как кофе, — задире кажется, словно с ним говорят совершенно два разных человека. Однако он не знает, что ни первый, ни второй ненастоящие. Но тем не менее, его слова ласкают душу. — Хорошо? Ты не против?       — Ладно... От одного стакана не сломаюсь... — тот улыбается ему, продолжает держать за одну руку и ведёт за собой вниз, быстренько спускаясь по подходящим крышам, пока не оказываются внизу в каком-то закоулке. — Прости, если показался грубым до этого, — вдруг говорит он, продолжая вести за собой.       — А... Да, всё норм, — Рафаэль косится на то, как его руку сжимают и не отпускают, но он не чувствует, что его это как-то тревожит, поэтому догоняет, сжав руку в ответ. — Но это было странно, прими к сведению.       — Да, хорошо, — улыбается бесстрашный. — Ты, кстати, знаешь, что пока мы гуляем, Майки пришёл к Донни, да?       — А? — тупит задира прямо, после переводит взгляд на собеседника, что ждёт реакции. — А?? ЭТА ГИПЕРАКТИВНАЯ ЯЗВА СЕЙЧАС У НАС ДОМА?! — Лео ясное дело смеётся, прикрыв рот пальцами. — Не смешно!       — Ну что он ему сделает, Раф? — улыбается тот, махнув рукой. — Немного пофлиртует, не более. Ничего плохого не случится.       — Мы покупаем кофе и идём обратно, — показывает он за спину большим пальцем нервозно. — Он же его убьёт, — это снова вызывает смех у Лео, но уже не такой сдержанный и, кажется, наиболее искренний, он свободной рукой щёлкает собеседнику по кончику носа, а после прикладывает вторую, сжатую над чужой, руку к груди.       — Раф, успокойся, Майки, может, дурной, но очень добрый, в этом я готов поклясться тебе, — Лео сжимает пальцами тёплую руку Рафа, прижав к груди плотнее, что тот мог ощутить импульсы ударов сердца. — Не беспокойся, всё будет хорошо, Ди не маленький и если его будет что-то не устраивать — он скажет, а Майки его несомненно услышит и послушает. Да даже если что-то из этого и нет, то ничего страшного не произойдёт. Плюс ко всему, я хочу с тобой погулять спокойно, до самого вечера. Если ты не возражаешь, конечно, — да уж, способность Лео ораторски лить приятных слов в уши восхищает. А ещё работает. Раф вообще сразу же перестал волноваться и потёр шею неловко.       — Да, может, ты и прав. В последнее время я реально стал его как-то слишком мониторить.       Рафаэль, слушая Лео в разные периоды времени, ловит себя на мысли, что тот совсем немного странный, но кто из нас без странностей? Тот ведь довольно милый и симпатичный, но и явно не туп, плюс ко всему бунтарь таких ещё не встречал. Может, он вообще зря так о нём думал первые дни? Ну да, немного избалованный богатым папкой, ну и что? Что мешает ему быть хорошим в душе? Другими словами, он решился дать ему шанс и подпустить ближе в своё сердце.       Как уже упоминалось, остальные двое были дома. Дон быстро показал Майки их квартирку, но в свою комнату не торопился приглашать, но и гость не особо рвался. Самое приятно, что Микеланджело был в восторге от места, где они живут: от вида из окна, от растений в каждом углу, от свободного места, картин на стенах и от этой чудесной мурлыки.       — У вас обалденная квартирка! — взмахнул он руками, стоя посередине гостиной. — Так уютно и классно. Не то, что у нас, всё в квадратах и скучное. А здесь творческий беспорядок, он вводит меня в восторг, — посмеялся конопатый и поднял котейку на руки, начав притираться к её мокрому носику своим. Как ни странно, на него она реагировала нормально, даже тянулась в ответ, в отличие от Лео.       — Рад, что тебе нравится, — Донателло поправил маску на лице, глядя на гостя. — Честно говоря, я предполагал, что тебе не сильно понравится место, где мы живём ввиду того, где рос ты. Этот явно не тот уровень интерьера, к которому ты привык.       — Глупости, Ди, — он опускает Симу на подоконник, и садится там на специальные подушки под попку. — Зря ты так отзываешься о своём доме, многие о подобном мечтают. Куча комнат, вид из окна великолепный, ещё и потолки высокие. Ты бы у нас головой о дверные косяки бился, — смеётся светловолосый и хлопает рядом, когда кошка ушла ближе к окну. Ди садится рядом, ведя себя как-то совсем скупо в своём собственном доме. — Ты можешь снять маску, ты же не в магазине, — очкастик неловко отворачивает голову, приложив ладонь к маске, как бы прижимая её плотнее.       — Я не хочу. Мне некомфортно, если ты будешь видеть меня, — его руку мягко опускают вниз и оттого заставляют повернуться обратно. Майки сжимает приятно руку Ди, положив себе на коленку с улыбкой.       — Не глупи. Я хочу на тебя смотреть, когда говорю. Я рад видеть твои глаза, однако я хочу видеть всё лицо, — конопатый тянет вторую руку, пальцем подняв завязочку из-за уха. — В нём нет ничего отталкивающего, не прячься передо мной. Всё хорошо, — Дону всё ещё это не нравится, однако и слов против не находит, поэтому оппонент спокойно снимает с него маску и кладёт с боку от себя, поправляет тому волосы и улыбается шире. — Вот так. И дышится лучше, верно?       — Это да, но... — старается говорить он, не сильно раскрывая рта. Голубоглазый прикладывает руку к его щеке и гладит.       — Донни, ты красивый и замечательный. Твой выбитый зубик не делает тебя хуже, ты не должен стесняться его отсутствия.       — Ты о нём знаешь? — Микеланджело кивает и убирает руку с чужого лица, погладив по руке, которую держал в первой. — А как?       — Когда стянул с тебя маску, и ты от удивления раскрыл рот. Я низкий, особенно по сравнению с тобой, я сразу это заметил. Ди, ты чудесный, не нужно себя унижать и прятать свои особенности, — рослый смущается, свободной рукой потёр шею со сдержанной улыбкой. — Вот, улыбайся почаще. Я уверен, твой брат тоже так считает, как я. Кто тебе вообще сказал, что ты некрасивый?       — Горький опыт из детства, — опускает говорящий руку, постучав пальцами по подушке, на которой сидел. — Я рад, что тебе нравится моя внешность, но меня она не устраивает.       — Значит, я научу тебя себя любить. Хорошо? — Майки протягивает мизинец, ожидая, когда его пожмут в ответ.       Дона очаровывала доброта и сияющая искренность нового друга, ты от неё будто заряжаешься. Его желание помочь растапливало сердце очень быстро, ведь ты сам веришь в то, что тебе говорят, от него тепло внутри и снаружи. Умняш глядит момент вниз, но понимает, что отказываться не стоит, поэтому с улыбкой пожимает мизинец Майки своим. Тот улыбается ещё ярче и кладёт голову ему на худое плечо, притеревшись, как кот.       — Слушай, а можно спросить? — ему одобрительно мычат. — Какие у вас отношения с братом? Я просто всё ещё не могу понять...       — Я люблю Лео, — улыбается тот в голосе. — И он меня любит, просто... Как тебе сказать...       — Не похоже, что он тебя любит. Прости, если я ошибаюсь, — конопатый поднимается с плеча собеседника и жмякает его руку, повернувшись к нему торсом.       — Нет, не извиняйся. Был бы я на твоём месте, я бы подумал точно также, — улыбка быстро пропадает с его лица, а глазки перебегают куда-то к окну. — Лео очень изменился, когда нам исполнилось четырнадцать. Я не знаю, что с ним случилось, но тот Лео, которого вы наблюдаете, это не тот Лео, с которым я рос. Он совершенно другой, он такой внутри. Что-то с ним случилось в то время, он словно в своём мирке, где есть настоящие и придуманные им проблемы. Нас воспитывали одинаково, я сам не понимал, как мой любящий старший брат превратился в двуличного парня. Понимаешь? — поднимает он взгляд. — Он тот же, я знаю это, но почему-то принял какую-то защитную форму.       — Может, ты чего-то не знаешь? — предположил Дон. — Пубертат очень сильно влияет на личность растущего человека, это может быть любое событие, долгое, что копилось, или резкое травмирующее. Слова и действия сильно влияют.       — Хм... — конопатый задумывается, надув губки, после садится ближе и начинает массажировать в руках чужую лапку, так ему думается проще. — Ох, у меня очень хорошая память, но сейчас я совершенно ничего не могу вспомнить.       — Отталкивайся от того, что Лео близко. Например, друзья.       — У него есть знакомые, но это не то. Есть три вещи, о которых он сильно печётся. Его любимый сериал, медитация с тренировками и мы с папой. Вряд ли мультик его сильно изменил, травм у него не было, я своего поведения не менял практически, только иногда надоедал, чтобы его веселить или просто время провести...       — Какие у вас взаимоотношения с отцом?       — Ой, папа у нас очень хороший, — улыбается он и поднимет голову. — Ой, — резко вспомнил он и щёлкнул пальцами. — Точно. В тот период времени у папы были проблемы с бизнесом, много переживал и стрессовал. Я тактически отступил, боясь попасть под горячую руку потому что, когда он в гневе, это прям ай-ай-ай как страшно. А Лео вот...       — Он с ним близко контактировал и грубое поведение со стороны вашего папы на него как-то так повлияло?       — Думаю, да. Потому что он тогда единственный раз в жизни ударил его, — конопатый тяжело вздыхает, приложив руку к лицу. — Он сразу извинился, как я слышал за дверью, и они поговорили, но не думаю, что это прошло бесследно. Лео слышал, как тот ругается, как борется со стрессом. У него, на самом деле, есть проблемы с гневом. Были, пока он не начал медитировать и ходить к психологу, но в тот год он мог распсиховаться с мелочи.       — Как ты так "не вспомнил" об этом периоде? — задал логичный вопрос Донателло. Майки положил голову ему на плечо, подняв глаза.       — Лео старался не пускать меня к отцу в этот период, поэтому для меня он прошел максимально обычно и спокойно.       — Так твой брат, по сути, не давал случайной вспышке гнева отразиться на тебе? Вот тебе и ответ. Только я не понимаю, почему это отразилось на нём именно так.       — Не знаю... — оба задумчиво глядят в пол, пока конопатый не продолжает. — Но Лео правда чудесный, он любит петь для меня, играет на пианино, владеет катанами, красиво разговаривает и читает, он очень умный и по-настоящему любящий, но сейчас он почти не проявляет последнее. По этой причине я стал таким вот... Прилипалой, если можно сказать... — чуть расстроеннее сообщает голубоглазый. — Он всегда был ласковый и рад тактильности, а с того времени совсем перестал меня обнимать. Я стал находить больше друзей и общаться с ними, чтобы заполнять то, к чему привык.       — Майки... — кладёт Дон щёку ему на макушку. — Ты можешь обнимать меня в любой момент, если тебе будет от этого легче.       — Правда? — чуть ли не блестящими кошачьими глазёнками смотрит на него голубоглазый и поворачивается, протягивает обе руки и обнимает крепко с боку под рукой. — Спасибо, Ди... Я рад, что ты такой понимающий...       — Рад помочь, — очкастик гладит собеседника по макушке и приобнимает ответ. — Значит, поэтому ты злился на Лео, когда он общался с Рафом, да?       — Угу... Я беспокоюсь, что он сделает ему больно по каким-то своим причинам.       — Не стоит так переживать, Раф, если его обидят, обидит в ответ в три раза сильнее. Он не такой моральный слабак, как я, пф.       — Эй, не говори так. Ты просто чувствительный, вот и всё, — Майки встаёт на колени, обнимает собеседника за плечи и утыкается в щёку носом. — Ты хорошеньки-и-ий, — хихикает он и целует в то же место, заставляя Дона краснеть и смущаться сильнее и прятаться в чужой руке лицом.       Тем временем Лео с Рафом уже сидели в кофейне и попивали кофе в пластиковых кружках. Они сели возле окна напротив друг друга.       — Смотрел новости? — решает такой темой поддержать разговор бунтарь. — Чел какой-то ходит по городу бандитов вырубает.       — Да, смотрел, — кивает Леонардо, отпив кофе. — Как ты к этому относишься?       — Фиолетово, меня это не касается.       — Как по мне, это важно, — пожал плечами бесстрашный. — Преступность уменьшается из-за этого. Разве это плохо?       — Я ж не говорю, что это плохо. Просто говорю, что мне срать, — пожал плечами тот и отпил своего напитка, посмотрев в окно. — Тем более, это меня не касается.       — Мне нравится, что у тебя есть собственное мнение, — у Рафаэля это вызывает немного вопросов, потому он возвращает взгляд на собеседника.       — Оно есть у всех. Разве нет?       — Да, но многим людям тяжело его высказывать или на них легко влиять, — бесстрашный облокачивается на стол, подняв стакан к лицу. — Очень много людей соглашаются с мнением другого человека, чтобы ему понравится или завоевать доверие. Это как с копированием жестикуляция.       — Хм, — многозначительно хмыкнул темперамент. — Ясно.       — Меня ещё немного удивляет насколько разнится менталитет здесь, в Америке, и у нас, в Японии, — посмотрел говорящий на напиток и отпил. — Не скажу, что разница огромна, однако я замечаю это в мелких вещах, как, например, благодарности или реакции на ту или иную вещь. У вас как-то проще, хочу сказать.       — К чему ты это?       — Просто так, — улыбнулся мягко Леонардо, склонив голову к плечу. — У нас даже в любви прямо признаться нельзя. Нет, можно, конечно, но это будет не так прилично, как признаться в том, что Луна красивая.       — Объясни, я в этом не шарю.       — В Японии ai shite iru, "люблю тебя", сказать нельзя: это неприлично, так как считается очень сильным признанием. "Луна сегодня красивая" — аналог, ведь Луна это олицетворение искренней любви. Поэтому спрашивают второе, как бы уточняя, красивая ли сегодня Луна. А человек должен ответить либо "такая красивая, что умереть можно" и тем сам ответить взаимностью, либо же сказать что-то иное, и это будет считаться отказом. Вот так. Есть много способов признания и ответов на них, однако это самый популярный. Если сказать, например, "она всегда бы красива", то это будет означать, что человек давно любит взаимно.       — Замудрённо как-то, не находишь? В чём сложность просто сказать обычную фразу. Нет, надо что-то такое придумать.       — Ну, Раф, — смеётся тихо бесстрашный. — Признаться в любви тяжело, это факт. Людям действительно проще сделать вот так, — они одновременно отпили кофе. — Плюс, в этом есть свой шарм.       — Тупизны, ага, — Лео снова смеётся, улыбнувшись       — Я с тебя не могу, ты как медвежонок какой-то. Злой, бурый, а сам милый, — холерик краснеет ушами и закидывает руку на спинку, отвернув голову насупленно.       — Не начинай.       — Кое-кому пора научиться принимать комплименты, — Лео скрестил пальцы своих рук и лег на них подбородком, прикрыв глаза.       — Я бы на тебя посмотрел, — скрестил руки на груди бунтарь, побив пальцами по себе. — Если я скажу, что ты красиво и очаровательно улыбаешься? Сможешь ты спокойно сидеть? — ему на этот вопрос мило хихикают и склоняют голову на бок. — Или что у тебя необыкновенно прекрасные глаза?       — Оу, ты права так думаешь? — прищурено глядит на него Лео, опустив руки себе на колени. — Я польщён. Уверен, ты не из тех людей, кто делает комплименты.       — Да, не умею.       — Ну сейчас ты неплохо выбрал момент для них. Между прочим, тебе удалось немного меня засмущать в глубине души.       — Какое счастье, — саркастично повёл бровью Раф. — А мне кажется тебе насрать немного, пф...       — Тебе кажется, — он допил кофе и поднялся с места. — Если будешь говорить их чаще и в наиболее неожиданный момент, может, успеешь поймать моё приятное удивление, — оперся на стол ладонью. — Ты допил?       — Ага, — тоже начал вставать Рафаэль.       — Тогда пойдём.       Удалившись из небольшой кофейни, они выходят на улицу, обходя идущих навстречу. Лео надоело каждые две минуты вилять между людьми, поэтому он берёт оппонента за руку и притягивает к себе, держа рядом, чтобы теперь их обходили. Рафаэль старательно делал вид, что его это ни капли не смущает.       — А какие у тебя планы после учёбы? Будешь дальше помогать папе? — бунтарь пожимает плечами. — Вообще без идей?       — Может, устроюсь на вторую работу, чтобы не просто за прилавком стоять и со скуки подыхать. Можно пойти в колледж, но бесплатно я точно не поступлю, а платить ещё моё обучение нам не под силу. Лучше, вон, пусть Ди учится, ему это нужнее, а я работать буду, — Лео на секунду теряется в лице, скосив брови, после смотрит прямо, сжав чужую руку в своей.       — Не раскисай, выучится можно всегда, — они заходят снова в закуточек и Лео помогает тому допрыгнуть до пожарной лестницы, до которой добирается самостоятельно. Поднявшись на крышу, оба отряхивают с себя грязь и идут дальше в сторону библиотеки. — Знаешь, несмотря на то, что ты довольно такой... Грубоватый, ты ещё и такой добрый, — бесстрашный гладит его по голове поощрительно. — Внимательный и понимающий, особенно до своей семьи, это замечательно.       — Будто бы ты не такой, — фыркнул в ответ темперамент.       — А? — убирает руку Леонардо, не совсем поняв, о чём тот говорит.       — Ты ведь тоже ставишь семью на первое место, разве нет? Может ведёшь ты себя не так открыто перед своим братом, но явно его любишь, — Леонардо не понял, в какой момент дал ему это понять, поэтому на секунду зависает, но так и не вспоминает. Он улыбается, приподняв уголки губ, после кивает, прикладывая руку к груди.       — Всё верно. Твоя проницательность меня на секунду шокировала, если честно. Видимо, близкие к твоей душе вещи ты замечаешь в других намного быстрее, чем всё остальное.       — Ха, да, есть такое, — усмехнулся самодовольно Рафаэль и подбил его локтем в руку. — Я до последнего думал, что ты приторный говнюк, а ты просто забавный пудель.       — Хей?! — Лео дуется и толкает его в плечо. — Сам ты пудель. Просто у меня не так много друзей, чтобы знать, как стоит с кем общаться.       — У тебя мало друзей? Я... думал, у тебя их куча. Ты просто выглядишь, как очень притягательный человек.       — Нет, люди ко мне тянутся, это правда, но не надолго, — смеётся Леонардо и трёт шею неловко. — Всегда уходят, так что... Может, я делаю что-то не так, может я просто не подхожу им, а моё странное временами поведение отталкивает.       — Или они тебе не подходят, ты не думал? С чего это ты кому-то не подходишь? Не сваливай всё на свой счёт, — они были не так далеко от дома Рафа, потому вполне скоро приблизились к люку в крыше. — Ты классный, просто с припиздоном, пф...       — Никогда бы не подумал, что буду рад услышать подобное, но мне приятно. Правда, — синеглазый подходит чуть ближе. — Рад, что ты так считаешь. Может, у меня будет хоть один близкий человек помимо Майки, хоть и в Нью-Йорке, — Рафаэль немного смущённо теряется оттого, как на него приятно смотрят. Ещё и так близко.       — Было бы неплохо... — выдавливает он из себя, поборов стеснение. Вдруг оппонент его обнимает, ещё и так крепко, что фиг выберешься. Холерик с удивлением обводит чужую спину в ответ, хлопая сияющими глазёнками. Жалко, это продлилось всего секунд пять, однако созревшая после улыбка на чужом лице грела не меньше.       — Был рад провести с тобой столько времени. Зайду в другой раз, хорошо?       — А-ага, — помахал он ему аккуратно, сжав руку в другой руке. — До встречи.       — Baibai, — Лео тоже помахал на прощание и куда-то живенько ускакал. Рафаэль даже не понял, как тот быстро так пропал из зоны виденья.       Раф прижимает сжатые между друг другом руки к груди, влюблённо вздохнув. Это чувство любви в нём, что зарождалось всё больше и больше, приятно сводило с ума. Донни оказался прав: влюбляться приятно. Темперамент приходит в себя и, открыв люк, оказывается в доме, а там и в их квартире, скинув обувь небрежно на ковре в прихожей. Он выходит в гостиную, застав Дона и Майки играющими в нарды на полу. Задира удивлённо хлопает ресницами, а после входит ближе.       — О, Раф, привет, — машет конопатой, пока ждёт хода от Ди, который пялится на шашки минут пять. — Как погуляли?       — Да нормально, — пожал плечами тот и поставил руки в бок. — Ничего такого, — вдруг голубоглазый как-то хитро щурится на него и улыбается, словно почуяв что-то. — Что?       — Да ты влюбился-я, — похихикал он. Рафаэль живо краснеет, боясь, что Донни это услышит, но этот гений так ушёл головой в продумывание своего хода, что ничего не слышал. — От тебя так и прёт этим чувством.       — Ой, заткнись! — взмахнул возмущённо руками задира и шлёпнул собеседнику по затылку. — Ничего подобного!       — А чего красный? — хихикает сидящий на полу и тыкает Рафу в живот. — А? А? А?       — Захлопнись, я тебе сейчас все твои белоснежные зубы пересчитаю, — грозит он ему кулаком, на что Майки снова смеётся, но вдруг перестаёт и говорит потише.       — Не надо сильно в него влюбляться, Раф, потом только хуже будет, — это было слишком размыто, однако на момент холерик был готов прислушаться, но встал в закрытую позу и отвернул голову.       — Сам разберусь... — тот не стал уговаривать и повернул голову к очкастику, что наконец переместил фишки, считая ходы про себя. — Вы голодные? Ты у нас поешь или дома уже?       — Какой глупый вопрос. Конечно у вас! — улыбается широко конопатый.       — О, Раф, — наконец просыпается Дон и немного улыбается.       — Утро доброе, — саркастично произносит задира и ставит руку в бок. — Хочешь есть?       — Немного, — ему на это кивают, Рафаэль удаляется в сторону кухни, пока Майки с лёгким волнением на лице провожает его.       Его чрезмерная эмпатичность и чувствительность к чужим эмоциям и чувствам иногда выходит боком и расстраивает самого Майки. Он ничего не может с этим сделать, ведь он ощущает счастье Рафа, которое он испытывает, но также он понимает, что рано или поздно это всё заменится на, если повезет, отвращение или, если не повезет, боль. А может, и то, и то. Стоило поговорить с Лео снова, но более твёрдо, потому что его это действительно не устраивает до мозга костей.       — Майк, всё хорошо? — замечает Дон, как друг пялится в коридор уже секунд десять. Конопатый поворачивает голову к нему и мягко улыбается.       — Да, всё в порядке, солнце, — он опускает голову к нардам, быстренько осмотрев доску, и ходит, перемещая пальчиками фишки. — Не волнуйся, — Ди, как и следовало ожидать, краснеет, опуская сверкающие карие глаза.