Неудачный интим
30 июня 2023 г. в 01:31
Прошло ещё два месяца, наступил май. За этот промежуток времени Раф и Ксевер успели уединиться около шести или семи раз. То есть, это приблизительно по одному разу в неделю с перерывами.
Вот и сейчас, в новой квартире парня, который переехал пару дней назад на съемную, они немного выпили и на ходу решили заняться сексом. Ну а почему бы и нет?
Они втянулись в глубокий поцелуй, от которого у Рафаэля каждый раз гудели губы, но, сколько бы раз он ни просил перестать целовать с такой грубой интенсивностью, у сексуального партнёра не получалось. Тем не менее, это можно было перетерпеть. После поцелуи перемещались пониже, а чужие руки — на его уши, всячески массируя. Это холерика расслабляло быстрее,и он закидывал немного голову, выдыхая.
Переведя полутомный взгляд к тумбе, видит, что ему звонят и это точно Лео. Раф как по щелчку просыпается и приподнимается на локтях.
— Стой, мне звонят.
— А не всё равно? Перезвонишь.
— Нет, мне надо ответить, — он сам его пихает в лицо от себя, слегка снимая с себя, а сам переползает на край и берёт трубку, убеждается, что это Лео, и отвечает.
— Привет. Ты не занят?
— Нет. А чего?
— Да хотел спросить кое-что по-быстрому.
— А почему не написал, а именно позвонил?
— Ну, так быстрее, да и я тебя хотел услышать, — Раф слегка краснеет кончиками ушей и сдержанно улыбается.
— Круто. Что спросить хотел?
— Насчёт квартиры: мне бы узнать про твои предпочтения или пожелания, — Лео не остановился, продолжая что-то говорить, говорить, говорить, а Раф слушал его преданно, не перебивая.
Но Ксеверу, видимо, немного надоело ждать, потому он стал гладить чужие плечи пальцами, как бы поторапливая. Поцеловал в шею со спины. Рафу бы очень не хотелось сейчас это чувствовать, пока с ним братом говорит, потому он обернулся и без слов помахал от себя ладонью хмуро. Тот не остановился, начав только больше приставать, Раф аккуратно прикрывает микрофон на своем телефоне и шипит на него почти беззвучно:
— Дай мне поговорить, блять, — когда тот, вроде как, сдался и отсел, Раф снова приложил телефон к трубке.
—...В целом, ты сам можешь придумать, я просто накинул вариантов, а ты сам смотри. Вот, — выдыхает старший.
— Мне понравилась идея с однокомнатной, о которой ты в начале говорил.
— Ага, я понял. Ты точно не занят?
— Не-а.
— Просто, мы увидимся через два месяца, но всё равно хотел с тобой немного поболтать, если ты не против.
Раф оглянулся, после встал с кровати, взяв свой кардиган со стула.
— Давай я тебе перезвоню через минут пять-десять, ладно?
— Да, хорошо, — явно тот улыбнулся, у Рафа даже в душе как-то запело. Они отключаются.
— В другой раз, короче, — накидывает на себя кардиган Раф и поправляет одежду.
— Да ну, блять, серьёзно? Раф, что за дела?
— Что? Ещё скажи, что ты недоволен этим.
— Естественно я недоволен, я тоже трахаться хочу.
— Во-первых, ты предложил мне благодарность в такой форме, во-вторых, мы не встречаемся, в-третьих, я могу прервать секс, как и ты, в любой момент. Так что хватит ныть.
— Ну так давай встречаться, — согнул бровь тот. Рафаэль даже замер немного, пока просто стоял перед ним. — Что?
— Эм... Ну, нет.
— Я тебя не понимаю.
— Это я тебя, блять, не понимаю. Чем ты недоволен? Что я ставлю другого человека выше тебя по значимости для меня? Так чему ты удивляешься? Если мы трахаемся, то это не значит, что мы влюбимся друг в друга или типа того.
— Ну мы же ебемся.
— Ну да, но заниматься сексом и любить это совершенно разные вещи! Мы просто удовлетворяем свои естественные физические потребности. Ты что, реально думал, что это так работает?
— Да я ебу?
— Короче, хрен знает, что у тебя в голове, мне, честно говоря, всё равно. Мы трахаемся без обязательств. Встречаться, влюбляться и так далее мы не будем. Или что, ты мне на что-то намекаешь? Ты влюбился в меня, потому что ебешь?
— Я не знаю, блять. Может и да, а может и нет.
— Ну, я тебя обрадую, ты не влюбился, потому что это не так работает. А ещё, если да, то мы перестаём этим заниматься, потому что будет ещё хуже, — махнул он телефоном в сторону того.
— Я думал, тебе нравится.
— Нравится, но я не люблю противоречить своим принципам. Потому приведи мысли в порядок и прими тот факт, что у меня есть человек, которого я люблю, но я с ним быть не могу ввиду обстоятельств.
— Так ты согласился на секс, потому что тебе тепла не хватает или что? Как шлюхам?
— Не доводи меня, — нахмурился бунтарь и убрал руки в карманы. — Допустим, но в этом нет ничего такого.
— Твою ж, ладно, вали, раз тебя там человек ждет, потом поговорим, мне сейчас лень.
Раф закатывает глаза и уходит. Выделив себе две минуты на покурить, успокаивается, и перезванивает брату, что взял трубку очень быстро.
— Думаю, ты был всё-таки чем-то занят, — смеётся старший.
— Да тут по мелочи, не суть важно. Как работа?
— Хорошо идёт, даже больше предполагаемого. Я очень доволен. И книга пишется приятно так.
— О, да, кстати. Много написал уже?
— Да, сто двадцать страниц уже, — улыбался брат голосом. — В двести уложусь скорее всего.
— Ты не скажешь, о чём она? Художественная литература или психология?
— Пока писал, то понял, что всё выходит довольно абстрактно. По сути здесь куча действующих лиц, не связанных друг с другом, у каждого своя короткая история, в которой раскрываются их хорошие стороны и плохие. Вместе их связывает то, что в конце они либо находят золотую середину между своими качествами, либо отдают предпочтение хорошему, хоть и себе в ущерб, либо плохому, но зато они будут в безопасности.
— Круто звучит. Интересно даже. А ты прямо все свои штуки туда вливаешь?
— Почти, я не настолько многогранен, так что рыскаю по сайтам и читаю о проблемах людей, пишу по ним. Что-то взял с вас троих, пф.
— И что, с меня тоже?
— Конечно.
— И что же?
— Ты поймешь, когда прочитаешь, — смеётся тот приятно.
— Ой-ой-ой, — передразнивает его задира и улыбается сам. — Тогда она обязана быть охуенной.
— Думаю, она таковой будет.
Они говорили по телефону всё то время, пока Раф шёл домой, а также дома ещё где-то на протяжении часа. Холерик зевает, слушая собеседника, но тот, видимо, услышал это.
— Спать хочешь?
— Немного. Ничего, говори.
— Ну, если хочешь спать, то ложись, — улыбался он. — Тем более, мне нужно дальше работать, так что... Ещё созвонимся.
— Ну ладно, — задира молчит момент, не придумав, что ещё сказать, так что просто желает хорошей работы.
Ему в ответ желают спокойной ночи, и они отключаются. Темперамент смотрит в потолок какое-то время с закинутыми руками за макушку. После как-то глупо улыбается и сводит локти, свернувшись на бок к стене. Это было как-то слишком приятно. Хотя ничего такого же. Но ему было так здорово понимать, что они без проблем просто разговаривают, даже если ни о чём.
Через неделю он встретился с Ксевером, сидя в каком-то дворе на качелях. Он пил газировку, посматривая на неё, провожая капли после холодильника по стальной банке.
— Что это было? — спросил бунтарь, не переводя взгляд.
— О чём ты?
— Что у тебя за бзик был в последний раз? Ты что, серьёзно говорил о таком? Или алкоголь по голове ударил?
— Не так уж много я и выпил.
— Тем не менее. Итак?
— Не знаю. Просто хотел потрахаться тогда, а ты по съёбам дал.
— Ты думал, я останусь только потому, что ты решил меня завлечь фразой про отношения? Тупо.
— Да ясное дело, но типа... Ладно, это просто тупо. Я не думал ни о чём таком, если что. Ты до какого момента, кстати, собираешься продолжать это?
— До начала июля.
— Почему именно так?
— Свои причины.
— Даже мне не скажешь?
— Что значит "даже"? Тем более тебе не скажу, — повернул он к нему голову, скосив бровь. — Не строй такое лицо, будто удивлен.
— Как можно ебаться с человеком, но при этом иметь от него темы, о которых нельзя сказать?
— Чувак, — встаёт бунтарь перед тем. — Хватит путать отношения и секс. Серьёзно, ты мне уже на мозги действуешь с таким. Я изначально для себя решил, кому я что могу говорить. И есть вещи, которые тебя не касаются.
— Зато мне теперь понятно, почему ты пас, — усмехнулся Ксев, когда собеседник скосил бровь. — Устраиваешь всякие сценки, как бабы.
Задира раздраженно закатывает глаза и разворачивается, чтобы уйти, но его перехватывают за руку, развернув обратно.
— Да я шучу, чё ты дуешься сразу.
— Ебал я такие шутки. И я не дуюсь. Я заебался слушать про эти параллели. Чё тебе ещё?
— Пошли ко мне.
— Поебаться?
— А для чего ещё?
— До следующего раза не дотерпишь?
— Я сейчас хочу, — бунтарь хмуро отводит взгляд, вытащив свою руку, но вздыхает.
— Ладно, чёрт с тобой.
Пока они шли, то Ксевер приобнял его за плечи, дернув к себе поплотнее, Раф взглянул на него молча.
— Я тут подумал, пока далеко до моего дома, может, в общественном туалете отсосёшь мне?
— Умнее ничего придумать не мог? — пихает его локтём в бок, заставляя себя отпустить. — Нет. Если так хочется, то терпи. Ты слишком наглый стал.
— Ай, я таким всегда был.
— В плане секса — нет.
— Раскрепостился, — усмехнулся тот.
Рафаэль ничего не ответил, просто перевёл взгляд в сторону и всунул руки в карманы. Ему уже потихоньку перестаёт нравится эта идея. В начале это было ещё интересно, а сейчас всё становится либо просто для галочки, либо потому что второй проявляет инициативу. Возможно, стоит это закончить в середине июня, так как интуиция говорила Рафу о том, что от этого парня так просто не отвязаться. Плюс, если Лео это увидит, то у него даже нет и мысли, как ему это объяснить так, чтобы он не надумал себе ничего. Это невозможно. Лучше избежать даже намека.
После часового интимного контакта он присел на кровати, закурив, постукивая ногой по полу нервозно. Интимный партнёр присел позади, погладив его по спине ладонью к затылку, и зарывается рукой в волосы, помассировав.
— Что? Ещё хочешь?
— Нет, просто так, — он опирается рукой с боку от него.
— Ну так не лапай меня.
— Как вообще работает твоя неприкосновенность? Мы же минуту назад ебались и тебя можно было трогать, теперь же нельзя.
— Потому что вне секса мы друг другу почти никто. Всё, возьми себя в руки, — пихнул он парня в лицо ладонью от себя, чтобы спокойно докурить.
— Ну, знаешь, тебе стоит знать, что из всех парней, с которыми я трахался, с тобой это делать больше всего приятно.
— Рад за твое мнение.
— Ну серьёзно. Ты за собой смотришь, от тебя приятно пахнет и ты не лежишь, как бревно. Типа ну... Реально охуенно.
— Круто, — выдыхает он дымку в сторону открытого окна.
— Ой, ну что ты блять... Будто я тебе жизнь обосрал. Чё ты скис? Тебе комплименты часто делают, что ты похуистически на них реагируешь?
— Да, — обернулся он. — Ты таких комплиментов не то, что не слышал, ты такое даже придумать не можешь. Хватит пытаться мне подлизать жопу в виде комплиментов, всяких твоих кокетливых взглядов и необычных предложений. Мне высокочистотно похуй, ладно? Попробуй поразить какого-нибудь другого, а? Я, как минимум, подкован, а, как максимум, не заинтересован, — поднялся с кровати, чтобы затушить сигарету о пепельницу и оставить её там. — Закрыли эту тему?
— С бабами в этом плане проще.
— Хватит меня сравнивать с тёлкой, ты меня уже заебал, — Раф взял с кровати одежду, начав одеваться, но его футболку выдернули из рук, подняв над головой назад. — Отдай.
— Если чмокнешь — отдам.
— Очко своё чмокни, — он попытался забрать, но Ксевер упал на спину, на кровати, отведя руку подальше. — Я тебе сейчас тресну.
— Просто маленький поцелуй, — настаивал тот.
— У меня от твоих поцелуев и так рот болит. Хватит с тебя на сегодня такого счастья, просто отдай мне одежду и я пойду уже, мне домой надо, — Ксев с усмешкой потыкал себе по щеке.
Раф нахмурился, опёрся на него коленом и дотянулся до своей футболки, выдернув её к себе, после отошёл, одевшись окончально, когда накинул кофту. Он пошлёпал по карманам, но вопрос, который он хотел задать, уже получил ответ за его спиной.
— Та-ак, с кем ты ещё переписываешься? — он не ощутил телефона в карманах, так как он был у того в руках.
— Блять, — задира подошёл, попытавшись забрать, но Ксев встал на ноги, отойдя по кровати к стене и листая его диалоги. — Отдай, живо.
— Знаешь что? У тебя тут один человек записан не так, как остальные. Какой-то особенный явно. Это тот чувак, о котором ты постоянно говорил мне, а? — Рафаэль протягивает руку.
— Сейчас же отдал мне мобильник, пока я тебе руки не вывернул и не запихал в зад, — ему на это лишь усмехаются и куда-то нажимают.
— У-у-у, да вы каждый день переписываетесь. А он знает, что ты со мной трахаешься вообще? Давай ему скажем, — Рафа всего передёрнуло. — Лол. Ты бы видел своё лицо. Значит точно надо сказать.
— Нет, блять, — он сам залезает на кровать, пытаясь выхватить телефон, замечая, что тот уже успел когда-то нажать, он в последний момент вызывает трубку и отключается, выдохнув с облегчением.
— Пф... — Раф суёт телефон в карман, держа его в ладони, слезает с кровати и идёт к выходу. — Ну что ты дуешься? Просто шутка.
— Ха-ха, — он надевает обувь. — Мы больше не будем трахаться.
— Чё, — теряет тот ухмылку и выходит следом. — В смысле?
— В коромысле. Довыебывался, Ксев.
— Да чё я сделал-то? Просто прикольнулся немного, что ты как нытик какой-то. Ещё истерику мне закати.
— Да иди ты нахуй, мозгов поднаберись, блять. Не трогай меня больше ни физически, не вербально, — Раф быстро выходит, хлопнув дверью.
Он пишет Лео, что случайно позвонил и извиняется. У него была ночь, должен был спать и вряд ли ответил бы. Но, кажется, звонок его разбудил. Стало ещё стыднее. Раф ещё раз извинился и отправил дальше спать.
Он приходит домой и кидает мобильник в кровать, а сам выползает на лестничную площадку, где сел покурить от бесяки. Ему так привычно, что любая его просьба или слово, ну, как минимум, слышны и понимаемый собеседником, а здесь уже второй гений, что и не слышит его, и не понимает. Задира раздражённо выдыхает дым через слабо сжатые зубы и стучит сигаретой.
«Вокруг одни конченные. Разбаловали меня "высоким" обществом, где все шарят за психологию, личные границы, всякие интеллектуальные темы и всякое такое. Теперь любой, кто чуть ниже этой нормы, считается как недоразвитый дебил. Может, я поумнел, а может, я тот же дебил в оболочке умного. Хуй знает. Чем я вообще отличаюсь от них двоих? Себе подобных просто притягиваю, вот и всё, — он снова выдыхает дым и утыкается лбом в сгиб руки, смотря под ноги. — Может, реально проблема во мне вообще? Нахер я вообще пытаюсь думать, что в каждом пидорасе есть что-то хорошее? Пытаюсь сам себя успокоить, что я сам по себе норм, хоть и кажусь говном? Пытаюсь найти подтверждение этому в других, а по итогу сосу хуй? Класс».
Он поднимает голову, затянув немного сигарету, после посмотрел на неё со всех сторон, пытаясь что-то новенькое найти у пятой или шестой по счёту сигареты из данной пачки.
Вдруг скрипят перила, что он вздрагивает и оборачивается на звук. Это Донни пытался прелезть к нему, но ступил криво. Они смотрят друг на друга на момент, пока Раф не помогает ему заползти.
— Ты чего? — тот помахал рукой и укрыл брата пледом.
— Простатит себе заработаешь, если будешь сидеть на железе, — он присаживается рядом на корточки, всунув руки в рукава свитера. — Что-то случилось?
— Плюс-минус. Ничего страшного, — он поводил сигаретой по лестнице и положил в пачку, чтобы не кидать на землю. — Просто один пидорас испортил мне настроение.
— А что он сделал?
— Решил, что будет весело полазить в моем мобильнике.
— Оу. А как так вышло, что он взял свой телефон?
— Оставил просто на тумбе, а сам вышел в туалет, — немного соврал он. — Ненавижу, когда берут мои вещи без спроса.
— Но Майки же ты разрешал брать свои вещи.
— Это другое.
Ди смеётся немного, так что Раф улыбается, поправив плед на себе. В кругу семьи ему намного уютнее, чем с кем-то другим. Даже как-то дышится легче рядом с братом.
Темперамент ложится головой на плечо сидевшего рядом, расслабившись немного. Они смотрят молча какое-то время на улицу, а потом возвращаются домой через окно. Раф придерживает Донни, чтобы тот не свалился ненароком, так как ступал как-то неуверенно.
Стоило ожидать, что недолюбовник будет пытаться что-то изменить и всячески донимать его. Сначала это были безобидные сообщения с извинениями, мол, сглупил. Но потом он стал наиболее навязчивым, особенно когда Рафаэль стал его игнорировать. Это было не каждый день, но раза два в неделю точно как-то его тревожили.
Май уже подошел к концу, начался июнь, а чужие попытки исправить положение так и не увенчались успехом. Видимо, Ксевера это начало даже немного бесить, ведь он откровенно не понимал, как можно обижаться на такую мелочь. А холерику надоело объяснять это.
— Ты можешь отстать от меня наконец? — Раф шёл домой с занятий, пока этот тащился позади, догоняя иногда. — Мне вообще не до тебя. Так тяжело принять, что ты проебался?
— Я ничего не сделал. Я от тебя не отстану, пока мы не продолжим.
— Я не собираюсь это продолжать, всё. Мы достаточно потрахались, найди себе другую подстилку или как ты их называешь.
— Раф, ты не подстилка, — остановил он его, взяв за плечо. — Хватит дуться уже. Не буду я больше трогать твой телефон.
— Ты можешь просто отъебаться от меня в конце концов?? — задира толкнул его руку от себя. — Хватит меня трогать. Что вы все такие прилипалы-то блять, всем от меня что-то надо. Иди займись делом полезным, а меня оставь в покое и всё. Я не соглашусь, мне этого больше не надо и видеть тебя я уже не хочу. Всё.
Он уходит, ему ничего не ответили, и фигура этого человека из его жизни пропала наконец. Он мог спокойно думать о сессии и ждать июльского прилёта остальной части семьи.
С Донни они стали вскоре ходить вместе в Институт, так как первому надо было сдать свои зачёты и экзамены за первый год, которые у Рафа были чуть позже. Пока они были в коридоре вместе, то мимо них прошёл Слеш. Раф понимает, что так и не рассказал брату о случившимся. Ему уже давно стало легче, но вот понимание того, что он нашёл в себе силы сказать об этом только Лео, а Дону, с которым рос большую часть своей жизни, — нет, ему не нравилось.
Благо рослый сам замечает взгляд холерика, слегка опущенный и исподлобья проводящий прошедшего мимо. Он обернулся коротко, а потом посмотрел на Ди.
— Ты так и не рассказал, почему вы перестали общаться, кстати. Вблизи он больше, чем я думал... — Рафаэль молчит какой-то момент.
— Я тебе расскажу по пути домой, ладно?
— Хорошо.
Очкастика пришлось подождать немного времени, но когда он вышел, они отошли подальше от места учебы, оторвались от большинства других студентов. Дон купил себе в автомате кофе и попивал его по пути маленькими глоточками.
— Короче, — взглянул на Ди темперамент после небольшого периода молчания. — Если совсем кратко, то он пытался меня изнасиловать, — собеседник сразу давится напитком, начав стучать себе по грудной клетке, поэтому они остановились.
— Ты серьёзно??
— Ну типа, — всунул руки в карманы и повел плечом. — Ты не смотри, что я так сухо об этом говорю, просто это было давно и уже прошло послевкусие.
— В данном контексте звучит еще хуже, — он выкинул пластиковый стаканчик. — А почему ты... А... Ты так долго об этом не говорил. А почему решил сказать сейчас?
— Я подумал, что стрёмно, что Лео знает, а ты — нет. Ты можешь не париться на этот счёт, я уже давно об этом не думаю. Сорян, что так долго рожал.
— Не извиняйся за это, — парень мнёт руки тревожно, отведя глаза. — Ты меня загнал в угол, я не знаю, что сказать и чувствовать... Я рад, что ты в порядке, но из-за тайминга в замешательстве...
— В плане?
— Ну, рассказал бы ты мне об этом почти сразу я бы знал, что тебе нужна поддержка или нечто такое, а теперь, спустя столько времени, когда ты уже, как говоришь, в порядке, и сам всё пережил, я и не знаю, что думать. Просто принять этот факт? Как-то пассивно.
— Не парься так сильно. Как бы... Я понимаю, что ты себя странно ощущаешь, но воспринимай это просто как... Ну, причину. Ты же хотел узнать, почему мы не общаемся.
— Я не ожидал такой причины, — Раф пожимает на это плечами и прикрывает отведенные глаза.
— Да ясное дело. Это было давно, я и Лео не сразу сказал, только после нового года, он потом ему поднадал за это, лол. И я не говорил не потому, что я стыдился или боялся вашей реакции, мне просто не хотелось поднимать данную тему в целом, не думать пока об этом и вспоминать. Но когда мы с Лео поговорили, мне стало легче, что я хотя бы частично отпустил эту ситуацию. Сейчас уже совсем о ней не вспоминаю. Ну ладно, вспоминаю, но очень редко, да и то, на каком-то основании, не на пустом месте. Как сейчас. И, скорее всего, окажись я снова в подобной ситуации, я бы не замер со страху, как тогда, я бы сразу стал пытаться драться. По опыту, — пока он говорил, резко оказывается в чужих руках, прижатый в худой грудной клетке. Он замолкает от удивления, пока его немного стиснули в объятиях. Задира обнимает в ответ и хлопает по спине мягко ладонью.
— В следующий раз говори о таком сразу, ладно? Да о любой своей проблеме говори сразу же. Не надо держать в себе.
— Хорошо. Не парься, всё в порядке.
— Я верю, но все равно будь внимателен к своему ментальному здоровью.
Рафаэль угукает, ещё постояв так немного времени, но захотелось прижаться сильнее, так что не стал себе отказывать в этом желании и уткнулся половиной лица плотнее, обведя руками ещё больше, чтобы встал буквально впритык. Донни гладит его по голове.
Раф даже себя немного ощутил в таком... Знакомом уютном месте. Тепло, но слегка прохладно, пальцы длинные, сердце стучит равномерно и спокойно, даже чуть-чуть медленнее, но в пределах нормы, одежда мягкая. До него доходит осознание, что примерно такое же чувствует, когда и Лео его обнимает. Хоть ему он и утыкается в плечо и запах другой. Но всё равно очень похоже. Он по нему соскучился сильнее, чем предполагал. Потому в душе был очень рад, что остались буквально дни, и скоро они увидится.
Вскоре они приходят домой и, поужинав, разбредаются по комнатам для своих дел. Один готовится к другому экзамену, второй сначала покурил у окна, а потом сел на кровать, чтобы порисовать. Открыв скетчбук, решает пролистать его с самого начала. Он его начал где-то после нового года. И чем ближе он подбирался к настоящему времени, то больше на страницах фигурировал Лео. Он всегда был где-то, но чем свежее были рисунки, тем больше брат занимал места. Бунтарь снова его стал рисовать, сидя в наушниках.
Ему было так интересно посмотреть, что теперь будет, когда они приедут. Как Леонардо будет себя вести, как ему захочется себя повести?
«Было бы здорово поцеловаться хотя бы разок», — пронеслось у парня в голове, отчего он тут же смущается и глупо улыбается. Но это не вылазило у него из головы. Ничего ведь такого не случится, верно? Заводить отношения дальше сейчас не имеет смысла, но немного побыть вместе было бы замечательно.
Да и он нутром чуял, что следующие года будут не такими простыми, как сейчас, в плане учёбы. Придётся попотеть, конечно. Но приезд второй части семьи даст немного энергии для дальнейшей работы.
Все ученические трудности были вскоре позади, мальчики свободно вздохнули, порадовались спокойному закрытию первого курса и отправились на заслуженный отдых. Решили то время, когда Лео, Майки и Саки буду здесь, снова пожить у Бакстра, но последнего не будет в городе до седьмого июля, так что до этого времени придётся им снова поютиться в квартирке. Они могли бы там жить и без него, дом-то принадлежит Ороку, однако они посчитали это некультурным.
Третьего числа седьмого месяца, наконец, они прилетали. Привычное место в аэропорту, привычное ощущение в груди, напоминающее посасывание от волнения и вспотевшие ладошки.
Увидев остальных, что так торопились преодолеть проходной пункт, стало приятно на душе ещё сильнее. Те к ним быстро шли, да и у Донни с Рафом ноги сами зашагали навстречу. В момент они разом обнимаются все вчетвером, каждый ухватил того, кто стоял ближе. Майки случайно оказался где-то около центра их всех, так как был ниже и так просочился, так что обниматься было еще приятнее.
Они отстраняются и конопатый сходу начинает рассказывать о их полёте и последних днях перед вылетом. Как всегда воодушевляло, а Лео ему поддакивал и добавлял своих слов. Ди с Рафом тоже поделились, что у них было эти последние дни и в момент их ожидания здесь. Микеланджело только договаривает что-то про соседа в самолете, как сразу же снова начинает обнимать этих двоих крепко, тянясь к ним на носочках.
— Я по вам так соскучился!.. Такие вы малыши классные, хы, — он стал мять обоим щеки, улыбаясь. — Я вас скушаю двоих, — он снова их обнял, опустив к себе, поцеловав сначала в щёчку одного и укусив за неё, затем второму сделал также.
Лео же стоял рядом, смотря на младшего брата и улыбаясь. Раф взглянул на него и заметил, что у парня глаза сонные и уставшие, как после целого дня тяжёлой работы. Когда он зевнул и прикрыл глаза на момент, это только подтвердило догадку холерика. Конопатый от них отстранился, попрыгав то на одной, на другой ноге. После рванулся между ними, вкинув что-то про еду, присосался также к компании отцов.
— Ты вообще спал? — также замечает Дон. Лео кивает.
— Вчера, получается. Я встал, как обычно, в восемь, и работал, а потом у нас был самолёт и я в нём доделывал отчёт. Всё нормально.
— Не похоже, — уже комментирует Раф и берёт его под руку, а в другую — его вещи. — Надо уложить тебя быстрее спать, а то на ходу отключаешься.
Они сели вскоре на такси и поехали домой. Саки, Раф и Лео были в одной машине. Последний смотрел в окно и не спал, что было даже немного странно, Рафаэль бы отрубился сразу. Они негромко говорили на японском о чём-то, но, судя по монотонности, о работе. В конце эти оба стали говорить чуть с большим возмущением, что Леонардо слегка отстал от окна и вяло махнул рукой, после опёрся слегка на кресло, переполз в центр, чтобы взглянуть на отца, продолжая с ним пассивно ругаться. Саки ему коротко что-то отрезал, перебив, так что Лео замолк с молчаливым недовольством и вернулся к окну, вздохнув через ноздрями.
Задира сел чуть поближе к брату и приложил руку к чужой, пальцы сложив сверху мягким движением. Старший взглянул на него с приятным удивлением, встретившись глазами, и слегка покраснел, улыбнулся слегка. Он перевернул свою руку ладонью к верху и сжал в ответ.
— Если я лягу у тебя в комнате, ты не будешь против?
— А должен?
— Нет, но мне нужно было спросить, — посмеялся бесстрашный негромко, продолжая смотреть в окно и поглаживая руку собеседника большим пальцем приятными движениями. — С прошедшим тебя, кстати.
— Да, спасибо. Тебя тоже, — еще чуть ближе присел тот. — Нам уже по девятнадцать лет. Чувствуешь себя старым?
— Не-а. Меня больше удивляет, что прошло три года. Майки и Донни вместе почти столько времени, — он не продолжил, сонно моргая на вид, который проносился снаружи.
— А мы трахаем друг другу мозги, — потише добавил задира. Лео тихо посмеялся и угукнул, закрыв глаза с улыбкой.
Темперамент придвинулся в третий раз и положил голову на чужое плечо, глядя на их руки смущённо. Старший приложил голову к его макушке в ответ, притиревшись к непослушным стоящим волосам. Рафаэль пальцами второй руки погладил слегка чуть выше кисти брата, прошептав:
— Я соскучился.
Бесстрашный улыбается шире и сжимает руку парня в ответ.
— Я тоже.
Когда они все были дома, то позволили Леонардо снова первому принять душ, потому что, как только он вышел из него и оказался на кровати, тут же заснул. Раф затащил его вещи сюда же и положил на полу, сев на край кровати. У того распластались волосы вокруг головы. Он их ему убрал с лица, погладив немного. Так он выглядел ещё более уставшим и задолбавшимся. Бунтарь укрывает его пледом и уходит на кухню перетереть с Майки.
Он присаживается на свободное место, дослушивая рассказал младшего про какую-то улитку.
— Майк, а чего ты Лео спать не уложил в самолете?
— Я сам спал. Он меня бы не послушал, он живет по своему дебильному расписанию сна-работы и ничего не будет менять, пока ему это будет не нужно. Я бы ему только рабочий лад сбивал и не смог бы заставить поспать, это безнадежно.
— Что, вообще? Даже у тебя не получилось? — удивился Дон. — Ты мог меня спать заставить, а это ни у кого не получалось.
— Да, не получилось. Я бился с ним сколько мог — не слушается. Толдычит про свою работу, сроки, дедлайны, инвесторов, заказчиков, конкурентов и всякую такую предпринимательскую муть, от которой уже меня тошнит, а его не знаю, как не крутит. Ему почему-то было очень нужно сделать не норму за этот год, а в полтора раза больше, — младший потопал ножкой по полу момент, после выдыхает и разводит руки в стороны. — Он бы всё равно не стал бы меня слушать, он упёртый, как козёл.
— Не такой уж он и упёртый, — стучит пальцем по столу Рафаэль. — Если хорошо попросить, то он чаще всего соглашается.
— Я пытался, у меня не получилось. В этом году это было что-то совсем важное для него. Ладно, даже у меня от его работы уже голова трещит, давайте о другом поговорим.
Бунтарь посидел с ними двумя какое-то время, после вышел из кухни, увидев родителей в гостиной с кошкой. Он к ним зашёл, тоже вмешавшись в диалог на полчаса. Только после этого вернулся я свою комнату. Лео так же сладко спал, но уже на спине, отвернув голову к стене. Из-за того, что он перевернулся, одеяло, лежавшее под ним, скомкалось и вылезло. Холерик аккуратно убрал плед и укрыл брата одеялом. Посидев рядом без движений от силы минут пять, ложится тоже, взглянув на того ещё разок, но уже с этого ракурса. Он вздыхает негромко, ощущая тепло на ушах, переворачивается на полубок и приподнимает чужую руку, уткнувшись носом ему в плечо. Тоже засыпает.
Проснулись они как-то в одно время или один случайно разбудил другого. Раф открывает глаза на того, а Лео переводит свои к нему от потолка.
— Доброе утро, — перёлег задира на живот, подперев голову руками. — Ну что, отоспался?
— Да. И ты выбрал хорошую кровать, — улыбнулся ему старший. — Не обманул. Спать на ней очень приятно. И матрас чудесный.
— Ещё бы я стал тебе врать, пф. А вот ты мне напиздел. Ты сказал, что не будешь перерабатывать.
— Ну, блин, — развёл ладони парень, посмотрев в потолок. — Так получилось. Я работал в таком темпе, но всё равно не доделал некоторые вещи, которые планировал. Нужно будет продолжить.
— Ну точно не здесь, — щелкнул бунтарь по чужому лбу пальцем, отчего Лео сразу приложил ладонь к месту, айкнув. — Я так понимаю, твой девиз это: "Отдохну в гробу"?
— Я отдохну, хотя бы недельку точно ничего делать не буду.
— Мало. Чувак, лето. Мы должны как минимум съездить покупаться, потому что в прошлые разы не удосужились, а ты мне обязан несколько тренировок, если не забыл. Забудь про работу, иначе я её из тебя выбью, — он слегка ударил ему в плечо кулаком и присел, склонившись сверху. — Понял?
Лео хлопает глазами немного, словно что-то действительно пытаясь понять, даже слегка склоняет голову на бок.
— Ты изменился.
— А? В чём?
— Не могу точно сказать, но что-то поменялось. Твоя идея сработала, получается, — он отводит глаза медленно, сложив руки на животе, пока Раф продолжал сверху нависать, глядя на него внимательно, неотрывно. Ждал продолжения фразы, но лицо старшего говорило само за себя.
— А ты вообще не изменился, — усмехнулся он, вернув внимание на себя. — Такой же придурок.
— Не смешно, — даже как-то с обидой отвечает Лео, снова отведя взгляд. Раф перестаёт улыбаться.
— Извини, — он гладит его по щеке ладонью, во второй раз возвращая внимание к себе. Старший слегка притёрся к его руке, закрыв глаз с нужной стороны. — Всё норм?
— Ага, — он сам протягивает руку к его волосам, зарываясь в них, заодно придерживает челку. — Так... И что ты делал это время? Не только ведь учился, верно?
— Гулял, с Кейси пил иногда, ничего особо нового я и не делал. Ну, только единственное, помнишь того челика, который дважды меня обокрал? Ну я потом его снова встретил и... Ну, немного помог, что ли. Короче заставил его пойти на работу и сейчас у него всё норм. Ну, по крайней мере, было, когда мы с ним в последний раз пересекались.
— Круто, — улыбнулся старший. — Молодец.
— Кошелёк мне вернул, кстати. Пустой, конечно, но вернул.
Бесстрашный смеётся немного, снова притираясь к чужой теплой ладони, приложив её к себе плотнее, а руку, что была на макушке Рафа, провёл на плечо, слегка разминая пальцами чуть выше рукава футболки.
— А так у тебя всё хорошо, да?
— Ну вроде да, зашибись.
— Я рад. И, к слову, ты не против, если я буду спать вместе с тобой? Я могу и на диване, конечно.
— Да спи здесь, мне не жалко. Ещё и на диван тебя отправлять, пф... Придумал.
— Ну вдруг буду тебе мешать.
— Не думаю.
Первую неделю Раф и правда заставлял брата отдыхать и заниматься чем угодно, но не оставаться дома. На следующий же день они поехали к ближайшему месту, где можно было бы покупаться. В этот раз они уехали в одной машине, так как эта уже была та, что принадлежала самому Саки, сзади всем четверым волшебным образом хватило места, хоть и плотненько.
На месте не сидел только Майки, что уже хотел купаться. Но Лео заставлял его смотреть прямо, чтобы его не начало мутить. Но по итогу конопатому стало скучно, он лёг Донни на колени верхней частью тела и заснул.
Когда берег какой-то речки наконец был достигнул, они дружно вылезли из автомобиля, сделали мини пикник, Лео хотел помочь старшим, но пришлось это оставить на Донни, который никогда купаться не любил, так что его никто и не дёргал. А вот задира, уже раздетый, кстати, того буквально силой дёрнул за собой, стянул с него одежду и потащил в воду. Благо плавки они надели до того, как вышли из дома, так что всё было схвачено. В особенности тело Лео, которое буквально пихали в воду, где уже был Майки.
— Ну подожди, холодная же! — мягко сопротивлялся старший, но темперамент просто толкнул его в воду с головой.
Лео вынырнул, убрав с лица волосы и воду. Он фыркнул на того, дёрнул тоже за руку к ним разом в воду. Рафаэль вынырнул и надавил обоим на макушке, чтобы немного потопить. Короче говоря, начали резвиться в воде, брызгаться, пока не стали играть в водный волейбол.
Дон сидел на постеленном, поедая бутерброды и попивая кофе из термоса, глядя на деревья и землю. Йоши присел рядом с ним, посмотрев, куда смотрит сын, после снова на него.
— Сынок, ты так и не желаешь купаться?
— Не-а. Я лучше тут посижу.
— Ты раньше мне не мог объяснить свое нежелание. Сейчас ты сможешь?
— Я фоново боюсь подцепить вирус какой-нибудь, заболеть, и что мой иммунитет не справится. И мне просто станет скучно через пять минут. Это не стоит того, чтобы мокнуть и тратить время, чтобы высушиться, с трудом одеться. А вы чего не купаетесь?
Йоши и Саки немного посмеялись.
— Ну, тоже желания особо нет. Возможно, причина такая же, как у тебя: быстро станет скучно.
— Пфхаха.
Семья находилась здесь почти до вечера, но нужно было ещё доехать обратно, этим троим помыться и ложиться спать. Но только машина тронулась, как эти пловцы тут же вырубились. Дон тихо прокашлялся, упомянув, что это тоже одна из причин, почему он не лезет в воду.
Уже возле дома все выбрались из машины, а Рафу захотелось покурить, так что он сказал, что попозже зайдёт. Подождал, пока все уйдут домой, встал возле подъезда и стал курить. Заодно Майки с Лео успеют помыться, пока он будет здесь.
Леонардо помылся самый первый, зашёл на кухню сделать чая и выпить его. А заодно выглянуть из приоткрытого окошка на стоящего снаружи. Старший берёт кружку с чаем и подходит к окну, протянув руку к ручке, чтобы открыть шире и высунуться, но почему-то тормозит буквально секунду или даже две. Этого достаточно, чтобы услышать идущий снаружи диалог. Ещё секунда понадобилась, чтобы сосредоточиться и навострить уши. И подслушать, конечно.
— Скажи честно, ты решил меня окончательно выбесить на зло, да?
— Я просто хочу тебе доказать, что я... Э... Ну, готов что-то делать, что это было не просто так.
— Ксев, я тебе всё сказал. Отъебись от меня уже. Не ебут меня твои чувства. И хватит обманывать меня и себя. Ничего ты не чувствуешь ко мне, просто трахаться не с кем пока.
— Ну второй месяц, вроде как, прошел, но я всё равно за тобой бегаю. Что, тебе меня совсем не жалко?
— Ты не представляешь, насколько. Я уже жалею, что согласился.
— Ну, Раф, пожалуйста.
— Да не буду я с тобой встречаться. Как тебе ещё сказать? Это было всё просто... Моментом ради момента. Это не повод для целых отношений.
— Да почему ты такой ублюдок?
— Я ублюдок? Ты предложил мне секс, я согласился, ты мне сказал: "Ну, если не хочешь, то не нужно" — значит, я мог и в любой момент это прервать. Ты теперь мне ноешь уже который раз, что хочется ещё и ещё. Купи себе силиконовую жопу, деньги у тебя теперь есть.
— Вот скажи нормально, почему ты против? Я реально не понимаю, мы ебались... Ну, долго. Неужели за это время в тебе и капли чувств не появилось? Я ж тебе намекал.
— Я знаю, что ты намекал, но я сказал: нет. Ты мне не нравишься, секс ничего не значит в данном контексте, и мы просто обоюдно пользовались друг другом. Ни больше, ни меньше. И ты можешь не доебывать меня хотя бы возле моего дома? И не пьяным.
— Я не пьяный.
— Будто я тебя пьяным не видел.
Лео слегка подошел ближе к окну, чтобы взглянуть и рассмотреть человека, с которым он говорил. Раф тушит сигарету о стену и кидает в мусорку.
— Короче, хватит нарушать мою личную жизнь. Мы разошлись. Я бы всё равно это сделал позже. Не в конце мая, в середине июня бы.
— Так просто бы меня выкинул?
— Я это уже сделал. Всё, стоп. Иди домой. Я не соглашусь на твои уговоры никогда. Поищи себе другого мужика, которого сможешь выебать, а про меня забудь. Возьми себя в руки уже, как будто отказов никогда не слышал.
— Не слышал.
— Ну, я твой первый, — удаляется задира домой, закрыв парадную дверь.
Бесстрашный топчется с чаем нервозно на месте, после быстро уходит в гостиную и успевает сесть на диван, когда Раф заходит. Тот снимает обувь и сразу входит в свободную ванную комнату. Лео отпивает чай и видит, как кружка в руках дрожит. Он её ставит на журнальный стол и видит, как кисти ходуном ходят. Он сжимает губы и зажимает руки между ног, чтобы унять дрожь, но было чувство, будто всё его тело дрожит.
Это ведь нормально, да? Он мог так сделать, это его дело, они ведь не в отношениях. И он его не любит. Это самое важное, да? Главное, чтобы любили, а с кем он в постели — вторичное.
...
Хотелось бы Леонардо в это верить сейчас, когда у него всё тело дрожит, сердце барабанит, а голова начинает болеть. Он снова берётся за чай неуверенно и отпивает отрывистыми глотками.
Это было услышать довольно... Неприятно. И больно. И противно. И вообще лучше бы этого было не слышать, не знать даже. Не будет Раф играть в героя в будущем. Если кто-то ему понравится по новой — забудет о нём сразу же. Не стоит себя даже пытаться успокоить, что это всего лишь секс.
«Раз он делал это долго, значит, ему нравилось. Насколько ему надоело от меня зависеть, что он аж... Вот так? Зря я так торопился, — придерживает кружку на коленях, смотря в неё. — Некуда было торопиться. Зачем я ему нужен, если есть всякие другие, которые так быстро входят с ним в такую плотную связь? До любви не далеко. Что я за придурок? Я правда надеялся, что после всего, что я сделал, я смогу быть счастливым с тем, кого люблю? В целом быть счастливым. Какой я наивный...»
Мысли прерываются щелчком и открытием двери ванной. Темперамент вышел, потянувшись, сразу же пошёл к залу, где и сидел старший, но не вошел, просто оперся боком о стенку.
— Ты пойдешь спать сейчас?
— Да, чай допью и приду.
— Ну я тогда не буду засыпать, подожду. Если получится, — смеётся он, зевнув.
Лео приулыбнулся, проводив его до комнаты. После тяжко вздыхает и опирается лбом на ладонь, опустив голову вниз.
«В голове не укладывается. За полтора года успел встретится с человеком, неоднократно позаниматься с ним сексом и бросить. Меня от ревности просто разрывает. Но я ничего не могу сделать, это его дело, а я тут как бы... Ничего не значу, получается?»
Лео даже как-то не хотелось с Рафом и спать вместе ложится, но эта бунтарская ревность быстро прошла, ему просто стало резко одиноко и не по себе. Оставив чай здесь, приходит в комнату. Холерик играл в телефон. Старший ложится рядом на спину, укрывшись. Помяв одеяло в пальцах, контролируемо вздыхает, прикрыв сонно глаза. Хотя эта информация в голове так и мигала в голове.
«Тебя больше не любят. Тебя променяют. Уже променяли. Зря старался. Тебя ни во что не ставят. Ты уже не тот. Сам виноват. Получил по заслугам. Не любят. Не полюбят больше никогда. Один. Будешь одинок и ты в этом сам виноват. Зря себя обнадежил».
Задира снимает наушники и убирает телефон на тумбу, протянув руку через Лео, после её же кладёт на него и укрывается. Старший взглянул на него и приложил руку к чужой на своей груди и сжал, уткнувшись лицом во вкусно пахнущие волосы. Но этого запаха хотелось больше заныть, чем наслаждаться. Но он умудрялся чувствовать наслаждение даже так, через какой-то скрежет внутри.
С трудом заснув, утро пришло предательски быстро, снова проснулся где-то в восемь утра. Он присел, потерев глаза, после оглянулся на брата, что глубоко спал. Видя его спокойное лицо, стало как-то снова ревниво, что кто-то мог видеть, как он также спит рядом. Он гладит его лицо мягко по щеке, перебирая волосы пальцами. Старший поправляет ему одеяло и встаёт.
Чувство неприятное, а самое ужасное, что он уже осознал, что это его не отпустит в ближайшее время. Это было ясно по опыту. Бесстрашный пожевал что-то на кухне в сухомятку, не желая сильно забивать живот, а потом ушёл в зал, перед этим взяв ноутбук из комнаты, и сел на диване, начав работать, чтобы отвлечься. После него пробудился Йоши, что также вышел из комнаты и увидел ребёнка на диване при работе.
— Леонардо, ты уже не спишь?
— Не-а, — продолжал он что-то печатать. — Не хочу спать больше.
— Уже работаешь?
— Угу-м, — тот присаживается немного рядом, сложив руки вместе, посмотрев на сына.
— У тебя всё хорошо?
— Ну да. Всё нормально.
— Каждый раз, когда у тебя что-то не так, ты всегда говоришь, что всё хорошо, но по тебе видно, что что-то не так, — Лео перестаёт печатать, просто погладив пальцами по краям техники. — Ты можешь мне не говорить, что случилось, но не нужно врать, что ты в порядке.
— Я правда в порядке. Просто много думаю, — пальцы снова застучали по клавишам, пока Йоши смотрел на него, после протянул руку, погладив по голове. Он встал, удалившись на кухню.
После него проснулся Саки, потом Майки, Раф, а затем и Донни. Так что совсем скоро дома стало шумно, потому работающий парень надел маленькие беспроводные наушники, чтобы не сбиваться. Холерик, конечно, к нему подошёл и присел, тыкнув в чужую коленку.
— Ты сидишь за компом с того момента, как я проснулся. Тебе не надоело?
— Нет.
— Всё нормально?
— Да, всё нормально. Не волнуйся.
— Не верится мне что-то.
— Это не мои проблемы.
— Воу. Чувак, не обязательно грубить сходу. Это только показывает, что что-то не так, — Лео тихо вздыхает, вынимает наушники, закрывает ноутбук и кладёт его на журнальный стол. Он взглянул на Рафа молча, что ждал какого-то ответа.
Но Лео его просто осматривал, понимая, что не только он может смотреть на Рафа по-особенному. Это ему снова и снова разбивало сердце, оно разбивалось минимум три или четыре раза за эти три года. В груди кольнуло неприятно. Почему он вообще так поступил? Ему даже в душе не было стыдно перед ним за это? Они не вместе, но чувства Рафаэля никак его не остановили? А может, чувства пропали за эти полгода? Осталось только что-то братское, рядом с небольшой симпатией...
Кто-то другой его целовал, причём взаимно, кто-то другой его трогал, кто-то другой его держал, слышал, говорил с ним, обнимал голым, целовал куда угодно. Это его так сильно обижало. Злило, расстраивало, запутывало...
Лео хмурится и снова смотрит прямо, не зная, что даже ответить.
— Что, не в настроении с самого утра? — Раф закидывает руку на спину дивана в сторону Лео, что продолжает бездвижно сидеть, но по итогу встаёт и молча уходит прямо из дома, обувшись на ходу. — Эй? — ему так и не ответили. Задира раздраженно вдыхает. — Зашибись...
Майки выглянул из комнаты, поправляя футболу на плечах. сразу взглянул в сторону двери, а потом в противоположную, на Рафа.
— Что случилось?
— Лео меня игнорирует и грубит, а теперь вообще молча по съебам дал.
Конопатый выходит побольше, приложив сжатый нервозно кулачок к груди, постояв ещё секунду.
— Что это вообще было, он давно так делает?
Младший брат с тем же успехом просто быстро обувается и уходит.
— Вы заебали меня игнорировать, блять, — тут и Дон выходит, потирая немного растрепанную макушку. — Тоже будешь меня игнорить?
— А? Нет. Что произошло вообще?
Старший, как только выскочил из дома, завернул куда-то, куда даже не понял, и просто шёл, смотря задурманено то в асфальт, то сквозь толпу. Чем дольше он шел, тем больше набирал скорость, пока быстрый-быстрый шаг не перешёл в торопливый бег трусцой, огибая людей, что, как на зло, по большей части шли навстречу.
Нос изнутри жгло, а значит, он вот-вот заплачет, так что как можно скорее заворачивает на менее оживлённую улицу и позволяет себе пустить слёзы, но не остановиться, продолжая куда-то идти, а точнее уже бежать. Он даже не знал, что ему стоит ощущать. Правильно, что ему обидно? Что он чувствует себя преданным и кинутым? Или он не должен даже заикаться о своих "правах" в данной ситуации? В любом случае на размышления сил не было: ему было слишком плохо, он пытался выплеснуть эту боль в беге, чтобы было проще это переварить. Как-то он добежал до какого-то моста, заворачивает на резкий спуск к нему, томрозя подошвой, и забегает под него. Вздохнув противного воздуха, дрожаще глотает скопившиеся слюни и поднимает голову вверх, продолжая пускать соленые капли по лицу и судорожно вздыхать.
Он мнёт одежду на груди, в районе сердца, хныкнув несчастно, пока не обнимает себя и садится, смотря замыленным взглядом на не самую чистую воду. И дрожит. На улице под двадцать градусов тепла, а он все равно весь дрожит, хныча и хлюпая носом.
Каким же дураком он себя ощущал. И не знал, кто в этом по-настоящему виноват. Наверняка, он сам. Кто же ещё? Если бы изначально был хорошим человеком, то такого бы не случилось. Он бы чаще чувствовал себя счастливее, но с каждым годом его счастье исчезает прямо из его холодных ладоней. Законченное получение специальности не принесло той радости, на которую он рассчитывал, в новый год он расстался с человеком, встречи с которым ждал полтора года, летом оказалось, что он занимался сексом с каким-то малознакомым парнем. А дальше что? Не будет у них совместного счастья, не будет у Лео хоть чего-то, похожего на нормальную семью, и он сам в этом всём виноват. Сколько можно себя пытаться обнадежить словами "ну вот сейчас закончу, и всё будет нормально", "ну сейчас приеду, и всё станет хорошо", "ну сейчас ещё годик поработаю, и точно всё станет, как надо".
«Кого ты обманываешь? Не нужен ты никому, даже себе. Сидишь, ноешь под ржавым мостом в какой-то городской глуши. У Рафа нет столько времени ждать, это было очевидно ещё два года назад. А я, как наивный придурок, на радостях побежал учиться. Сильно я такой занятой кому-то буду нужен? Я уже не нужен и не стану вдруг».
Сердце болело и скрежетало, словно вот-вот да остановится. Масло кончится, детальки сотрутся, выпадут, заклинят. Он даже не знает теперь, к чему стремиться с таким итогом. Ему девятнадцать лет, а уже итог. Любимый человек давно поставил на нём крест, у брата своя жизнь, отец уже отдыхает и все больше забывает о своих обязанностях, как предпринимателя. Он никому не нужен уже, а его теоретические попытки побыть с кем-нибудь будут выглядеть жалко. Леонардо не хочется быть жалким, но других слов не подберешь.
Пока он тонул в своём мысленном болоте, то не услышал знакомый голос.
— Лео! — младший брат его искал и, слава Богу, человек придумал такую штуку, как геолокация на телефоне.
Тот спустился вниз, снова окликнув того. Лео повернул голову неспеша, но все равно ничего не было видно. Все буквально плывёт, как и слезы из его глаз. Голубоглазый смотрит на него момент, сложив руки вместе.
— Лисёночек... — тихо говорит он и подходит ближе, присев тоже на корточки сбоку и обняв за плечи, крепко прижав к себе.
Старший закрывает глаза, снова захныкав тихо, пока его гладили по голове и пытались успокоить каким-то милым словом. Но он его даже не слышал, но голос брата успокаивал.
— Майк... — произносит он немного хрипло, так что прокашлялся и присел отстранённо, сложив локти на коленях, пока продолжал сидеть на корточках.
— Да?
— А карма существует? — отводит он взгляд, мня пальцы.
— Ну, Будда говорил, что да. Но ты сделал много хороших дел, Лео. Больше, чем плохих.
— Я сделал больше всего никаких дел.
— Ты помог в своё время папе, ты уберёг меня от плохого детского опыта и продолжаешь, ты признал свои ошибки и добился второго шанса с Рафом.
— А ещё просто потратил полтора года на учёбе, потом работал, решал всякие дела и, по сути, ничего не делал, только для себя.
— Для семьи. Да, ты вёл себя раньше не очень хорошо, но это был лишь маленький кусочек твоей жизни. Если и была карма, то ты давно её уже преодолел.
«Тогда что это? Что происходит? — парень трет переносицу, заодно вытерев краюшки глаз. — Четвертый год подряд проходит, как из говна слепленый. Чувствую себя уставшим...»
— Пойдём домой?
— Иди, я позже приду.
— Нет, я пойду только с тобой.
Лео молча вздыхает и продолжает сидеть на месте, как и младший брат, что садится чуть ближе, поглядывая в воду. Бесстрашный с пустой башкой, но чувством несправедливости и какого-то горя смотрит также в мутную водицу. И понимает, что очень устал. Очень и очень сильно. Когда-нибудь его жизнь сбавит обороты? Динамика на динамике. Сколько можно? То одно, то другое, то третье. Настолько плохо он себя вёл, что получил вот это? Единственный плюс во всем этом травмирующем дерьме, так это то, что из этого самого дерьма берётся контент для книги.
Майк приобнимает его за руку и кладёт щёку к ней же.
Почти сразу начинается звук капель на речке, через которую шёл мост, а потом дождь затарабанил по всем местам. Да, они были под навесом, но домой-то как идти?
Младший прижался чуть плотнее, смотря на капающий дождь и текущие появляющиеся дорожки воды на спуске под мостом, что стекали в речку, разбавляя её.
У парня звонит телефон, так что он поднимает трубку, начав диалог с Донни, что в данный момент был с Рафом на кухне:
— Алло?
— Вы далеко убежали-то?
— Нет, мы в паре кварталов.
— Ливень начался, давай мы зонты принесём и домой пойдём. Промокните.
Конопатый взглянул на брата, что тоже посмотрел в ответ, но отвернулся, явно не желая никуда уходить.
— Мы сами вернёмся. Всё в порядке, спасибо. Не волнуйтесь за нас.
Они прекращают звонок, Ди вздыхает, скрестив руки на груди.
— Почему вся хрень происходит именно в дождь? — цедит бунтарь.
— Что?
— Лео кинул меня в дождь, он рассказал мне о своем самочувствии и отце во время дождя или мокрого снега, когда я в ответку его кинул, вот сейчас. Даже когда он сообщил, что уедет учиться, тоже, кажется, в тот день была морось.
— Совпадение, скорее всего.
— М-м-м... Ебал я такие совпадения.
Ди поправляет очки, отведя взгляд обратно к окну.
Леонардо нервно крутит большие пальцы вокруг друг дружки, пока младший брат убирает телефон, а после поворачивается к оппоненту всем телом.
— Расскажи, что у тебя случилось. Мне не нравится видеть, как ты плачешь где-то один, а уж тем более не знать причин. Я хочу помочь, но каждый раз не могу.
— Поэтому я хотел уйти один и спокойно прорыдаться и поныть, — немного злился он. — Почему ты каждый раз пытаешься что-то из меня вытащить? Я не хочу говорить. Я один раз тебе сказал, что между нами с Рафом случилось, ты предлагаешь мне наступить на те же грабли? Я не хочу.
— Я обещал тебе и себе, что больше не буду злиться и так эмоционально реагировать. Тут можешь рассказать мне, тебе станет легче.
— Не станет, — поднимается он и бродит немного, тревожно зарываясь пальцами в волосы. — Мне нужно побыть одному.
— Лео, ты всегда один, — повторяет за ним действие Микеланджело. — Ты сидел сутками в кабинете, постоянно работал, здесь ты один. Ты с четырнадцати до шестнадцати от меня абстрагировался. Да и до этого тоже, чтобы не проецировать злость папы на меня. Потом тебе было очень плохо, а потом мы полтора года не виделись. И ещё половину ты сидел за работай. Ты постоянно один, тебе нельзя быть одному.
— Нормально мне одному. В этом больше плюсов, я уже в этом убедился. От меня одни проблемы для окружающих, для моих близких, я устал ощущать это.
— Я не хочу тебя потерять, — встаёт голубоглазый крепко на месте, сжимая руки по швам. Лео оглянулся. — Я уже тебя теряю, ты всё дальше и дальше от меня, и я словно ничего не способен сделать. Ты не хочешь, чтобы я был рядом с тобой?
— Я всего этого хочу. Я хочу, чтобы всё было хорошо, но так не будет, — махнул он ладонью. — У меня точно.
— Почему ты ставишь на себе крест?
— Потому что каждый раз, когда я делаю что-то на благо себе — плохо остальным, делаю что-то на благо близким — плохо остальным. Чего бы я не делал, я всегда буду приносить только разочарование.
— Это глупости, откуда ты это взял? Тебе просто надо немного изменить свой режим, взгляды на жизнь, на быт. И будет проще.
— Майк, а теперь встань на моё место. Ты-то да, ты можешь отклониться от своего жизненного плана по щелчку. Я — нет. У меня чёткий план по выполнению работы, на мне огромная ответственность, и я не могу по своей хотелке изменить что-то. Не будет проще.
Конопатый отводит взгляд настороженно к воде.
— И что будет в будущем?
— Я откуда знаю? У вас всё будет хорошо.
— А у тебя? Почему ты не входишь в это "у вас"? Почему мы отделены от тебя? Ты не хочешь быть с нами вместе?
— Я много чего хотел, хочу и буду хотеть, но, опять же, мои хотелки не имеют никакого веса, а ещё не совместимы с тем, как я работаю и какие обязанности имею. Ближайшее время этого точно не случится. Лучше думай о работе, потому что скоро я куплю вам с Донни квартиру.
— Хватит думать о таком сейчас. Мы говорим о тебе.
— А я не хочу о себе говорить уже. Если ты правда хочешь сделать мне лучше сейчас — уходи.
Майки сжимается немного, будто кровь на секунду перестала течь по телу, а сердце замерло. Он жмурится, пожимая плечами, после расслаблено их опускает и трет под носом.
— А ты?
— Приду, когда мне будет лучше.
— А ты будешь тут один? Ты же не любишь быть один. Ты сам мне говорил.
— Как давно я тебе это говорил? — Лео трёт лицо от дорожек слез, что раздражали кожу. — Я за это время уже привык. У меня больше нет трясучки оттого, что я буду один. Если это твой последний вопрос, то оставь меня одного, как я и планировал изначально.
Старший отворачивается, скрестив руки на груди. Майки ничего не говорит и удаляется, с трудом забравшись по мокрому склону.
Леонардо обернулся разок, чтобы убедиться, и склоняет голову, зарывается несчастно в волосы со стороны лба и судорожно вздыхает. Он немного соврал. Ему всё ещё плохо одному, он этого боится, но научился так или иначе скрывать или игнорировать этот страх. В душе ему совсем не хочется оставаться одному. Но, к сожалению, именно таким он себя ощущает последнее время, а именно эти два года.
Пока есть возможность и желание, даёт волю слезам и снова начинает плакать под ритм дождя, который заглушал звуки. Дома в голос особо не поплакать, а здесь можно хоть немного повзвывать и похныкать, вытащив из себя всё, что нужно было выплакать ещё давно.
Он заводит пальцы дальше и снимает резинку, взяв её в кулак, намертво сжав. Раскинув волосы по-всякому, снова садится на корточки, которые обнимает, а голову опускает, что отросшие волосы вот-вот коснутся кончиками бетона.
Но как бы долго он ни плакал, чувство обиды сидело внутри, а ещё, вместе с ней, злость. Почему-то он совсем не был к этому готов, он был уверен, что Раф чисто из личных принципов не будет искать кого-то на стороне. Поэтому кажется, что он Лео совсем уже и не любит. Или не любит, как раньше. А он снова уедет и всё будет только хуже. Зачем было его успокаивать, что он себе никого не будет искать и что он верен только ему? Леонардо не будет ждать, что теперь когда-нибудь тот придет к нему со словами, что готов попробовать снова. А самому Лео это делать бессмысленно: ему откажут. Сейчас точно. Да и общего будущего у них уже нет и не было, это было ясно ещё давно.
Может, ему сердце разбили, а может, он прямо сейчас его добил, убеждая, что его больше не любят и не полюбят, что он одинок до конца жизни, умрёт один и об этом узнают даже не сразу.
Расстроившись ещё сильнее, он продолжал плакать, закрыв лицо ладонями.
«Какой я придурок. Я на что-то правда рассчитывал, я рассчитывал, что кто-то способен ждать так долго такого, как я. Я разбил ему сердце, предал и правда на что-то надеялся? Какой же идиотизм... — он сжимает руки в дрожащие кулаки, в одном из котором всё ещё была резинка, и прижимает к груди, ещё больше став похожим на трясущийся комочек. — Как глупо. Я столько всего сделал "для него" и... Ну что за цирк?»
В подтверждение своим мыслям начинает тихо смеяться всё больше и больше, хихикая под нос и хлюпая им же, пока снова не накрывает слезами, отчего смех сглатывается и сменяется взвыванием.
Просидев здесь ещё какое-то время, в общей сложности около часа, учитывая то время, пока с ним ещё был Майки, встаёт и вытирает лицо от слёз, закидывает волосы на затылок и за уши. И выходит, почти сразу же став мокрым, а ещё ему вернулось чувство обоняния и свежий запах мокрой травы и асфальта ударили в нос почти одновременно. Это немного успокоило его трясучку после рыданий.
Выбравшись из-под моста и завернув на него, чтобы пойти в сторону дома, с удивлением видит Майки, что сидит на лесенке моста с зонтиком. И тоже смотрит на него расстроено. Он встаёт, встряхнув грязь сзади со штанов и подходит, спрятав старшего также под зонтом.
— На мокром сидел? — спрашивает он, отведя полуприкрытые веками и ресницами глаза.
— Вытер салфеткой.
— Нельзя на холодном сидеть.
— Один раз посидел, ничего не случится.
— Ты ради этого ушел и вернулся с зонтом?
— Я не уходил, я его купил, — конопатый пихает брату в рукоятку зонта, а сам из его немного онемевшей от холода руки вытаскивает резинку и, расчесав волосы пальцами, делает хвостик аккуратно. — Я не могу тебя оставить одного в таком состоянии.
Они идут домой, младший сам понес зонт над ними, хоть ему и приходилось, в связи с чужими ростом, тянуть руку чуть повыше. Избежав обрызгивания их с головой возле дороги около трех раз, добираются домой и поднимаются.
— Я сделаю тебе какао, ты всё ещё мокрый.
— Не надо, — снимает обувь, а еще резинку с волос снова, и идёт в сторону гостиной.
Из кухни как раз высунулись Раф с Донном, первого старший изворотливо обошёл, не взглянув, продолжая двигаться к дивану. Майк все равно пошел делать ему напиток.
— Может, ты скажешь, что это было вообще? — скрещивает руки Рафаэль, смотря, как старший садится на диван боком к краю и начинает растягивать в руках резинку. — Я тебе щас в ебучку дам, хватит меня игнорировать.
— Я не хочу с тобой разговаривать.
— Это ещё почему? — ответа не последовало, как и реакции.
Рафаэль и так был раздражен с того момента, как эта клуша убежала из дома, ничего не сказав и нагрубив, а теперь сидит и что-то из себя строит. Он с психа даёт ему подзатыльник не самый мягкий, но и не увесистый. Он надеялся, что тот хотя бы на это отреагирует, но Лео лишь инерционно дёрнул головой в направление удара, а после выпрямил, однако взглянул из-под волос ещё немного мокрым взглядом. Но и его скоро вернул к резинке, продолжая себя отвлекать ею.
Микеланджело, что это услышал, вышел и слабо пихнул Рафа в плечо, нахмурился и указал пальцем ему в лицо.
— Не бей его.
— А что мне ещё с ним делать? Он меня бесит.
— А меня бесит, что ты решил, что нормально будет ударить своего парня по затылку, когда ему плохо.
— Да он даже не мой парень, блять.
— В смысле?
Лео бы не хотелось это всё слушать, особенно сейчас, сначала он жмет ладони к ушам и прямо так говорит:
— А вы бесите меня. Хватит здесь выяснять отношения, уйдите и орите в другом месте.
Конопатый сначала расстроенно смотрит на старшего, что вяло убирает руки от ушей. Но берёт себя в руки, дёргает бунтаря за плечо за собой на кухню, где уже стоял Дон и доделывал какао за брата.
— Что значит "он не мой парень"? — шипит негромко конопатый.
— Расстались мы полгода назад, гений.
— Вы же говорили, что всё нормально и ничего не было.
— Потому что ты бы не отстал и продолжал ныть, что всё неправильно и мы не должны так поступать.
— Классно. Ну смотри, что с ним теперь.
— ДА ПОЧЕМУ Я ВИНОВАТ-ТО СРАЗУ?? — громким шёпотом бесится темперамент, стуча по своей груди подушечками пальцев.
— А КТО?? — там же тембром отвечает младший.
— ТЫ?
— А ЧТО Я СДЕЛАЛ? ОН ПОСЛЕ ТЕБЯ ТАК СТАЛ СЕБЯ ВЕСТИ.
У обоих вены на висках надулись, а лица быстро покраснели от злости, но Дон кладёт ладони им на лица и отодвигает в разные стороны от прохода, после берёт кружку какао.
— Вас оттуда прекрасно слышно, либо хватит, либо на микротон переходите, — он проходит через них, молча относит напиток на журнальный стол и уходит.
— Утром всё было супер, на реке было заебись, а как только вернулись домой, то сразу же по жопе пошло. Может, Лео тоже болеет, как батя, а?
— Не так его болезнь проявлялась, хватит сваливать. Что-то случилось, он только с тобой говорить не хочет, а не с нами.
— Я буквально ничего не сделал, я пришёл, помылся и сел с ним поболтать. Он психанул и съебался.
— Ну не может же он без причины так себя вести?
— А кто знает? Может, уже с ума сошел, пока работал. Я ж не вижу его, в отличие от тебя, двадцать четыре на семь.
— Справедливости ради, — вмешался Ди, что слушал их шепот, — он явно обижен на тебя. Тут отрицать нечего.
— Но я ничего не сделал, только сейчас позлился и шлёпнул.
— Ты его ударил, — поправил голубоглазый. Раф дал ему щелбан, молча покосившись, после снова посмотрел на рослого.
— Или думаешь, что не сделал. Поговори с ним попозже.
— Он со мной не разговаривает, блять.
— Попозже. Пусть успокоится.
— Не буду я ни с кем разговаривать, мне похуй. Надоело уже разбираться, кто где не так перданул, нервов не хватит.
С этими словами удаляется в сторону комнаты, взглянув бегло в гостиную. Сима тёрлась у ног старшего, что мягко гладил её крайними фалангами пальцев, выглядывая из-под колен.
Задира уходит в комнату и, открыв окно, встаёт покурить. На самом деле хотелось узнать, в чём причина, потому что ссориться в самом начале такое себе. Неприятное чувство внутри теперь сидит. Послезавтра они все перебираются в дом Бакстера, так что, наверное, до этого момента успеют что-то решить. И было интересно, придёт ли старший к нему в комнату спать.
Посидев до двенадцати здесь, выглядывает из комнаты тихо. Уже свет весь выключили в доме, а Лео спал на диване с кошкой, что разложилась между его ног, дотянувшись мордочкой до живота. Но сейчас Дон подкладывал ему подушку под голову, прося тихо приподнять её, и укрыл пледом, спрятав под ним и кошку, но её, видимо, это не особо беспокоило.
Бунтарь вернулся обратно также тихо, вздохнув настороженно. Теперь ему было стыдно, что он ударил того. Как-то погорячился...
Но ничего не оставалось, как лечь спать и ждать утра, чтобы посмотреть на чужое поведение.
Утром Раф проснулся оттого, что что-то упало или нечто подобное. Обычно он не просыпался, но сегодня проснулся и вышел из комнаты, накинув на себя кардиган. Было морозно. Лео был на кухне и собирал что-то из раковины. Задира зашёл, взглянув, как он вытаскивает кусочки стекла и кидает в мусорку. О кафельную раковину разбил кружку, в которой вчера ему принесли какао.
Задира всунул руки в карманы и подошёл, встав рядом, тот на него бегло взглянул, но продолжил заниматься делом.
— Не поцарапался?
Ему хоть что-то ответили, а именно промычали отрицательно, а после кинули последние кусочки стекла в урну, сполоснув руки в воде. Раф взглянул на плиту и увидел, что он кипятит воду в ковшике.
— Что готовишь? — Леонардо молча показывает пальцем на два яйца, что были в воде, — И всё? — на это ему тоже безмолвно угукают.
Рафаэль вздыхает как можно терпеливее, немного отступает, чтобы не мешать готовить, но смотрит.
— Ты ж всё равно мне отвечаешь. Что, сложно сказать словами? Что я сделал-то, скажи, — бесстрашный молча выключает кофемашину, а пока достает небольшую тарелочку и салфетку, в одно положит яйца, в другую — очистит скорлупу. — Лео, ты меня реально бесишь. Много толку, что ты молчишь и дуешься? Я что, пойму что-то? Или тебе от этого проще?
Леонардо показательно скрашивает руки и отворачивает голову. Раф становится раздражительнее, но держит себя в руках, хоть и буквально, потому что сжимает кулаки, сдерживая себя.
— Ты ведёшь себя как, последний мудак и эгоист сейчас. Ты только вернулся и уже всё пытаешься испортить, тебе по кайфу? Опять? Не заставляй меня разочароваться в тебе снова, — Лео поворачивает голову обратно, с неприятным удивлением смотря на него. — Что?
— По-твоему... — он пытается продолжить и так тихо, но захрипел, прочистив горло, после вчерашнего плача связки его подводят, —...Я просто из-за личной прихоти не хочу с тобой говорить? На это есть причины и если ты правда беспокоишься, то не трогай меня хотя бы словесно.
— Ну хоть заговорил. Ладно, сколько мне ждать, когда ты успокоишься?
— Если с таким подходом, то до конца жизни, — вздыхает старший и снова отворачивает голову. — Три дня максимум.
— Круто, — он снова уходит в себе в комнату переждать бесяку.
Лео расстроенно смотрит в пол и трёт руки. Ему и стыдно, и грустно, и обидно это всё. Но ему не хочется говорить с ним в данный момент, лучше пока подрейфовать в своих мыслях и успокоиться. Да и, по правде говоря, нет у него особо оснований предполагать, что Раф и правда занимался этим. Ну, да, из разговора все было ясно, но без контекста смысл мог измениться, разве нет? А ещё Лео просто распереживался. Наверняка он что-то не так понял. И надумал себе лишнего. Он ведь даже не помнит, что именно тогда услышал. Помнит, как сердце сжалось и дыхание перекрыло, а ещё, как накрыло чувство ревности. Дело точно в ней. Ему хотелось в это верить.