In A Twinkling

      — Что?! — Найл и Лиам кричат в унисон через динамик телефона Луи.       — Я чертовки серьезен. Гарри, блять, Стайлс. В моем доме. Состоит в этом чертовом кружке вязания крючком, — произносит Томлинсон, натягивая джинсы.       — Нет. Пиздец. Это нереально! — Хоран кричит так громко, что телефон Луи чуть не слетает с комода от вибрации.       Дождь льет за окном спальни, он слышит в динамике телефона, как капли стучат по машине Лиама и Найла, когда они едут из города домой на рождественские каникулы.       — Да, черт возьми, — говорит Луи, но их ответ искажается. — Парни, вы пропадаете. Встретимся сегодня в пабе.       За этим следуют обрывки слов и помехи, поэтому Томлинсон сдается и завершает разговор, пряча телефон в карман, направляясь вниз завтракать.       — Доброе утро, бабуль, — приветствует он, садясь на свое привычное место.       — Доброе утро, любовь моя. Хорошо спалось?       — Да. Хорошо, спасибо, — Луи наполняет свою чашку чаем и добавляет немного молока. — Найл и Лиам уже в пути. Собираюсь выпить с ними пива в пабе сегодня вечером. Хорошо спалось?       — Просто отлично. Похоже, сегодня погода не в духе, — комментирует она, ставя тарелку внука на стол, указывая на темное небо через заднюю дверь.       Томлинсон пододвигает свою тарелку. — Спасибо. И да, похоже на то. Хочешь посмотрим твой список, и решим чем бы я смог заняться в первую очередь?       Пожилая дама достает бумагу для заметок, садится напротив, водя пальцем по длинному списку задач. — Может быть, входная дверь? Ее не помешало бы немного покрасить, еще в подсобке ждет дверца шкафа. Если у тебя будет время, на чердаке есть рождественские украшения, которые я бы хотела, чтобы ты спустил. О! И я заказала рождественскую елку в садовом центре. Не очень большую, заметь. Должна поместиться в машину, если опустить сиденья.       — Ладно. Я могу этим заняться, не беспокойся.       — Ты ангел.       — На самом деле, нет, — с ухмылкой отвечает Луи и кладет в рот еще одну порцию грибов и колбасы.       Пожилая дама приподнимает одну бровь и постукивает ногтями по столу. — Гарри определенно так думает.       Томлинсон стонет в ответ. — Бабуль. Ничего подобного. Я выставил себя полным идиотом. Многократно.       — Может быть, и так. Но он говорил о тебе весь день, хоть и пытался сделать это незаметно. Даже выуживал информацию у меня и всех остальных.       — Бабуль, — произносит Луи с долгим вздохом. — Я смутился, когда впервые увидел его. Не смог даже произнести ни одного чертова предложения. Выглядел дерьмово, покрытый грязью и навозом, а мои волосы были похожи на птичье гнездо. Потом чуть не ослеп на кухне. А когда он ушел, то споткнулся о мастерок, ухватился за куст роз, уколол себя шипами и завизжал, как поросенок.       Бабушка хихикает, когда Луи вспоминает катастрофу, произошедшую с ним ранее. Последний случай был своего рода вишенкой на торте. Ему удалось спрятаться снаружи, и путь был почти свободен, но потом Гарри вышел из дома, а все дамы хихикали над ним. Томлинсон отвлекся от того, чем занимался и все было бы хорошо, если бы Гарри просто вел себя как нормальный человек. Но, конечно, он этого не делал. Стайлс шел по дорожке, Луи улыбнулся и кивнул на прощание, а Гарри изобразил одну из тех восхитительных улыбок, на которых образовались ямочки, а потом… потом он подмигнул. Луи. Реально подмигнул.       Томлинсон не считает, что его можно обвинить в серии последовавших неудач. Честно говоря, этот человек должен был прийти с предупреждающей табличкой и, может быть, с аварийными огнями.       — Все, что хочу сказать – ему было интересно. Мне все равно, что ты думаешь на этот счет. Я обладаю чутьем на подобные вещи, — глубокомысленно добавляет дама.       — Даже не хочу об этом слышать, — категорично заявляет Луи, не желая поощрять разговор дальше.       Но дело в том… что Луи не может отрицать, что между ними была искра. Он был там, когда увидел Гарри в гостиной, и тот окинул его очень пристальным взглядом, хотя Луи утверждает, что он выглядел как облезший кот. Все повторилось на кухне, когда Стайлс помог Луи с инцидентом, который навсегда останется в памяти как «лимонная катастрофа», а затем пялился на его задницу, когда Томлинсон повернулся. И это случилось снова в саду, когда Гарри уходил. Так что да. Луи почти уверен, что Стайлс заинтересован, даже несмотря на мизерные шансы.       — Как знаешь. У меня всегда было чутье на подобные вещи. Мне нужно быть свахой.       — Это не настоящая работа, бабуль.       — Ты заблуждаешься, — отмахивается она. — По телевизору показывают ту женщину. Как ее зовут? Миллионер за минуту. О! Патти или как-то так.       Луи морщится в ответ. — Мне придется включить родительский контроль на твоем телевизоре, если ты будешь смотреть подобную чушь.       — Ох, дорогой. Ты не посмеешь. Буду смотреть то, что мне нравится, большое спасибо. В любом случае, я остаюсь при своём мнении. Этот парень определенно увлечен тобой.       — Хорошо, бабуль. Как скажешь. И я буду придерживаться того факта, что ты должна была предупредить меня, что он присоединился к твоему кружку вязания крючком.       — Не знала, что это так важно. Он всего лишь модель.       — О боже мой, — стонет Луи и кладет свои столовые приборы. — Ладно. Позволь мне попытаться объяснить это еще раз. Он всемирно известная модель Gucci. Запечатлен на восьмидесяти футовых рекламных щитах и двухэтажных автобусах, на обложках журналов и… тьфу. Не бери в голову.       Пожилая дама лишь ухмыляется в ответ. — И он тебе нравится. Даже не пытайся это отрицать. Я никогда раньше не видела тебя таким взволнованным. Это восхитительно.       — Бабуль, — стонет Луи, и тут же морщит лицо, как будто только что пришел домой из школы, а ему говорят, что он не может съесть последнее песочное печенье «малиновый поцелуй», потому что так не принято. — Верно. Мы много раз обсуждали это. Я взрослый мужчина.       — Конечно, это так, дорогой. Но ты никогда не будешь взрослым для любви, — говорит она, и понимающе улыбается, как могут только бабушка с дедушкой.       — Мне пора работать, — уклоняется Луи, встает и ножки стула скрипят по полу.       — О, подожди. Присядь на минутку. У меня есть для тебя подарок.       — Хорошо, — отвечает Томлинсон с легким оттенком опасения, растягивая последний слог, но делает так, как ему сказали.       Бабушка поднимается на ноги и обходит стол. Он поворачивается на стуле, но женщина загораживает обзор, роясь в небольшом наборе ящиков сбоку от стола.       — Итак, я не собиралась вручать это тебе сейчас. Подумала, что заставлю еще немного попотеть, прежде чем ты соскочишь с крючка, так как вел себя, как маленькое дерьмо.       — Бабушка!       — Что? Я могу выражаться. И это вполне заслуженно, потому что ты был маленьким засранцем, пытающимся переложить вину на свою бедную старую бабушку.       Она протягивает руку, кладя на стол очень знакомый сверток и Луи ахает.       — О боже мой. Это…? — Томлинсон хватается посылку, его почерк на внешней стороне мгновенно узнается на этикетке с адресом. Он открывает коробку, отфотошопленные фотографии его и Гарри смотрят на него в ответ.       — Да. Да, все верно. Не могу поверить, что ты думал меня обмануть! Честно говоря, Луи Уильям Томлинсон, я лучше тебя воспитала, — ругается она, затем отвешивает подзатыльник и снова садится напротив.       — Ой, — ворчит Луи, и потирает затылок, не то чтобы ему больно, она никогда не стала бы причинять боль. Тем не менее, чувствует себя так, словно ему снова десять лет, и делают выговор за его последнее озорство, которым он, по правде говоря, не особо гордится.       — О чем, черт возьми, ты думал?       Томлинсон опускает голову, позволяя кончикам пальцев скользить по изображениям за стеклянными панелями. — Не знаю, — бормочет он.        — Прости?       Луи поднимает голову и видит, что бабушка смотрит на него поверх оправы очков, сидящих у нее на кончике носа. Он чувствует себя дерьмово. Вина и сожаление накатывают на него волнами, он пожимает плечами. — Я не знаю. Тогда это казалось хорошей идеей.       — И как, скажи на милость, ты догадался? — прямо спрашивает она.       Луи вздыхает, и кладет рамку обратно в коробку, отодвигая в сторону, пристально глядя на свои пальцы, царапающие поверхность стола. — Просто… мне кажется, я всегда тебя разочаровываю. С моей работой, проживанием в городе, отсутствием нормальных отношений и всем остальным. Подумал, что если просто выдумаю парня, ты перестанешь меня спрашивать и дашь поблажку. Я не думал, что ты когда-нибудь узнаешь, это была просто маленькая ложь во благо, и я собирался признаться вчера, но… но потом появился Гарри, настоящий Гарри и все развалилось, как карточный домик. И...       Луи приходится сдерживать себя, слезы наворачиваются на глазах по непонятным для него причинам. Он сопит и сердито трет нос.       Бабушка наклоняется и берет его за руку. — О, мой милый, малыш. Ты никогда, ни за миллион жизней не смог бы разочаровать меня. Я люблю тебя до луны и обратно, всем сердцем и горжусь тобой больше, чем могу выразить словами. Хочу ли я, чтобы ты нашел любовь и был таким же счастливым, как я и мой Билли? Конечно. Хочу, чтобы ты нашел того особенного человека, с которым мог бы разделить свою жизнь, все взлеты и падения, все остальное. Но мне искренне жаль, что ты почувствовал необходимость придумать фальшивого парня, чтобы успокоить меня. Я никогда не собиралась заставлять тебя чувствовать себя загнанным в угол вот так, — произносит она дрожащим от волнения голосом.       Томлинсон поднимает глаза и готов пнуть себя за то, что видит. Выражение ее лица такое печальное, пронизано собственной неуместной виной и это последнее, блять, что он когда-либо желал сделать. Луи никогда не хотел опечалить ее, даже на мгновение, и теперь он видит, насколько глупой была вся эта задумка. — Бабушка… боже, это я прошу прощения. Просто… думаю, что меня все увлекло, и я чувствовал себя как бы оторванным от того, что реально, а что нет. Иногда в городе трудно вспомнить, что у меня есть дом здесь, есть ты, когда я мотаюсь по кругу. Моя точка зрения такова, во всяком случае. И хоть мы разговариваем почти каждый день, это не одно и то же и я… черт, извини, — отвечает он, тихонько всхлипывая.       Внук отпускает ее руку и встает, подходя к ней опускается на колени, обнимая за тонкую талию и зарываясь лицом ей в плечо. — Ш-шш, дорогой, — говорит бабушка, успокаивающе поглаживая парня по спине. — Я думаю, мы оба сегодня кое-чему научились. Обещаю больше не подталкивать тебя к этому вопросу.       — И я обещаю больше не придумывать фальшивых бойфрендов, — бормочет он ей в рубашку, вызывая смешок в ответ.       После чего снова садится на пятки и дама нежно убирает челку со лба. — Обещаю не скрывать от тебя, если еще какие-нибудь всемирно известные модели Gucci присоединятся к моему кружку вязания крючком.       Луи смеется, в то время как бабушка кладет руку на сердце. — Ты все это время знала, кто он, не так ли?       — Конечно. Может быть я и стара, а здесь, в деревне, время течет медленнее, но я не живу под скалой, милый. Этот парень уже целую вечность заполняет мои рекомендации в Instagram и Facebook. Почему алгоритм считает, что я подхожу под эту демографическую категорию, мне не понятно.       — Бабуль, — тихо стонет Луи. — Почему ты не сказала мне, что он переехал сюда?       — Хотела устроить тебе сюрприз, любовь моя. Думала, ты получишь от этого удовольствие, потому что этот парень – действительно нечто. Подумала, что он может быть в твоем вкусе. Если честно, он во вкусе большинства людей. Но потом получила посылку от тебя и подумала, что могу немного отомстить тебе за то, что ты пытался подшутить надо мной.       — Уф, — Луи стонет и встает, щипая бабушку за щеку, получая в ответ шлепок по заднице. Он хватает свою тарелку и относит ее в раковину, споласкивает и к тому времени, когда поворачивается обратно, бабушка выжидающе смотрит на него. — Что?       Она закатывает глаза, как будто ее внук – самый невыносимый человек на планете. — Ну, он в твоем вкусе?       — Ты здесь самопровозглашенная сваха. Что думаешь?       — Я думаю, тот факт, что из всех людей в мире в качестве своего фальшивого парня ты выбрал его, говорит о многом.       Луи усмехается и вытирает руки кухонным полотенцем. — Думаю, тогда мы посмотрим, да?       — Ты неисправим, — с нежностью произносит женщина.       Томлинсон ухмыляется в ответ и хлопает в ладоши, направляясь в коридор. — Правильно! Работа и задачи, которые нужно выполнить. Напряженный, очень напряженный день.       — Превосходно. Думаю, я просто пойду и поставлю эту рамку на каминную полку, где она…       Луи замирает как вкопанный и оборачивается. — Не смей, черт возьми, — говорит он, предупреждающе указывая на пожилую даму, но та лишь усмехается и отмахивается от него рукой.       — Я шучу. Боже милостивый. Над твоим чувством юмора нужно поработать, — говорит бабушка с ухмылкой, а Луи просто качает головой и уходит, приступая к своим дневным делам.       Входную дверь легко починить с помощью банки масла, а шкаф в подсобном помещении просто нуждался в паре новых шурупов. Он приносит шесть коробок (да, шесть) с рождественскими украшениями с чердака, и берет с бабушки обещание, что та не будет вешать что-то из них, пока он не вернется из садового центра. Женщина неохотно соглашается просто перебрать их все и дождаться его возвращения.       Он получает сообщение от Найла и Лиама, что они благополучно добрались, теперь обустраиваются и встретятся в пабе после ужина выпить пива.       Его последнее задание на сегодня - доставка рождественской елки, но погода не позволяет, поэтому он откладывает работу на завтра. Вместо этого они с бабушкой целый час перебирают украшения, которые внук принес с чердака, пока у него не начинают покалывать руки от мишуры и на этом все заканчивается.       На ужин они готовят сосиски с пюре, горошком и подливкой – еще одно любимое блюдо из детства, — затем Луи поднимается наверх и готовится к выпивке с ребятами, пока бабушка устраивается у камина вязать крючком.       Незадолго до восьми часов водитель такси высаживает его у паба, и Луи поднимает воротник своей синей джинсовой куртки из овечьей шерсти, защищаясь от зимнего холода во время короткой прогулки до входа. Темно-серая шерстяная шапочка, плотно надвинутая на уши, никак не помогает волосам оставаться красиво уложенными, но в этот вечер главное – практичность, а не внешний вид. В любом случае, здесь не будет никого, на кого можно произвести впечатление.       Непрекращающийся туманный дождь освещается уличным фонарем, парень ныряет в паб, стряхивая холод с рук, чувствуя атмосферу, окутывающую его. Успокаивающая болтовня, открытый огонь подобны теплым объятиям, знакомым и гостеприимным, когда он замечает Найла и Лиама в кабинке у камина. Луи кивает нескольким местным жителям в знак приветствия, машет Тэмми за стойкой, пробираясь через переполненный зал. Ему нравилось это место, низкие потолки, темное дерево в сочетании с дружелюбными лицами, старыми черно-белыми фотографиями окрестных пейзажей на стенах – всегда создавали ощущение типичного деревенского паба, знакомого, по-домашнему уютного, каким никогда не были пабы в городе.       Он помнит, как пришел сюда на свой восемнадцатый день рождения, чувствуя себя таким взрослым, наконец-то достаточно взрослым, чтобы купить выпивку, вариант с поддельными документами никогда не прокатывал, почти все в городе знали его еще до того, как он научился ходить. Ему пришлось ждать еще год или около того, пока Найл и Лиам наверстают упущенное, но после этого они прятались здесь каждую пятницу и субботу, вечером перед отъездом в университет, и когда возвращались в отпуск.       — Привет, парни, — говорит Луи, проскальзывая в кабинку рядом с Лиамом.       — Томмо! — они оба кричат, и становится ясно, что друзья опередили его, розовые щеки Найла и два пустых стакана с предательской пеной Гиннеса на дне рядом с ним – хороший показатель. Лиам почти допил кувшин с более светлым пивом и наливает то, что осталось, в свежий стакан для Луи, ставя его на подставку перед ним.       — Как долго вы, подлые мерзавцы, тут сидите?       Хоран пожимает плечами. — Нам не хотелось готовить, поэтому мы пришли на ужин. В любом случае, мне неинтересно говорить об этом. Но нам интересно поговорить об определенном человеке…       Луи закатывает глаза. Он хорошо знал, что Гарри станет главной темой разговора этим вечером, но надеялся, что хотя бы глотнет пива, прежде чем они приступят к допросу.       — Хммм… подумал, что вы хотя бы дадите мне фору, — отвечает Луи, и делает глоток своего пива, которое на вкус слишком жидкое и слишком теплое, но все равно выпивает его залпом.       — Ну, давай. Расскажи нам, что случилось, — настаивает Лиам, оба друга выжидающе смотрят.       Луи вздыхает и рассказывает о провальной встрече, о том, как был весь в грязи и пятнах, о лимонной катастрофе, об инциденте с колючками в кусте роз, обо всех других способах, которыми он полностью опозорился перед Гарри накануне. Парни заливаются смехом, когда Томлинсон рассказывает эту историю, влюбляясь друг в друга и полностью наслаждаясь несчастьем Луи.       Он также рассказывает им о том, как бабушка украдкой показала отфотошопленную рамку, которая не потерялась на почте, как думал Луи, и что вместо этого она специально заставила его попотеть в качестве расплаты за попытку ее обмануть. Оба они еще раз говорят ему о том, насколько невероятно глупой была идея с самого начала, но испытывают облегчение от того, что все разрешилось.       К тому времени, как парень заканчивает, их бокалы пусты, и Луи направляется к бару за новой порцией, чувствуя себя как-то легче, счастливее, что все теперь позади.       — Привет, Лу, — говорит Тэмми, когда он подходит к бару.       — Привет, Тэмс. Как у тебя дела?       — Не могу жаловаться. «Гиннесс» и кувшин «Стеллы»?       — Спасибо, love.       Тэмми протягивает ему пиво с привычной легкостью человека, который всю свою сознательную жизнь занимался одним и тем же. Она официально взяла бразды правления бизнесом в свои руки несколько лет назад, после того как ее родители решили уехать на море понаблюдать за окружающим миром. Тэмми и ее муж Хэл – внесли в заведение некоторые обновления, по большей части косметические, потому что, как всегда говорит Тэмми, нет смысла портить совершенство. Луи искренне соглашается.       — Неожиданно увидеть тебя здесь, — внезапно раздается знакомый низкий голос рядом с ним, вырывая Луи из мыслей.       Томлинсон вздрагивает, оборачивается и видит улыбающегося Гарри, стоящего рядом с ним, аромат одеколона доносится до Луи и оседает на легких. Восхитительно, странный способ описать то, как это ощущается. Все в этом человеке просто… всепоглощающее. От того, как он выглядит, до его запаха, ауры и общего присутствия. Он заполняет комнату, не имея власти, но привлекает внимание, не требуя его. Что ж, Гарри в любом случае привлекает внимание Луи, но не чье-то еще. Кажется, никто его даже не замечает, что безумно. Как можно находиться рядом с этим мужчиной и не хотеть уделять ему все свое внимание?       — Привет, Гарри, — произносит Томлинсон, впечатленный тем, что его голос звучит так непринужденно после того, как их последняя встреча катастрофически сошла с катушек. — Что привело тебя в этот паршивый паб?       — Хотел выпить бутылку красного к ужину, но у меня все кончилось.       Луи вполне может вести светскую беседу, не выставляя себя дураком. — О, да? И что тогда на ужин?       — Сегодня говяжьи щечки, приготовленные на медленном огне. Пробую новый рецепт от Марджори.       Он выглядит ужасно довольным собой, выпячивая грудь, и оттягивая лацканы пуховика в сторону, обнажая сиреневую рубашку, под которой крошечные белые кролики усеивают ткань. Это действительно очень мило.       — Звучит восхитительно.       — М-м-м-мм… очень. Что же тебя привело сюда?       — Просто решил выпить с парнями, — отвечает Луи, кивком головы указывает на кабинку.       — О, это мило. С тех пор, как я приехал ни с кем по-настоящему не подружился, кроме милых дам из кружка, — задумчиво упоминает Гарри, и Луи должен оставить это в покое. Последнее, что он должен делать – это рисковать, подвергая себя еще большим насмешкам Лиама и Найла, пригласив Гарри присоединиться к ним, за исключением…       — Присоединяйся к нам. Парни будут рады познакомиться с тобой, — необъяснимым образом ловит себя на мысли Луи.       Лицо Гарри светится ярче, чем рождественская елка, увешанная мерцающими огоньками в углу паба. — О, я не хочу мешать вам, — застенчиво говорит он, с трудом скрывая свой интерес.       — Не будь глупцом. Не будешь, уверяю тебя.       — Разве ты не хочешь поболтать со своими приятелями, пока у тебя отпуск? — спрашивает Гарри, тем временем Тэмми ставит пиво Луи на стойку.       Томлинсон вытаскивает свой бумажник из заднего кармана. — Нет. Я имею в виду, Найл и Лиам – мои лучшие друзья детства, правда, но сейчас мы все живем в городе, поэтому постоянно тусуемся. Давай, просто выпей один бокал, а потом можешь отправляться домой, — говорит Луи, прикладывая свою карточку к терминалу. — Спасибо, Тэмс.       — Хорошо, да. Спасибо, очень мило, — соглашается Гарри, не в силах скрыть явное волнение в своем тоне и снимает куртку.       — Что ты будешь пить, Гарри? — спрашивает Тэмми, пока Луи засовывает свою карточку обратно в бумажник.       — Просто содовую с лимоном, спасибо. Я за рулем. И бутылку любого шираза, который, по твоему мнению, подойдет к говяжьим щечкам, возьму с собой.       — Сейчас принесу, — кивает Тэмми и Луи снова обращает внимание на Стайлса.       — Итак, — начинает Томлинсон, пока они ждут напиток Гарри. — Найл и Лиам замечательные, но они очень семейная пара, и мне бы не помешал посредник между мной и всей этой влюбленностью.       Гарри хихикает и поворачивается, упираясь бедром в стойку, положив локоть сверху. — Значит, в твоей жизни нет никого особенного?       Луи иронично приподнимает бровь. — Ты же не собираешься всерьез стоять там и ожидать, что я поверю, что кружок вязания крючком не поделился с тобой статусом моих отношений, не так ли? Почти уверен, что они подняли эту тему, как только ты появился в поле их зрения. По крайней мере, моя бабушка точно. Она бы увидела, как ты приближаешься, за гребаную милю.       На этот раз Гарри громко смеется, прикрывая рот ладонью, пытаясь сдержать шум, но уже слишком поздно. — О боже, прости.       — М-м-м-мм… так и думал. Она пыталась сосватать мне пару в течение многих лет.       У Гарри хватает порядочности выглядеть хотя бы немного смущенным. — Да, это, хм… возможно всплывало.       — А что насчет тебя?       Взгляд Гарри мечется по сторонам. — О, хм…       — Баш на баш, приятель. Нельзя спросить и не ожидать того же взамен.       — Да, хорошо. Просто не привык отвечать на этот вопрос.       — Тогда, наверное, не стоит спрашивать об этом других людей, а? Я не буду продавать это таблоидам, если ты о чем-то беспокоишься.       — Нет. Нет, ты прав, я… — Гарри резко останавливается, его глаза расширяются и лицо вытягивается. — Подожди, так ты знаешь, кто я?       Теперь настает очередь Луи расхохотаться. — Господи Иисусе, ты шутишь? Конечно, я знаю, кто ты, — отвечает он сквозь приступы смеха.       — Я не знал, — стонет Гарри. — Ты ничего не сказал, Лу.       — Когда именно я должен был это сказать? Во время лимонной катастрофы или, может быть, когда схватился рукой о куст роз?       Гарри закатывает глаза и пожимает плечами. — Не знаю. Просто… не хотел предполагать. Если бы я это сделал, то выглядел бы придурком.       — Приятель, — произносит Томлинсон, когда Тэмми ставит напиток Гарри на стол. — Ты повсюду в городе. Рекламные щиты, автобусы, твое лицо смотрит на меня с каждого журнального прилавка, мимо которого прохожу.       Гарри застенчиво наклоняет голову, постукивая своей карточкой по терминалу. — Спасибо, Тэмми.       — Давай, — произносит Луи, беря свое пиво. — Будет весело. Найл и Лиам неуклюжие, ошарашенные дураки.       Гарри ухмыляется. — Но только не ты?       Томлинсон в ответ закатывает глаза. — О Боже. Разве ты не видел какой ужасный, постыдный беспорядок я устроил на кружке вязания крючком. Думаю, я был бы счастлив, если бы пол провалился и поглотил меня целиком. Ты, хм… ослепляешь своей красотой.       Стайлс, кажется, очень доволен ответом Луи и нежно улыбается. — Ты был очарователен.       — Ничего подобного. Я был самой банальной гей-катастрофой. Позором для нашего вида, Гарольд. Стыдно, признаюсь тебе!       Гарри снова смеется, и Луи думает, что может привыкнуть к этому звуку. — Просто, Гарри, и я по-прежнему считаю тебя очаровательным, — утверждает он, пока они идут к кабинке, и Томлинсон чувствует, как по спине пробегает волна удовлетворения.       Гарри Стайлс считает его очаровательным. Это что-то вроде миллиона очков к репутации, верно? Теперь остается надеяться, что его тупые, неделикатные приятели не лишат по праву заработанных очков, рассказывая о нем унизительные истории. Может быть, это была ужасная идея, но теперь слишком поздно.       Они подходят к кабинке, Луи впереди и замечает, что Лиам поменялся местами и теперь сидит рядом с Найлом, прислонившись к нему, оставляя другую сторону кабинки для Гарри и Луи.       — Парни, — объявляет Томлинсон, чтобы привлечь их внимание и они отрываются друг от друга. — Это Гарри. Будьте милыми.       Луи скользит вдоль сиденья и наблюдает, как выражения лиц друзей быстро меняется от бесстрастного к смущенному, шокированному, к чему-то подозрительно похожему на самодовольное. Ему нужны друзья получше.       Стайлс проскальзывает вслед за ним, перегибается через стол и протягивает руку. — Привет, приятно познакомиться с вами двумя, — говорит он и по очереди пожимает руки. — Извините, что испортил вам вечер, но Лу уверил, что все в порядке.       Томлинсон не упускает из виду ухмылку, которая появляется на лице Найла при использовании прозвища. — Конечно! Я тоже рад с тобой познакомиться. Мы все большие поклонники твоего творчества, — отвечает Найл слишком жизнерадостно, по мнению Луи.       — Да, определенно, — добавляет Лиам и откидывается на спинку сиденья. — Вообще-то, мы много слышали о тебе.       Луи ненавидит их с силой тысячи солнц.       Найл прочищает горло, готовясь обрушить на модель лавину вопросов, как он делает со всеми новыми людьми, которых встречает. — Итак, как тебе деревенская жизнь, Гарри? Должно быть, для тебя здесь довольно тихо.       — Мне нравится. Я вырос недалеко отсюда и это здорово – вернуться в маленький район. Большинство людей здесь не знают кто я такой, или знают, но им просто все равно, — отвечает Гарри с легким смешком. — Спустя время жизнь в городе становится немного утомительной. Вращаясь в кругах моды и знаменитостей ты можешь получить искаженное представление о своей самооценке или о своем месте в мире? Здесь, я думаю, более… приземленно.       — Да, конечно, — произносит Хоран, кивая головой в знак подтверждения. — Я могу себе представить, как это было напряженно. Над чем ты работаешь в данный момент? Намечается что-нибудь важное, чем ты мог бы поделиться с нами?       — На следующей неделе у меня показ, затем я возьму… что ж, возьму перерыв на некоторое время. Вообще-то, на неопределенное время, — добавляет Гарри, вертя стакан на подставке.       И это откровение заставило Луи повернуться на своем месте, его колено ударилось о колено Гарри. — Серьезно?       Стайлс поднимает глаза на него, взгляд внезапно становится напряженным, после чего снова поворачивается, смотря на свой стакан. — Это были долгие несколько лет и я вроде как… хочу просто сделать небольшую паузу. Понюхать розы, в буквальном смысле, — отвечает он, тихо смеясь над собственной шуткой. — Прости. Мне внезапно стало тяжело. Просто, да. Хочу немного расслабиться. Наслаждаться жизнью какое-то время. Не то чтобы я не благодарен за все возможности, которые мне были предоставлены, — спешит уточнить он. — Но да. Честно говоря, я немного перегорел. Не в восторге от этого сейчас. Итак, последний показ, а потом сяду поудобнее и все переосмыслю. Займусь немного садоводством. Немного вязанием крючком. Буду готовить для себя еду. Долго гулять. Может быть, заведу кошку? Не знаю. Просто буду отдыхать.       — Отличная идея, Гарри. Ты это заслужил, — произносит Луи, остальная часть паба уходит на задний план.       — Не знаю насчет этого, — отвечает Стайлс, слишком принижая себя, по мнению Луи. — О, да. Итак, я купил коттедж и теперь замедляю темп своей жизни. Делаю то, что хочу, без расписаний и бронирований, съемок и шоу, выступлений и мероприятий. Все.       — Что ж, — мягко говорит Лиам, напоминая Томлинсону, что они с Гарри не одни. — Ты пришел в нужное место. Плюс, Луи пробудет здесь еще примерно месяц, так что вы сможете потусоваться вдвоем и вдыхать аромат роз вместе. Лу тоже не помешало бы замедлить ход событий. Эти розы действительно хороши, если ты потратишь время, чтобы оценить их по достоинству.       Гарри поднимает глаза и встречается взглядом с Луи, на его губах появляется мягкая улыбка. — Да, я думаю, так и есть, — отвечает Стайлс, и тот улыбается в ответ, что-то вроде личного понимания, разделяемого между ними.       Разговор вращается вокруг Томлинсона, и хотя он вмешивается, все равно позволяет Найлу и Лиаму говорить по большей части. Они делятся многими своими выходками из юности и это банально по сравнению с тем, что они могли бы рассказать. Может быть, в конце концов, ему и не нужны новые друзья, он не против добавить к ним еще одного. Гарри просто, вроде как, подходит. Он такой милый, к тому же забавный, делится своими веселыми анекдотами вперемешку с интересными взглядами на более важные темы. Луи теряется в ровном, глубоком тембре его голоса и понимает, что они сидят в пабе уже пару часов.       Найл прячет зевок за ладонью и прижимается к Лиаму. — Думаю, нам пора. Был долгий день, — произносит Пейн, Найл морщит нос, но в остальном не сопротивляется.       — Мне тоже пора возвращаться домой к своим говяжьим щечкам, — говорит Гарри и допивает последнюю, третью порцию содовой с лимонным соком.       — О черт, — Луи поворачивается и видит, что Гарри снова смотрит на него. — Я забыл, что ты не ужинал. Все хорошо?       — Да. Все хорошо. Мультиварка просто выключается, когда все готово. Я правда, немного проголодался.       Все они выскальзывают из кабинки и направляются к двери, натягивая куртки. Вечер уже по-настоящему наступил, когда они выходят на улицу, на прохладный воздух, дождь, к счастью, на данный момент прекратился.       Деревня пустынна, доносится только тихая болтовня из паба. — Хорошо, — говорит Лиам, крепко обнимая Найла за талию. — Спасибо за отличную ночь. Вы, парни тоже по домам?       — Да, конечно. Моя машина вон там, — отвечает Гарри и указывает на свой Range Rover, черная краска которого блестит от капель дождя под уличным фонарем. — Вас подвести?       — М-м-мм… мы как раз живем за углом, — отвечает Лиам. — Красиво и удобно.       — Лу? Ты вызовешь такси? — спрашивает Найл.       — Да, — отвечает Томлинсон, тут же доставая свой телефон из кармана. — Я просто собираюсь…       Гарри останавливает парня, положив руку ему на плечо. — Нет необходимости. Я тебя подвезу.       — Не хочу тебя задерживать. Все в порядке, я могу просто…       — Честно, это не проблема. Давай.       — Э-э, хорошо. Спасибо. Было бы здорово, затруднительно поймать здесь такси в такую позднюю ночь.       — Спокойной ночи, парни, — говорит Найл, и Луи не упускает лукавую усмешку, которая растягивает уголки его рта, такая же ухмылка появляется у Лиама, когда он разворачивает Хорана и машет рукой через плечо, пока они идут по дороге.       — Ты уверен, что все в порядке? Правда, не хочу быть помехой, знаю, что ты хочешь вернуться домой к своему ужину и…       — Лу, — произносит Гарри, вздыхая и одаривая Томлинсона нежной улыбкой. — Всего каких-то двадцать минут. Не переживай.       Они идут через дорогу к машине Стайлса, поворотники мигают, ненадолго заливая все вокруг оранжевым светом, когда он снимает с сигнализации. Луи поднимается и усаживается на пассажирское сиденье, в то время как Гарри садится со стороны водителя, заводит двигатель и убавляет магнитолу, она автоматически подключается к телефону, а мягкие звуки Эда Ширана разливаются по салону.       — Ты фанат?       — Имеешь ввиду Эда? Да. Он великолепен. Славный парень.       Луи хихикает. — Конечно, ты его знаешь.       Гарри улыбается и пристегивает ремень безопасности. — Да. Честно говоря, провожу больше времени с музыкантами, чем с моделями. За исключением моего лучшего друга, Зейна. Он модель и художник.       — О, да? Я знаю его. Не знал, что вы двое друзья. Кажется, ничего не читал об этом, — Луи хорошо помнит последний разворот Зейна в GQ. Он не во вкусе Луи, но, объективно говоря, этот мужчина потрясающий.       Гарри приподнимает бровь. — Как много ты знаешь обо мне?       Луи смотрит в окно, чтобы скрыть свою застенчивую улыбку. — Немного.       — Ты фанат? — спрашивает Гарри, отъезжая от обочины.       — Возможно, — отвечает Луи и поворачивается, пытаясь подавить ухмылку, расцветающую на лице. — Честно говоря, трудно не стать фанатом. Плюс, ты знаешь. Гомосексуал. Я почти уверен, что читал что-то в справочнике о том, что горячие модели от Gucci являются основой нашего существования.       Гарри смеется, громко и беззастенчиво, а затем бросает на Луи косой взгляд. — Насколько ты большой фанат? — добавляет с давящим любопытством.       — Просто обычный ценитель прекрасных вещей.       — Ладно. Итак, в спектре от случайного наблюдателя до того, что у меня дома есть храм Гарри Стайлса, где ты?       Луи фыркает, смеясь, наклоняется к Гарри, сохраняя спокойное выражение лица. — Ну, я купил квартиру с двумя спальнями по очень конкретной причине…       Гарри снова издает этот чудесный хохот, похожий на моржовый, который освещает Луи изнутри и бросает быстрый взгляд в его сторону. — Боже мой.       Луи сохраняет свою решимость всего на несколько секунд, прежде чем сдаться. — Шучу, — удается выдавить ему сквозь приступы смеха.       — Я на это надеюсь, черт возьми! Дерьмо.       — Значит, у тебя много одержимых фанатов?       — Я имею в виду – не совсем. У меня было несколько человек, которые были довольно… настойчивы, но ничего такого, что бы так сильно беспокоило. Просто часть работы, думаю. На самом деле, я не так уж известен, уж точно не за пределами определенных кругов. Не такой уж знаменитый. Не как поп-звезда, или актер, или кто-то еще. Полагаю, что мода – более нишевая тема.       — Да, думаю, ты прав, — соглашается Луи, мимо них проносится залитый лунным светом пейзаж.       Пока Гарри едет сквозь темную ночь, а нежные интонации Эда наполняют тишину, в груди Луи поднимается укол вины. Хотя он в некотором роде один из таких людей. Не открыто, конечно. Не то чтобы он таскался за Гарри по показам и как-то вторгался в его жизнь, но мысль об использовании модели в качестве фальшивого бойфренда тяжело засела в животе. Он должен признаться, даже если фотография в рамке теперь не проблема, пока бабушка не поставит ее на каминную полку. Он все-таки это сделал и теперь ему не по себе, что такая ситуация нависает над их зарождающейся дружбой.       Однако шанс признаться испаряется, когда Гарри въезжает на подъездную дорожку к дому Луи, фары освещают белые стены и недавно посаженные оконные ящики с цветами.       — Спасибо за сегодняшний вечер, Лу. Я хорошо провел время.       — Честно говоря, было тяжело мириться с тобой. Ты довольно скучный и совсем не смешной, и, типа, ты немного жестковат для меня, — говорит Луи, щурясь для пущего эффекта, щелкая ремнем безопасности.       — Отвали, — хихикая, упрекает Гарри.       — Вот что я имел ввиду. Фу, такая дива, — говорит Луи, закатывая глаза. — Эти типы знаменитостей. Я даже не…       Гарри шлепает Томлинсона по руке через консоль и поджимает губы. — Перестань быть таким злым со мной.       — Нет, правда здорово, что ты присоединился к нам. Из тебя получился отличный любовный посредник.       — Они просто очаровательны.       — Эй. Я был очаровательным, — выдыхает Луи и драматично скрещивает руки на груди.       Гарри ухмыляется, глядя на него так, как будто он что-то интересное, особенное, заставляя живот парня трепетать. — О, так и есть. Самый очаровательный.       — Я так и думал, — надменно произносит Томлинсон, но его ухмылка выдает скрытую нежность, и он прочищает горло, пытаясь скрыть ее. Он подозревает, что у него не вышло. — В любом случае, еще раз спасибо, что подвез. Я действительно ценю это. Увидимся, хорошо?       — Рассчитывай на это, — отвечает Стайлс с кивком и бросает на Луи взгляд, который указывает, что ему не придется долго ждать, и хотя он отчаянно хочет знать, когда это произойдет, но не хочет показаться слишком назойливым, поэтому позволяет фразе повиснуть в воздухе.       — Спокойной ночи, Гарри, — произносит Луи, открывая дверь и выскальзывая наружу.       — Спокойной ночи, Лу.       Луи закрывает дверь и подходит к крыльцу, поворачивается и машет рукой, когда Гарри выезжает с подъездной дорожки.       В доме тихо, когда он заходит внутрь, угли в камине тлеют, проходя мимо и поднимаясь по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки за раз. Готовясь ко сну, не может перестать думать о Гарри. Какой он замечательный, как непринужденно Томлинсон чувствовал себя в его компании, как сильно хочет увидеть его снова и узнать о нем все, что только можно, и все то, что нельзя почерпнуть из разворотов глянцевых журналов и чудес Google.       Внезапно, некогда страшное дополнительное время, которое у него есть из-за вынужденного отпуска, кажется ему недостаточным.