In A Twinkling

      Луи просыпается от стука дождя, барабанящего по окну спальни. Моргая, открывает глаза, серое небо проникает внутрь и отбрасывает приглушенный тон на пространство. Он переворачивается на живот, вытягивает руки и ноги, упираясь пальцами ног в матрас, просовывая руки под подушку.       Его манит запах бекона, доносящийся снизу, он протягивает руку, проверяя время на телефоне и понимает, что заснул намного позже, чем собирался. Луи зевает, вытаскивая себя из постели и пробираясь в ванную снимает трусы, проводит руками по лицу, ожидая, пока вода в душе нагреется.       Прошлая ночь была, мягко говоря, интересной, разговоры с Гарри преследовали его во снах. Детали теперь уплывают все дальше и дальше, по мере того как тщетно он пытается ухватиться за них. Что-то о машинах, едущих по подиуму, мигающих огнях камер, цвете глаз Гарри, окрашивающих каждую поверхность, его татуировках парящих в небе, как будто они выгравированы там, нанесены чернилами на голубое пространство и движутся, смешиваются, рассеиваются.       К тому времени, как он заканчивает принимать душ, воспоминания почти исчезают, остается только ощущение умиротворенного спокойствия.       — Доброе утро, бабуль — приветствует Луи, заходя на кухню.       — Доброе утро, love, — отвечает она, наливая тесто в форму для пирога. — Как прошел твой вечер?       Томлинсон садится и пододвигает к себе чайник. — Хорошо. Отлично посидели с парнями.       Она поднимает взгляд, вопросительно приподнимая одну бровь. — Были только парни?       Луи в ответ закатывает глаза. — Я так понимаю, что деревенские сплетни работают сверхурочно?       Пожилая дама понимающе улыбается. — Ты знаешь, как это бывает. Маленькие города и все такое.       — Да. Гарри тоже был там, — признается он. — Вообще-то, он подвез меня домой.       — Это мило, дорогой.       Луи фыркает, заваривая чай. — Мило. Верно. Больше нечего добавить?       — Это не мое дело, — произносит она и отворачивается, ополаскивая миску.       — Как будто раньше тебя это останавливало, — бормочет Луи себе под нос.       — Что ты хочешь этим сказать?       — Ничего, — произносит он достаточно громко, чтобы она услышала сквозь шум льющейся воды. — Думаю, после завтрака поеду заберу рождественскую елку. Погода по-прежнему дерьмовая, но все равно делать больше нечего. Мы можем украсить ее позже, если хочешь?       — Хороший план. Неплохо бы собрать все рождественские вещи вместе. На обед я готовлю пирог с беконом и яйцом, но подумала, что на ужин мы можем приготовить воскресное жаркое.       — Звучит идеально, — соглашается Луи, когда бабушка достает из микроволновки тарелку с английским завтраком.       После завтрака (точнее, позднего завтрака, учитывая, что он проспал) парень бросает вызов погоде и отправляется в садовый центр, умудряясь найти место недалеко от главного здания, и, закутавшись в куртку, преодолевает короткое расстояние до входа. Дождь льет непрерывным потоком, не сильный, но в сочетании с ветром зонтик бесполезен, поэтому его пуховик промокает насквозь к тому времени, как парень заходит внутрь.       Он встряхивает руками и топает ногами, проводя пальцами по мокрым волосам. Его ботинки скрипят по бетонному полу, отдаваясь эхом в большом помещении, когда он идет в заднюю часть здания, где к стене прислонены рождественские елки. Впечатляющий массив, каждое дерево связано веревками через пару интервалов, дабы сдерживать их раскидистые ветви, сложенные в три ряда и простирающиеся примерно на пятнадцать метров вдоль задней стены. Их должно быть сотня, замечает Луи, и все они, ну… большие.       Ни что из этого не поместится в маленький фольксваген его бабушки, даже со сложенными сиденьями. Дерьмо.       — Луи, любовь моя. Как у тебя дела? — спрашивает Бет, появляясь рядом с ним.       Он поворачивается, быстро обнимает ее и целует в щеку. — Хорошо. Как ты? Вижу, готовитесь к Рождеству, — говорит он, и машет рукой в сторону деревьев, расстилающихся перед ними, его окутывает сильный аромат сосны.        — М-м-мм… Я и глазом не успела моргнуть, как это случилось. Ты приехал за елкой, которую заказала Грейси?       Луи кивает, мысленно переставляя длину и ширину, но они все еще кажутся гигантскими. — Не думаю, что какая-нибудь из этих красавиц поместится в машину, если бабушка заказала что-то подобное.       — Хммм. Да, они все одного размера. Хороший урожай в этом году. Мы можем доставить ее завтра на грузовике, если хочешь?       — Спасибо. Это было бы…       — Я могу отвезти, — произносит глубокий голос, когда с другой стороны от Бет появляется фигура Гарри. — Я приехал, чтобы забрать свою, но в моей машине хватит места для двух.       Томлинсон чувствует, как что-то разливается по венам, просто снова слыша голос Гарри, хотя прошло меньше суток с тех пор, как он видел его в последний раз. Луи оглядывается и видит, что тот стоит засунув руки в карманы и покачиваясь на пятках. Сегодня на нем еще одна массивная пуховая куртка, отличающаяся от вчерашней, меховая подкладка капюшона обрамляет красивое лицо, щеки порозовели от холода и ни один волосок не выбился из пучка. Черт. Луи чувствует, что он похож на промокшего кота, и собирается откинуть мокрую челку в сторону, однако быстро вспоминает, что убрал ее назад, когда провел по ней пальцами. Значит, мокрый котенок. Потрясающе.       — О, Гарри, дорогой. Это так мило с твоей стороны, — говорит Бет, конечно же, Стайлс уже подружился с ней. У Луи возникает ощущение, что его очарование уже распространилось на всю их маленькую деревню. На самом деле, это довольно мило, думает про себя, его охватывает та же непреодолимая потребность, которую он испытывал прошлой ночью, узнать больше об этом любопытном человеке, который переехал в крошечную деревушку в сельской местности, когда весь мир лежал у его ног.       Гарри упомянул о причинах своего переезда в пабе, но Луи хочет углубиться в это дальше, чтобы понять мотивацию, снять слои, составляющие загадку, кто такой Гарри Стайлс. Возможно, ему удастся уговорить его остаться на чашечку чая и поболтать, когда они привезут елку.       Томлинсон наклоняется вперед, встречается с парнем взглядом, изображая свою лучшую улыбку. — В самом деле? Это было бы здорово. Спасибо, Гарри. Ты – мой спаситель.       Стайлс выглядит на мгновение удивленным, как будто не ожидал, что Луи примет его предложение, а затем на лице возникает выражение непринужденности. — Конечно. Мне не сложно, — отвечает он с ноткой волнения в голосе, а затем обращает свое внимание на Бет. — Итак, какую из этих красавиц я могу прихватить к себе домой?       Бет перебирает деревья для обоих, и они пакуют ель на кассе, после чего отправляются на погрузочную площадку. Гарри оставляет Луи с обоими деревьями, чтобы развернуть машину, и вдвоем они легко запихивают их в его огромный черный Range Rover.       — Значит, я просто отвезу тебя домой? — спрашивает Стайлс, с глухим стуком закрывая заднюю дверь и поворачиваясь.       Луи ухмыляется в ответ. — Я имею в виду, да? Но ты уже знаешь, где я живу…       Гарри на секунду кажется взволнованным, но прилагает мужественные усилия, чтобы скрыть это с помощью легкого смешка. Однако Луи видит его насквозь. — Верно. Да, хм. Скоро увидимся?       — Звучит заманчиво, — Томлинсон ухмыляется, и похлопывает Гарри по руке, после чего разворачивается, направляясь обратно к главному входу, выходя под дождь к своей машине.       Он опускает козырек, проверяя в зеркале насколько ужасны его волосы, но все не так плохо, как он думал. Может быть, мокрая укладка сработает в этот раз?       Дороги скользкие, ему приходится ехать намного медленнее, чем обычно, чтобы дворники могли справиться с потопом. Повсюду сверкают молнии, гремит гром, каждый заряд освещает серо-зеленые поля и бросает краткий луч прожектора на пейзаж.       Луи смотрит в зеркало заднего вида, и видит, что Range Rover Гарри не отстает, вспоминая себя подростком, когда мысль о владении чем-то подобным оставляла на нем отпечаток, как будто материальные ценности могли определить его положение для всех окружающих, знак того, чего он добился.       К этому прилагались и другие цели: переехать в город, иметь большую впечатляющую квартиру или дом, каждый день ходить на работу в костюме, работать в стеклянном небоскребе, обедать в дорогих ресторанах, владеть дизайнерской одеждой, гаджетами и прочим. Так много всего. Работа не имела большого значения, и у него никогда не было конкретной карьеры, которой он хотел бы заниматься, все было связано с внешним.       Странная вещь, эта идея о том, что равно успеху, и этот увековеченный капиталистический взгляд на жизнь, заставляет его задуматься. Разве это счастье? Счастлив ли он? Ему не нравится ни его работа, ни его одинокая квартира (не считая любимых комнатных растений). Луи не испытывает чувства удовлетворения в конце рабочего дня. Видится с Тимом, своим доставщиком еды, чаще, чем со своими друзьями или бабушкой. И для чего? Он ничего не меняет в этом мире. Но Луи и не думает, что окажет какое-то большое влияние. Томлинсон не собирается лечить болезни или изобретать следующую большую вещь, которая изменит жизни людей и пока у него все в порядке, то плывет по течению. Так почему же он вкалывает, создавая маркетинговые кампании для клиентов, в своей маленькой каморке, в какой-то высотной стеклянной тюрьме, работая круглые сутки и не наслаждаясь лучшими вещами в жизни?       Луи настолько погрузился в свои мысли, что чуть не пропустил поворот на свою улицу и в последнюю минуту ему пришлось резко затормозить. Боковая дорога намного уже главной, ведущей из деревни, и с обеих сторон окружена высокими живыми изгородями, поскольку она петляет по сельхозугодьям, расположенным на окраине города.       Он съезжает на подъездную дорожку, оставляя место для Гарри, чтобы припарковаться рядом и выпрыгивает. Направляясь к дому, открывает дверь, и быстро сворачивает дорожку в прихожей, чтобы она не промокла от воды, которая наверняка будет капать с дерева, как только они заберут его внутрь. Дождь все еще льет, поэтому он ждет, пока Гарри заглушит двигатель, а затем выбегает обратно.       — Господи. Что за погода, — кричит Стайлс, перекрикивая раскаты грома, когда они укрываются под дверью багажника его машины.       — Это безумие, — соглашается Луи, чувствуя себя немного виноватым за то, что снова притащил Гарри сюда, когда он мог бы уже быть дома, сухой и в тепле. — Мне правда жаль. Стоило самому ее привезти.       — Чепуха, — легко отвечает Стайлс. — Это своего рода приключение.       Томлинсон смотрит на парня поверх елки, доставая ее, на губах играет легкая улыбка. — У тебя забавное представление о приключениях, приятель.       Гарри хихикает в ответ, качая головой. — Ну же. Давай затащим внутрь это дерево-монстр, ладно?       — Ладно. Готов? — Луи хватается за основание, а Гарри берет середину, когда в небе снова вспыхивает молния.       — Да. Пойдем, — произносит Стайлс, и они вытаскивают елку, подхватывая ее подмышки, Гарри нажимает кнопку, закрывая багажник.       Дождь почему-то льет еще сильнее, пока они осторожно пробираются по дорожке к входной двери, брусчатка скользкая под ботинками Луи. Бабушка стоит в дверном проеме, но отступает назад по коридору, когда они приближаются, предоставляя им пространство маневрировать деревом и поставить его к стене. Гарри быстро закрывает за ними дверь, чтобы защититься от непогоды.       — Гарри, love! Замечательный сюрприз, но боже мой. Бедняжки. Вы промокли насквозь, — бормочет она, протягивая каждому из парней толстое пушистое полотенце. Они сбрасывают свои промокшие ботинки и куртки в коридоре. — Идите к камину, согрейтесь. Я пойду поставлю чайник.       Дама уходит на кухню, а Луи оборачивается и видит Гарри с полотенцем на голове, вытирающего волосы. Его сиреневый джемпер намок там, где куртка была сверху расстегнута, и джинсы – насквозь мокрые. Бедный парень, вероятно, просто хочет отправиться домой, снять мокрую одежду и провести тихий вечер у камина. Просто Луи пока не хочет, чтобы он уходил. У него так много вещей, о которых он хочет спросить, поговорить, узнать, но также не хочет показаться эгоистичным придурком.       — Тебе не обязательно оставаться. Я уверен, ты хочешь вернуться домой.       Стайлс опускает полотенце, его улыбающееся лицо раскрывается во всей красе с ямочками. — Честно говоря, я бы выпил чашечку кофе. Если ты не возражаешь, я останусь ненадолго? Не хочу навязываться, но предпочел бы переждать… это, — говорит он, махнув рукой в сторону двери.       Луи не может сдержать довольного выражения, которое расцветает на лице. — Да? Да, хорошо. Было бы здорово.       — Я мог бы хм… мне не помешала бы какая-нибудь сухая одежда. Может быть, ты мог бы…       — Ой! Да, конечно. Я уверен, что у меня наверху есть пара спортивных штанов, которые тебе подойдут.       Луи ведет их вверх по лестнице, и его осеняет, что Гарри Стайлс скоро появится в его спальне, не только в его ночных снах. Томлинсон пытается вспомнить в каком состоянии комната, он совсем не ожидал такого развития событий и морщится в дверях, когда видит свидетельства своего ленивого утра: разбросанную одежду и неубранную постель.       — Ты хотел, чтобы я… — бормочет Гарри и замолкает, когда Луи входит в комнату, а затем поворачивается и видит, что Стайлс остановился на пороге.       — Нет. Все в порядке. Заходи. Тут полный бардак, так что никакого осуждения.       — Не так уж и грязно, — великодушно отвечает парень, когда Луи открывает свой комод, роясь в нем, в поисках чего-нибудь подходящего для Гарри.       — Похоже на чёртову комнату подростка, — категорично комментирует Луи, доставая пару своих самых мешковатых спортивных штанов для Гарри, пару для себя и две футболки с длинными рукавами. — Я думаю, это должно подойти, ты можешь переодеться в ванной, которая…       Слова Томлинсона замирают на языке, когда он поворачивается и видит Гарри, стоящего в одних боксерах и носках. Посреди его спальни. Практически голый. Кожа и татуировки выставлены на всеобщее обозрение, и, блять, это пиздец горячо.       В мозгу Луи происходит короткое замыкание, рот мультяшно широко открыт, и он смотрит гораздо дольше, чем должен. Ему требуется несколько секунд, чтобы прийти в себя. Томлинсон хлопает ладонью по лицу, забывая, что держит одежду и в итоге бьет себя сильнее, чем намеревался.       Он оборачивается, щеки краснеют от смущения, Луи отпускает руку, держа одежду позади, чтобы Гарри мог взять, но глаза зажмурены, не рискуя увидеть его боковым зрением. Не то чтобы это имело большое значение, но он уверен, что образ почти обнаженного Гарри, стоящего в спальне его детства, навсегда запечатлеется на обратной стороне век.       — Прости. Я эм… Иногда забываюсь. Привык переодеваться на глазах у людей, учитывая мою работу и все такое, — произносит Стайлс в качестве объяснения из-за спины Луи, когда берет предложенную одежду в его тоне слышится намек на ухмылку.       — Ох! Нет, все в порядке. Ты в порядке. Это неважно, — Луи старается быть беспечным и эпически терпит неудачу.       — Ты можешь повернуться. Я надел штаны.       — А-а футболку?       Гарри хихикает, Луи слышит шорох мягкого материала. — Хорошо. Полностью одет. Обещаю, все безопасно.       Томлинсон прищуривается, и поворачивается на пятках, красиво и медленно, теперь он не уверен, что открывшееся зрелище лучше. Гарри, стоящий слегка косолапо, с влажными волосами, сияющей улыбкой, одетый в одежду Луи, хуже, чем почти голый Гарри. Почти.       — Рад, что они подошли, — все, что Луи удается выдавить. Он прочищает горло, глядя вниз на одежду в своей руке. — Верно. Ну, я просто…       — Ой! Конечно, — отвечает Стайлс, отрывая взгляд от груди Томлинсона, его влажная футболка прилипла к коже. — Я тогда хм… пойду, помогу Грейси с чаем.       Гарри замирает на мгновение, как будто никуда не хочет идти, предпочитая остаться здесь, посмотреть, как Луи будет переодеваться, что посылает искру горячего возбуждения по венам.       Стайлс, в конце концов, подбирает свою мокрую одежду, оставляет Луи, чтобы тот снял мокрую футболку и джинсы, напоследок одаривая Томлинсона легкой улыбкой через плечо, огибает дверной проем и исчезает в коридоре.       Луи испускает долгий вздох, пытаясь выбросить из головы мысли о гладкой коже Гарри и розовых пухлых сосках. Не то чтобы он раньше не заглядывался на его фотографии в обнаженном виде (и использовал их в качестве очень эффективного средства для дрочки), но видеть все это вблизи, лично – совершенно другой уровень.       Томлинсон снимает с себя одежду, надевает теплую сухую любимую пару поношенных серых спортивных штанов и красную футболку с длинными рукавами. Поправляет волосы, как может, но не хочет вытаскивать фен, поэтому ему придется иметь дело с пушистостью. В последний раз проверяя свой внешний вид, прежде чем спуститься вниз, он рассеянно думает, что, по крайней мере, на этот раз он не покрыт грязью.       Его бабушка и Гарри уже в гостиной, их голоса затихают, когда Луи спускается до нижней ступеньки лестницы. Он поднимает свои и Гарри мокрые куртки, вешает их на крючки, прикрепленные к стене возле входной двери, и засовывает их ботинки под стол в холле. Дерево прислонено к двери, вода, капающая со ствола, сдерживает пара старых полотенец, скомканных вокруг основания.       Смех Стайлса привлекает его внимание, он видит, что они вдвоем болтают без умолку, как воры, будто делятся каким-то непристойным секретом. Зная его бабушку так же хорошо, как себя, скорее всего, он прав. Они оба поднимают глаза, стараются вести себя беспристрастно, когда Луи входит, однако на лице Гарри все же появляется широкая улыбка.       — Что смешного? — спрашивает Луи, не то чтобы он рассчитывал на прямой ответ, но чувствует, что был предметом обсуждения, судя по виноватому лицу бабушки. Хотя она всегда умела держать лицо.       — О, ничего, — слишком беззаботно отвечает она, подтверждая подозрения Луи, а затем встает, глядя на Гарри, потом на Луи, затем снова на Гарри. — Пойду вернусь к готовке. Оставлю вас двоих, чтобы вы согрелись и… хм… — она замолкает на мгновение, а затем издает короткий, неловкий смешок. — Так или иначе.       Пожилая дама почти выбегает из комнаты, по крайней мере, так быстро, как позволяет ее больное бедро, и Томлинсон наблюдает за ее резким уходом, приподняв бровь. — Я что-то не так сказал?       Он поворачивается обратно к Гарри, который выглядит слишком уютно, развалившись в углу трехместного дивана, поджав одну ногу под задницу. Его волосам необъяснимым образом удалось вернуться к стилю, пригодному для подиума, щеки раскраснелись, глаза наполнились ликованием.       — Хм-м-м… сомневаюсь. Садись, — произносит Стайлс, похлопывает по диванной подушке, как будто хочет, чтобы Луи сел к нему на чертовы колени. Как бы Томлинсону ни хотелось сделать это, он понимает, что Гарри не это имел ввиду, и быстро прогоняет мысль на задворки сознания вместе с остальными неуместными мыслями, борющимися за внимание (там становится немного тесно).       Луи наливает себе немного чая из чайника на кофейном столике, добавляя свою стандартную порцию молока, а затем садится на другой конец дивана, повторяя позу Гарри. Он всегда думал, что этот диван огромен, но теперь расстояние, которое возникло между ними, меньше, чем ему хотелось, если он собирается держать эти своенравные мысли в узде.       Мгновение они смотрят друг на друга, и Луи хочется съежиться под пристальным взглядом Гарри, но он сохраняет свою решимость. — Итак… еще раз спасибо за помощь с деревом, — начинает Томлинсон, чтобы снять напряжение.       — Никаких проблем, честное слово. Кроме того, — отвечает Гарри и делает паузу, чтобы сделать глоток чая, глядя на Луи поверх края чашки. — Я очень хотел провести с тобой немного больше времени. У нас не было возможности поболтать в кружке вязания крючком из-за…       — Лимонной катастрофы?       Гарри смеется, от этого у Луи по спине пробегает искра. — Да. А потом прошлой ночью мне показалось, что я больше общался с Лиамом и Найлом, и основное внимание было уделено тому, чтобы они узнали меня, что прекрасно, они замечательные, но я очень хочу узнать побольше о тебе.       — Похоже, что я единственный, кто находится в невыгодном положении, — произносит Луи, и Гарри вопросительно приподнимает бровь. — Ты знаешь. Потому что ты смог узнать информацию обо мне из кружка. По крайней мере, так мне сказали…       — А-аа… верно. Ну, да. Я был весьма заинтригован. Грейси пела о тебе дифирамбы и все в кружке были согласны с ней. Они очень хорошо отзываются о тебе.       — Так и есть. Я просто идеал, — надменно произносит Томлинсон.       Стайлс хихикает, допивая остатки чая и ставит пустую чашку на кофейный столик. — Так и есть. Итак, расскажи мне все о Луи Томлинсоне.       Луи ухмыляется, и опускает свою чашку с чаем, сжимая ее обеими руками, тепло просачивается сквозь фарфор, проникая в кожу. — Короткая или длинная версия?       Гарри вытягивает обе свои длинные ноги на диване, снимает вязаное одеяло со спинки дивана и разворачивает его, после чего накидывает на свои ноги, поднимая одну сторону, кивая Луи. — У меня нет никаких планов на вторую половину дня, но как насчет того, чтобы начать с короткой версии?       — Хорошо, — кивает Томлинсон, поднимает ноги, чтобы соответствовать положению Гарри на диване, скрещивая лодыжки, когда тот опускает одеяло, их ноги бок о бок, соприкасаясь от носка до колена. — Ну, я здесь вырос. Бабушка и дедушка были единственной семьей, которую я по-настоящему знал. «Донор спермы» свалил еще до моего рождения, а мама скончалась до того, как мне исполнился год.       — Ох, Лу. Мне действительно жаль.       — Не стоит. Я имею в виду, что потеря мамы была действительно тяжелым испытанием для бабули и дедушки, но Грейс всегда говорит, что я напоминаю ей маму, так что уже кое-что. Это она кстати, — добавляет Луи, после чего бросает взгляд на каминную полку, указывая на фотографию своей пустой чайной чашкой, прежде чем поставить ее на стол.       Гарри прослеживает за его взглядом, его глаза останавливаются на фотографии маленького Луи в объятиях матери. Фотография имеет тот коричневатый оттенок, который они приобретают с возрастом, и Томлинсон даже не мог сосчитать, сколько часов он потратил, разглядывая ее. — Ох, вау, ты действительно похож на нее. Она очень красива, я так понимаю, ты унаследовал только лучшее.       Луи краснеет от очевидного комплимента. — Хорошо, да, хм, спасибо. Как бы то ни было, я здесь вырос. Найл и Лиам были моими лучшими друзьями практически с детского сада и на протяжении всей школы. Мы были отвратительными детьми, — добавляет Луи со смешком, когда воспоминания нахлынывают на него. — Не то чтобы правонарушители или что-то в этом роде, но да, мы были горсткой придурков.       — Вы, трое? Не может такого быть? — отвечает Гарри, притворно шокированный, на его губах появляется ухмылка.       — Я знаю, верно? Ужас, какими мы были в детстве. Абсолютные придурки. Вечно попадали в какую-нибудь передрягу. Шалости, приключения, мы носились по деревне, вызывая хаос. Нам было около пятнадцати, когда Найл и Лиам, наконец, решили, что они больше, чем лучшие друзья. Я всегда вроде как знал, что не натурал, но только когда однажды на выходных мы отправились в поход на Бейкерс-Филд, и напились до одури этого отвратительного сидра, который Найл стащил у своих родителей, признались в этом друг другу. Я пошел отлить в лес, а вернувшись, обнаружил, что они целуются под одеялом.       Гарри фыркает от смеха. — Вау, это был сюрприз.       — Да, но и нет, понимаешь? Мне всегда было интересно. Те игровые потасовки, которые начинались с нас троих, а потом почему-то всегда заканчивались тем, что все сводилось к ним двоим. Все время сидели рядом друг с другом. Долгие взгляды и нежные выражения лиц, когда они думали, что никто не смотрит. Все это внезапно обрело смысл. С тех пор они преданы друг к другу и я очень счастлив за них.       — Это так мило. Встретить человека, с которым тебе суждено быть в таком юном возрасте, и просто знать, что это он. Без вопросов. Никаких поисков. Никаких сомнений. Должно быть, прекрасно, — произносит Гарри мягко, почти с тоской.       — Да. Им определенно повезло, — Луи делает паузу, в нем поднимается странное чувство тоски, после чего он быстро прогоняет его. — В общем, мы все вместе поступили в университет и сняли квартиру за пределами кампуса. Это были какие-то сумасшедшие времена. Вечеринки, травка и все, чего можно было ожидать от трех парней, выросших в маленькой деревне, внезапно оказавшихся на свободе и впервые попавших в гущу событий в большом городе. Чудесным образом мы все получили свои дипломы, но одному Богу известно как. Честно говоря, я до сих пор не понимаю, как мне это удалось. Но да, мы все получили дипломы. Я в сфере коммуникаций, Лиам в инженерном деле, а Найл в образовании.       — Удивительно. И теперь вы все живете в городе?       — Да. Конечно, мы больше не живем вместе. У Найла и Лиама хорошая квартира в пригороде, и дом здесь, который Найл унаследовал от своей бабушки, а у меня квартира ближе к центру города, — Томлинсон потирает свои ноги в носках друг о друга, задевая ноги Гарри в процессе, привлекая тем самым его внимание.       — Кем ты работаешь? Кажется, твоя бабушка упоминала что-то о маркетинге? — спрашивает Гарри, когда их взгляды снова встречаются.       — Да, я работаю в «Finestra Group», — отвечает Луи, и гордость в его голосе, которая обычно присутствует, странным образом пропала, когда слова слетают с его губ. — Все в порядке. Я не возражаю, это хорошая работа. Прибыльная. Мы делаем интересные проекты.       Томлинсон чувствует, что пытается сделать так, чтобы это звучало лучше, чем ему кажется на самом деле; целеустремленно, хоть как-то, но терпит неудачу. Просто в его словах нет страсти и эта мысль неприятно поселяется у него в животе.       — Это то, о чем ты мечтал? Работать в маркетинге?       — Нет, — отвечает Луи слишком быстро, и слишком честно, чтобы чувствовать себя комфортно. — Наверное… это было… я всегда хотел работать в городе, все казалось хорошим способом заработать на достойную жизнь. Но на самом деле у меня никогда не было ничего, чем я мог увлечься. Найл всегда хотел преподавать, у него это блестяще получается, правда. Он любит то, что делает и ученики обожают его. А Лиам занимался конструированием дерьма с тех пор, как мы были детьми. Ты редко встретишь его без какого-нибудь замысловатого мегаполиса, построенного из lego или блоков, покрывающих пол спальни. Однажды летом мы построили удивительный домик на дереве в саду дома его родителей под руководством Лиама. Боже, он был так требователен ко всему. Найл и я просто соорудили бы что-нибудь днем из дерева, веревки и немного надежды, а затем закончили бы со сломанными руками или ногами, когда все рухнуло, но не Лиам. У него были планы и все такое, и — черт. Я не думал об этом годами, — смеется Луи, вспоминая все хорошие времена, которые они провели в том домике на дереве, как будто это был их собственный маленький мир.       — Звучит потрясающе, Лу. У тебя действительно было чудесное детство, — говорит Гарри, но Луи не упускает нотку грусти в его тоне.       — А как насчет тебя?       — Мое детство? — спрашивает Стайлс, и тот кивает.       — Да. Как прошло твое детство.       — Вырос недалеко отсюда, в похожей маленькой деревне. Мама и папа расстались, когда я был совсем маленьким, с тех пор он почти не появлялся в нашей жизни. Мама снова вышла замуж сразу после того, как я закончил школу и сейчас она живет с отчимом в Штатах. Он управляет семейным бизнесом, довольно крупной бухгалтерской фирмой в Чикаго, иногда я вижу их, когда езжу по работе, но они уже много лет не возвращались в Великобританию. Тем не менее, мы поддерживаем связь, и она действительно счастлива, это все, что имеет для меня значение.       Луи кивает в знак подтверждения. — Итак, как ты оказался в модельном бизнесе? Это всегда было твоей мечтой?       Стайлс вздыхает и поднимает глаза к потолку. — Это гораздо долгий разговор, на который у нас нет времени. Возможно, понадобится что-нибудь покрепче чая, — отвечает Гарри со смешком. — Тебе нравится украшать? — внезапно спрашивает он, опуская взгляд.       Луи смущенно смотрит в ответ, смена темы застает его врасплох. — Например, украшать дом?       Гарри улыбается, качая головой. — Рождественские елки, в частности.       Томлинсон чувствует, как его лицо расплывается в широкой, детской улыбке. — На самом деле, я люблю украшать рождественские елки.       Он всегда любил Рождество, сколько себя помнит: подарки, запахи, счастье, радость и удивление.       Волна тепла разливается по груди Луи, когда Гарри улыбается в ответ. — Хорошо. Что ж, деревья еще слишком мокрые, чтобы что-то с ними делать сегодня, но если ты не будешь занят завтра, я мог бы прийти и помочь тебе с твоей елкой, а потом ты можешь приехать ко мне, и сделать то же самое. Тогда, после, мы можем поужинать, распить пару бутылок чего-нибудь, чтобы закончить нашу беседу?       Сердце Луи пропускает удар (или три), рот изгибается в ухмылке, когда он спрашивает. — Гарри Стайлс, ты… ты приглашаешь меня на свидание, чтобы я помог украсить тебе рождественскую елку?       Стайлс ухмыляется в ответ. — Отчасти зависит от твоего ответа. Если это «нет», то это абсолютно не то, что прошу прощения. Но если это «да», тогда…       — Да.       Глаза Гарри практически закрываются от ликования. — Тогда, да, это именно то, что я хочу. Вот, — произносит Гарри и просовывает руку под одеяло, вытаскивая свой телефон, разблокируя его и протягивая вперед, передавая его. — На всякий случай запиши свой номер.       — Ловко, Стайлс. Ловко, — дразнит Луи, и создает новый контакт со своим именем и смайликами «маленькая рождественская елка» и «снеговик», а затем ненадолго колеблется, и добавляет смайлик «баклажан» просто для пущей убедительности. Он отправляет себе сообщение и слышит, как его телефон звонит со столика в прихожей. — Я сделаю тебе одолжение. Как насчет того, чтобы прийти сюда завтра на украшение елки и ужин, а на следующий день я приду к тебе домой, и мы проделаем то же самое?       — Так ты хочешь сказать, что у нас будет два свидания? И ты думаешь, что я самый ловкий?       — Виновен по всем пунктам обвинения, — отвечает Томлинсон, поднимая руки в знак защиты.       Гарри ухмыляется и кивает. — Мне нравится. Ты в деле.       Бабушка Луи тут же просовывает голову в дверной проем. — Ты присоединишься к нам за ужином, Гарри?       — Ох, спасибо, Грейси, но нет. Я хочу отправиться домой, пока погода наладилась, — Луи смотрит в окно, даже не догадываясь, что дождь прекратился, слишком поглощенный разговором с Гарри. — Но я вернусь завтра, чтобы начать нашу феерию по украшению рождественской елки, — добавляет Гарри, выбираясь из-под одеяла.       — В самом деле? Феерия? — спрашивает бабушка Луи с тихим смешком.       — М-м-мм… это будет самое замечательное приключение, — Стайлс снова переводит взгляд на Луи. — Спасибо за беседу, Лу.       Гарри бросает на Томлинсона взгляд, который говорит о многом, заставляя желудок Луи сделать сальто и посылая неясное ощущение по всему телу. Луи просто смотрит, не в силах до конца осознать, что получил в ответ блаженную улыбку, но ему удается стряхнуть с себя минутное оцепенение, отбросить одеяло и подняться на ноги.       — Увидимся завтра, Гарри. Езжай осторожно, дорогой, — произносит пожилая дама, направляясь обратно на кухню.       — Непременно, Грейси.       Луи следует за Гарри в коридор. — Еще раз спасибо, что доставил елку, — говорит он и прислоняется бедром к стене, скрещивает руки на груди, и восхищенно смотрит на задницу Гарри, идеально обтянутую спортивными штанами Луи, пока тот натягивает ботинки.       — Конечно. Я с нетерпением жду завтрашнего дня… и следующий день после этого, — бормочет Гарри, выпрямляясь во весь рост, держа в руках пластиковый пакет со своей мокрой одеждой, ухмыляясь, когда замечает, что Луи пялится на его задницу, потому что, конечно, он пялится, но ему наплевать. В конце концов, очень милая задница.       — М-м-м-мм… я тоже. Позвольте мне открыть дверь, — Томлинсон отталкивается от стены, и проскальзывает мимо Гарри, который не пытается отойти в сторону, их тела соприкасаются. Стайлс прижимает руку к бедру Луи и слегка сжимает его.       Томлинсон истерично выдыхает из-за дерзости Гарри и не верит, что это действительно происходит с ним, что человек, в которого он влюблялся издалека значительную часть своей взрослой жизни, стоит в его коридоре и заигрывает с ним. Луи просто хочет повернуться и втянуть парня в жаркий поцелуй, но это было бы плохой идеей. Возможно. Определенно.       — Спасибо за одежду, я принесу ее завтра, — говорит Гарри у него за спиной, когда Луи открывает дверь. Он отходит в сторону, когда поворачивается, и оказывается прямо в пространстве Гарри, на уровне глаз с его точеной линией подбородка, покрытой щетиной.       Луи сглатывает и медленно поднимает голову, наклоняя ее, чтобы встретиться взглядом с Гарри. С такого расстояния все, что потребовалось бы одному из них, — это подвинуться на дюйм вперед и их губы встретились бы. Он чувствует дыхание Гарри на своем лице, теплое и манящее, и наблюдает, как взгляд Стайлса опускается к его губам. Луи не может не сделать то же самое, лук Купидона Гарри совершенен и до боли соблазнителен.       Кажется, что время остановилось, только их синхронное дыхание наполняет заряженный воздух вокруг них.       — Лу, у тебя есть… о! О боже, — произносит Грейси из конца коридора, нарушая момент.       Гарри подмигивает ей, когда выходит на крыльцо, его рука неосознанно касается живота Луи. — До завтра.       Томлинсон ошеломленно поворачивается, руки безвольно свисают по бокам. — До завтра, — бормочет он, когда Гарри мчится к своей машине под дождем, который сейчас не более чем морось.       — Пока, Гарри! — кричит пожилая дама и Гарри машет ей через плечо. Грейси похлопывает Луи по руке. — Ох, дорогой. Я чему-то помешала?       — Нет. Все в порядке, бабуль, — отвечает он, когда они стоят и смотрят, как Гарри выезжает с подъездной дорожки, направляясь вверх по дороге, сигналя клаксоном. — Давай пойдем и развяжем это дерево, чтобы к завтрашнему дню оно высохло.       — Хорошо, love.       Луи закрывает дверь и замечает куртку Гарри, все еще висящую на крючке на стене, и размышляет о том, что это не единственный след себя, который Гарри оставил сегодня, другой проник внутрь и занял немного места в сердце Луи.