In A Twinkling

      Странно, все дни кажутся одинаковыми, когда больше некуда бежать; будни и выходные сливаются воедино, различаясь только графиком магазинов, приходом почтальона и блюд на ужин.       Сегодня Луи получил передышку от дежурства почтальона Неда после того, как бабушка в субботу призналась, что давно получила посылку. Теперь, когда он немного подружился с этим человеком (по большей части случайно, в результате разговоров с ним каждый день, пока Луи выполнял миссию по перехвату упомянутой посылки), он замечает, что с нетерпением ждет их бесед.       Томлинсон выскакивает на улицу и встречает почтальона у ворот, разговоры о погоде, о том, чем каждый из них занимался в выходные, и о быстро приближающемся рождественском периоде – заполняют короткую встречу, после чего Нед снова отправляется в путь.       Луи возвращается в дом и бросает почту на обеденный стол, затем тащит елку из кухни, где оставил ее сушиться вчера днем; тепла от духовки, в которой готовилось их воскресное жаркое, было более чем достаточно, чтобы вода выпарилась из ствола и веток. Красная пластиковая подставка стоит в углу гостиной, мебель уже немного переставлена, освобождая необходимое пространство. Это ни разу не маленькое дерево – отсюда необходимость воспользоваться предложением Гарри доставить его – но и не настолько большое, чтобы стать безвкусным.       Коробки с украшениями расставлены по всей комнате, голубая и серебряная мишура раскинуты вместе с безделушками и бусами, большой венок для входной двери, несколько оплавленных на разную высоту свечей и множество других праздничных украшений.       Ему удалось удержать бабушку от начала процесса, что оказалось непростой задачей, поскольку она рвалась начать украшать сразу после завтрака. Пожилая дама уступила, только после того, как Луи сказал, что Гарри хотел помочь в украшении, и, что более важно – это типа, свидание. В результате, бабушка самодовольно улыбнулась, а Томлинсон закатил глаза и решил прибраться в саду.       Этим утром он проснулся от того, что Стайлс написал ему сообщение в нелепо-раннее время, но его энтузиазм по поводу предстоящего дня смягчил ворчание Луи от того, что он встал ни свет ни заря. Переписка продолжалась в течение всего дня, они подшучивали друг над другом, как будто дружили долгие годы. Чувство юмора у Гарри острое и чрезвычайно веселое, Луи обнаружил, что ему стоит улучшить навык шутника, чтобы не отставать. Каждый раз, когда его телефон вибрирует, Томлинсон не может сдержать улыбку, которая появляется на его лице еще до того, как он прочитает сообщение, отправленное Гарри. Он немного обеспокоен тем, что в дальнейшем это станет реакцией Павлова, хотя наверняка скоро этот поток разбавят сообщения по работе, как только вернется в офис после праздников.       Найл и Лиам уехали на несколько дней к родителям Хорана (они переехали, когда вышли на пенсию, в поисках земли и живописного вида, поскольку их дом за деревенской мясной лавкой, которой они управляли в течение 40 лет, был слишком мал), поэтому Томлинсон рассказывает им обо всем, что касается Гарри, в их групповом чате WhatsApp. К счастью, у диалога другой звук оповещения, потому что большинство их сообщений – не те, над которыми можно посмеяться. Грязные, испорченные мальчишки, которым доставляет огромное удовольствие безжалостно дразнить его по поводу двух свиданий, которые они с Гарри запланировали. Они оба могут пойти куда подальше, ему все равно.       Дело в том, что обычно Луи не беспокоится, когда дело доходит до свиданий. За свою жизнь он налажал больше, чем положено, если быть честным и ни одно из них не привело к чему-то большему. Но история с Гарри, чем бы это ни было, ощущается по-другому и отчасти пугает до чертиков. Гарри просто сочетает в себе множество вещей. Если отбросить его статус модели Gucci и общее великолепие, Стайлс удивительно добрый, умный и забавный, и то, как он смотрит на Луи, граничит с… ну, он не знает с чем, но то, как Гарри заставляет его чувствовать себя единственным человеком в комнате или даже на планете, это то, чего Томлинсон никогда раньше не испытывал.       И это во всех отношениях замечательно, за исключением… За исключением того, что Луи не заводит отношений. Ему нужно сосредоточиться на своей карьере, и он живет в нескольких часах езды отсюда, в городе, так что пока не понятно, могут ли между ними завязаться отношения. Во всяком случае, ничего серьезного. Но он забегает вперед. Не похоже, чтобы кто-то вроде Гарри, у ног которого весь мир и все его друзья-модели и музыканты, когда-то серьезно интересовался кем-то вроде Луи. На самом деле, лучшее, на что он может надеяться – это пара свиданий и немного веселья во время отпуска, а затем, возможно, случайная дружба в долгосрочной перспективе, и то, и другое звучит довольно привлекательно.       Машина Гарри подъезжает к дому в два часа, как раз вовремя. Луи ценит тех, кто придерживается графика. Что не так уж важно здесь, где время строится свободно, но, тем не менее, приятно.       Он как раз собирается подняться с пола, где разбирает коробку с мишурой, когда слышит, как его бабушка направляется по коридору. На самом деле, он не уверен, кто больше взволнован приездом Гарри после того, как она буквально допросила Луи вчера вечером за ужином, желая услышать все о том, что происходило. Рассказывать было особо нечего, во всяком случае, он не мог ничем с ней поделиться, но ее лицо слегка вытянулось, когда Томлинсон намекнул, что не рассчитывает на что-то серьезное, потому что, конечно, ему нужно вернуться к своей карьере в городе. Плюс, он живет в нескольких часах отсюда.       Когда Луи помогал ей переставить бельевой шкаф, и упаковать кое-что для благотворительного магазина в городе, она снова подняла эту тему, дав понять, что, по ее мнению, в наши дни, со всеми доступными средствами связи, расстояние не помеха в отношениях. Томлинсон решил не спорить с ней, когда у них явно были разные взгляды на то, как будут выглядеть такие отношения. Луи знал, что на этот счет он точно уверен, даже если она не могла этого предвидеть.       Гарри входит в комнату с формой для пирога в руке, покрытой фольгой, бабушка Луи суетится вокруг него, пока они болтают о вязании крючком. Его взгляд останавливается на Томлинсоне, сидящем посреди хаоса и он тут же лучезарно улыбается ему. — Ты в порядке, Лу?       — На самом деле, небольшая помощь не помешала бы. Похоже, я создал рождественский торнадо.       Стайлс громко смеется в ответ. — Я вижу, — произносит он с усмешкой, передавая блюдо с пирогом пожилой даме.       — Гарри испек нам черничный пирог на десерт. Разве это не прекрасно?       — Да? Хорошо. Люблю чернику, — соглашается Луи, в то время как его бабушка хихикает что-то о том, какой Гарри хороший мальчик, уходя в коридор.       Стайлс снимает куртку, вешая ее на подлокотник дивана, осторожно глядя на пол, словно не зная, куда ступить. На нем черная рубашка с легким блеском, в паре с черными джинсами с низкой посадкой и коричневым поясом. Блять. Он выглядит достаточно аппетитно, чтобы его можно было съесть. Непринужденно, но и не слишком повседневно, как всегда, естественно круто. Луи, конечно, тоже немного постарался, синие джинсы и накрахмаленное белое поло подчеркивают его карамельную кожу, волосы он уложил, зачесав челку назад. Гарри одаривает его оценивающим взглядом, определенно одобряя.       — Итак, — произносит Стайлс, после чего закатывает рукава до локтя. — Что у нас первым в списке?       Они начинают с того, что вешают венок на входную дверь (что занимает гораздо больше времени, чем следовало, после того, как Гарри решает, что его нужно украсить мишурой и несколькими безделушками, искусно свисающими снизу), затем приступают к свечам и другим побрякушкам. Оформление перил, оконных рам и каминной полки требует длительного обсуждения, в итоге парни выбирают основные оттенки: серебристо-голубой и смесь всех цветовых гамм. В конечном итоге останавливаются на серебристом и синем с несколькими акцентами красного и золотого для самого дерева.       Луи узнает, что украшение дерева – это искусство, в котором Гарри, по-видимому, хорошо разбирается. Все дело в слоях, — говорит он. Обычно Томлинсон находил процесс украшения скучным, но когда Гарри начинает рассказывать, он внимательно слушает. У Стайлса, как бы, особая манера говорить и объяснять вещи, которая настолько продуманна и искренна, без снисхождения, как будто он много думал об этом, что заставляет Луи чувствовать себя особенным, просто будучи объектом его безраздельного внимания.       Пожилая дама то появляется, то исчезает, когда Гарри просит ее высказать свое мнение, как будто не хочет слишком вторгаться в их маленький пузырь.       Они украшают ель снизу вверх, наслаивая игрушки в соответствии с инструкцией Гарри, что, опять же, Луи обычно раздражало. Ему нравится контролировать любую ситуацию, но это что-то новенькое. Возможно, он растет как личность или просто это эффект Гарри Стайлса.       В любом случае, конечный результат потрясающий и последнее, что осталось сделать, поместить звезду на вершину. Гарри настаивает, чтобы Луи сделал это, но Томлинсон слишком мал ростом, едва дотягиваясь до вершины чудовищного дерева, поэтому приносит стул.       — Вот, позволь мне поддержать тебя, — произносит Стайлс, когда Луи взбирается на стул, Гарри, как истинный джентльмен, тут же кладет свои руки на бедра парня. — Не хотелось, чтобы ты упал и разбил себе голову.       Конечно, прикосновение рук Гарри, а также лицо в непосредственной близости к заднице, делает его более шатким, чем если бы Гарри не «помогал», но Луи удается поставить звезду на самую высокую точку. Все идет хорошо, пока он не собирается спуститься и ненароком не тычет своей задницей прямо в лицо Гарри. Томлинсон вздрагивает и теряет равновесие.       — О, черт! — кричит он, размахивая руками, но ему не за что ухватиться, за исключением рождественской ели, чего он не хочет делать. Луи поворачивается, едва не падая, кладет руки Гарри на плечи и на этот раз ударяет его лицом в промежность.       Гарри просто обхватывает Томлинсона руками за ноги и поддерживает его. — Осторожнее, Лу, — говорит он со смешком, его слова приглушены членом Луи. Потрясающе.       Томлинсону удается восстановить равновесие и высвободиться из объятий Гарри, румянец заливает его шею и щеки. — Извини. Боже, — отвечает он, спрыгивая вниз и наблюдая, что Гарри широко ухмыляется в ответ.       — Никаких проблем. Есть вещи похуже, на которые я могу потратить свой день.       — Что? Набьешь полный рот моим членом?       — М-м-м-мм… — Гарри хмыкает, и Луи думает, что ему следует подумать об установке люка в гостиной, учитывая, сколько раз он сталкивался с необходимостью быстро выйти из этих неловких ситуаций в присутствии Гарри.       Луи игнорирует жар на своих щеках и просто закатывает глаза, когда тащит стул обратно на кухню, давая себе несколько минут, чтобы его румянец спал, прежде чем вернуться к Гарри. — Отлично. Что-то еще нужно сделать?       — Я думаю… что мы закончили. Все выглядит…       Луи в полной мере ощущает атмосферу комнаты с порога. — Срань господня. Выглядит потрясающе.        Елка сверкает и идеально многослойна, а оконные рамы, свечи и другие безделушки создают идеальную атмосферу Рождества, не создавая ощущения, что они попали в мастерскую Санты. И это…       Луи чувствует, как его глаза вылезают из орбит, когда он смотрит в окно, отчего Гарри ненароком делает тоже самое. — О боже мой, Лу. Идет снег!       Светло, едва ли достаточно, чтобы припорошить землю пылью, но снег идет.       Гарри поворачивается к Луи, на его прекрасном лице написано безудержное, детское ликование. Какое-то мгновение они смотрят друг на друга, а затем оба направляются к входной двери, Томлинсон распахивает ее и хихикает всю дорогу на улицу. Гарри врезается в спину Луи, когда тот внезапно останавливается на дорожке и Луи разворачивается.       Стайлс откидывает голову назад, и он делает то же самое, позволяя крошечным хлопьям падать ему на лицо, широко раскидывая руки, чувствуя, как руки Стайлса ложатся ему на бедра, скользят к пояснице и притягивают к себе вплотную. Луи опускает взгляд, наблюдая, что Гарри улыбается ему сверху вниз, идеальные маленькие снежинки застряли в его волосах и на кончиках ресниц. Луи резко втягивает воздух, заходящее солнце освещает лицо Стайлса сбоку и отбрасывает тень на профиль, снег блестит в угасающем свете. Он потрясающий. Самое прекрасное творение во всей вселенной.       Томлинсон медленно обнимает Гарри за плечи, сцепляя пальцы на затылке.       — Лу, — шепчет Стайлс в тишине, не слышно больше ни звука, кроме их дыхания.       Луи опускает взгляд к губам Гарри, розовым от румянца, влажным и соблазнительным, его взгляд задерживается гораздо дольше, чем должен, но ничего не может с этим поделать. Он загипнотизирован. Гарри завораживает.       Стайлс впивается большими пальцами в ямочки внизу позвоночника Луи, и тот поднимает глаза, находя вопрос в глазах Гарри, и знает ответ. Он уверенней, чем когда-либо в своей жизни. Томлинсон напрягает икроножные мышцы, поднимаясь на носочки, сокращая дистанцию.       — Мальчики! Ужин готов. Что вы делаете, выпустите весь теплый воздух... ох!       Луи вырывается из своей задумчивости, опускаясь обратно на пятки и убирая руки с шеи Гарри. Он отступает назад и поворачивается на голос. — Прости, бабуль! Мы сейчас придем.       — Лу. Мы можем просто…       — Давай. Ужин готов, — перебивает Томлинсон, начиная подниматься обратно по тропинке, момент испорчен, у него кружится голова от чудовищности того, что только что чуть не произошло. Конечно, он этого хочет. Он мечтал о Гарри столько, сколько себя помнит, но теперь, когда он в пределах досягаемости, это внезапно становится гораздо более пугающим, чем Луи мог себе представить. Раньше это было просто фантазией, но реальность, возможно, еще более ошеломляющая.       Ему нужно подумать, оценить ситуацию и решить, чего он действительно хочет. Его чувства к Гарри – путаница, которую пока не разгадать. Это не просто физическое влечение, которое очевидно, с которым легко примириться, но есть нечто большее, что сейчас бурлит внутри него так, чего ни с кем раньше не испытывал. Связь, поселившаяся в его теле, тоска в груди, угрожающая поглотить его.       Время. Да, это то, что ему нужно. Время разобраться во всем, прежде чем он позволит ситуации зайти еще дальше, время разобраться с мыслями и эмоциями, время перевести дух.