In A Twinkling

      Луи выглядывает из окна своей спальни и слышит, как машина Гарри въезжает на подъездную дорожку, фары ярко светятся в темноте ночи. Он приехал вовремя, что Томлинсон очень ценит, желая, чтобы большинство людей оставались пунктуальными в повседневной жизни.       Луи снова поворачивается к зеркалу, осматривая себя в полный рост. Он отлично выглядит. Что еще более важно – чувствует себя хорошо; уверенный, сексуальный, умный, но при этом не выглядя так, будто слишком старался.       Когда Томлинсон собирал вещи в деревню, то был рассеян и раздосадован вынужденным продлением отпуска, так что просто чудо, что не набил спортивную сумку старыми костюмами для Хэллоуина и новыми носками. Хотя, возможно, вселенная сделала ему передышку, потому что он надел свои лучшие джинсы «давай-трахни-меня» вместе с любимой водолазкой – комбинация «черное с черным», идеально подходит для вечерней прогулки. Водолазки подходят не всем, но когда он укладывает волосы в челку, то его скулы становятся волшебными, от такого сочетания парни всегда падают к его ногам. Может быть, это не окажет большого влияния на кого-то вроде Стайлса, привыкшего к модельному окружению, но Луи решил, что все же должен задействовать тяжелую артиллерию.       Сегодня он потратил довольно много времени, думая о Гарри (ладно, все свое время). О том, к чему это может привести и каковы его ожидания. По Стайлсу видно, что он заинтересован, они просто еще не говорили об этом. И, может быть, вообще не потребуется обсуждать. Гарри проницательный парень, и он хорошо понимает, что время Луи ограничено, поэтому Томлинсон собирается подойти к сегодняшнему свиданию осознанно: прекрасно провести время.       Низкий голос Гарри и рокочущий смешок бабушки доносится снизу, и Луи чувствует, как нервный комок пронзает изнутри. Закатив глаза, он в последний раз смотрит на себя в зеркало и благодарно кивает, хватая телефон и бумажник, после чего выходит в коридор, спускаясь по лестнице. Он застает Гарри и бабушку болтающими на кухне-столовой, Стайлс сидит на вращающемся стуле за столом, скрестив руки на спинке, в то время как пожилая дама готовит у плиты. Луи поражен тем, насколько комфортно и правильно смотрится Гарри в доме, как будто он всегда был здесь, частью их мира.       — Добрый вечер, — произносит Луи, и Стайлс тут же поворачивается, широкая улыбка застывает в готовности, но сползает с лица, когда видит Томлинсона. Глаза расширяются, а челюсть отвисает, медленно впитывая образ. Он скользит взглядом по телу Луи, и к тому времени, когда снова поднимает глаза, встречаясь взглядом, улыбка сменяется дьявольской ухмылкой.       — Привет, Лу. Ты выглядишь… вау.       Гарри встает, перекидывая ногу через стул, как будто слезает с мотоцикла, и этот образ останется в памяти Луи на некоторое время, и сразу же попадает на первое место в его списке самых сексуальных вещей, которые видел.       Но потом Томлинсон замечает, во что одет Гарри, и у него пересыхает во рту. Потому что, блять.       Черные джинсы Гарри практически нарисованы, они облегают мускулистые бедра и натягиваются на очевидную выпуклость члена, плетеный темно-коричневый ремень продет через петли, конец которого свободно свисает сбоку, и притягивает взгляд Луи. Его прозрачная черная рубашка расстегнута до груди, пуговицы явно лишние сегодня вечером, татуировки соблазнительно выглядывают, и умоляют провести по ним языком.       Томлинсон хочет затащить парня наверх, раздеть догола и упасть перед ним на колени. Он испытывает отчаянную потребность прикоснуться к Гарри ртом, ощутить его обнаженную кожу под кончиками пальцев, горящую внутри него, как бушующий лесной пожар.       Но нет времени уделять этой мысли больше внимания, потому что Гарри направляется к нему или лучше сказать крадется с мастерством, которое оттачивалось на подиуме годами. Взгляд не отрывается от Луи, и Томлинсон чувствует, что ему следует ухватиться за что-нибудь, чтобы не упасть.       Гарри подходит, поворачиваясь лицом к пожилой даме и небрежно кладет свою руку на талию Луи. Весь воздух мгновенно выкачивают из комнаты, когда он притягивает парня к себе, как будто это самая естественная вещь в мире, словно делали так миллион раз.       — О боже! Разве вы двое не прелестно выглядите? — с гордостью спрашивает пожилая дама, рассматривая их. — Вы очень красивая пара.       Гарри сжимает бедро Луи, и тот охотно погружается в объятия, его предательский мозг блуждает и представляет, всего на мгновение, что они действительно пара, прежде чем ему удается успокоить себя. — О-оо, спасибо, Грейси, — отвечает Стайлс, прижимаясь бедром к Луи. — Мы неплохо смотримся вместе.       — Принцы бала, — продолжает она, вытирая руки кухонным полотенцем, перекинутым через плечо. — Из-за вас другие фигуристы будут все время падать, когда увидят такое великолепие.       Гарри хихикает, и Луи чувствует это так же сильно, как и слышит, по тому, как он прижимается к Гарри. — Давайте просто надеяться, что мы не вызовем никаких серьезных проблем. Готов идти, Лу?       — Что? О, хм… да.       — Обещаю вернуть его до полуночи, Грейси. Не хочется, чтобы он превратился в тыкву.       Луи поджимает губы. — Ты же знаешь, что это не так работает, верно? Распространенное заблуждение, что Золушка – тьфу, неважно. Пошли.       Томлинсон направляется к двери, Гарри и бабушка следуют за ним. Стайлс открывает дверь и направляется наружу, в то время как Луи хватает свое пальто, шарф и перчатки.       — Ты же знаешь, я не ожидаю, что ты вернешься к полуночи, — произносит пожилая дама, как только Гарри отходит, и Луи поворачивается, лицезрея дерзкую ухмылку на ее лице. — И вообще, я хочу, чтобы ты хорошо провел время.       — Бабуль, — стонет внук. — Пожалуйста, не упоминай об этом, серьезно, не надо.       — Боже мой. Ты снова ведешь себя как ханжа, Луи Уильям, я знаю, как эти вещи работают. Не забывай, я была женой более пятидесяти лет. Просто помни о контрацепции.       — О боже мой. Ладно, я ухожу. Пока, — отвечает Луи, отворачиваясь, но она тут же хватает его за руку, отчего он останавливается.       — Просто… дай ему шанс, ладно?       Она смотрит на внука умоляющими глазами, как будто хочет, чтобы тот понял. — Я так и сделаю, обещаю.       — Дай себе тоже шанс. Ты замечательный человек, и заслуживаешь обрести истинное счастье.       Луи кивает и наклоняется, целуя Грейси в щеку. — Спасибо, бабуль. Люблю тебя.       — Я тоже люблю тебя, малыш.       Он выбегает на улицу, забирается в машину, бросает пальто на заднее сиденье и кладет шарф и перчатки на колени, пристегиваясь для их короткой поездки по деревне.       — С твоей бабушкой все в порядке? — спрашивает Гарри, выезжая задним ходом с подъездной дорожки.       Луи посмеивается. — О, да. Ей просто нравится дразнить меня. На самом деле, она немного дьяволица.       — Думаю, яблоко от яблони недалеко упало.       Томлинсон тут же шлепает Гарри по руке. — Хочу, чтобы ты знал, что я…       — Прелесть. Так ты сказал.       Луи снова шлепает Гарри, когда из динамиков начинает звучать песня Coldplay «Yellow». — Обожаю ее, — говорит Томлинон, эффектно меняя тему, постукивая по бедру в такт.       — Да. Крис Мартин прекрасен.       — Еще один из твоих приятелей-музыкантов?       — М-м-мм… Я встречался с ним несколько раз. Он увлечен модной индустрией.       Луи чувствует как им овладевает глупый укол ревности (по скромному мнению Луи, Крис чертовски великолепен), но быстро подавляет его. Он буквально сидит в машине Гарри, и это их третье свидание за четыре дня, так что ревновать не к чему. Однако все равно на мгновение задумывается, напоминая, что не является частью этого мира. Тихий голосок в глубине головы ворчит, что Луи просто маркетолог, который так и не понял, кем он на самом деле хочет быть и не обладает специальными качествами, которые могли бы заинтересовать кого-то столь замечательного и искушенного в жизни, как Гарри Стайлс.       Он внутренне насмехается над собой и выбрасывает эту мысль из головы. Он достоин. Даже если неохотно признается в этом. И, возможно, Томлинсон не на пути к суперзвездности и мега-успешному будущему, как Крис Мартин, с ним все в порядке, все хорошо. Луи добрый человек, заботится о своей бабушке и друзьях, много работает, а еще у него, черт возьми, великолепные комнатные растения.       Вырывает из раздумий дальнейшая смена трека, и заполняющая пространство песня Oasis «Don't Look Back In Anger». — Ты тоже встречался с этими парнями? — спрашивает Луи, на этот раз ревнуя совершенно по другой причине.       — О, хм… не с Ноэлем, но пару раз ужинал с Лиамом. Он интересный парень.       — Вау, — произносит Луи, обиженно отворачиваясь к окну. — Хорошо, заставил меня покраснеть, чертова поп-звезда.       Гарри хихикает и быстро оглядывается, после чего сосредотачивается на дороге. — Наконец-то.       — Что?       — Я упомянул кучу известных людей и это первый человек, который произвел на тебя хотя бы отдаленное впечатление, — немного застенчиво произносит Гарри.       Это правда. Стайлс упоминал довольно много знаменитостей во время их бесед, особенно во время второго пьяного свидания, когда потчевал Луи историями из-за кулис на показах мод. — Ну, это как-то несерьезно, не так ли? Ноэль и Лиам – музыкальные короли, — просто заявляет Луи.       — Так и есть, — соглашается Гарри.       Люди и машины заполняют окрестности, но Стайлсу удается найти местечко не слишком далеко. Они надевают свои зимние куртки, и обматывают шеи шарфами, оставляя перчатки в карманах.       В таком маленьком обществе неудивительно, что они вскоре получают многочисленные приветствия и взмахи руками, пока идут, но Луи все равно чувствует, как в груди разливается тепло от того, каким счастливым кажется Гарри, когда еще один человек приветствует его по имени.       Шаблонная рождественская музыка привлекает внимание, и они подходят, вставая в очередь к киоску по прокату коньков, который каждый год открывает Джим – владелец хозяйственного магазина. С деревьев, окружающих каток, свисают мерцающие бело-голубые огоньки, розовощекие дети бегают по периметру играя с друзьями. Толпы родителей наблюдают за ними с разных сторон, потягивая горячий шоколад и глинтвейн.       Каток невелик, но его достаточно для маленькой деревни, а также для всех желающих из соседних районов. Коньки царапают лед и дети, и взрослые издают радостные возгласы, а в воздухе разносится смех. Луи забыл, как сильно ему это нравилось, и его охватывает сожаление из-за того, что так редко приезжал сюда.       В последние несколько дней это все больше и больше занимало его разум, ощущение, что он был слишком оторван от своих корней и сосредоточен на вещах, которые не так важны, как он думал, что в итоге привело к дисбалансу в жизни. Конечно, работа и карьера по-прежнему стоят на первом месте в списке приоритетов, но то, что его бабушка, друзья и родной город станут гораздо ближе, пошло бы ему на пользу.       Он откладывает на время свои размышления и толкает Гарри в плечо. — Итак, насколько ты плох в катании? Мне что, придется провести всю ночь поднимая твою жалкую задницу со льда?       Гарри смеется, становясь перед Луи и поворачиваясь к нему лицом. Он отходит назад, когда очередь движется вперед, улыбается и отвечает: — Не буду лгать. Я довольно ужасен. Но это половина удовольствия, не так ли? Держаться друг за друга, чтобы не упасть?       — Хм-м-м… может быть. Предположим, будет не так ужасно.       — Вот, — произносит Гарри и протягивает руку. — Давай потренируемся.       Луи закатывает глаза, но все равно берет предложенную Гарри руку. — Ты не такой ловкий, как думаешь, Стайлс.       Гарри лучезарно улыбается в ответ, как кот, которому достались сливки, вставая рядом с Луи, переплетая их пальцы вместе, наклоняется, касаясь губами уха шепчет: — Достаточно ловкий. Я заставил тебя держать меня за руку.       Томлинсон не может сдержать ухмылку, которая расползается по его лицу. — Ладно, так и есть. Отлично сработано.       Очередь снова движется вперед, и дочь Джима приветствует их теплой улыбкой, переводя взгляд с Луи на Гарри, затем вниз на их соединенные руки и обратно на Томлинсона. — Привет, Лу. Давненько тебя не видела. Как поживаешь?       — Привет, Джулз. Да, хорошо, спасибо, — Луи ходил в школу с Джулз и ее братом-близнецом Майки, которые были на год старше его, а также с Найлом и Лиамом, и их семья владела хозяйственным магазином на протяжении поколений. Джулз сейчас работает там, а Майки и его жена присматривают за своими пожилыми бабушкой и дедушкой недалеко от города. Они замечательная семья, всегда сосредоточенная на обществе и вовлеченная во все, что происходит. — Ты знакома с Гарри?       — Конечно. Привет, Гарри, — отвечает она, обращая на него свое внимание. — У тебя получилось повесить полки в гараже? Не было проблем с их установкой?       — Нет, никаких проблем. Обычно я неуклюжий, но твои советы бесценны. Большое спасибо.       — Приятно слышать. Ладно, чем я могу помочь вам, парни?       Они берут напрокат коньки и направляются к одной из свободных скамеек, стоящих вокруг катка и надевают их. Луи думает о том, чтобы надеть перчатки. Вероятно, ему следовало бы, но он решает не делать этого, надеясь, что Гарри захочет взять его за руку, а он предпочитает делать это без них.       Гарри встает, покачиваясь на тонких лезвиях. — Ты готов?       Луи поднимается на ноги, и это кажется немного странным, как всегда, когда он долгое время не катался, но сейчас это мышечная память и он уверен, что с ним все будет в порядке. С другой стороны, его спутник…       Гарри опасно шатается, вытягивая ноги и размахивая руками пытаясь сохранить равновесие. До смешного восхитительно видеть его как рыбу, вытащенную из воды, поскольку обычно он такой уравновешенный и контролирующий свое тело. Довольно мило, но вместо того, чтобы возмущаться и ворчать по этому поводу, Гарри выглядит полной противоположностью, хихикая, а глаза сияют ликованием.       — Давай, Бэмби, поставим тебя на ноги.       Луи берет Гарри за руку и ведет к барьеру, за который тот немедленно хватается, осторожно скользя вдоль, подходя к катку. Томлинсон ступает на лед и ведет Гарри по скользкой поверхности, наблюдая, как он осторожно переставляет ноги.       — Просто дай мне минутку привыкнуть к этому ощущению. Иди немного покатайся, — говорит Стайлс и опускает Луи, оперевшись обеими руками о бортик.       — Хорошо, я вернусь через секунду. Никуда не уходи.       Гарри посмеивается, проводя одной рукой по бортику в качестве эксперимента. — Не так уж опасно, Лу.       Томлинсон отталкивается, скользя между катающимися парами и группами, как будто это его вторая натура, петляя туда-сюда, пока не достигает центра и не разворачивается, после чего скользит в другом направлении. Холодный ветер кусает за щеки, а шарф хлещет по спине, когда он наклоняется вперед, набирая скорость. Парень уже забыл как сильно любил кататься на коньках, плавное скольжение, ощущение свободы, скорости, хрустящий звук коньков, рассекающих воду и лед.       Он скользит назад, закидывая одну ногу на другую, работая руками в тандеме и останавливается рядом с Гарри, наблюдающим за ним с благоговением.       — Привет, — говорит Томлинсон, объезжая Гарри с другой стороны. Стайлс стоит спиной к стене, широко раскинув руки и вцепившись в бортик, как будто это единственное, что удерживает его в вертикальном положении.       — Черт, ты там хорошо смотрелся. Я думаю, что просто останусь здесь и буду пялиться на тебя всю ночь.       — Чепуха. Давай попробуем.       Он не убедил Гарри, но тот все равно храбро протягивает руку, и Луи ловит ее. — Я окажусь на заднице примерно через ноль целых три десятых секунды.       — Может быть. Но поскольку ты утянешь меня за собой, давай попробуем избежать этого, хорошо? Не смотри вниз. Просто не спускай с меня глаз.       — В этом я мастер.       Луи медленно откатывается назад, когда Гарри скользит следом от бортика, не сводя глаз с парня.       — Катание на коньках – такой же навык. У тебя есть баланс в повседневной жизни, я видел тебя на подиуме. Ты контролируешь тело, такой сосредоточенный и уверенный, так что у тебя получится. Остальное – просто доверься себе и расслабься.       — Хорошо, — отвечает Гарри, но выглядит неубедительно.       — Ты танцуешь?       Гарри смеется, и это движение чуть не опрокидывает их обоих на лед, но Луи удерживает равновесие. — Не очень. Я люблю танцевать, но иногда боюсь, что выбью кому-нибудь глаз.       Луи скользит на середину катка, другие посетители объезжают их стороной. — Итак, центр тяжести – чувство. Когда ты танцуешь, то естественным образом находишь его. Тебе нужно найти центр тяжести на льду, — произносит Луи, широко разводя их руки, и Гарри рефлекторно выпрямляется в ответ, его тело расслабляется, на лице расцветает улыбка.       — Ох… Ох!       — Вот и все. Видишь, у тебя получилось, — ободряюще отвечает Томлинсон.       — Теперь я понимаю. Блять. Почему никто не объяснил мне этого много лет назад?       — Хорошо. Ты готов немного покататься на коньках?       Гарри опускает взгляд на свои ноги. — Хм, хорошо. Думаю, да.       Луи тут же сжимает руки парня. — Нет. Глаза вверх.       Стайлс снова переводит взгляд на Луи. — Прости. Да, я готов.       — Я держу тебя, — обещает Томлинсон и отталкивается, скользя назад в потоке людей. Гарри следует за ним, его движения неестественны, но он определенно осваивается. Они проезжают целый круг, когда неожиданно все идет наперекосяк.       Подросток подъезжает на коньках слишком близко к ним, натыкаясь на ногу Гарри, и он смотрит вниз, убеждаясь, что с ними все в порядке, но этого достаточно, чтобы он потерял равновесие. В один момент у них все хорошо, а в следующий Стайлс растянулся на льду плашмя, а Луи лежит на нем сверху.       — Ой, — стонет Гарри, поднимая голову, чтобы посмотреть на Луи.       — Прижми руки, чтобы тебе не отрезали пальцы, — инструктирует Томлинсон, и Гарри делает, как ему сказано, поднимает их, хватаясь за бедра Луи. — Ты в порядке?       — Да. На самом деле, неплохой результат, — бормочет Гарри, и его взгляд падает на губы Луи, по-видимому, совершенно не обеспокоенный зрелищем, которое он только что устроил из себя.       Томлинсон отслеживает движение, теряясь в моменте, пока в его боковым зрением не появляются две пары коньков. — Что вы, бездельники, делаете? — знакомый голос с мелодичным ирландским акцентом, нарушает момент. Честно говоря, что за интимные преграды в его жизни?       Луи поднимает глаза и видит Найла и Лиама, стоящих над ними. — Как всегда вовремя, Найлер, — ворчит Луи, поднимаясь на ноги, пока Лиам помогает Гарри подняться, вытирая лед и воду со спины.       — Привет, парни, — радостно приветствует их Стайлс. — Приятно видеть вас снова.       Луи берет Гарри за руку, поддерживая, и от Томлинсона не ускользает ухмылка, изогнувшаяся в уголке рта Найла, когда он замечает движение.       — Как отдохнули? — спрашивает Луи, прищурив глаза на Найла, чтобы отбить у него охоту от комментария на этот счет.       — Да, хорошо, спасибо, — отвечает Лиам, после чего притягивает Хорана к себе.       — О боже мой. Мне нравятся ваши джемперы! — восклицает Гарри, указывая на их одинаковые рождественские джемперы ручной работы, у Лиама с Рудольфом, красноносым северным оленем, с помпоном вместо носа, а у Найла – Сантой, свисающим с саней, с ярко-красными щеками и бутылкой «Гиннесса» в руке.       — Мама делает нам новые каждые пару лет, — с гордостью говорит Лиам, и Гарри наклоняется вперед, чтобы сжать помпон Пейна, снова чуть не сбивая с ног Луи.       Томлинсону едва удается удержать их в вертикальном положении, крепко вцепившись в руку Гарри. — Держись, love.       — Прости. Я плохой фигурист, — со смехом признается Стайлс.       — Вижу, — говорит Найл, широко улыбаясь. — Повезло, что у тебя есть Луи, чтобы…       — Кто-нибудь хочет глинтвейн и теплую булочку? — перебивает Лиам. Благослови его Господь. Нет лучшего способа отвлечь Найла, чем предложить еду или алкоголь.       — Да! — кричит Хоран, а затем тащит Лиама за собой прежде, чем Луи и Гарри успевают отреагировать.       — Ты хочешь присоединиться к ним? — спрашивает он, и Стайлс осторожно поворачивается к парню лицом.       — Я бы хотел вернуться к тому, чем мы занимались до того, как нас прервали, если честно, — признается Гарри, многозначительно опуская глаза к губам Луи.       Томлинсон поднимает глаза, и их взгляды встречаются. — Ты хочешь снова улечься спиной на лед?       Луи поддразнивает, он хорошо это понимает, но с Гарри так легко шутить, что он ничего не может с собой поделать.       Стайлс, однако, кажется невозмутимым, кладет свободную руку на бедро Луи, после чего опускает на поясницу, глаза темнеют, когда вокруг них начинает кружиться снег. Луи смотрит в ночное небо, крошечные хлопья появляются из воздуха прямо над их головами.       — Красиво, — бормочет Гарри.       — Да, согласен. Люблю снег. В нем всегда есть что-то такое волшебное.       — Я имел в виду тебя.       Луи опускает взгляд и видит, что Гарри смотрит прямо на него, выражение лица не нуждается в объяснении. Томлинсон протягивает руку, оборачивая пальцы вокруг шарфа парня. Хлопья снега падают на щеки Гарри, тая, как только касаются теплой кожи, и от этого просто захватывает дух. Как, черт возьми, Луи оказался здесь? Как Вселенная сговорилась свести их вместе, вот так, несмотря ни на что?       — Да? Ты думаешь, я красивый, — шепчет Томлинсон, притягивая Гарри вниз, пока их рты не оказываются в дюйме друг от друга. Мир продолжает вращаться вокруг пары, а им кажется, что сократился до них двоих.       — Да, — кивает Стайлс, на его лице ничего, кроме искренности, и Луи улыбается, когда Гарри сокращает расстояние между ними, соединяя губы. Окончательно. Великолепно. Идеально.       Это целомудренно, но прекрасно, и Луи чувствует, что парит, подхваченный легким ветерком, как одна из снежинок; дрейфующий, невесомый. Гарри притягивает его ближе, и Томлинсон скользит ногами вперед, просовывая их между ногами Гарри, тела выравниваются, когда Стайлс облизывает уголок губ Луи. Рот приоткрывается, позволяя скользнуть языком внутрь, отпуская руку Гарри и обнимая за шею, сплетая пальцы вместе и обхватывая подбородок, идеально наклоняя головы, углубляя поцелуй.       Гарри целуется точно так, как Луи мечтал, мягко и медленно, настойчиво, но не напористо. И Томлинсон точно готов.       Издалека доносится громкий свист, и Луи узнал бы его где угодно. Гребаный Найл.       Томлинсон приоткрывает один глаз и показывает ему средний палец за спиной Гарри, после чего снова фокусируется на мягких, теплых губах Гарри.       Найл, очевидно, недоволен отсутствием реакции, улюлюкает и кричит как придурок, и Луи собирается, блять, утопить его в бочке любимого Гиннесса.       Гарри улыбается в губы Луи, тихо посмеиваясь, когда отстраняется. — Я думаю, это намек.       — Ох, да?       — М-м-мм… хочешь поедем ко мне?       Сердце Луи замирает. — Черт возьми, да. Давай свалим отсюда.       Гарри усмехается и снова берет Луи за руку, отлично докатываясь до выхода, не упав, и ковыляет до скамейки, где оставили свою обувь.       Они снимают коньки в рекордно короткие сроки, и Луи направляется обратно к машине, пока Гарри разбирает со своими ботинками. Когда он оглядывается назад, то замечает Найла и Лиама, направляющихся туда, где сидит Стайлс, и нет, нет, абсолютно нет. Луи – человек миссия, и ничто, и никто не сможет помешать ему на этот раз.       Он подходит к Гарри и хватает его за руку, рывком поднимая на ноги, вызывая ошеломленную улыбку. — Что ты…       — Пора идти. Сейчас. Пока, Найлер! Пока, Лиам! — Луи кричит в направлении друзей, после чего тащит Гарри к машине, протесты Найла и громкий смех Лиама раздаются позади них.       Они не замедляют шаг, пока не добираются до Range Rover Гарри, и Луи собирается обогнуть машину с пассажирской стороны, когда Гарри внезапно тянет его назад за руку, разворачивает и прижимает к водительской двери, удерживая руками по обе стороны от головы.       Томлинсон на мгновение вздрагивает, когда Гарри просовывает свое бедро между ног и хватает за руки, поднимая над головой у водительского окна, крепко сжимая запястья. Поведение Стайлса приобрело командный оттенок и Луи, черт возьми, нравится. Милый, вежливый, нежный Гарри прекрасен, но эта новая версия, которую он раскрывает – нравится еще больше.       Томлинсон всегда наслаждался страстной настойчивостью и волнением, пульсирующими в венах, когда ты встречаешься с кем-то новым, но с Гарри это на совершенно другом уровне. Луи хочет, чтобы он поглотил его, разорвал на части, пока Томлинсон не начнет молить о пощаде, а затем испытал чистое и восхитительное облегчение, когда Гарри, наконец, дарует ему освобождение и снова соберет его по кусочкам, медленно, благоговейно, оставляя насытившимся.       Гарри смотрит на него так, словно готов съесть прямо здесь, на улице, на глазах у проходящих мимо жителей деревни и, вопреки здравому смыслу, Томлинсон примерно в пяти секундах от того, чтобы позволить ему это.       Гарри наклоняется и без дальнейших колебаний смыкает их губы, выравнивая бедра, и Томлинсон сжимается под давлением, вызывая у обоих стоны. — Бля, Лу, — бормочет Гарри в рот.       — Да, пожалуйста, — отвечает Луи, и тот хихикает, потираясь через джинсы членом и этого одновременно слишком много и недостаточно. — Какого хрена мы делаем, стоя на чертовой улице?       Гарри отстраняется, ухмыляясь сверху вниз и отпуская руки. — Не думал, что смогу добраться домой, не поцеловав тебя снова. Я все еще не уверен, что по дороге нас не остановят на каком-нибудь поле, полном коров.       — Нет. Мы не будем трахаться в твоей дорогой машине, придурок, — хихикает Луи, шлепая Стайлса по руке. — И если ты не спрячешь смазку и презервативы в своем бардачке, то и близко не приблизишься к этой заднице, пока мы не окажемся у тебя дома.       Гарри ухмыляется и оглядывает парня сверху вниз, как полный псих, на обеих щеках появляются ямочки. — Отличное предложение.       Стайлс наклоняется для еще одного поцелуя и, ради бога, у этого парня концентрация внимания, как у золотой рыбки. Луи останавливает его, хотя ему физически больно это делать, тычет ему в грудь, удерживая на расстоянии. — Сосредоточься.       — Верно. Извини, — отвечает Стайлс и отходит, позволяя Луи сбежать, чтобы они могли начать это шоу в буквальном смысле.       Никто из них не потрудился снять куртки, просто запрыгивая на свои места и пристегивая ремень. Гарри трогается с места, петляя по узким улочкам деревни, пока не выезжает на открытую дорогу. Напряжение ощутимо. Ни один из них не начинает разговор, просто наблюдая за потемневшим пейзажем, освещенным фарами. Луи сжимает кулаки, проводя ими вверх-вниз по бедрам, пока дворники очищают лобовое стекло от кружащихся снежинок.       В голове полный беспорядок, он прокручивает то, что уже произошло между ними, и смешиваясь с пьянящими мыслями о том, что должно последовать.       Насколько умопомрачительным, он уверен, это будет, и как сильно хочет, чтобы этот великолепный парень рядом с ним взял его.       Он оглядывается и видит Гарри, вцепившегося в руль, как в спасательный круг, с побелевшими костяшками пальцев, полностью сосредоточенного на дороге. Ему интересно, что происходит у него в голове, что планирует, чего хочет от Луи. Томлинсон уверен, что они на одной волне сегодняшним вечером, но это никак не помогает побороть волнение и предвкушение, разливающееся по телу. Каждый поворот срабатывает с единственной целью, подготавливая его к тому моменту, когда они останутся одни в доме Гарри, и смогут высвободить свое сдерживаемое сексуальное напряжение.       Гарри открывает дверь гаража с помощью пульта и въезжает внутрь, яркий свет кажется неуместным, шины скрипят по полированному бетонному полу. Они выпрыгивают из машины, и Луи следует за ним через внутреннюю дверь, скидывает ботинки и снимает куртку, вешая на сушилку. Все идет своим чередом, несмотря на бешеную энергию, витающую в воздухе вокруг них.       — Могу я предложить тебе бокал вина? — спрашивает Гарри, включая свет, и они идут на кухню, тепло отопления и полов с подогревом проникает сквозь одежду и носки Луи.       — Нет.       Гарри поворачивается, пятясь к краю кухонного острова, подзывая его к себе взглядом. — Чай?       Томлинсон качает головой, скрещивает руки на животе и стягивает водолазку через голову, оставаясь лишь в майке. Сократив последнее расстояние между ними, кладя руки на грудь Гарри, грудные мышцы идеально подходят под его ладони. Луи смотрит на парня сквозь ресницы, скользит руками вверх и вокруг шеи, сплетая пальцы вместе. — Единственное, чего я хочу – это ты.       Стайлс резко втягивает воздух, сверля взглядом Луи, а уголок губ изгибается в усмешке. Проходит минута, затем еще одна, прежде чем он разворачивает его, поднимая так, словно он ничего не весит и сажает на стойку, раздвигая ноги и вставая между ними. — Да? Ты хочешь меня?       — Да, — шепчет Томлинсон, крепче обхватывая его бедра и упираясь пятками ему в колени, притягивая к себе.       Гарри скользит руками по заднице Луи и подтягивает его к краю столешницы, стирая оставшееся расстояние. — Блять, эта задница. Весь вечер хотел потрогать ее.       — Только сегодня вечером? — Луи запускает пальцы в волосы Гарри, слегка дергая, как будто хочет получить честный ответ на свой вопрос.       Гарри стонет, его веки трепещут, когда он массирует задницу. — С тех пор, как впервые увидел тебя.       — Так и думал. Ты не отличаешься особой утонченностью.       — Я и не пытался быть таким, — признается Гарри, наклоняясь и целуя нижнюю часть подбородка Луи. Тот тут же вытягивает шею, представляя лучший доступ, и направляет его голову с одной стороны шеи на другую, запах шампуня и одеколона заполняют рецепторы.       — Да? И что еще ты подумал, когда увидел меня? — Луи сдвигает бедра и трет их члены друг о друга, оставаясь в ловушке из-за большого количества материала, но все еще вырывая стоны из них обоих, когда губы Гарри складываются в улыбку у него на коже.       — Что ты самый сексуальный парень, которого я когда-либо встречал, — Стайлс наклоняется вперед и лижет полоску на шее, посасывая то местечко за ухом, от которого у Луи всегда мурашки пробегают по спине. Большинство парней не знают об этом или не сильно заботятся, но он готов поспорить на свою квартиру, любимые комнатные растения и все деньги на банковском счете, что секс с Гарри будет очень, очень отличаться от всего, что он когда-либо испытывал раньше.       Луи хихикает. — Я выглядел ужасно.       — Ты выглядел достаточно, чтобы тебя съесть, — Гарри целует в щеку и подбородок, и Луи больше не может выносить этот мучительно медленный темп, поэтому наклоняет голову, и парень понимает намек, соединяя их губы. Все начинается мягко, но уверенно, даже нежно, пока Гарри не прижимается к нему, и тогда все гребаные ставки отменяются. Их сдержанность испаряется и за долю секунды все превращается из чувственного – в горячее и сексуальное.       Луи любит целоваться, это одно из его любимых занятий, но целоваться с Гарри – совершенно другой уровень. Стайлс целует всем телом, блуждая руками, тяжело дыша в рот, тихие стоны и почти постоянное урчание в груди создают какофонию звуков, смешивающихся с хныканьем и стонами.       Приятно, что Гарри тоже умеет работать в режиме многозадачности. Хороший знак для оставшейся части вечера. Он тянет майку Луи и снимает ее, прерывая поцелуй только для того, чтобы стянуть ее через голову. Томлинсон понимает намек и начинает расстегивать пуговицы на рубашке Гарри, бесконечно благодарный ему за то, что он оставил большинство из них не застегнутыми. Затем стягивает рубашку с плеч Гарри и та легко спадает. Следующей целью Луи является ремень, он щелкает пряжкой и туго затягивает ее, освобождает зубец и выдергивает из петель, после отпускает его, и тот со звоном падает на пол.       Томлинсон скользит рукой вниз, в трусы, и обхватывает пальцами его член. Он теплый и бархатисто-гладкий, уже наполовину твердый, от простого намека на то, что должно произойти. Честно говоря, Луи чувствует, что он стал наполовину твердым с тех пор, как пару часов назад увидел Гарри на кухне своей бабушки. Здесь неудобно, так у них не получится зайти далеко, поэтому решает, что пришло время немедленно сменить место. Он отстраняется, толкая Гарри в грудь. — Спальня. Сейчас же.       — Отличное предложение, — ухмыляется Стайлс, зрачки становятся почти черными, когда он обхватывает Луи, а затем приподнимает его под задницу.       Тот фыркает от смеха, когда Гарри переносит свой вес, разворачиваясь и направляясь прямиком к лестнице. — Я не имел в виду, что ты должен нести меня!       — Извини. Хочу, чтобы ты знал, это заведение с полным спектром услуг.       — Ох, правда? Что ж, в таком случае, поторопись, черт возьми.       Гарри удерживает Луи одной рукой и после шлепает по заднице, как неандерталец, которым он, по-видимому, и является. — Властный.       — Тебе это нравится, — возражает в ответ.       Гарри прижимает парня сильнее, после чего преодолевает путь по две ступеньки за раз. — Вроде того.       Комнаты проносятся мимо как в тумане, Луи наклоняется и кусает, затем посасывает шею Гарри. — Боже. Хочу облизать все твое тело.       — Это определенно можно устроить. Но, может быть, позже. На этот раз командую я, — говорит Стайлс, заходя внутрь своей спальни, не потрудившись включить свет и вместо этого направляясь прямо к кровати.       — Ох, правда?       — Ага! Сегодня ночью ты мой, — отвечает Стайлс и бросает Луи на кровать, вставая, чтобы снять с себя джинсы и трусы.       И Иисус, блин, Христос.       Тот факт, что Гарри красив, не совсем откровение. Луи потратил достаточно времени за просмотром фотографий в интернете и журналах, а за последнюю неделю он получил подтверждение лично, но видеть его обнаженным с голодом в глазах, направленным исключительно на Луи – совершенно другой уровень безумства.       Взгляд Луи опускается вниз и останавливается на члене Гарри, тяжело свисающем с бедра, и он чуть не давится языком. Его руки двигаются без команды, снимая с себя остальную одежду, в то время как взгляд не отрывается от великолепного, толстого, длинного и в целом массивного члена.       Гарри наблюдает за ним, на щеках появляются ямочки от благодарной улыбки. — Блять. Ты сногсшибателен, — бормочет и подходит к прикроватному столику, вытаскивая тюбик смазки и длинную связку презервативов.       — Амбициозный, — смеется Луи, забираясь обратно на кровать.       — Мне нравится быть готовым к любым неожиданностям. Всегда придерживаюсь графика. Вообще-то, я заядлый планировщик.       И по какой-то причине именно это становится последней каплей для Луи. Он ненавидит неорганизованных, опаздывающих людей, которые не ценят его время и тратят впустую на плохую подготовку. — Блять. Следующий я, в твоем расписании. Тащи сюда свою прекрасную задницу.       Гарри фыркает и встает на колени на кровать, бросая смазку и презервативы на одеяло. — Если бы я знал, что это все, что мне нужно было сделать, то показал бы тебе свое расписание в Google sheet в первый же день, когда мы встретились.       — Нр-рр-рг-гх-хх… — стонет Луи и хватает Гарри за талию, притягивая его к себе сверху. — Продолжай свои грязные разговорчики.       Гарри наклоняется, соединяя их губы вместе, в то время как Томлинсон раздвигает ноги. — Электронная таблица. Журнал. Ежедневник.       — Еще, — Луи приподнимает бедра, когда Гарри просовывает руку под зад, массируя.        — Trello. Evernote. Затраты.       Луи впивается когтями в спину Стайлса, проводя ногтями по позвоночнику. — Блять.       Гарри отталкивает руки, заставляя поднять их над головой и удерживая на месте, пока скользит губами вниз к одному из сосков. — Боже, ты просто мечта. Где ты был всю мою жизнь?       Луи поднимает колени и упирается ступнями в кровать, пока Гарри втягивает сосок в рот, обводя его языком, после чего прикусывает. Томлинсон тут же выгибает спину над кроватью. — О боже, да.       У него всегда были чувствительные соски, но большинство парней, опять же, вообще не обращают на них никакого внимания, не говоря уже о том, чтобы облизать, как это делает Гарри. Он чередует их, пока они не становятся острыми и нежными, твердыми от ласки и прохладного воздуха в комнате. — У тебя самое совершенное тело, клянусь. Никогда раньше ни к кому не испытывал такого влечения.       Луи недоверчиво фыркает, слегка маниакально смеясь. — Ты в буквальном смысле модель, и в твоей работе тебя окружают модели. О чем, черт возьми, ты говоришь?       — Нет, — Гарри смотрит на Луи, нахмурив брови. — Нет, ты не понимаешь. Ты само совершенство… для меня. Я имею в виду, ты великолепен, этого нельзя отрицать. Это просто факт. Но для меня ты – все то, о чем я и не подозревал, что хочу; в упаковке, перевязанной большим красным бантом. Подтянутый, но упругий во всех нужных местах, кожа цвета карамели, которая так и просится на вкус, пронзительные голубые глаза, в которых столько доброты, что у меня сжимается сердце, руки, которые идеально подходят моим, линии, маленькие шрамы и пятна, рассказывающие истории твоей жизни, губы, которые прижимаются к моим, словно были созданы, чтобы целовать только меня…       Луи просто смотрит на Гарри не в силах переварить слова, пока они вертятся у него в голове. Это слишком, он не может думать, не может дышать, поэтому вместо этого он приподнимает бедра, двигаясь вверх к телу, чтобы их рты оказались на одном уровне. Луи слегка вытягивает шею, снова соединяя их губы, и Гарри соглашается с этим. Стайлс погружается глубже в рот, заявляя на него права, двигая бедрами, давая им обоим трение, которого они так отчаянно жаждут.       Однако Томлинсон хочет большего, хочет всего с этим замечательным парнем. — Трахни меня, Гарри, — бормочет он в губы. — Мне нужно, чтобы ты был внутри меня.       Бедра Гарри подрагивают, и он отстраняется, ухмыляясь Луи сверху вниз. — Да? Да, хорошо.       Стайлс садится на пятки, хватает подушку и подсовывает ему под бедра. Затем берет смазку и откидывает крышку, пока тот пристально наблюдает за ним. Гарри смазывает свои длинные пальцы, на которые Луи потратил много часов, разглядывая фотографии и представляя, каково это было бы, если бы они оказались внутри него. Теперь он всего в нескольких секундах от того, чтобы точно узнать, на что это похоже.       Луи раздвигает ноги еще шире, и Гарри понимает намек, подталкивая одно из колен к своей груди, после чего проводит своими смазанными пальцами по дырочке и обводит ее край. Гарри тратит слишком много времени на изучение, на вкус, и Томлинсон вскоре ворчит, приказывая: — Давай. Поторопись, черт возьми.       — Боже, ты такой нетерпеливый, — упрекает Стайлс, но все равно просовывает один палец внутрь, заставляя ахнуть от восхитительного вторжения.       — Да-да, вот так, — бормочет Томлинсон, двигая бедрами вниз, загоняя палец Гарри глубже внутрь.       — Чувствую, что мне нужна еще одна пара рук, — хихикает он, водя пальцем туда-сюда. — Хочу прикасаться к тебе везде.       Луи просто с нежностью закатывает на это глаза. — Умелый Гарри.       — М-м-мм… — он хмыкает и наклоняется вперед, прижимая бедро Луи к своей груди и высвобождая другую руку. Томлинсон напрягает пресс, чтобы приподняться с кровати и встретиться губами с Гарри, в то время как Стайлс обхватывает теперь уже свободной рукой его член.       — О боже, да, — стонет ему в рот.       Гарри добавляет второй палец и растягивает идеально, его волшебные пальцы заставляют мышцы расслабиться, когда он надрачивает член с такой точностью, от которой Луи прерывает поцелуй, откидываясь на кровать, а его глаза закатываются на затылок.       Гарри покрывает поцелуями грудь, снова втягивая сосок в рот сильно прикусывая, зажимая его зубами и вызывая бессмысленный стон из горла Томлинсона.       — Черт, такой отзывчивый. Собираюсь разрушить тебя. Ты будешь умолять меня позволить тебе кончить.       Луи выгибает спину, когда Гарри вводит третий палец, жжение такое восхитительное, он чувствует как горит его кожа. — Да-да, уничтожь меня, Гарри.        — Мне нравится, как ты произносишь мое имя. Хочу, чтобы ты повторял это снова и снова, как будто это единственное слово, которое ты знаешь, — говорит Стайлс в чувствительную кожу вокруг соска, раздвигая пальцы шире и растягивая дырочку.       Луи упирается в изголовье кровати, наклоняя бедра и прижимая кончики пальцев к своей простате. — Ох, блять!       — Да, детка, вот так. Хочу услышать как ты кричишь, — настаивает Гарри, безжалостно потирая простату Луи, искры разлетаются по телу, заставляя его мышцы сокращаться, дырочка ритмично сжимается и разжимается в такт движениям.       Томлинсон мотает головой из стороны в сторону, череда проклятий срывается с губ, Гарри усиливает хватку на члене, обвивая головку пальцами при каждом движении вверх. Ощущения граничат с крайностью, умелые пальцы на простате, рука на члене, а рот на сосках, вызывая наслаждение, которое прежде никогда не испытывал. Луи больше не может этого выносить. Отчаянно желая заполучить Гарри в себя. — Я готов. Блять.       — Пока нет, детка. Еще немного. Подожди. Я знаю, ты можешь больше.       Томлинсон стонет и ударяет кулаком по спинке кровати, стиснув зубы, пытаясь успокоить дыхание.       Стайлс вводит свой мизинец вместе с тремя другими пальцами, врезаясь прямо в простату, и Луи чуть не слетает с кровати. — О боже мой, да. Гарри, Гарри, Гарри, — бессвязно бормочет он.       — Вот и все. Произнеси мое имя еще раз. Хочу тебя услышать.       И если бы Луи здраво мыслил, он бы отпустил какой-нибудь дерзкий комментарий о нарциссических наклонностях Гарри, но вся надежда на резкий ответ вылетает в гребаное окно, когда Стайлс прикусывает его сосок, впивается пальцем в головку и попадает по простате – идеальное сочетание, и это почти все что нужно Луи. — Пожалуйста. Блять. Пожалуйста, Гарри. Трахни меня. Нуждаюсь в тебе – не могу – Господи.       Каждая молекула в теле пульсирует, кровь шумит в ушах, грудь поднимается и опускается, дыхание затрудняется. Он собирается кончить и никак не может это контролировать, учитывая, что Гарри мучает его вот так, подводя все ближе и ближе к краю с каждой секундой.       Гарри убирает пальцы, и Луи с болью выкрикивает: — Нет!       — Ш-ш-шш… Я дам тебе то, что ты хочешь, детка. Просто доверься мне. Я дам тебе все, что ты захочешь.       Однако Луи испытывает не более чем минутное облегчение. Рука Гарри все еще сжимает его член, скользящий из-за смазки, Томлинсон закатывает глаза, услышав желанный звук разрываемой упаковки презерватива.       Гарри с шипением выдыхает и, наконец, отпускает член, заставляя того почувствовать, что он парит, все его тело гудит, электричество пробегает под кожей. Луи заставляет себя открыть глаза и видит, что Гарри нависает над ним, смазывая свой огромный член смазкой. Он выглядит так чертовски сексуально, и мозг не может переварить, как он оказался здесь, под парнем своей мечты и вот-вот будет трахнут до беспамятства.       Луи опускает одну руку со спинки кровати, потребность прикоснуться слишком велика, чтобы себе отказывать. Гарри выпрямляется, его глаза пристально сосредоточены на дырочке Луи, когда он прижимает свой член к входу.       Луи проводит рукой по лицу Гарри, и тот поднимает взгляд, зрачки становятся черными, пот выступает на висках и над верхней губой, и он – самое красивое существо, которое Луи когда-либо видел. — Великолепно, — благоговейно произносит Томлинсон.       — Готов, детка? — Гарри улыбается слишком мило для данных обстоятельств, и Луи издает хриплый смешок.       Томлинсон кивает, снова кладя руку на спинку кровати для опоры. — Да-да, дай мне все.       Сладкая улыбка Гарри превращается в дьявольскую ухмылку, когда он толкается в дырочку, головка члена выходит за колечко мышц. Луи чувствует это повсюду, как будто каждое нервное окончание соединено и действует как единое целое, от кончиков пальцев ног до кончиков ушей. Волна удовольствия и боли прокатывается по телу, он даже не может понять, где заканчивается одно ощущение и начинается другое, просто знает, что хочет больше, намного больше.       Луи чувствует себя проводом под напряжением, готовым оборваться; лесным пожаром, готовым вспыхнуть от одной искры; бомбой, готовой взорваться. Гарри проскальзывает дальше, входя вдоль стенок, глубже и глубже, так невыносимо медленно, и Луи хочет, чтобы он ускорился и оставался на месте вот так вечно. Его разум – это водоворот чувств и эмоций, не похожих ни на что, что он когда-либо знал, кувыркающийся, извивающийся, вращающийся, а затем Гарри достигает дна, бедра на одном уровне с задницей, и Луи набирает полную грудь воздуха.       — Так идеально. Блять, — Гарри тяжело дышит. Луи моргает, открывает глаза и встречается с ним взглядом. Вот так интенсивно и сильно проникать в душу Луи, и искать его разрешения.       — Двигайся, — шепчет Томлинсон, отвечая на немой вопрос.       Гарри ухмыляется и отстраняется, держась прямо, бицепсы напряжены, а грудные мышцы соблазнительно изгибаются. Луи отчаянно хочет дотронуться до него, но знает, что времени нет, и он доказал свою правоту секундой позже, когда Гарри врезается, толкая тело вверх по кровати, сжимая локти, чтобы удержаться на месте.       — О боже, — стонет Гарри, и Томлинсон наблюдает, как напрягаются сухожилия на шее, кадык дергается, когда тот тяжело сглатывает.       Луи крутит бедрами, подзадоривая Стайлса. Кажется, это вызвало желаемый эффект. Гарри устраивается поудобнее и прижимает колени Луи к своей груди.       — Блять, дай мне это. Покажи мне, на что ты способен.       — Да? Хочешь, чтобы я жестко оттрахал тебя? Чтобы ты не мог ходить прямо в течение нескольких дней?       Луи кивает, ухмылка приподнимает уголок его рта. — М-м-м-м-мм…       — Желание исполнено, — бормочет Гарри, после чего отстраняется, прижимаясь к коленям, удерживая их на месте, пока Луи едва может дышать.       Гарри сильно вонзается, задевая простату Луи, кровать сотрясается от силы толчков. — Да! — Луи торжествующе вскрикивает, и Гарри делает это снова, и снова, и снова, наращивая темп наказания, стоны наполняют комнату вокруг, когда Гарри так безжалостно трахает.       Луи не может думать, едва может дышать, кожа трется о кожу, он лежит вот так и принимает, не в силах сделать ничего другого.       Гарри не успокаивается, безжалостно вонзаясь в дырочку туда-сюда. С его губ срываются запинающиеся слова похвалы, когда Луи повторяет его имя с мольбами о большем.       Стайлс хватает ногу Луи и перебрасывает через плечо, упираясь одной ногой в кровать, его движения становятся глубже. — Блять, детка. Такой нуждающийся. Принимаешь меня так хорошо. Никогда-никогда не представлял, не думал, что это может быть вот так.       Луи издает высокий горловой стон, смена позы стимулирует нервные окончания и посылает непрерывные волны удовольствия. — Никогда так не трахался. Господи Иисусе, — бормочет Луи, после чего Гарри снова обхватывает рукой его член, и это все, что Томлинсон может вынести, его захлестывает оргазм, он срывается с края.       Зрение затуманивается, и Луи закрывает глаза, вспышки цветного света исчезают за веками, все тело сводит судорога.       Гарри продолжает жёстко трахать, поглаживая член до тех пор, пока не спадает и ему нечего больше дать, Гарри может использовать его по своему усмотрению.       — Идеально. Кончил так красиво. Собираюсь, блять! — Гарри вздрагивает, с треском срывая презерватив.       Луи заставляет себя открыть глаза, не желая пропустить момент, когда Гарри кончит, хочет наслаждаться воспоминанием всю вечность.       Глаза Стайлса широко раскрыты, на лице слегка страдальческое выражение, когда он обнажает свой член, пресс сжимается, грудные мышцы напрягаются, и Луи испытывает потребность быть чем-то большим, чем пассивным игроком в этой сцене.       Он опускает руки и позволяет одной из своих ног упасть в сторону, умудряясь перевернуться на живот. Затем вытягивает шею, оглядываясь через плечо и своим лучшим страстным голосом хрипло произносит: — Кончай на мою задницу.       Меняющиеся выражения на лице Гарри, когда он переваривает слова Луи – это серия образов, которые Томлинсон никогда не забудет; от замешательства до шока, благоговения и чистого блаженства, Стайлс сжимает свой член, окрашивая задницу спермой. — Блять, да!       Луи наблюдает, как глаза Гарри остаются прикованными к его заднице.       Стайлс кончает, тело дрожит, в глазах появляется выражение явного недоверия, когда он встречается взглядом с Луи.       — Ты в порядке? — невнятно спрашивает Томлинсон.       Гарри открывает и закрывает рот, но не произносит ни слова. Луи не может сдержать смешок, который срывается с губ.       — Что… я… блять только что было?       — Это, мой дорогой Гарольд, был оргазм. Думал, тебе знакомо это ощущение.       — Нет, нифига. Это было… Я даже не… какого хрена, Лу?       Луи пошевеливая конечностями и снова перекатывается на спину, совершенно невозмутимый тем, что он только что размазал сперму Гарри по простыням, а также свою собственную; это они оставят на потом.       Гарри застывает на коленях, рука все еще свободно обхватывает член, взгляд прикован к тому месту, где только что лежал Луи, и на его лице самое восхитительное замешательство. Томлинсон жалеет его и протягивает руку. — Иди сюда, идиот, — нежно говорит он, притягивая парня на сухое место.       Стайлс поддается легко, заваливаясь на бок, а Луи поворачивается, подобно его позе.       — Думаю, ты сломал меня. Полагаю, что я сломлен. Не могу… — бормочет Гарри, все еще немного задыхаясь, фокусируя взгляд на Луи.       — Ничего подобного. Ты в порядке, — Томлинсон тычет парню в грудь, и тот предпринимает жалкую попытку отмахнуться от него. — Кроме того, думаю, ты помнишь, что я такой же участник этого шоу как и ты.        — Х-м-мм… Хочется спать, Лу, — бормочет Гарри сквозь зевоту.       По какой-то причине Томлинсон чувствует, что мог бы пробежать марафон, сразиться с армией, убить дракона. Это странно и у него нет этому внятного объяснения, но ему следует с пользой применить энергию, прежде чем сердце разобьется.       — Кто бы мог подумать, что могучий Гарри Стайлс окажется ленивой задницей после секса, — размышляет Луи, и Гарри очаровательно морщит лицо.       — Не будь… — еще один зевок. — Не будь злым, Лу. Я ранимый, — заканчивает Гарри и вцепляется ему в волосы, как будто он даже не может собраться с силами и контролировать свои конечности.       Луи издает смешок. — Хорошо, соня. Подскажи мне, где у тебя чистые простыни и можешь лечь на пол, пока я заправляю кровать, потому что не собираюсь спать на нашей сперме, — говорит Луи, а затем впадает в ступор от сказанного.       Он предполагал, что останется на ночь. Гарри явно не в том состоянии, чтобы отвезти его обратно к бабушке, но, возможно, он ожидает, что Луи поймает такси или что-то в этом роде. Его мозг начинает выходить из-под контроля, и он ничего не может сделать, чтобы остановиться. Что это значит? Луи должен уйти. Да, определенно. Вероятно? Да, это то, что он должен сделать. Должен встать, одеться и заказать такси. Бежать. Держать дистанцию между ними, пока не распутает все это в своей голове. Должен.       — Ш-ш-шш… Я отсюда слышу, как ты думаешь, — бормочет Гарри, приоткрывая один глаз. — Иди сюда.       Луи вздыхает и позволяет парню притянуть его для нежного поцелуя, и все маниакальные мысли отходят на задний план. — Извини, — говорит Луи, когда они отстраняются друг от друга.       — Не за что извиняться. Ну же. Давай снимем эти простыни и подготовимся ко сну. Мы можем поговорить утром, — бормочет Гарри, после чего проводит рукой по щеке парня. — Но сейчас я слишком устал и просто хочу обнять тебя.       — Хорошо, — легко соглашается Томлинсон, тепло расцветает в его груди. Он такой гребаный дурак.       Гарри меняет постельное белье, пока Луи принимает душ, а затем готовит им чай, пока Стайлс заканчивает мыться. Это слишком по-домашнему для свидания на одну ночь или секса на третьем свидании, или что бы это ни было, черт возьми, но Луи отказывается позволять своим мыслям блуждать по такой опасной территории, откладывая их до утра.       Гарри заключает Луи в объятия, как и обещал, идеально прижимаясь к спине и притягивая его ближе, точно так же, как они делали на диване после их второго свидания. Томлинсон засыпает, а образы падающих снежинок, зеленых, как мох, глаз и самого совершенного мужчины, которого он когда-либо встречал, погружают его в нежный сон, все мысли о тяжелом разговоре, который им предстоит, отодвигаются в дальние уголки сознания.