***** *** *****
«Не то чтобы… мы общались раньше, – немного насторожено подумала Уэ́нсдей, уже подходя к дому Галпинов, – однако сейчас это стало… затруднительнее». Её визит накануне получился чересчур волнующим, чтобы считаться просто дружеским. Грузовик шерифа отсутствовал на своём обычном месте – на подъездной дорожке, поэтому она не стала заморачиваться с предупреждением кого-либо и сразу направилась в гараж. Тайлер в это время пил свой утренний кофе, который благополучно пролил на себя, когда увидел нежданную столь рано гостью. Он зашипел, стоило только горячей жидкости просочиться через фланелевую ткань и добраться до чувствительной кожи. Уэ́нсдей едва улыбнулась такому спонтанному представлению. — Ты напугала меня, – выдохнул Тайлер, вытираясь какой-то тряпкой. — Не за что, – серьёзно ответила она, присаживаясь на край стоящего у стены стола, который, вероятнее всего, передвинули, чтобы освободить место для клетки. Уэ́нсдей наблюдала, как он быстро снял испачканную одежду, слегка дрожа на холодном воздухе, и сменил ту на свежую футболку и рубашку. Её глаза не упустили из виду шрамы, пять тонких полосок на его груди. — Почему ты так пристально смотришь? – нарушил воцарившуюся тишину Тайлер, застёгивая пуговицы, при этом довольно ухмыляясь. — Смотрите, кто заговорил, здравствуй, Хайд, – насмешливо парировала она. — Обижаешь. Мне ещё не хватало, чтобы Этот флиртовал с тобой, – сказал Тайлер, его ухмылка превратилась в широкую улыбку, на что Уэ́нсдей придирчиво стала изучать лицо напротив. Маска счастья, пускай и вполне настоящего, пыталась скрыть усталые и затравленные глаза, под которыми образовались настолько большие мешки, что их можно было использовать для переноски трупов. И вообще, судя по реакции, Тайлер, казалось, был где угодно, только не здесь. Плечи его были обессилено опущены. А немногочисленные действия вялыми, затормо́женными. — Я рад, что ты пришла. Я уже подумал… — Не выспался, плохая ночь? – перебила она его. Улыбка тут же погасла, а ореховый взгляд ожесточился. — Поразительно. Я настолько не умею скрывать очевидного, да? – он присел перед ней. – Это даже забавно. Уэ́нсдей перевела своё внимание на прутья клетки; странно, но они не казались более искореженными по сравнению со вчерашним. Значит Хайд здесь ни при чём. — Порой становится тяжело и просто так, по самой обычной причине, – напомнил Тайлер об очевидных для обычного человека вещах, прозвучавших тихо и едва слышно из-за его опущенной головы. — Тебе снились кошмары? — Да, – произнёс он, выглядя немного смущенным таким глупым фактом о себе, но через мгновение выражение его лица приобрело оттенки подозрения. – Как ты узнала? – почему из всех вариантов прозвучал именно этот? — Считай это обоснованным предположением. – Уэ́нсдей не верила в банальные совпадения, поэтому запомнила и зафиксировала эту ситуацию, положив на полочку под названием «события, которые, возможно, проявят себя чуть позже». Тайлер не выглядел убеждённым, но всё же решил отступить, так как сам не особо горел желанием обсуждать природу своих напряжённых снов. — В любом случае, я рад, что ты пришла. Эти стены начинают уже откровенно надоедать, – он попытался перевести всё в шутку, но на сей раз его улыбка была слишком неубедительной, даже его глаза совсем не искрились весельем. — Как ты проводишь своё время? — Стараюсь не отставать от учебной программы… хотя окончание школы кажется очень глупым в моих-то обстоятельствах, – Тайлер неловко махнул рукой. – Помимо этого, много читаю. Слушаю музыку. А ещё время от времени стараюсь записывать мысли на бумаге. — Звучит как дневник, который я бы с удовольствием украла, – прямо заявляет Уэ́нсдей, и её тон лишь наполовину саркастичен. — Кинботт предложила прямо перед тем, как она… как я… – он резко замолчал. – Ну, наверное, это не так интересно, как ты думаешь. По большей части я записываю тексты различных песен, которые нахожу вдохновляющими, или цитаты из прочитанных книг. Вопреки всему, она была по-прежнему крайне заинтригована. — Покажи мне, – произносит Уэ́нсдей, и, к её удивлению, Тайлер тут же вскакивает со своего места и подходит к небольшому столу в самом углу клетки. Она не замечала его раньше, хотя тот был просто завален всевозможной литературой, тетрадками и школьными учебниками, почти разваливаясь под всем этим весом. Не делал картину лучше и факт того, что одна из его ножек была обмотана скотчем; по углам были видны зазубрены, по-видимому, следы когтей разъярённого зверя. Тайлер вернулся с потёртым блокнотом в кожаном переплёте. Он протянул предмет через решётку, передавая, и в момент, когда Уэ́нсдей приняла дневник из его рук, их пальцы соприкоснулись лишь на жалкую долю весьма электризующей секунды. — Хочу предупредить, – начал Тайлер, когда она стала бегло перелистывать страницы, – иногда… Он тоже пишет. — Вижу, – констатирует Уэ́нсдей, проводя пальцем по словам, которые в одном месте были написаны аккуратным и чистым почерком, а в других – они были беспорядочными и бессвязными. Отличалась не только манера письма, но и то, что Хайд – наверное, это не должно удивлять – предпочитал красные чернила. Она обратила своё внимание на один абзац.My body is a cage / Моё тело – клетка, That keeps me from dancing with the woman I love / Это мешает мне танцевать с женщиной, которую я люблю, But my mind holds the key / Но мой разум хранит ключ Set my spirit free / Отпусти мой дух на свободу, Set my body free / Отпусти моё тело на свободу.
Строки были написаны синей ручкой, но даже будь Уэ́нсдей дальтоником, то все равно бы поняла, что их написал Тайлер. Она перелистнула на следующую страницу, и её бесстрастные взгляд слегка дрогнул от удивления при виде слов, нацарапанных красным, Уэ́нсдей не удержалась и прочитала те вслух:A man who is pure of heart and says his prayers by night / Человек, чистый сердцем и читающий молитвы перед сном, May still become a wolf when the autumn moon is bright / Тем не менее может стать волком при яркой осенней луне. If you could only see the beast you've made of me / Если бы ты только могла увидеть зверя, в которого меня превратила, I held it in but now it seems you've set it running free / Я держу его в себе, но сейчас это выглядит так, будто ты выпустила его на свободу, The saints can't help me now, the ropes have been unbound / Святые уже не могут мне помочь, веревки развязаны, I hunt for you with bloodied feet across the hallowed ground / Мои ноги истекают кровью, я охочусь за тобой по священной земле.
Закончила она, глядя на него снизу вверх. — Для тебя подобное кажется слишком кровожадным. Ты должен сказать мне, откуда это. Глаза напротив были круглыми, словно две полные луны. — Не знаю, – прошептал Тайлер. – Я этого не писал, – выражение его лица было печальным и загнанным. Уэ́нсдей закрыла блокнот и отложила тот в сторону рядом с собой. И она точно не знала, почему произнесла следующую фразу: — Я верю тебе. Ореховые очи, возможно, и блестели от отчаяния и какой-то обиды на несправедливость, однако в них также читалась и признательность за эти слова. — Это даже забавно, если задуматься, – сказал он после недолгой паузы. – Подумать только, что у него свой совершенно другой почерк, музыкальные предпочтения… это так… чудно́. Уэ́нсдей медленно кивнула в знак согласия. Это действительно было интригующе. — Вчера ты упомянул, что он способен нас слышать. А сейчас он может ответить? Если он не…? — Не у руля? – договаривает за неё Тайлер, прекрасно улавливая, что гостья не знает, каким подходящим определением назвать подразумеваемое. – Он в силах громко и чётко дать мне понять, чего хочет, но большую часть времени я могу удерживать, разделять наши с ним мысли. Хоть Уэ́нсдей и не была новичком в том, что касается нежелательных внутренних голосов и навязчивых мыслей, однако по какой-то причине она никогда не смогла бы полностью понять данное противостояние. Каково это? — Звучит довольно утомительно, – всё что смогла заметить Уэ́нсдей, на что он только лишь слабо улыбнулся. — Ты даже не представляешь. А после наступило мгновение тишины, и оно казалось необычайно долгим, они просто смотрели друг на друга. Тайлер с его усталыми глазами, который всё ещё были полны надежды и теплоты, и она, как всегда, бесстрастна и задумчива. Впрочем, не совсем. Уэ́нсдей чувствовала странное ощущение в глубине сознания, похоже на медленное биение барабана. — Ты же отдашь его мне, верно? – в конце концов, нарушил молчание он, почти игриво, указывая на свой дневник, который продолжал лежать возле неё. Честно говоря, Уэ́нсдей рассматривала возможность отказа, но всё же решила этого не делать. Она протянула ему блокнот, возвращая, осторожно, чтобы их пальцы в этот раз точно не соприкоснулись; если Тайлер и заметил её старания, то нарочно не подал вида. — Какую литературу ты предпочитаешь? Его глаза тут же ярко заблестели, стоило ей только задать этот вопрос. — Могу одолжить, если хочешь, – сказал он, почти сияя от счастья, подойдя к столу, чтобы выбрать что-нибудь подходящие. – Вот, это одна из моих любимых, – признался Тайлер, когда вновь оказался перед ней. Книга была явно старой, края её страниц уже давно пожелтели, а переплёт поизносился. Бездна её зрачков немного расширилась при виде названия произведения. — Грозовой перевал, – прочла она. Странным образом, подобный поворот событий казался таким подходящим. Он же просто пожал плечами, бормоча что-то о том, что ему всегда была ближе Бронте, чем Остин. И что поразительно, Уэ́нсдей абсолютно не возражала против любовного романа. Ведь, жанр фэнтези или детектив сейчас, в их положении, был даже слишком актуальным. И по-глупому неуместным. — Итак, когда начнутся твои занятия? – поинтересовался Тайлер, в то время как она уже убирала книжку в рюкзак. — В понедельник. Однако в академии всё ещё не хватает преподавателя по естествознанию, так что по четвергам у меня будет свободное время. — А что насчёт нового директора? Есть уже официальное назначение? — Я… не знаю, – Уэ́нсдей озадачилась тем, что сама не подумала об этом. – Надо спросить Энид. Она наверняка в курсе дел. — Скорее всего, – пробормотал он. – Кстати говоря, можно попросить тебя… – вдруг ему потребовалось прочистить горло. – Кхм, не могла бы ты передать ей мои извинения? В моей памяти всплывают лишь небольшие фрагменты той ночи, но даже их достаточно, чтобы понять, что я её сильно… задел. – Его уши стали тёмно-красного оттенка от чувства стыда, на что она понимающе кивнула. — Чем по итогу закончилась та драка? – спросила Уэ́нсдей. Энид хоть и вернулась вся в крови́, однако по большей части с ней всё было в порядке, и, по-видимому, с Тайлером тоже; кто же тогда одержал победу и окончил бой? — Эм-м. Мой отец подстрелил меня, – честно признался он, почти не стыдясь данного факта. Лишь на миг Уэ́нсдей даже не знала, что сказать, правда немного погодя остановила свой выбор на приглушенном смешке. — Невероятно. Впервые, слышу, как ты смеёшься, и только потому, что я рассказал, как в меня стрелял собственный отец. – Впрочем, несмотря на обвинение присутствующие в голосе, она успела заметить, как сам Тайлер начал едва заметно содрогаться от нарастающего внутри веселья. — Однако ты должен согласиться, что это всё звучит очень карикатурно, – сказала Уэ́нсдей, уголки её губ всё ещё были слегка приподняты. — Только ему об этом не говори, – посмеиваясь, предупредил её он. — Почему бы и нет? — Потому что он может использовать это как предлог, чтобы сделать подобное снова, – произнёс Тайлер на одном дыхании, а после разразился приступом неконтролируемого смеха. Уэ́нсдей тоже не смогла удержаться от громкого хихиканья при одной только мысли о том, что шериф Галпин может ворваться в комнату, изо всех сил размахивая пистолетом – такая картина лишь подталкивает её к краю. А тот факт, что сама жертва огнестрела, стоящая перед ней за прутьями клетки, смеялась над тем, что в неё стреляли, только делает эту мрачную шутку комичнее. Но как бы им не было забавно и хорошо сейчас. Их веселье было прервано, в тот момент, когда у Уэ́нсдей внезапно зазвонил телефон. — Это Ксавье, – зачем-то сообщила она, прежде чем отклонить вызов. Уэ́нсдей перезвонит ему позже. Однако когда же она переводит взгляд вновь на Тайлера, тот больше не смеётся. — Я и не знал, что вы, ребята… – оборвал он сам себя, не в силах подобрать нужное и непротивное для себя слово. — Общаемся? – предложила свой вариант Уэ́нсдей, закатывая при этом глаза. – Я в долгу перед ним. Как-никак, я чуть не посадила его в тюрьму за убийство. Не без твоей любезной помощи, конечно, – лукаво добавляет она. Тайлер, решив немного подыграть, склонился в лёгком поклоне признательности перед его заслугами. — Всё, что угодно для Вас, моя прекрасная принцесса, – ухмыльнулся он. – Только попробуй заявить, что из нас не получился бы отличный дуэт. Как Бонни и Клайд. – В ореховых глазах на мгновение промелькнули красные всполохи. — Больше напоминает «Тёрнер и Хуч». Казалось, что такое замечание слетевшее с вишнёвых уст только слегка задело самолюбие парня. А, может быть, он всё же был обижен чуть больше.Продолжение следует…