В ласковых объятьях тьмы

Люциус сверкал улыбкой сытого кота. Граф Снейп, на которого Гарри осмелился метнуть ещё один испуганный взгляд, был, напротив, мрачнее тучи. — Мне стоило представиться как следует, — промурлыкал Люциус, не сводящий ледяных серых глаз с замершего на пороге гостиной Гарри. — Моё имя вы, разумеется, уже знаете, но я предпочитаю, чтобы меня именовали лордом Малфоем. И, как вы, должно быть, догадываетесь, я старый друг графа Снейпа. — Насколько старый? — выдавил Гарри непослушными губами, едва наскребая в себе силы на дерзость: нельзя было показывать им своего страха, он откуда-то знал, что это оказалось бы опасно, что это погубило бы его. Люциус расхохотался, обернулся на Снейпа и воскликнул: — А у твоего мальчика есть зубки! Снейп странно дёрнул головой, будто очнувшись после забытья, и шагнул к ним обоим. На Гарри, впрочем, он не смотрел, и того вдруг накрыло чудовищным и совершенно неподобающим ситуации чувством обиды — какого чёрта, в самом деле! Кем он был для графа, пустым местом? Отчего эти глаза, всегда полные лукавого чувственного огня, сейчас избегали его и казались выстуженными беснующейся за стенами замка снежной бурей? И почему, в самом-то деле, Гарри показался столь несправедливым, столь мучительным их неожиданный холод? — Люциус, — сухо произнёс Снейп, и в тоне его звенел металл, — я разберусь с тем селянином. Чуть позже. А сейчас… — Северус! — воскликнул тот удивлённо и с облегчением одновременно. — А сейчас, — с нажимом повторил граф Снейп, — я прошу тебя уйти. Глаза его теперь были сосредоточены на Гарри, и тот вздрогнул. Ещё минуту назад он мечтал о том, чтобы Снейп посмотрел на него, а теперь, под гнётом этого нечитаемого дьявольского взгляда, ему захотелось сжаться и опустить голову. Но это значило бы, что он слаб, а Гарри не собирался демонстрировать графу ничего подобного — может, все эти россказни про вампиров и были правдой; может, он, Гарри, и очутился в плену у чудовищного и могущественного существа, которому ему, человеку, нечего было противопоставить; но он не собирался превращаться в покорно блеющую овцу! Что-то появилось во взгляде Снейпа — что-то почти одобрительное. Сиятельный лорд Малфой помолчал. Взгляд его теперь метался между Снейпом и Гарри, и в светлых глазах его вдруг мелькнуло понимание, почти сразу же сменившееся откровенным весельем. — Ах, вот оно что, — прошелестел он, и по губам его зазмеилась тонкая усмешка. — Мне стоило бы догадаться сразу же. — Догадаться о чём? — сконфуженно спросил Гарри: это явно было связано с ним, не зря же лорд Малфой сверлит его столь внимательным взглядом? — Не берите в голову болтовню старого болвана, молодой человек, — оживлённо откликнулся Люциус. И произнёс совершенно другим тоном, теперь обращаясь к Снейпу: — Я сохраню твою тайну — в знак дружбы и признательности за помощь. Но другие могут не проявить подобной лояльности. Тебе стоит задуматься о том, как ты им это объяснишь. — Пошёл прочь, — устало выдохнул Снейп. Видимо, в глазах его отразилось что-то такое, что понял только Люциус, потому что тот вскинул брови, а потом неожиданно хрипло рассмеялся: — Но как причудливы порой выходки судьбы! Затем он повернулся к Гарри и склонил голову. Шагнул к нему — Гарри невольно отшатнулся. Люциуса это позабавило — в глазах его заплясали искры веселья, — но, когда он заговорил, тон его был серьёзен и официален, почти церемониален. — Я приношу свои извинения за неподобающее поведение, мистер Поттер. Уверяю вас, я вовсе не хотел оскорбить ни графа Снейпа, ни его trésor. Не держите на меня зла! Возможно, в скором времени вам понадобятся союзники и друзья в местных кругах. И — протянул обтянутую изысканной чёрной перчаткой руку. Гарри уставился на эту руку как на змею, готовую впиться в его горло. Метнул напряжённый взгляд на Снейпа. Тот смотрел в сторону, но позволил себе едва уловимый крошечный кивок — Гарри расценил это как совет не артачиться и неохотно и робко пожал эту холёную руку. — Умный мальчик, — по-кошачьи промурлыкал лорд Малфой. — Не упусти его, Северус. И — исчез. В самом деле пропал, по-настоящему, окончательно! Только что он стоял перед Гарри возле двери — и вдруг растворился в полумраке! Гарри подумалось, что он сходит с ума. Всего этого было слишком много для него одного. Волшебных существ не существовало! Магия была выдумкой мнительных идиотов! Но как же тогда… как же это… и клыки, у него были клыки, всамделишные, острые, как у тигра… Гарри покачнулся и, должно быть, упал бы, не придержи его под локоть холодные пальцы немедленно очутившегося подле него графа Снейпа. Но эта близость, обычно всегда волновавшая его и кружившая ему голову, сейчас показалась ему пугающей, практически смертельно опасной, и он отпрянул, как от бешеного зверя. Граф поджал губы; в чёрных глазах его плескалась сама ночь, и ночь эта была разъярённой и опечаленной одновременно — страшная смесь. — Видит Тьма, я вовсе не хотел, чтобы вы узнали об этом так скоро и при подобных обстоятельствах, — тихо произнёс он, убирая руку. — Сядьте к огню, мистер Поттер; вас трясёт. — Повернуться к вам спиной? — губы у Гарри в самом деле дрожали. — Чтобы вы… опустошили меня? Снейп поморщился, точно от боли, и недовольно ответил: — Не говорите глупостей. Сядьте, прошу вас. Сядьте и выпейте вина. Оно поможет вам принять и осознать произошедшее. Глаза у него были поистине колдовские — под этим настойчивым взглядом Гарри с ужасом ощутил, что желание сопротивляться исчезает, покидает его сознание. И немедленно рассердился. Что там говорил лорд Малфой про искусство гипноза? Проклятый граф дурачил его всё это время! Он с бессильной злостью подумал о том, что должен был сопротивляться этой чудовищной способности Снейпа — и вдруг обнаружил себя сидящим в кресле, с бокалом вина в руке. — Выпейте, мистер Поттер, — напряжённо выдохнул граф, не сводивший с него казавшихся бездонными глаз. — Хотя бы один глоток. «Ни за что», — собирался воинственно ответить Гарри. И вино обожгло его губы и рот терпкой прохладой вкуса. В голове у Гарри моментально зашумело, а буря эмоций в груди улеглась. — Очень хорошо, — плечи графа Снейпа самую малость расслабились. — А теперь… задайте же этот вопрос, который столь явно читается в вашем испуганном лице. «Ничего оно не испуганное!» — хотел воскликнуть Гарри, хоть это и было бы преступлением против правды. Но вместо этого — очевидно, проклятое вино каким-то образом развязывало ему язык — он сдавленно выдохнул: — Вы… вы… вы вампир? Спросил — и зажмурился. Вот сейчас за это ужасное открытие его должны были лишить… должны были… Снейп ограничился коротким кивком. Гарри снова затрясло — от неверия, от страха, от собственной беспомощности. — Но как же это… — жалобно пролепетал он. — Вампиров же… — Не бывает? — подсказал ему граф, и теперь в его холодном узком лице читалось нечто насмешливое. — Что ж, вы вольны заключить, что мы с Люциусом в некотором роде… повредились умом. Это, несомненно, убережёт вас от неприятной необходимости признавать правду. Но как же тогда вы объясните всё, чему стали свидетелем, мой милый? Гарри помолчал. Несколько мгновений он смотрел в огонь, не зная, что чувствует и о чём в точности думает, а потом пробормотал — совсем не то, что планировал сказать: — Вы… вы смеялись надо мной. Всё это время. — Смеялся над вами? — чёрные глаза графа потрясённо расширились. — Почему же вы так решили? Он казался искренним. Но мог ли он быть таким на самом деле? Не было ли это ещё одной его способностью, навыком, который он отрабатывал на глупом и доверчивом Гарри Поттере? — Вы… вы… — обвинение никак не желало формироваться, слетать с его губ, и Гарри хватило лишь на то, чтобы жалко повторить: — Вы вампир. — И что же это меняет? — иронично осведомился граф, откидываясь на спинку кресла и закидывая ногу на ногу. И, очевидно, заметив плещущуюся в глазах Гарри растерянность, спокойно добавил: — Вы всё ещё живы. Живы, целы и невредимы. Вас не укусили, не обратили, не осушили до дна. Неужели этого недостаточно для того, чтобы убедить вас в чистоте моих намерений? Впрочем, если вам будет угодно… — губы его тронула легкая улыбка, и Гарри против собственной воли ощутил, как всё в нем чувственно сжалось и откликнулось на неё. — Я даю вам слово, мой дорогой, слово аристократа, что не притронусь к вам и пальцем, пока вы сами этого не пожелаете. — Пока я не пожелаю! — шокированно воскликнул Гарри, лихорадочно пунцовея. — С чего вы взяли, что я… — Не лгите мне и себе самому, мистер Поттер, — утомлённо перебил его граф. — Я терпелив, но и у моего терпения есть предел… Гарри почудилась скрытая угроза в этих словах, но раньше, чем он успел бы спросить, что же будет, когда терпение графа Снейпа исчерпает себя, тот неожиданно произнёс: — Люциусу вы понравились. — Да, я понял, — выдохнул Гарри, объятый внезапным приступом гнева. — Как лакомый кусочек. Он хотел меня сожрать! Лицо Снейпа странно исказилось, и Гарри невольно сжался, ожидая гримасы ярости — но тот лишь запрокинул голову и расхохотался, а Гарри против собственной воли прилип взглядом к по-птичьи острому выступу его кадыка, ходившего теперь ходуном. Восхитительно чёткого на фоне белоснежной шеи… — Ах, мистер Поттер, вы неподражаемы! — воскликнул Снейп, отсмеявшись. — Сожрать вас! Люциус сделал вам комплимент. В своей манере, разумеется. И пояснил, заметив недоумение Гарри: — Ваш запах, мой милый. Ваш запах — и ваша прелестная наружность. — Прекратите! — вспыхнул Гарри, залившийся краской до самых корней волос. — Не смейте говорить мне о моём запахе теперь… теперь, когда я знаю, что вы… — Как вам будет угодно, — изменившимся голосом, ледяным и колким, откликнулся граф Снейп. Гарри почему-то почувствовал себя виноватым, будто задел его этой своей репликой. И немедленно рассердился на себя самого. Как же, задел! Задел существо, которое могло бы вгрызться ему в шею и выпить всю его кровь! Существо, которое без устали твердило о том, какой у него «манящий аромат»! Прежде это казалось ему забавной особенностью графа, частью его чувственной игры. Но теперь… теперь… Он уставился в камин, на беснующиеся там всполохи пламени. Отпил ещё вина. И прошептал, не успев удержать язык за зубами: — Лю… лорд Малфой назвал меня вашим… — Trésor, — любезно подсказал ему граф Снейп. — Да, — Гарри облизнул пересохшие губы и неуверенно взглянул на графа. — Что это значит? Тот поморщился, в глазах его мелькнуло неудовольствие и что-то ещё, что-то странное и нечитаемое, на грани с болью, но он всё же неохотно ответил: — Это всего лишь старая легенда. Не берите в голову, мистер Поттер — Люциус любит громкие слова. Снейп неизменно звал его мистером Поттером, но откуда-то из глубин сознания Гарри вдруг всплыло хриплое, рокочущее, с вибрирующей «р»: Гар-ри. И ему стало дурно, и жарко, и нечем дышать, он неуютно завозился в кресле, неловко сведя вместе колени, и выдохнул почти жалобно: — Расскажите мне? Расскажите мне об этой легенде? — Мистер Поттер… — начал было граф, на лице которого читалось сомнение, и Гарри сдавленно добавил: — Пожалуйста. Он и сам не знал, что вбил себе в голову и отчего ему показалось столь важным услышать содержание этой истории, но его «пожалуйста», очевидно, подействовало на Снейпа совершенно волшебным образом — глаза его чуть расширились, и после короткой заминки он медленно заговорил: — Среди нашего народа бытует… миф. Миф о том, что каждому вампиру уготован на этой земле его человек. Человек этот, если им суждено повстречаться, станет его одержимостью, его страстью, его trésor — сокровищем в переводе с французского. Между подобной парой, как гласит легенда, возникает тяга много большая, чем жажда крови и человеческого тепла; это совершенно особенного рода связь, всесильная и всеобъемлющая, от неё нельзя отказаться, её нельзя проигнорировать, против её зова нельзя устоять. Вампир станет оберегать своё trésor с ревнивой истовостью дракона; не будет для него в целом мире запаха приятнее и крови слаще; человек же, один раз поддавшись подобного рода страсти, никогда уже не ощутит наслаждения и счастья большего, чем укус того, кто был уготован ему судьбой. Щёки Гарри горели. Растерянный смущённый взгляд метался по гостиной, старательно обходя стороной Снейпа. — И… и Люциус полагает, что мы с вами… — голос его безбожно хрипел и казался умирающим. — Это лишь древняя легенда, мистер Поттер, — сдержанно произнёс граф, но, когда Гарри осмелился поднять на него глаза, на лице его застыло странное выражение — что-то между нежностью и тоской. — Я ещё не встречал вампиров, связанных с людьми подобного рода узами. — А что бывает, если они расстаются? — спросил Гарри, не сумев удержаться перед соблазном. Снейп помолчал. Потом прошелестел, не глядя на Гарри: — Согласно легенде, человек, сумевший разорвать эту связь, волен вернуться к жизни среди своих сородичей и даже обрести счастье — мало-помалу из его памяти сотрётся то, что он пережил и от чего отказался. Останется лишь смутная дымка, а затем не будет и её. — А вампир?.. — уточнил Гарри одними губами. Снейп мрачно усмехнулся: — А вампир — погибает. Гарри прошибло холодным потом, он дёрнулся, точно от удара, прошептал жалобно, как будто умоляя разубедить его в том, что он только что услышал: — Я думал… думал, вампиры бессмертны. — Тьма даровала нам вечную жизнь, но порой жизнь эта превращается в нескончаемые мучения, — на губах Снейпа играла усмешка, в которой не было ни намёка на веселье. — И тогда мы начинаем искать забвения. Покоя. Смерти. Существуют… способы погибнуть, мой дорогой. Даже для бессмертных. Гарри трясло. Он не знал, что сказать, и не был уверен, что что-либо стоит говорить. Но граф Снейп милостиво избавил его от необходимости менять тему — он прищурился, прислушиваясь к чему-то извне, и вдруг произнёс совершенно иным тоном — спокойным и ровным, практически безразличным: — Вам следует немного поспать. Уже светает, а ночью грядет бал… если, разумеется, вы не побоитесь прийти на него теперь. Гарри вспыхнул, как спичка, задетый до глубины души, и резко ответил: — Не побоюсь. — А вы не так уж и просты… — пробормотал Снейп со странной интонацией, в которой угадывалось нечто от удовлетворения. — В таком случае ступайте, мой милый, и да будет сон ваш спокоен и лёгок. В словах его была лёгкая насмешка, и Гарри подумалось, что граф знает — знает в точности, знает в мельчайших подробностях, до последней детали — о том, какого рода сны терзают его с первой же ночи в замке. Но спросить об этом значило бы признаться в их существовании себе самому, и Гарри не отыскал в себе ни сил, ни желания сделать это, поэтому лишь кивнул и молча покинул мрачную гостиную, ощущая лопатками пристальный взгляд Снейпа, провожающий его до двери.