В ласковых объятьях тьмы

Гарри проспал до самого обеда, и сны его были волнующими и самую малость пугающими. Стоило бы предположить, что после совершённого им шокирующего открытия граф Снейп станет главной фигурой его ночных кошмаров — но в тех сновидениях, которые Гарри помнил несколько секунд после пробуждения и которые стёрлись из его памяти так же стремительно, как и все предыдущие, тот не пытался ни убить, ни укусить, ни выпить его. Но Гарри помнил, проходясь кончиками пальцев по собственной шее, что в его сне граф Снейп скользил по ней чувственным жадным ртом, царапая близостью острых клыков, а Гарри-из-сна дрожал и задыхался отнюдь не от страха. И просил, просил, просил… «Укусите меня, граф». «Назови меня по имени, душа моя, — насмешничал Снейп, целуя его в плечо. — Назови меня по имени, и я исполню твой маленький каприз. Ну же, это нетрудно, всего семь букв. Неужели ты позабыл, как меня зовут?» Гарри-из-сна, как и Гарри-из-реальности, помнил — это имя было снегом и стужей, ночью и тьмой, бешеным буйством огня и манящими переливами крови. Но, раз за разом открывая рот, он не находил в себе сил произнести его, точно имя это могло изранить его язык, застрять в горле колючим металлическим комом… «Ты ещё не готов, — прошелестел граф, обнимавший его во сне столь властно и головокружительно правильно, как никогда не позволял себе в реальности. — Но я подожду… я подожду, и ты придёшь ко мне сам в миг смятения разума и чувств, Гар-ри. И я буду рядом, чтобы помочь тебе с ними справиться». На этом сон обрывался — Гарри проснулся. А теперь, стоя у зашторенного окна и разглядывая сквозь щёлочку меж портьерами снежные пляски, не мог в точности припомнить, что именно сказал ему граф. Отчего так горела шея? И откуда взялось это странное, пульсирующее в животе разочарование, точно в сновидении его было что-то, чего он отчаянно жаждал и чего ему не дали? — Всё, чего я хочу, — это убраться отсюда поскорее, — твёрдо сказал он самому себе. — После этого их жуткого бала. Да, точно. Но на бал, разумеется, заглянуть стоит. Магистр Дамблдор ни за что не простил бы мне упущенной возможности приоткрыть завесу тайны, окутывающей этих существ! Магистр Дамблдор, впрочем, едва ли одобрил бы бешеный кульбит, который совершило сердце Гарри, когда он подумал о графе. Кое в чём тот был прав. Если бы он хотел убить Гарри, он сделал бы это давным-давно — возможностей у него было предостаточно. Гарри гостил в его замке несколько дней кряду; и в замке этом, мрачном, огромном и молчаливом, было столь тихо, что Гарри начинал подозревать, что никаких слуг здесь не было — а значит, и свидетелей не нашлось бы. И потом… кто бы его хватился здесь, на чужой земле? Едва знакомое семейство Уизли, столь рьяно отговаривавшее его идти в город через лес? Они наверняка и не вспомнили о нём на следующее утро; а вспомнив, пожелали бы добраться целым и невредимым — и только. Оно было оглушительным и болезненным, то ощущение одиночества, что сковало его душу в этот миг. Гарри встрепенулся. К чему было тратить время на пустые сожаления? Его, времени, и так оставалось очень мало — вечером проснётся граф. Если можно употреблять слово «проснётся» по отношению к вампиру… а, полно, какая разница, как это обозвать! Ясно одно: если что и может дать Гарри хотя бы толику ответов на роящиеся в его голове вопросы о вампирах, то это — библиотека. И пойти туда следует немедленно. Извечный поднос с завтраком он на этот раз проигнорировал: так торопился, что едва успел зашнуровать штаны — и уже выскочил за дверь. Слетел по лестнице чуть ли не кубарем, ворвался в святая святых… И — замер на пороге. Но теперь бесчисленные книжные полки, полные рукописных и печатных сокровищ, привели его не в восторг, но в замешательство. Как же он отыщет нужные книги среди всего этого разнообразия авторов, тем и столетий? Может, попросить помощи всё тех же невидимых слуг?.. Гарри огляделся. Прочистил горло. И, чувствуя себя совершенно нелепо, хрипло пробормотал: — Я… я хотел бы найти что-нибудь, что содержит сведения о вампирах. И — даже прижмурился, ожидая, что стены библиотеки содрогнутся от хохота или от ярости: как, мол, смеет какой-то человек раздавать здесь приказы! Этого не произошло. На самом деле в первое мгновение не произошло вообще ничего, и Гарри разочарованно констатировал, что никаких слуг здесь не было и быть не могло и что Снейп просто-напросто дурачил его всё это время. Но уже в следующий миг он попятился и поражённо ахнул — несколько книг разом взмыли вдруг в воздух, точно поднятые чьей-то незримой рукой, зависли там, а затем устремились к нему, и Гарри оставалось лишь протянуть руки, ловя в объятия их благословенную тяжесть. — Всё, всё, хватит! — взмолился он, когда стопка стала до того огромной, что Гарри рисковал уронить её. — Спасибо большое, этого пока достаточно! И — всё прекратилось. Тяжело дыша, Гарри опустился за старинный письменный стол. Разложил книги перед собой и взялся за первую из них: она казалась самой древней и была написана от руки, значит, наверняка ещё средневековая. «Мифы и легенды Британии» — гласила обложка, и Гарри невольно скривился: он вовсе не рассчитывал на сказки! Но, с другой стороны… в какой же ещё форме могли существовать сведения о вампирах? Гарри вздохнул, полистал книгу, вчитываясь в аккуратную каллиграфию… Каково же было его разочарование, когда он обнаружил, что всё, что перечислял неизвестный автор, было ему уже знакомо! В детстве его пугали этими существами: ребята, с которыми он дружил и играл, рассказывали, что вампиры пьют кровь и бодрствуют по ночам, что их пугает чеснок и способен убить осиновый кол в сердце, что, выходя на охоту, они скребутся в окна и двери, не имея права переступить порог человеческого дома без приглашения, но горе тому, кто позволит им войти… Это совершенно не то, что нужно! Гарри не знал, что именно было бы «тем», но книгу он отложил в сторону с некоторой долей раздражения. Не нашлось ничего более существенного и в следующих трактатах — граф Снейп будто бы добавил их в свою библиотеку забавы ради. Интересно, веселили ли его все эти странные особенности, приписываемые вампирам? — «Сердце кровопийцы не бьётся, ибо он давно мёртв и ходит лишь волей злых чар», — прочёл уже изрядно утомившийся Гарри вслух и закатил глаза. — Какой сюрприз. — Развлекаетесь? — негромко спросили у него, и он подскочил, едва не сшиб стоявшую на столе свечу, обернулся и воскликнул в сердцах: — Нельзя же так пугать, граф! Чёрные глаза графа Снейпа, выросшего из темноты и бесшумно приблизившегося к столу, лучились мрачным весельем. — Вижу, вы подошли к обнаруженной вами действительности как истинный учёный, — мягко заметил он, нависая над Гарри и заглядывая через его плечо в открытую книгу, которую тот читал до сих пор. Гарри, смешавшийся и растерявшийся от этой случайной близости, залился краской и неуверенно пробормотал: — Я… решил, что стоит быть во всеоружии. Перед балом. — Очень здравая мысль, мистер Поттер, — промурлыкал граф, и не подумавший от него отодвинуться — напротив, он протянул руку, эту изящную длиннопалую ладонь, и его тонкий палец зазмеился по строкам, пока он насмешливо повторял: — «Лишь бусы из чеснока да дорожка соли у порога способны уберечь вас от страшной жажды вампира». И — вдруг повернул голову, почти коснувшись губами щеки застывшего каменным изваянием Гарри. И иронично осведомился: — Находите это похожим на правду? — Н-нет, — Гарри не знал, почему голос его вдруг задрожал и перестал ему подчиняться. — Думаю… думаю, это какая-то нелепая шутка. Граф Снейп хмыкнул и выпрямился, и Гарри с изумлением понял, что до сих пор не дышал — лёгкие горели. — Вы удивительно проницательны, — прошелестел граф, по одному щелчку пальца отправивший эту книгу обратно на полку, вслед за предыдущими. — Эту блестящую идею, про чеснок и соль, подкинул какому-то доверчивому глупцу один из нас. — Один из вас! — ахнул Гарри, повернув к нему голову и немедленно сжавшись под натиском этого беспощадного и ласкового взгляда. — Но зачем? — Вечная жизнь довольно утомительна, мой дорогой, — с невесёлой усмешкой ответил Снейп. — Вам тоже захотелось бы добавить в неё хоть какие-то развлечения, разве нет? Гарри смешался и пожал плечами: откуда ему было знать, чего бы ему захотелось? Он не вампир и вампиром ни за что не станет! «…вечность, разделённую со мной». Что это за голос и откуда взялось волнение и томление в животе?.. Гарри вскочил на ноги так поспешно, что снова едва не полетел носом в пол. И снова граф спас его от унизительного падения, поймав под локоть. Пытливые чёрные глаза — жаровни Ада, костры Святой Инквизиции — заглянули в его собственные, и Снейп еле слышно спросил: — Вам нехорошо? — Нет, нет… — Гарри помотал головой, закусив губу. — Так… в голове творится чёрт знает что. И мысленно добавил: да и в сердце тоже. — Могу себе представить, — охотно согласился тот. — Позвольте же мне навести в ней какой-никакой порядок. Гарри уставился на него с недоумением, и с уст его немедленно сорвалось удивлённое: — Как? На тонких губах Снейпа ожила и заиграла волнующая усмешка. — Довольно глупо с вашей стороны искать ответы на свои вопросы о вампирах в человеческих книгах, — бархатно пояснил он. — Вы можете задать их мне. Любой из них. И добавил, явно заметив одолевавшие Гарри сомнения: — Я не стану смеяться над вами, мой милый, даже если вопросы эти будут наивными и детскими. А кроме того, смею надеяться, что представляю из себя более надёжный источник информации, чем средневековые лгуны. Гарри замялся. Получить правдивые ответы на всё, что его терзало, — это, безусловно, было перспективой крайне заманчивой. Но вместе с тем это означало снова подставиться под удар, рисковать угодить под власть этих страшных колдовских глаз и вкрадчивого голоса, столь чудовищно неправильно воздействовавших на него с первой же минуты их знакомства… и потом — разве он не собирался держаться подальше от графа Снейпа, стоило ему узнать о том, кем тот являлся? Но в голове его немедленно раздался тоненький голосок возражения, и голосок этот строго произнёс: «Он не сделал мне ничего дурного. Он спас меня от непогоды и защитил от лорда Малфоя, пусть даже и очень странным способом. Возможно, стоит ему довериться — нельзя же считать его дурным чело… созданием лишь из-за того, что он не такой, как я! Магистр Дамблдор всегда считал такое отношение к неизведанному недальновидным и губительным для любого научного знания». Гарри прочистил горло, помедлил и осторожно кивнул: — Я буду признателен вам за искренность. Что-то вспыхнуло в самой глубине чарующих тёмных глаз; граф Снейп усмехнулся и склонил голову: — В таком случае позвольте мне пригласить вас в свою спальню. Гарри в лицо немедленно плеснул жар, он уставился на графа шокированно, не в силах поверить в услышанное… а тот неожиданно расхохотался и воскликнул: — Не стоит так смущаться, мой дорогой! Это лишь обеспечит нам приватность и не позволит более никаким незваным гостям, вздумавшим явиться на бал раньше срока, влезть в разговор. — Не знаю… — стушевался Гарри, щёки которого всё ещё пекло от судорожного румянца. — Вы ведь наверняка пожелаете лично убедиться в том, правдивы ли россказни про склепы и гробы, — мягко заметил граф. Гарри взглянул на него исподлобья, но в чужом бледном лице не угадывалось ни насмешки, ни ехидства — только странная исступленная нежность, которую он уже замечал в глазах Снейпа прежде и которая заставила его сейчас задрожать и слабо пробормотать: — Хорошо. Но только если вы в самом деле ответите на все мои вопросы. — Так пойдёмте же, — прошелестел граф, поманив его к выходу из библиотеки. — У нас не так много времени на утоление вашего любопытства.