В ласковых объятьях тьмы

Следующие пять минут отпечатались в памяти Гарри набором ярких вспышек. Танцующие пары; высокомерной наружности аристократы с бокалами в руках; любопытные взгляды, превращающиеся в многозначительные ухмылки; смешки и шепотки; и ещё — крепкая, не стряхнуть, хватка ледяных пальцев на предплечье. Гарри сперва попытался дёрнуться, высвободиться из этих страшных тисков… — Не глупите, — практически прорычал Снейп, увлекая его за собой прочь из бальной залы под перекрестьем взглядов. Глупостью было приходить на этот чёртов бал вместо того, чтобы покинуть замок до его начала, хотел ответить ему Гарри. Хотел — но не смог бы, ибо его свихнувшееся сердце продолжало испуганно и тревожно колотиться то в рёбрах, то в горле, лишая кислорода и заставляя задыхаться. Он был обречён; он знал, что был обречён; и как он мог быть столь беспечным, чтобы поверить на слово графу, когда тот пообещал ему, что с Гарри ничего не случится?.. Теперь же этот самый граф, в лице которого угадывалась сдерживаемая ярость, тащил его за собой прямо через живое волнующееся море гостей чёрт знает куда, быть может, в укромное местечко, в котором Гарри подстерегала смерть за излишнюю дерзость. И Гарри вовсе не собирался облегчать ему задачу отсутствием сопротивления! …но очутился в пустой библиотеке наедине с очевидно взбешённым Снейпом до того внезапно, что застыл перепуганным кроликом посреди пыльных книжных шкафов. Стоило тяжёлой дубовой двери библиотеки захлопнуться за ними, и граф немедленно выпустил его руку, а Гарри отпрянул и попятился, создавая между ними дистанцию. По лицу Снейпа пробежала тень, он дёрнулся, но остался на месте, словно бы преодолевая первый спонтанный порыв, а затем спросил вибрирующим от напряжения голосом: — Что произошло? Гарри вжался лопатками в один из шкафов, глядя на графа с подозрением и опаской. Потом, вспомнив, что от него всё ещё ждут ответа, сдавленно пробормотал: — Ничего особенного. Просто мне залепили отрезвляющую пощёчину, и с меня слетели розовые очки. Его жалкий тон, впрочем, оказался бы неспособен обмануть даже его самого. — Не лгите мне, мистер Поттер, — сухо выплюнул Снейп. — Будь всё в порядке, вы не бросились бы бежать, точно бы обезумев, и не… Осёкся. Замолчал. И не назвал бы вас чудовищем? Гарри молчал тоже: к горлу его подкатил ком ещё не схлынувшей злости, обиды и ещё почему-то раскаяния. — Вам виднее, что могло произойти, — ядовито выплюнул он, не узнавая самого себя в тех ехидных интонациях, на которые оказался способен в этот миг, когда ощущал столь острую потребность защититься. — Это же вы решили, что будет лучше оставить меня на попечительство сына лорда Малфоя! У Снейпа странно дёрнулась щека, а в глазах полыхнуло бешенство такой силы, что Гарри немедленно пожалел о собственной болтливости. — Что вам сказал Драко? — требовательно спросил граф, сделавший было шаг к нему, но остановившийся, стоило Гарри отпрянуть и больно удариться спиной о книжную полку. — Проклятье, мистер Поттер, вы можете внятно объяснить мне, что случилось? Я разыскивал вас добрых десять минут, а потом вы выскочили мне навстречу в таком состоянии, словно вам… — Угрожали? — насмешливо предположил Гарри, губы у которого безбожно дрожали. — Или пытались меня укусить? А может, мне просто рассказали правду? Снейп поджал губы так, что они побелели и превратились в тонкую нить. — Значит, правду, — ровно произнёс он, но было видно, каких усилий ему стоило сохранять спокойствие. — И вы, несомненно, поверили этой правде моментально. — Звучало довольно убедительно! — у Гарри зуб на зуб не попадал, и он лишь чудом наскребал в себе остатки смелости для того, чтобы говорить с таким дерзким вызовом. — Вы обманули меня! Вы говорили мне о том, что пьёте лишь кровь животных, что люди, становящиеся вашими донорами, делают это добровольно! А он… он рассказал мне про девушек, которых приведут на рассвете и которых вы… — Осушим до дна и убьём? — иронично предположил Снейп, когда Гарри не сумел продолжить; в глазах его плескалась ярость, какой Гарри ещё никогда прежде не видел, в них клубилась смертельно опасная алая тьма, но тон графа оставался ровным, а поза — неподвижной, хотя Гарри догадывался, что, вздумай тот перегрызть ему горло, и он не успел бы даже пошевелиться… В устах Снейпа то, на что намекал Драко и что Гарри успел принять за истину, прозвучало нелепо и глупо, почти по-детски. И это тоже заставило Гарри почувствовать себя беспомощным и уязвимым, и он добавил охрипшим голосом: — А ещё он сказал, что это произойдёт и со мной. Что, когда я вам надоем, вы отдадите меня… отдадите меня… им. И что он позаботится о том, чтобы меня ждала та же участь, что и того селянина. Снейп подлетел к нему столь стремительно, что Гарри едва не заорал от ужаса и непременно вписался бы в угол шкафа затылком, не окажись под его головой узкая холодная ладонь. Граф немедленно отдёрнул руку, стоило Гарри сжаться от этой близости, и отрывисто осведомился: — Он в самом деле сказал вам это? Лицо его было страшно — гипсовый слепок, омертвевшая маска. Это было лицо человека — нет, существа, — способного и готового на убийство, жаждущего убить, и Гарри стало дурно; он оказался способен лишь на жалкий кивок. Снейп с силой стиснул переносицу, точно не в силах был справиться с собой. Когда он посмотрел на Гарри снова, взгляд его был нечитаемым и тяжёлым, но где-то на самом дне его жутких колдовских глаз плескалось нечто страшное — кровожадное, мстительное, беспощадное. Нечто, что не ведало прощения и сострадания. — С Драко я разберусь чуть позже, — невыразительным тоном прошелестел граф. — Видит Тьма, это зашло слишком далеко. — Что вы собираетесь делать? — опасливо уточнил Гарри, которому почудилась в этом сдержанном «разберусь» угроза такой силы, что дышать ему разом стало нечем. Снейп лишь раздражённо передёрнул плечами: — Я пообещал вам, что никому не позволю вам навредить. Это моя вина, мистер Поттер, что я не сумел сдержать данного вам слова. Однако наказание для меня вольны выбирать вы; кару же, уготованную Драко, я определю сам. — Какую ещё кару? — беспомощно спросил Гарри, начинающий по-настоящему беспокоиться. — За что? За то, что он припугнул меня парочкой угроз и рассказал о том, о чём умолчали вы? Ему вовсе не было жалко Драко, но лицо Снейпа было до того нечитаемым и страшным, что Гарри заподозрил худшее. Если уж кто и был способен убить вампира, то наверняка — другой вампир. — Черта с два! — взбесился Снейп. — Драко солгал вам, воспользовавшись вашей доверчивостью и неосведомленностью. — Надо же, — прошипел Гарри, задетый подобной формулировкой до глубины души, — совсем как вы! И немедленно вздрогнул и опустил голову: рука графа взлетела в воздух, точно он намеревался залепить Гарри пощечину. …но удара за этим не последовало: Снейп лишь привлек его к себе с неожиданной грубоватой силой, обнял, вынудив ткнуться носом в свою худую грудь, и прошептал с настоящим страданием в голосе: — Мне жаль, мистер Поттер. Мне бесконечно жаль, что все так произошло. Гарри замер, опешив от этой его выходки. Аура графа окружала его теперь плотным кольцом, но не давила и не мучила — напротив, успокаивала, как умеет успокаивать нечто живое и пульсирующее, нечто обещающее защиту. — Такой обычай и вправду существует, — тихо и монотонно заговорил граф, поняв, что Гарри не пытается вырваться из его объятий. — Однако то, как его представил вам Драко, соответствует действительности, давно канувшей в небытие. Когда-то мы в самом деле околдовывали доверчивых молодых девушек — нет крови слаще той, что бежит по венам юных и невинных существ. Гарри вздрогнул и дёрнулся, но немедленно застыл вновь, опьянённый и убаюканный размеренным голосом возобновившего свой монолог Снейпа. — Однако времена меняются, и мы меняемся вместе с ними, подстраиваясь под новую реальность, — граф говорил еле слышно, и Гарри приходилось задерживать дыхание, чтобы разобрать каждое его слово. — Уже много десятилетий мы не пьём крови тех, кто на это не согласен. Нашими гостями становятся люди, жаждущие познать неизведанное; любители приключений, авантюристы… или же те, кто уже познал это изысканное удовольствие — быть укушенным. — Значит, сегодня здесь в самом деле появятся люди? — практически беззвучно уточнил Гарри. — И вы… и вы тоже их… — Да, — спокойно согласился Снейп. — И нет. В сегодняшнем ритуале я участия не приму. Почему? Кажется, он произнёс это вслух, потому что граф вдруг одеревенел, сделался под его щекой твёрдым и неподвижным. И после долгого молчания загадочно прошелестел: — Прельстит ли вид полевых цветов того, кто заполучил в свой сад самую прекрасную из роз? Гарри вспыхнул и рванулся прочь, но граф не позволил ему освободиться — он перехватил запястья Гарри бесконечно аккуратной, хотя и стальной хваткой пальцев и проговорил, не сводя с его пылающего лица убийственных чёрных глаз: — Драко солгал вам и в том, что касается моего отношения к вам. Впрочем, не скрою, я рад, что он и не догадывается о той власти надо мной, которой вы располагаете. — В-власти? — опешил Гарри. Граф улыбнулся — печально, без веселья, одними тонкими губами. — Боюсь, что так, мистер Поттер, — бархатно подтвердил он. — Не пугайтесь, это ни к чему вас не обязывает. Это лишь означает, что вы ценны для меня. Я бы даже сказал… бесценны. Последние слова он практически шептал Гарри в самые губы — а потом добавил с мягкой беззлобной насмешкой: — Неужели вы полагаете, что я столь глуп и столь расточителен, чтобы поделиться с кем-то ещё сокровищем вроде вас? Гарри окончательно смутился и, чтобы скрыть лихорадочный румянец, что зацвёл на его щеках, спрятал лицо у Снейпа на груди. Несколько мгновений тот не шевелился, будто не ожидал от него подобного жеста, а затем… Осторожная ладонь легла на его затылок, пальцы вплелись в волосы, перебирая пряди, и это оказалось приятно и умиротворяюще. Гарри сделал глубокий вдох, чувствуя, как сходит на нет его злость, его ужас, его обида… и вдруг прошептал: — Вы назвали меня по имени. Там, на балу. Рука в его волосах дрогнула и замерла. — Назвал, — ровно согласился граф. Гарри облизнул губы. Чуть отстранился — только чтобы поднять голову и вновь заглянуть в эти колдовские глаза. И, зная, что совершает ошибку и что может пожалеть об этом, выдохнул: — Сделайте так снова. — Мистер Поттер… — лицо Снейпа исказила непонятная гримаса. — Я не уверен, что сейчас… — Пожалуйста, — перебил его Гарри. Почему это так важно для меня? И что, боже правый, я творю — здесь, во мраке библиотеки, наедине с тем, кто способен меня убить? …много больше этого, впрочем, меня пугает то, что он способен меня одурачить. Граф смотрел на него не отрываясь, точно зачарованный, и в глазах у него плескалась ласковая тьма. — Гарри, — проурчал он практически беззвучно, поглаживая подушечками больших пальцев косточки на запястьях Гарри. — Душа моя. В случившемся после этого поцелуе, предсказуемом и совершенно неожиданном, ставшем для Гарри откровением и шоком, смешался сумасшедший коктейль эмоций и чувств. Здесь были отзвуки его гнева, его боли, его задетой гордости; здесь были волнение, которое неизменно рождал в нём граф, и чувственная дрожь; здесь было что-то далёкое и смутное, как забытое воспоминание или скорее сон — словно Снейп уже называл его так, «душа моя», в какой-то другой реальности или, быть может, жизни, и в этой другой жизни жаркий рот его впечатывал Гарри в шею несводимыми метками мучительно нежное: «Как же долго я тебя ждал». А ещё был сам граф — твёрдый и худой, надёжный и сильный, обнимающий его так, словно обещал одной этой близостью, что ни за что не отпустит; и губы у него были удивительно тёплые — изумительные губы, знающие толк в поцелуях. А когда чужой язык скользнул влажной лаской по языку Гарри, в тишине пустующей библиотеки раздался жалобный всхлип, порочный в своей откровенности, и Гарри с ужасом и восторгом понял, что всхлип этот принадлежал ему самому… — Я должен вернуться на бал, — негромко произнёс Снейп восхитительные минуты спустя. — Мне надлежит быть гостеприимным хозяином, и оттого я не могу покинуть собственный праздник. Всё, о чём я прошу вас, мистер Поттер, — это пойти со мной. Я буду рядом с вами, обещаю вам; на рассвете, как только бал подойдёт к завершению, вы будете вольны уйти — я не стану вас неволить. Гарри облизнул губы. Разум его твердил ему, что лучше было согласиться. Что, пока ему давали такую возможность, такой шанс, следовало покинуть замок — и навсегда перевернуть эту жуткую и загадочную страницу своей жизни. Но губы его ещё горели от жадных поцелуев, в животе пульсировало чувственное томление, а сердце колотилось бешено и нервно, как бьются только очень испуганные или очень влюблённые сердца. Магистр Дамблдор, знал он, ни за что бы этого не одобрил. — А что… — начал Гарри, с изумлением обнаруживая, что он совершенно охрип. — А что, если я захочу остаться? Что-то вспыхнуло в самой глубине колдовских чёрных глаз. — Тогда оставайтесь, — мягко ответил граф, лаская его взглядом. — Оставайтесь навсегда.